Игорь Чиркунов
Выживальщик
– Хм, а у нашего землячка не меньше двух просветов на погонах, – протянул крепыш.
В своей полевой офицерской форме их «земляк» мало отличался от остальных военнослужащих.
– Почему вы так решили?
– Он старше по званию. Но на генерала не тянет.
– Если он старше, почему они не застроились?
– С чего это? Он не их начальство. Здесь или в отпуске, или вообще свеженький пенсионер, по возрасту похоже. А то, что старше, – крепыш хмыкнул, – ты в армии служил? Младшие первыми руку не протягивают.
– Понятно, не знал. Пойду поговорю, чай не чужие, может, узнаю что.
Артём неторопливым шагом направился к «земляку». Тот узнал, отошли на пару шагов.
– Мы так и не познакомились…
– Артём.
– Сергей Станиславович.
Обменялись рукопожатием.
– Вот что, Артём, всего я тебе сказать не могу, но про прежнюю жизнь забудь, нет больше той жизни. Умение продавать страховки, стричь пуделей и трясти задом на сцене вряд ли теперь пригодится. Многим придется расстаться со своим положением, и им это не понравится. Кроме того, на что способна толпа ты уже видел. И если кто-то не возьмет на себя работу пастухов над этим стадом, люди сами себя изведут под корень.
Неслышно появился капитан:
– Товарищ полковник, задачи поставил, планирую к населению обратиться. Есть желание поучаствовать?
– Василь Геннадичь, здесь ты старший, ты и распоряжайся.
Капитан кивнул на Артёма:
– Знакомый? В каком звании?
– Да я, честно говоря, в армии не служил, но нужные навыки имею…
Артём хотел было перечислить имеющиеся, но на словах «в армии не служил» капитан явственно потерял к нему интерес и дальше не слушал.
Капитан, полковник и весь штаб переместились на крыльцо школы. Туда же потянулись и разбросанные по площади гражданские.
– Так, граждане, – не форсируя голоса, начал капитан, – все заявления-распоряжения завтра. Сейчас коротко введу в курс дела и отвечу на наиболее срочные вопросы.
Из-за того, что говорил он негромко, над площадью повисла мертвая тишина, собравшиеся боялись пропустить хоть слово.
– Для начала представлюсь. Меня зовут Гаврилов Василий Геннадиевич, назначен к вам в район военным комендантом. Достоверной информации, что произошло, на данную минуту нет. Дело не в секретности, а в том, что сведения поступают очень противоречивые. Вам важно знать: по городу и другим рядом расположенным промышленным центрам нанесены ядерные удары.
– Пиндосы? – выкрикнул какой-то парень в камуфляже, по толпе прошел ропот.
Капитан поднял руку, дождался тишины:
– Прошу не перебивать, я доведу всю информацию, которая необходима. Сейчас для вас важнее не кто, а что делать дальше. Я продолжу. Вашему району повезло: удар пришелся по воинской части, а она на другом конце города. К тому же ветер был западный, все продукты распада отнесло в другую сторону. Сейчас радиационный фон в районе немного повышен, но это в пределах допустимого. Всем жителям нужно сделать влажную уборку в квартирах и на общественных территориях. Окна закрыть хотя бы пленкой.
– Эвакуация будет? – опять не выдержал кто-то.
Капитан поморщился. К нему на верхнюю ступеньку поднялся полковник.
– Мужики, я понимаю ваше любопытство, но давайте уважать труд военных. Капитан Гаврилов и его люди второй день на ногах. Если будут еще глупые вопросы, он просто закончит. Я же вижу, здесь собрались нормальные, здравые парни, те, кому не все равно. Только поэтому комендант района тратит свое время, вместо того чтоб хоть полчасика отдохнуть.
– На вопрос об эвакуации отвечу. Во-первых, повторю, радиационный фон в районе приемлемый, жить можно. Во-вторых, куда прикажете вас эвакуировать? Все крупные города поблизости разделили ту же участь. В деревни? Где вы там жить собираетесь и что есть?
