Игорь Николаевич Макаров
Три грозы

Молчу. Язык красноречивый…

Молчу. Язык красноречивый,

Что обещал любовь, присох.

В душе буран кипит ретивый,

И я к словам почти оглох.

Любовь минула, как болезнь проходит.

Теперь я не молюсь, а с холодом гляжу.

Спокойствие, как благодать нисходит,

А чувства уж прогнать я прочь спешу.

Уж между нами годы и пространства,

Меж нами связь потеряна давно,

Гостиниц холостятское убранство

И с женщинами выпито вино.

Сказать тебе слова-прощанья,

Я не могу. Прости меня! Прости!

Что пользы? И ещё одно признание?

Всё кончено. Осталось лишь уйти.

Всё кончено и даже нет надежды-

В душе моей звучит струной,

И сняты бесполезные одежды,

И я давно тобою не больной.

Пусть я молился и с презреньем

Я на любовь других смотрел,

Но не терзаюсь мукой и сомнением,

Что от тебя уйти посмел.

****

Теперь молчу. Язык красноречивый

Шептал всё о любви, но смолк

И образ дальний, всё же милый

Всё жив, а был ли в этом толк?

Пусть бал кипит…

Пусть бал кипит

И брызжут пеной вина,

И кубок твой налит,

И дна в нём и не видно.

Но мертвый ты.

И лишь последние скоты

Смеются, позабывши смерть,

Топча могилы хладной твердь.

Целуются под похоронный марш,

И на покойника марают шаржи,

И спичи говорят смеясь,

Жратвой обильною давясь,

С ранья до риз уже напившись,

К обеду крепко похмелившись…

И танцевать давно готовы,

Вы не молчите, скорбны и суровы.

И мысли эти вам тошны,

И вы уж в мыслях-то грешны,

Вам просто это не дано,

Прося одно: "А где ж ещё вино?"

Забыв, что на могилах пляшите,

Забыв о будущем своем и нашем.

Но бал кипит

И вина брызжут пеной,

И кубок твой разлит

Похабною изменой.

Вариации

Бог мой, мой крест,

Хоть я не богомольный

И твой прощальный жест

Я оценить не склонен.

Свобода что?

Лишь мелочь. Лишь мгновение.

Оценит кто?

Всё горечь. Всё сомнение.

Куда идти?

Что ждёт меня в пути?

Нет пристани и постоянства,

Лишь холод жуткий, спазмы пьянства.

Друзья веселые и гонки под луной,

Объятья жаркие с другой,

И лес прозрачный.

Снег в холодном свете.

Пейзаж тяжелый, жуткий, мрачный,

И огонёк далекий на примете.

Погост старинный. Чахлые кресты,

Где, может быть, лежишь давно уж ты.

Бог мой. Мой крест.

Я всё ж не богомольный,

И твой случайный жест

Я оценить не склонен.

Вариации

(Молитва)

Мой бог. Мой ангел. Моя плоть.

И я молюсь, хоть я не богомолен.

Мой бог. Мой ангел. Моя плоть,

Хоть я к иллюзиям несклонен.

Мой бог. Мой ангел. Моя плоть.

Ты не придёшь. И это невозможно:

Шаг сделан и вернуть былое сложно.

Мой бог. Мой ангел. Моя плоть.

И я молюсь: былое не разбить, не расколоть.

Когда толпа мирские блага…

Когда толпа мирские блага

Ругаясь, делит за спиной,

Их злобная, ничтожная отвага

Витает мрачно надо мной.

Я ухожу. Что пользы в этом,

Когда зверья сбежится рой,

И представляется кончиной света

Делёж подобный мне порой.

И что делить? Сгорит всё это

В огне бушующих времён,

И есть вернейшая примета-

Что след бредет Армагеддон.

Я ухожу. Делитесь меж собою.

Ведь пользы в этом ни на грош:

Грызясь, вы захлебнетесь кровью,

Но не закончите вы свой делёж.

****

Когда толпа мирские блага

Ругаясь, делят меж собой,

Кипит, кипит хмельная брага,

Клокочет, пенится покой.

Поцелуями измучен – не проснусь…

Поцелуями измучен – не проснусь,

Ласками тебя утешить – не берусь.

Я устал, любви потехи – не влекут,

И минуты, лишь минуты мимо – всё текут.

Не зови любви мгновенья – их уж нет,

Не включай свои сомненья в сей сюжет.

Всё пройдет, усталость минет и любовь придёт,

И минута неги на небе взойдёт.

От варягов и греков…

От варягов и греков

мы ведём свой век,

Ни на что уж не способный

русский человек.

Словно с вами не ходили

по морям чужим,

Словно голов не рубили

в битвах буйных им.

На пороге мы Европы

словно не стоим.

Не понятны мы до ныне

всё же им.

****

От варягов и греков

мы ведём свой век,

Ты проснешься, наконец-то,

русский человек?

Поцелуй – хоть позабавит…

Поцелуй – хоть позабавит

Поцелуй меня,

На минуту хоть избавит

От тоски храня.

