И. Сказитель
Нареченные кровью
В любом случае, ей не стоит пока отталкивать их. Она привлечет к себе слишком много внимания, резко оборвав все контакты на этом острове и отстранившись ото всех. Ей было пока необходимо поддерживать легенду девочки-подростка. Однако она не могла не задуматься над тем, что ребята привязывались к ней. И вновь последняя кровь клана Ринса почувствовала укол совести за то, как она поступила с Дмитрием. Как ей поставить границы и в отношениях с Алисой и волчонком, чтобы избежать еще одной ошибки.
Через какое-то время к ней зашел Ярослав, он принес пакеты с едой, как она и просила. Правда, уминать их содержимое пришлось оборотню в одиночку. Хорошо, что Кросс сдержался в трапезной и по привычке не набил сразу свой желудок до отвала.
Он был совсем не разговорчив, выглядел весьма угрюмо. Каяра знала, что он сдерживается, чтобы она вновь не приказала ему. Таким образом оборотень просто защищался от своей названной дочери, дабы иметь возможность сохранить свободу воли. А ведь она его предупреждала сразу, зря он возлагал на нее такое доверие. Для Ринса нет ничего дороже кодекса, и если он попросит, то они с легкостью перешагнут через дружбу, привязанность и немедля подчинятся его требованиям. И сейчас кодекс просил признать наречение, оттолкнуть Дмитрия. А чтобы победить калгалу и защитить наследие Миры, ей было необходимо сохранить и свое прикрытие.
– Ладно, я наелся, – оборотень развалился на кресле. – У тебя сегодня уже есть какие-то планы?
– Скоро зайдут Алиса с Максимом. Вроде как хотели прогуляться.
– Это хорошо.
Ярослав слегка замялся. Он собирался с духом, чтобы что-то ей рассказать.
– Я думаю, ты должна знать. Ко мне подходил Виктор, он извинялся за Дмитрия.
– Зачем? – удивилась Каяра.
– Потому что Дмитрий поступил не правильно, резко поцеловав тебя. Парень решил, что напугал тебя до чертиков своим поступком. Он места себе не находит.
– Что ты ответил Виктору? – сухо спросила Каяра, игнорирую попытки Ярослава пробудить в ней жалость.
– Что все нормально. Что ты не испугалась. Просто такое поведение не позволительно в твоем клане. Чтобы он не обращал внимания на твою резкую реакцию, что ты подросток, которого легко вывести из себя.
– Это все?
– Нет, – теперь Ярослав со злостью сжал левую руку в кулак. – А еще я сказал ему, что Дмитрий не правильно понял тебя. Что ты никогда не испытывала к нему тех же чувств, что и он. Я сказал это Каяра, хотя я совсем не хотел этого говорить.
– Хорошо.
Бывший генерал вскочил со своего места. Он не мог поверить своим ушам.
– То есть ты не отрицаешь, что принудила меня?
– Нет.
– Каяра! Как ты могла?!
– Ты вышел из-под контроля со своими нарисованными воздушными замками в голове! Что мне оставалось делать? Ты сам не можешь же держать себя в руках!
– Каяра, я никогда не думал, что ты сможешь так поступить.
– Я предупреждала тебя сразу, Ярослав. Не стоит переваливать на меня ответственность за свои несбыточные надежды. Ты знал прекрасно, какая была цель нашего приезда на Аресал.
– Я лишь хотел, чтобы у тебя было детство! Было все как у всех!
– Я не все! Я не ребенок! И уж тем более не твой ребенок! Ты забыл, где твое место! И мне пришлось тебе об этом напомнить!
– И где же по-твоему мое место?
– За моей спиной, Ярослав. Так же как и у всех, кого я должна защищать.
– Возможно, ты перепутала? Это взрослые защищают детей!
Каяра пришла в ярость. Ее лицо изменилось. Ярослав отшатнулся назад от неожиданности, ведь теперь на него смотрели глаза вальмирии. Он не мог оторвать глаз от ее клыков, обнажившихся в зверином оскале. Каяра меньше, чем за секунду пересекла комнату и схватила оборотня за горло, и припечатала со всей силы к стене, оторвав его ноги от пола. Бывший генерал начал задыхаясь пытаться освободить свое горло от цепкой хватки чудовища. Но силы были предательски не равны. Оборотень оказался беспомощным перед лицом опасности. Теперь он по настоящему осознавал, кто стоял перед ним. Убедившись в этом, Каяра отпустила его, и он с грохотом упал на пол, пытаясь отдышаться.