В это время из задних рядов раздались громкие возгласы и требования пропустить. Артём попытался разглядеть, что происходит, но с его места было плохо видно. Наконец в открытое пространство перед крыльцом вывалились представители самопровозглашенной власти. Впереди продирался Расулов. Он переоделся в полевую форму и был мало отличим от собравшихся. За ним, как ледокол, раздвигал толпу толстяк в спортивном. Рядом вышагивала Антипова в неизменном брючном костюме. Сопровождали «власть» все те же «дружинники», здорово разбавленные бывшими чоповцами. На плечах у многих покачивались помповики.
– Добрый вечер, – начала бывшая депутатша, – наконец-то мы нашли тех, кто ответственен за творящийся в районе беспредел.
– Капитан Гаврилов, военный комендант района «Заречный». С кем имею?..
– Моя фамилия Антипова, – холодно отрекомендовалась «брючная коза», – мы выбранный комитет самоуправления района. Почему ваши люди мешают нам проводить инвентаризацию наличных ресурсов?! Сейчас представителей назначенной комиссии не пустили в центральный аптечный склад! Дело чуть до стрельбы не дошло! Я еле уговорила ребят, иначе они просто пристрелили бы ваших гоблинов. И почему убрали нашу охрану от торгового центра?!
– У моих людей приказ. Все склады продовольствия, инструментов, а тем более медикаментов я взял под охрану.
– Вас прислали нам в помощь. И вы обязаны подчиняться распоряжениям местной власти!
– Я получил приказ обеспечить порядок и не допустить разграбления жизненно важных ресурсов. В первую очередь вот такими вот «комиссионерами».
– Да как ты разговариваешь! – Расулов лапнул кобуру, но тут же получил удар прикладом в лицо. Миг, и комитетчики оказались под прицелом нескольких автоматов. Пространство вокруг них как по волшебству очистилось, никто не хотел попасть под случайную пулю.
– Этих арестовать, охрану разоружить, – Гаврилов даже бровью не повел. – Никитенко!
– Я! – отозвался сержант, по возрасту явно из контрактников.
– Найди место, где этих можно до утра подержать. Завтра разберемся, кто есть кто.
– Сделаем, – протянул «контрабас» и совсем другим тоном обратился к уже бывшему «комитету самоуправления»: – Оружие на землю, руки за голову, по одному проходим вон туда.
– Что вы себе позволяете! – начала было Антипова.
Но полковник перебил ее:
– Мадам, не усугубляйте. Бойцы устали и на грани, просто не показывают вида. При офицерах вас бить, скорей всего, не будут. Но если завтра коменданту доложат, что вы пытались бежать и были застрелены часовым, я не удивлюсь.
Вот тут «комитетчиков», судя по изменившимся лицам, кажется, проняло. Минут через пять их всех куда-то увели.
– Значит так, – Гаврилов опять обратился к собравшимся, – сейчас брифинг заканчиваем. Утром на этом же месте в одиннадцать для гражданского населения района я доведу основные положения того, как будем жить дальше. Военнослужащим запаса предлагаю прийти к семи ноль-ноль. Для поддержания порядка требуется личный состав, а со мной людей не много. Никого насильно мобилизовывать не хочу, мне нужны те, кто добровольно захочет вернуться на службу.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться, – из толпы вышел крепкий парень лет двадцати пяти в вудландовском камуфляже.
– Обращайтесь, – кивнул Гаврилов.
– Сержант запаса Сеидов, морская пехота. Я готов сейчас остаться и помочь с патрулированием.
– Спасибо сержант, но этой ночью мы сами справимся. Вас надо проинструктировать, понять, что вы успели забыть. Приходите завтра. Парни вроде вас нам нужны. И обещаю: те, кто вернется в армию, – не пожалеет.
– Так может, мы, так сказать, на добровольных началах ночью подежурим?
– А вот этого, сержант, не надо. Комендантский час объявить не успели, но я все равно не рекомендую этой ночью на улице появляться. Вы меня понимаете? – он многозначительно взглянул в глаза парню.
– Так точно, товарищ капитан, значит до утра.
В сгущающихся сумерках Артём подошел к подъезду, тихо матеря себя за то, что ушел из дома без фонарика. Еще час-полтора, и наступит настоящая темнота. Без уличного освещения ноги поломать – проще простого.
