Igazerith
Механизм
– Охренеть, он живой… – Дыра от пули между глаз явно не мешала шавке из пустыни.
Из образовавшегося недавно отверстия, в голове Струны, потекла фиолетовая жидкость. Следующие несколько выстрелов прибили Струну к земле. На разбитой высохшей дороге образовалась фиолетовая туча. В глазах потихоньку темнело, хотя веки оставались открытыми. Конечности перестали слушаться. Стало невероятно легко. Темнота окрылила Струну и он полетел. Сквозь звёзды и пустоту. Вокруг забегали миллиарды различных голосов: шипящие, скрипящие, хриплые, басистые, писклявые и звонкие, грубые и резкие, даже громоподобные. Волна тишины смыла все звуки, а чёрный занавес упал с тяжёлым стуком без предупреждения. Белый, режущий разум, шум пробил и занавес, и тишину. Так длилось целую вечность, пока вновь не наступила абсолютная темнота. Давно забытый, знакомый голос задвоился в ушах.
– Ты всё учёл? Рост, вес, размер стенок разума? – по голосу короткими перебежками перемещалось волнение, – Материал другой, это точно не повлияет на… – очередной вопрос резко оборвался.
Струна услышал скрипящее чавканье приближающихся шагов. Можно открыть глаза. Тело резко обрело вес. От такой неожиданности повздрагивали все конечности. Тусклая желтизна проела глаза.
– Ну ты меня и напугал! – слегка воодушевлённо послышалось справа, – Я уж подумал, что всё сточной крысе под хвост.
На Струну глядели карие, до боли знакомые, но всё же неузнаваемые, глаза. Взъерошенные светлые волосы почти высохли от недавно попавшей на них воды. Изначально белый, а теперь более походящий на грязно-серый, комбинезон расстёгнут до пояса и завязан на талии. Обе руки по локоть чёрные от… масла? Струна не имел доступа к комнатке с воспоминаниями об этом человеке, но он, почему-то внушал доверие.
– Струна, ты как? В ушах не звенит? Бок не колотит?
Сесть на неуклюже сколоченное подобие кровати было на удивление легко. Что здесь происходит? Этот человек не похож на представителя Дуги или кого-то, хоть раз бывавшего в пустыне. На полу вода. Перед глазами встала картина растёкшейся, по разбитому асфальту, собственной крови. Была же… смерть. Как такое возможно? Кто он?
– На воду не обращай внимания. Последняя песчаная буря обернулась чуть ли не землетрясением и выбила тут всё из строя. Тебя немного затопило, я уж думал, что это конец.
Быстрое движение сжало предплечье кареглазого незнакомца и заставило захрустеть кости. Не смотря на, вероятно, невозможную боль, Струна не услышал ни единого писка. Глаза же незнакомца поняли, что за вопрос хотел выронить Струна.
– Эй! Осторожней, здоровяк, ты мне лучевую и локтевую раздробил, – голос был даже слегка… весёлый, – Я Северин Рейфинтер, помнишь?
Вся тяжесть мира упала на разум Струны. Это произошло. Опять. Космос. Минное поле. Принятие невозможного. Другие миры. Механизмы. Эти долбанные механизмы. Единственный выход. Зинда истекает кровью. Но она не умерла тогда. Она… умерла… умерла в прошлой жизни. Рука нехотя разжалась, освободив предплечье Северина. Доверия этот человек уже не внушал.
– Раз уж ты вернулся к жизни, приступим к делу, если у тебя нет вопросов, – Северин поубавил в громкости и перешёл на монотонность.
Струна ответил лишь тишиной.
– В этот раз запускать тебя никуда не буду, мы уже находимся в нужной точке. Если память раскалывается во время запуска, то необходимо обойти этот момент, не так ли? – Северин был прямо горд самим собой.
Быстро проскрипев до импровизированного стола с кучей разных вещей, Рейфинтер достал, видимо, то, что нужно.
– Вот, – Северин протянул Струне небольшую, заключённую в стекло, цифровую плату.
– Что это?
– ПВВ – плата внутреннего видения. Так я смогу видеть твоими глазами, но, возможно, это нарушит работу других плат в твоём организме, что, опять же, возможно, приведёт к частичной потери памяти. Поэтому вставь её, когда найдёшь механизм.
– А как ты раньше видел то, что вижу я? – Северин услышал даже нотки обвинения.
– Я вживлял её сразу после запуска. Так что, если запуск всё же не причина разбитого сознания, а ПВВ – да, то мы сразу это поймём.
– Вот как, значит? – Струна хотел высказаться по этому поводу, но быстро передумал, – Ладно, давай уже кончать с этим механизмом.
Вальтер опять куда-то делся. В Оазисе было не так много мест, где можно спрятаться, но потаённых уголков, где мог пропадать Вальтер со своими друзьями, было куда больше. Особенно в старом районе, который знал мир ещё до «Механической катастрофы». Эту часть Оазиса называли пустынной, она держалась особняком от остального города, её можно было считать даже больше частью мёртвого песчаного моря, чем населённого жизнью, места, хотя зарождение Оазиса произошло именно там. Сейчас же никому нет дела до пережитка прошлого, где обитают лишь пустота и песок. Мёртвые здания вот-вот рассыпятся в прах и станут частью пустыни. Вальтер же с кампанией своих друзей считали это место идеальным для своих собраний. Здесь они могли делать всё, что им вздумается. Никто сюда не захаживает, а, значит, и мешать некому.
– Давай, Булви, твоя очередь! – оживлённый подростковый хор разошёлся аплодисментами.
На импровизированную сцену, из составленных друг к дружке ящиков, вскочила невысокая девушка с широким весельем на лице. На её голове повисла извалянная в грязи тряпка. За одно мгновение улыбка обернулась маской трагедии, а нос и глаза съёжились в неприятной гримасе.
– Я песчаная крыса Магхарра, – голос Булви сломался под низким кряхтением, – и я пришла по ваши души, непослушные детишки! – шипящий смех злым шёпотом вылетел через давно обвалившуюся крышу здания, – Кто из вас первым окажется в моём старом желудке? – внезапно появившаяся обломанная палка заходила в воздухе от одного участника собрания к другому.