Поцелуй – сухие губы обдадут теплом.

Поцелуй – невзгода минет

И растает за окном.

Поцелуй – всё это сгинет.

Я тебя забуду скоро,

Поцелуй твой – нет.

Поцелуй – не надо спора,

Не прожить нам лет.

****

Поцелуй – хоть позабавит.

Поцелуй меня,

Поцелуй не скоро вянет,

Как душа твоя.

Ты помнишь ли меня, холодная полячка…

О.В.Л.

Ты помнишь ли меня, холодная полячка?

Как я лежал на канапе,

Как целовал тебя гордячку,

Как тусклый свет играл в окне?

Дурманил цвет прозрачной кожи,

Будил во мне и страсть, и лень.

Я целовал… Осталось что же?

Лишь в памяти немая тень.

Но ныне низменные страсти

Меня по жизни вдаль ведут:

Принадлежу к мужской я касте,

Что за юбчонками бредут.

Исправно с кем-то засыпая рядом,

Свершаю зверский ритуал,

Любуясь ли чужим нарядом

И знаю, что сюда никто не звал.

В бокалах вина чуть колышут,

В чужих кудрях играет свет…

Кого зову? Меня не слышат

И рядом всё тебя-то нет.

Но ты поймешь, моя полячка,

Как трудно призрак хоронить?

И всё свербит зажившая болячка,

Но всё равно с ней нужно как-то жить.

Грех! Грех! Грех! – всё потонуло в грехе…

Грех! Грех! Грех! – всё потонуло в грехе!

Грех! Грех! Грех! – души все в чёрном грехе!

Где же конец твой и будет ли он?

Но вы спешите к нему на поклон.

Грех миром правит на пользу себе,

Может копейку подкинет тебе?

Бойся подачек щедротных таких-

Ты захлебнёшься от низости их.

Грех. Грех. Грех – мир в тяжком грехе.

Грех. Грех. Грех – души увязли в черном грехе.

Эпитафия

Надгробная плита

Души моей и славы

Ещё не отлита-

Ведь нет души, нет славы.

Но давит мне на грудь

И не дает дышать,

И мой калечит путь,

Мешает даже спать.

И не даёт мне жить,

Как все живут в округе:

Мгновеньем дорожить

И думать о подруге.

Холодный камень

И слова тяжелы,

И лижет сердца пламень

Стихи мятежной школы:

"Здесь жизнь лежит. Тяжелые года.

Пора исканий. Юности блестящей.

Такой, какой я грезил жизнь тогда,

Не веря жизни предстоящей.

Под ним гора надежд разбитых

И грёз от крови не отмытых,

Наивность старых, древних лет,

И клятвы, в верности обет.

Найдется поцелуй наивный,

Девчонки тоненькой портретик дивный,

И бабы плотскую любовь,

Что выпила тогда всю кровь,

Забавы и ума игру,

И жизни дикую муру,

И многое ещё вы там найдёте,

Но для души вы мало почерпнёте:

Я это уже забыл давно-

Всё отмерло и всё равно".

Надгробная плита души моей и славы,

Всё давит мне на грудь и не дает мне встать,

Красивый камень в золотой оправе,

Что мне с души не удалось всё ж снять…

Маска

Густая маска боли,

высокий лоб-

Чудесная картина:

красивей ложат в гроб.

Она идёт, как платье,

как брюки нам порой,

Скрывается за маской

обманщик – не герой.

Скрывается за маской,

чтоб спрятаться в себе,

Сними ты маску боли-

не буду я в судьбе.

Она меня не тронет

и даже не смутит,

И ласки не уронит,

любви не породит.

Глаза всегда подводят-

не врут они одни,

Приметы нас разводят-

их много – не одни.

Тебе не сделать больно-

я ко всему привык,

И не сыграть пристойно-

от женщин я отвык.

Мне эта маска скучна-

я знаю каждый шаг,

Пусть выглядит научно,

но я тебе не враг,

Я только забавляюсь,

играю я с тобой.

Но я не издеваюсь

и искренен порой.

Коль каждый шаг изучен-

всё ясно наперед.

Я скукою измучен-

оценит ли народ?

Но скоро уж наверно

наступит фарсу смерть,

Но это точно будет

земли холодной твердь.

****

Густая маска боли,

смертельно бледный лоб.

Красиво и забавно-

но здесь я всё же жлоб.

Из Блока

Бокалы. Вино.

Всё Бургундское красное.

И шёлк. И мутнеет окно,

И женщин виденье прекрасное.

Камин и струится тепло.

Свеча, оплавляясь, дымится,

И копоть тихонько струится,

И вьётся табачный дымок,

И трубки горит огонёк.

Цветок одинокий.

Вазон. И глубокий

Тихонько витает покой.

Бокалы. Вино.

Всё Бургундское красное,

И шёлк, и мутнеет окно,

И женщин витает виденье прекрасное,

И тихо струится тепло.