На двери висела листовка. Они что, запустили печатный станок из местного краеведческого? Оперативно! Текст гласил:
«Граждане района Заречный!
Для обеспечения вашей безопасности в районе устанавливается военное положение. Порядок обеспечивают военные патрули. Для пресечения противоправных действий у них приказ стрелять на поражение. Ради вашей безопасности появляться на улицах после наступления темноты не рекомендуется. Все огнестрельное оружие подлежит сдаче.
Завтра, в 11:00, на центральной площади района между торговым центром и школой будет проведено собрание жителей. Комендант района сделает важное объявление. Мужчинам от 18 до 45 лет явиться в крепкой одежде и обуви. С документами».
В этот момент откуда-то со стороны первого подъезда донеслось:
– Из-за о-острова-а-а на стре-е-еже-ень…
Ну вот и следы алкогольных запасов «Звездного» обнаружились. Тяжело вздохнув, взялся за ручку двери.
– Что говорят?
– Ничего хорошего, Светик. Твой муж не офицер и даже срочную не служил. Значит, буду завтра за еду радиоактивные завалы разгребать. Ты собралась?
– Все так плохо? – Светка как раз шнуровала новенькие берцы.
«Блин, она же в них всего пару раз выходила, – запоздало спохватился Артём, – да и что это были за походики? В ближайший лес, одним днем. Ну почему у нас всегда так: на охоту ехать – собак кормить. Вроде все предусмотрел, ан нет же!»
– Может, излишне нагнетаю, но для людей, которые сейчас власть, я не представляю ценности, поскольку в армии не служил. И вот теперь скажи мне, жена моя, зачем нам горбатиться за пайку, если у нас с тобой в тридцати километрах целый склад продовольствия? Скоро дожди, затем зима. Чем отапливать квартиру? мебелью? Нет, надо уходить сейчас, пока еще из района можно выйти. Что будет завтра – я не знаю.
Супруга выпрямилась, одернула такую же, как у него, горку.
– Тогда идем.
Артём по инерции стал приводить еще какие-то аргументы в пользу того, чтоб уйти, но Света посмотрела на него серьезно:
– Артём, меня не надо уговаривать. Я твоя жена, слова «в горе и радости, до самой смерти» для меня не пустой звук. Ты решил – значит идем. Я верю, мой муж в сырую землянку меня не потащит.
Артёма, как девятым валом, накрыло волной чувств, горло перехватило, он задохнулся, как будто и вправду оказался под водой, пульс ударил в виски.
Собрались быстро, все и так было уже готово. Взгляд упал на две оставшиеся пятилитровые баклажки с водой. Прикинул, одну можно пристроить на рюкзак. Хоть он и распихал двенадцать литрух по обоим рюкзакам, вода лишней сейчас не будет. Особенно пока не вышли из зоны возможного заражения. Но навьючивать жену дополнительными пятью килограммами Артём не хотел – ей и так несладко будет. Взял баклажку, в пакет сложил пластиковые бутылки с бензином, слитым с машины, туда же сунул многотопливную горелку.
– Подожди секунду, – кинул жене и спустился на этаж ниже.
Открыл Мишаня, увидел Артёма, посторонился:
– Заходи.
– Прости, Мих, я на минутку. Я… Мы… Короче, мы уходим.
– Вот как? Ну что ж, наверно, ты знаешь, что делаешь.
– Здесь вода питьевая, в пакете горелка, бензин…
– Спасибо Артём. Только у нас все есть. Отдай лучше Саньку. У него все-таки ребенок.
– Слушай, – поддавшись внезапному порыву, зачастил Артём, – а то давай с нами? У меня есть бункер, там запасов на год. Планировали еще с одной парой, но им не повезло, жили в центре. Вас как раз двое.
– Еще раз спасибо, я, честное слово, признателен. Но мы остаемся, – увидев удивленные глаза приятеля, пояснил: – А что поменялось, Артём? Изменились условия, но жизнь-то продолжается.
Из глубины квартиры появилась Татьяна, Миха привлек ее к себе, обнял за талию.
– А-а-а, ты видел объяву? Ну да, ты же служил, тем более пограничник!