– Я надеюсь, этого показательного выступления вполне достаточно, чтобы ты осознал, кто кого защищает из нас. Я не ребенок, Ярослав. Я – наследница клана Ринса, его последняя кровь. За моей спиной стоят все староверы и подданные кодекса. Я – мать кодекса! Это я защищаю его детей, а никак не наоборот.
Каяра спрятала свое истинное лицо. Внутри себя, она боялась, что сейчас поставила крест на их дружбе. По мимо того, что в ее планы никак не входило терять такого союзника как Ярослав, ей и самой была неприятна мысль, что он теперь отвернется от нее.
– Ты меня услышал? – спокойным тоном спросила вальмирия, который дался ей не легко.
– Да, – не отрывая глаз от пола ответил оборотень.
– А ты меня понял?
– Да.
– Хорошо. Можешь идти.
Она повернулась к нему спиной, чтобы не видеть выражение его лица. Ей уже было достаточно тех его чувств, которые докатились до нее. Самым противным из них было чувство разочарования. Все нарисованные картинки в его голове рухнули в одночасье. Больше ему было не за что держаться в своих фантазиях. И из-за этого ему было чертовски обидно за себя. Хотя сам он пытался себя уверить, что обидно ему было как раз-таки за нее.
Через какое-то время после его ухода, Каяре стало нестерпимо тошно оставаться более в одиночестве. Мысли об Ярославе съедали ее изнутри. Она уже знала, что Алиса и Максим закончили свою трапезу и направлялись в сторону третьей башни. Поэтому не долго думая, она вышла им на встречу.
Они столкнулись на лестнице и направились к фонтану. При этом, видимо договорившиеся заранее, вампирша и волчонок на перебой рассказывали ей байки из своего детства. Они были воодушевлены стремлением сблизиться с Каярой. И, видимо, решили, что если она не рассказывает им о себе, то они сами сначала поделятся с ней своими сокровенными воспоминаниями. Некоторые их истории весьма позабавили вальмирию. Например, рассказ о том, как пятилетний Долгатов влез почти на самую вершину высокого дуба, пытаясь доказать свою храбрость детворе, а вот снимали его уже оттуда сотрудники ВВД всего в слезах и соплях. И как он клялся больше по деревьям не лазить, а затем ведомый насмешками друзей, все-таки решил покорить березу. Но к несчастью сорвался и повис на собственных штанах. Которые, к слову, не дождались прихода спасателей и с треском порвались на причинном месте, отправляя своего юного хозяина в свободный полет на землю обетованную.
– Представляешь, как мне стыдно было?
– Да, – с улыбкой ответила Каяра.
– Лучше представь, как все со смеху попадали, когда он засверкал трусами с вышитым цветочком прямо на попе! – расхохоталась Алиса, вспоминая каверзный момент.
Друзья сели на свободную скамейку чуть подальше от центральной тропинки.
– Блин! – волчонок закрыл лицо руками, скрывая свои уже изрядно покрасневшие щеки. – А это могла бы не рассказывать!
– Да, брось! Они были такие милые! – произнесла Роксвел и расхохоталась еще пуще прежнего.
Ребята еще какое-то время перечисляли свои детские приключения, в основном все сводилось к воспоминаниям детства Максима, так как Алиса была весьма спокойным ребенком, который отдавал предпочтение чтению книг. Каяра не жалела, что покинула четыре стены своего укрытия. Эти двое смогли таки отвлечь ее хотя бы на какое-то время от постоянных раздумий, угрызений совести и мрачных картин испорченных отношений с Ярославом. Однако, от одной навязчивой мысли, они так и не смогли ее избавить. Ее все еще неумолимо тянуло к Володару. А близость к тренировочным площадкам, на которых сейчас и находился Ситал, доставляло ей дополнительное неудобство. Она то и дело поглядывала в их сторону. Что, кстати, и заставило ее заметить приближение Анны раньше, чем она ощутила знакомый запах.
– Куда ты так пристально смотришь? – поинтересовался Максим.
– Анна, – Каяра показала пальцем в сторону движущейся в их сторону фигуры.
– И как ты только ее заметила? Ты вообще свое усиление не вырубаешь?
– Бывает, – соврала девушка.
Тем временем Анна уже почти приблизилась к их скамейки.
– Привет, – быстро проторила она.
– Привет, – улыбнулась Алиса.