– Ты про этого кэпа? – Миха насмешливо покачал головой. – Не, кирзой я сыт по горло, двух лет хватило. Да и не думаю, что бойцов потребуется много, не война же, в конце концов. Думаю, через недельку половину тех, кто завтра побежит записываться в армию, уже дембельнут. Я лучше сразу по гражданской линии.
– И чем заниматься?
– Неважно. Думаешь, я работы боюсь? Ты, наверно, меня с офисным планктоном спутал. Это у них работа от перекура до обеда штаны протирать. Знаешь, почему я домой частенько затемно возвращался?
– Вот мне дело следить, кто когда домой с работы приходит!
– Ну, извини, привык, что все окружающие думают – раз на работу в костюме ходит, значит, бездельник. А у меня десять-двенадцать магазинов в день, и в половине приходилось пиджачок и галстук снимать, рукава закатывать и вперед, выкладку лопатить. Закончишь часов в полвосьмого где-нибудь в дальнем магазине, а еще километров семьдесят до дома.
– Ни фига себе, – Артём потрясенно покачал головой, – а я думал, это у меня работа тяжелая!
– У нас так. Хочешь денег – пашешь как вол, хочешь в восемнадцать ноль-ноль с работы выходить – иди манагером в офис, только на зепе не обижайся. Он помолчал и добавил: – А я, между прочим, физик-ядерщик, диплом красный, и дипломная работа рекомендована к публикации. Вот так вот. Женился по великой любви на сокурснице, только я для нее лузером оказался. Теперь кто-то другой ее по Средиземноморью катает и шубы дарит. Но от алиментов не отказывается – дочка у нас, хоть я ее уже лет пять не видел. Наверно, это правильно, пусть у нее не будет путаницы в папах.
Артём потрясенно молчал. За пять минут он у знал о Михе больше, чем за предыдущий год знакомства.
– Ладно, Тёма, хватит ностальгировать, разговоры разговаривать будем потом, когда встретимся. Спасибо за предложение, вы со Светкой идите, а мы здесь не пропадем, – сказал Миха. Он посмотрел на Татьяну, та в ответ улыбнулась, и добавил: – За хатой присмотрю, не бойся: если что – куда вернуться у тебя есть. Надумаешь – возвращайся, друзья у тебя здесь найдутся.
Он протянул руку, потом обнял. И закрыл за собой дверь.
* * *
Артём поднялся на свою площадку, постучал. За дверью раздалось шарканье, потом хриплый голос, в котором трудно было узнать прежнего Александра:
– Кто?
– Саня, это Артём, открой.
Шарканье перед самой дверью.
– Зачем?
Блин, грабить тебя пришел, нищеброда!
– Открой, я тебе еще воды отдам. Ты же из ТЦ так и не принес?
Дверь тут же открылась.
– И еще держи, – протянул пакет, – здесь бензин и горелка. Будешь расходовать экономно, хватит надолго.
Сосед заохал, захлопотал, принимая подарки, рассыпался в благодарностях. Глазки его подозрительно блестели, докатился легкий запах алкоголя.
– Как теща, нашлась?
Тот печально покачал головой.
– Ладно… – Артём протянул руку, – бывай, Саня.
– В смысле «бывай»? Вы что, уходите? А как же объявление?
– Ты про то, что на двери?
– Ну да. А еще мужики говорили, что будут набирать в народную дружину. Там и паек, и льготы…
– Саша, ты в армии служил?
– Конечно! – сосед даже попытался горделиво выпятить грудь. – Младший сержант, инженерные войска. Артём, такие мужики, как мы, нужны этому району!
О как заговорил!
– Ты пойми, если не мы, это быдло скатится в бардак и поубивает друг друга!
– Не, Сань. К тому же я не служил. Так что мне при этой власти ничего не светит.
Попрощался и пошел к себе. В квартире осмотрелся. Вот здесь он прожил четыре года, и два – вместе со Светкой. Увидит ли еще раз ставшие родными стены? Впрочем, это лирика, главное – не забыть чего-нибудь.
Взгляд наткнулся на валяющиеся банки со спортпитом. Вот ведь болван! Это же концентрированная еда: только белки, углеводы и витамины. Жаль, полупустые банки пристроить уже некуда. Пересыпал содержимое по фасовочным пакетам, запихнул в один из боковых карманов и так раздутого рюкзака.
Последний взгляд – вроде всё. Помог надеть рюкзак Светке, подогнал лямки, расправил складочки. Осмотрел.
– Ах ты ж мой маленький походник! – поправил кепку, убрал выбивающийся локон.
Прицепил ружейный чехол на рюкзак под правую руку, взвалил на плечи – как же тяжело! Обычно он так не навьючивался. Попробовал попрыгать. Ух! Пока лучше так не делать!
– Пошли?
Светка сосредоточенно кивнула. Распахнул дверь…
– Куда это ты собрался? – на площадке, выпятив вперед брюхо и уперев руки в бока, покачиваясь, стоял сосед.
– Не дури, дай пройти.
– Вы никуда не пойдете! Сейчас каждый здоровый мужчина на счету и должен помогать родному району!
– Я думаю, без меня вы здесь справитесь. Вам же лучше, на пару едоков будет меньше.
– Ты поступаешь как предатель! – наверно, только пересохший рот помешал ему сплюнуть. – Хорошо. Иди. Только… Снарягу оставляй! Это собственность общины!
«Сайга» молча прыгнула в руки. Треск разлепляемой липучки на чехле прозвучал как выстрел.
– Дай пройти!
В подъезде уже темно, на этом фоне побледневшее как бумажный лист лицо соседа отлично выделилось. Даже ножки дрогнули и подогнулись. Интересно, штаны не обмочил? Жаль не видно.
Стволом ружья махнул в сторону – вали, дескать, к себе. Тот спиной-спиной спрятался за своей дверью. Молча прошли мимо. Пропустил Светку вперед, мало ли что. Но из подъезда вышел первым.
На улице за это время ощутимо стемнело, район неотвратимо погружался во тьму. Дома мрачными коробками тонули в потемневшем небе. Кое-где за мутью эрзац-остекления пробивался дрожащий свет. Свечи или светильники. Хотя вон там явно фонарик. И вон окно освещено ярче других. Не боятся! Сейчас на свет могут слететься не только насекомые.
– Держись за меня, иди след в след и не шуми.
Поднимая ноги повыше, чтоб не споткнуться, направился к проспекту. Когда вышли из-за дома, Светка невольно вздрогнула. Но молодец – никакого крика, вздоха, хотя было отчего: небо над остальным городом багровело отсветами продолжающегося пожара. В голове крутились штампы про филиал ада.
Путь намечен заранее, он и раньше так ходил: через проспект, задворками «Звездного», за ним шла окружная дорога, опоясывающая район. Неширокая, по ряду в обе стороны. А за дорогой – пара сотен метров через хаос гаражей-самостроев. Раньше, да еще днем, проход сквозь них не представлял проблем. А сейчас там можно запросто нарваться. Для многих жителей гаражи не только дом автомобиля. Артём свою держал под окнами и отлично обходился без гаража. Гараж – это «мужской клуб», где рукастые и не только мужички проводили время. Еще это хранилище всего на свете. И в такое неспокойное время иные хомяки могут предпочесть обосноваться поближе к своим запасам. А иные – как раз до этих запасов добраться.
Но в обход – это тащиться с ценной поклажей через полрайона. Поживиться не откажутся как простые граждане, так и представители новонареченной власти, за кем бы она сейчас ни была. Реквизируют, руководствуясь «общим благом». Так что придется рискнуть.
Идти старались не отсвечивая в буквальном смысле: хоть налобники и занимают свои места согласно названию, но выключены до поры. В руке – тактический фонарик на две тысячи люменов. В темноте это фактически нелетальное оружие. В турборежиме короткая вспышка в глаза, и ожог сетчатки обеспечен. Впрочем, даже если не попадешь лучом в лицо противнику, все равно все, кто не прикрыл веки, минут на двадцать будут слепыми котятами. А двадцать минут – это очень много для того, кто умеет ценить время.