– При…
– Каяра, мне нужно с тобой поговорить, – Литовская даже не дала Максиму закончить приветствие. Сейчас ей явно было не до формальностей.
– Говори.
– Давай отойдем.
– Ты по поводу Дмитрия? – догадалась вальмирия.
– Да. Ему сейчас очень плохо…
– И что? – сухо спросила Ринса.
– Как и что? Я в жизни не поверю, что тебе на него плевать!
– Мне не плевать, Анна. Но я и не чувствую к нему уж очень сильной симпатии, извини.
– Ты обманываешь сама себя! Я так и знала, что твои дурацкие законы староверов не дадут вам построить нормальные отношения! Ты хоть представляешь, как глупо это все выглядит? Этому бреду уже полторы тысячи лет, мир уже давно изменился!
Каяра не выдержала такого оскорбления. Она резко поднялась со своего места и вплотную приблизилась к Литовской. Сейчас внутри вальмирия кипел целый пожар ярости, который сочился наружу через каждую клетку ее кожи. Анна не смогла не почувствовать нависающую над ней бурю гнева наследницы крови первого ранга. Да, и Каяра не стремилась этого скрыть. Она просто подавила настрой более слабой крови своей властью чистокровной.
– Не смей оскорблять мою веру! И уж тем более не смей порочить кодекс! – с легким рычанием в голосе произнесла вальмирия.
Анна опешила и от неожиданности сделала шаг назад, отступая от Каяры чуть дальше.
– Каяра, я лишь пытаюсь сказать, что это все предрассудки, что старовер и нет не могут быть вместе.
– С чего ты взяла, что вправе решать подобное? Что вообще вправе называть наши обычаи предрассудками? Я же не называю тебя человекоподобной тенью оборотня, хотя так и есть на самом деле.
– Ты сейчас говоришь о чистоте крови?
– Сколько ты проживешь, Анна? Сто? Двести лет максимум! Сколько проживет Дмитрий? Не больше четырехсот! А сколько буду жить я? Ты хоть можешь себе представить, сколько живут чистокровные первого ранга?
– Нет, – честно призналась Литовская, уже растерявшая весь свой пыл под напором вальмирии.
– А сколько силы в твоих руках? Ты сможешь согнуть железный прут? – Каяра указала на толстый железный завиток кованной скамейки.
– Он слишком толстый…
Тут наследница крови Ринса сжала железный завиток в кулаке и оторвала его. Она раскрыла ладонь, давая Анне в последний раз взглянуть на прут толщиной в большой палец и вновь сжала его в кулаке. Когда Каяра раскрыла ладонь, то в ее руке лежал уже смятый до неузнаваемости кусок железа.
– Здесь нет никакого усиления, Анна. Это разница между чистокровными и нет. И она огромна. Настолько огромна, что ты даже представить себе не можешь. Вы для нас больше похожи на людей, нежели на тех, кем себя называете. Ты стоишь передо мной и смеешь порочить мои законы, восхваляя свой образ жизни, как итог прогресса? При этом сама лишь подобие! Тень того мира, который все же сберегли староверы. Ваше беспомощность и бессилие – плата, за ваше предательство старой веры и законов кодекса. Вы сами приводите свои виды к исчезновению. Ваша так называемая свобода, вас же и погубит!
– Я просто…
– Просто прежде, чем открыть рот. Сначала включи свой разум, Анна. Может вы и ослабли, но я надеюсь, что думать еще не разучились.
Каяра не стала дожидаться какого-либо ответа. Она просто сделала шаг в сторону левее от девушки-оборотня и исчезла в клубах черного дыма. Больше ей совершенно не хотелось оставаться рядом с ней. За такие слова она должна была ей шею свернуть на месте. Нет, все-таки ни о каком мирном сосуществовании между староверами и новообрядцами и речи быть не может. Вся их терпимость и понимание лишь слова на листке бумаги, которые, по сути, для каждого из них не имеют никакого значения.
– Что это было? – опешил Максим.
– Мерцание дьявола, – отозвался мужчина позади них. – Высшая магия ведьм крови. А раньше я думал, что трансгрессия на острове невозможна.
– А вы?
– Позвольте представиться, Динар Живин, – мужчина вышел из тени деревьев на свет. – А могу я у вас кое о чем спросить, если вы не против?
Каяра переместилась на сокрытый пляж молитвенника. Это было единственное укромное место, которое пришло ей на ум. Да, и единственное место, где ей бы хотелось сейчас находиться.