Полная темнота еще не наступила, шли сквозь густой сумрак. «Звездный» обходили по краю обширной автостоянки, сейчас пустой. В какой-то момент Артём заметил движение на стороне темнеющей громады торгового центра. Остановились. Точно, вдоль здания неспешно двигался часовой, останавливался, вглядываясь в окружающий сумрак. Интересно, решат они проблему освещения? В дальнейшем наверняка. Это сейчас народ еще не перестроился с обычной жизни, в сознании еще живут обыденные установки. Вот пройдет неделя, может месяц, и поймут, что голод – это не эфемерная угроза, про которую разве по телевизору расскажут или в исторической книжке. Что в магазин не метнешься при опустевшем холодильнике. И что от него реально можно умереть. Вот тогда начнут пробовать на прочность охрану промскладов, ибо терять, по сути, уже нечего.
Подошли к окружной дороге. Через нее – ворота гаражей. Блин, не успели или время не рассчитал, темнота уже сгустилась. Вообще-то, по-хорошему, подождать и выйти перед самым рассветом. Патрули, если и будут, уже утомятся. Да и в лес входить лучше, когда светать начнет. В темноте да с тяжеленным рюкзаком переломать ноги в буреломе – легче легкого. Ну а со сломанной ногой в лесу не до путешествий, тут бы выжить. И что тогда, возвращаться? Что-то подсказывало, что инвалиды новой власти не особенно нужны. Короче, по всему выходило, что двигать лучше под утро, но изнутри прямо жгло, внутренний голос вопил: утром будет поздно! Впрочем, соседушка, небось, успел наябедничать. Так что назад дороги нет.
Постоял вслушиваясь. Со стороны района изредка долетали крики, иногда отрывки песен: кто-то, видимо, напоследок гулял. Где-то в отдалении хлопнул выстрел. Автомат? Или охотничье? Далеко, не разобрать. А вот со стороны гаражей – тишина. Вытащил из чехла ружье, фонарик занял штатное место под стволом. Надо решаться. Перешли дорогу, ворота прикрыты, но не на замке. С взведенными нервами, стараясь не шуметь, просочился и сразу встал в нерешительности. Светка сзади, держится за его рюкзак, чтоб не потеряться.
Темно – хоть глаз выколи. Идти наощупь? Хорошего мало. Включать свет? Ох как не хочется. Неизвестно, к какому решению он рано или поздно бы пришел, но тут «дали свет» – из-за тучек наконец-то выглянула луна, да так ярко! Артём непроизвольно вздрогнул. Рядом рукой зажимала себе рот Светка. Сразу за воротами, буквально в паре метров от них, лежала куча трупов. Кто-то скажет: ну что это за куча! Так, человек пятнадцать, ну двадцать. На фильм ужасов не тянет. Да только куча эта не на картинке, не на экране. Вот она. Вернее, они – еще недавно, этим утром, живые люди. С кем-то, возможно, Артём мог видеться, даже разговаривать. И вот он здесь стоит, а они лежат. Вповалку. Их даже не удосужились подальше оттащить.
Что-то смутно знакомое царапнуло сознание, пригляделся. Да, точно, молодой чоповец, убитый утром на ступеньках «Звездного». Лежит в самом низу, по пояс высовываясь из-под какой-то тетки. Понятно, надо же было куда-то девать не переживших налет. Кого подавили в темноте, кто сорвался с лестницы. Кому-то наверняка прилетел на голову здоровенный ящик с верхней полки. Ну а кого-то убили его же земляки просто потому, что у этих, других, дома дети голодные. Скорее всего, Серегина теща где-нибудь здесь же и найдется. Впрочем, вряд ли это единственная куча.
Оторопь немного отпустила. Артём тронул жену за плечо, молча мотнул головой в глубину гаражных рядов. Света часто-часто закивала, не отрывая ладошку ото рта. Стараясь не задеть чью-нибудь руку или ногу, пошли дальше. И чуть было не наступили еще на один труп, который лежал немного в стороне. Родионыч. Вот ты где. Как же тебя угораздило, неугомонный ты наш правдоискатель? Неужели, поддавшись общему настрою, решил поживиться в темноте торгового центра? Хотя, скорее всего, не пришелся ты ко двору самоизбранному «комитету». Жалко деда. Пусть и бестолковый, с дурной инициативой, но без гнили внутри.
– Прости, Родионыч, – пересохшие губы с трудом разлепились, слов слышно не было. – Прощай.