Волны с треском разбивались о небольшие прибрежные скалы. И в голове девушки пролетела мысль, что сейчас весь фальшь в ее жизни так же вдребезги разбивался один за другим. И с чего она взяла, что смогла бы спокойно находиться рядом с этими ребятами? Что они смогли бы понять друг друга и найти общий язык? Если даже Ярослав не оправдал ее ожиданий, хотя был близок к этому.
Но почему-то на душе у вальмирии было грустно от этих мыслей. Кажется, что стараясь не подпустить этих ребят ближе к себе и не дать им привязаться к ней, она забыла присмотреть и за собой. Да, они были ей не безразличны. Пытаясь понять их, она неожиданно пропиталась к ним симпатией. И теперь она сама попала в ловушку, от которой так стремилась оградить других.
Наследница клана Ринса опустилась на белоснежный песок, который напомнил ей о доме, в котором она родилась и выросла. Напомнил о семье, которую она больше не увидит. Камень на ее душе вырос от этих воспоминаний. Его тяжесть становилась все более невыносимой. И вальмирия легла на песчаный берег под тяжестью этой грусти.
Как только девушка закрыла глаза, она очутилась у себя дома, в замке Ринса в белой пустыне. Неужели, она не заметила, как перенеслась сюда? Нет! Этого не может быть! Замок слишком далеко, одним рывком до него не добраться даже ей.
Она внимательно огляделась по сторонам. Нет, это был не ее замок. Точнее ее, но не в это время. Сейчас в пустых стенах было некому разжигать факелы, да и пахло сейчас в замке пустотой, а не…
Каяра узнала запах и тут же обернулась, чтобы поскорее взглянуть на его обладательницу. За столом в их библиотеке сидела она, ее мама. Лиргерия Ринса была как всегда неотразима. Каяра всегда мечтала походить на свою мать, властную, невероятно красивую, могущественную и при этом такую нежную и женственную. В каждом ее движении сила и грация сочетались в невероятном тандеме. Да, внешне между ней и матерью было немало сходства: те же черные волосы, прорезанные кровавыми прядями, те же изумрудные глаза, они даже были с ней одного роста, их фигуры с точностью повторяли друг друга. Но вот все же они были разными. Каяре не хватало ее уверенности и сдержанности, ее изящных и плавных движений, ее хладной стати. Хотя, кто-то мог заметить эти качества и в юной Ринса, но вот до такого отточенного совершенства ей все же было не легко.
Девушка, было, протянула руку, чтобы вновь прикоснуться к Лиргерии, но остановилась, боясь, что в это мгновение она разрушит прекрасное воспоминание. Да и что-то здесь было не так. В воспоминании Карах она была в роли своей прародительницы, а тут она наблюдает со стороны.
К сожалению, ответа на этот вопрос она не сможет получить, ведь мама никогда не уточняла, как именно она сможет призывать воспоминания, и на что будет похож их призыв. Она вообще не уделяла этому вопросу особого внимания, возможно, просто считала, что еще не пришло для этого время. Но вот подходящего времени им так и не суждено было дождаться. Лиргерия, как и весь клан Ринса, была мертва.
Тем временем в дверь постучались.
– Войди, – спокойным тоном, почти не отрываясь от докладов разведки на столе, ответила взрослая вальмирия.
На пороге второй, маленькой библиотеки их замка появилась Хильда, которую Каяра была так же несказанно рада видеть. Хильда была для нее веселой подругой, сестрой, а иногда и, отвешивающей назидательные нравоучения, нянькой.
– Мы нашли его и привели к вам.
– Я уже поняла. Но, кажется, я просила лишь поздороваться и обозначить границы нашей территории, а так же выяснить причину его визита на наши земли. Но никак не планировала проводить личную аудиенцию.
– Знаю, владыка. Но думаю, вам стоит его выслушать.
– Почему-то мне кажется, что твои слова не предвещают ничего хорошего, – мама Каяры впервые за их разговор оторвалась от работы и посмотрела на докладчицу.
– Ситуация двоякая. Лучше пусть он сам все объяснит.
– Хорошо, пригласи его.
Хильда скрылась за дверью. И Каяра почувствовала укол сожаление, что смогла побыть с ней рядом так недолго. Но через секунду все ее внимание было приковано к внезапному гостью. На пороге появился Ситал!
– Примите мое почтение, владыка Ринса, – Володар выставил перед собой руку, согнутую в локте, и сделал кроткий поклон головой.
– Лиргерия, – представилась вальмирия.
– Позвольте, мне перейти сразу к делу.
– С удовольствием.
Володар выглядел весьма растерянным и сметенным. Его что-то изрядно беспокоило.
– Я встретил вашу дочь.
– Каяру? – теперь Лиргерия уже пристально смотрела на своего собеседника. Все мышцы на ее лице напряглись в ожидании ответа.
– Возможно, я не знаю ее имени.
– Мою дочь зовут Каяра. Продолжай.
– Я знаю, что я не самый желанный гость в вашем доме. И знаю, что это будет не самая приятная новость для вас.
– Володар, ты возможно забыл за столь долгий срок, но я храню все воспоминания моего рода, как свои собственные. Для меня это не первая встреча с тобой, ни к чему столь много формальностей и длинных вступлений. Переходи сразу к делу.
От напоминания о том, что Лиргерия Ринса видела падение его клана, Ситал слегка изменился в лице. На нем проскользнула тень презрения и обиды. Но он быстро взял себя в руки и на выдохе произнес то, что она совершенно не ожидала услышать:
– Я и Каяра Ринса стали нареченными кровью.
Мать Каяры поднялась со своего стула. Она пришла в ярость, услышав подобную дерзость.
– Да, как ты смеешь говорить подобное! Боги в жизни не свяжут кровь Ринса с кровью Ситалов!
– Я лишь говорю то, что уже произошло. И, кажется, боги забыли спросить у вас позволения, когда сделали свой выбор!
– Ей еще только десять лет! Как ты мог с ней связаться кровью!
– Я не подошел к ней.
– Если бы ты был наречен с ней на самом деле, то не смог бы противиться этому зову.
– Я точно знаю, что это наречение. Просто оно еще не в зените своей силы, как и спящая кровь вашей дочери.
Лиргерия подошла к окну. Она жадно всматривалась вдаль и пыталась почуять местоположение Каяры. Убедившись, что ее дитя находиться достаточно далеко от замка, она вновь повернулась к своему непрошеному гостю.
– Допустим, боги и правда сошли с ума, нарекая тебя и последний закат клана Ринса.
– Она – последний закат?
– Да, и теперь ты понимаешь, почему мне столь претит даже сама эта мысль! Тем более, у нее уже есть жених.
– Владимир?
– Да, Владимир. И теперь ты, заявляешься сюда и говоришь, что ты был наречен с Каярой. То есть я должна отменить одно из самых древних обещаний своего клана и отдать свою дочь, закат всей великой истории нашей крови тебе? Отступнику? Изгнаннику?
– Ты думаешь, я сам выбрал бы такой путь? Думаешь, мне нравится то, что произошло? Быть нареченным с наследницей клана вырезавшего всю мою семью?
– Казнившего за преступление! – поправила его владыка Ринса.
Володар глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Ему было тяжело не то, что разговаривать с Ринса, а просто даже находиться рядом с ними и уж тем более в их доме.
– В любом случае, я сказал то, что должен был. К закату мы отплывем обратно в Аресал.
– И ты просто сможешь покинуть свою нареченную?
– Не просто, но так как ее кровь еще спит, мое влечение к ней не столь сильно. Думаю, я смогу продержаться вдали от нее до ее пробуждения.
– А потом явишься сюда?
– Ты хочешь пойти против воли богов? – саркастически спросил Ситал.
– Нет. Но и верить тебе на слово я тоже не стану.
– Тогда, что ты предлагаешь?
– Подождем до ее семнадцатилетняя. Когда она окончательно пробудиться, перед ее восхождением на престол, вы встретитесь и, если твои слова подтвердятся, мы с радостью примем этот божий дар. Но до этого момента, я прошу тебя не приближаться больше к нашим землям!
– Ты так и не поверила мне?
– Поверила, что ты ощутил непреодолимую тягу к моему ребенку, и что, возможно, это наречение, – неохотно призналась Лиргерия. – Ты не стал бы лгать о подобном, у тебя нет на это причин. Тем более, мы все равно бы узнали правду рано или поздно. Но Каяра еще ребенок, я не могу позволить тебе находиться рядом. Даже если ваша связь еще не в зените, то она, наверняка, слишком сильна для отношений с десятилетней вальмирией.
– Согласен.
– Так будет правильнее всего.
– А что на счет ее брака с Владимиром? Если мы встретимся с ней, когда ей будет семнадцать, не будет ли она уже год как замужем за другим?
– Ревность, странно чувствовать от тебя это чувство по отношению к ребенку.
– Она не вечно будет ребенком.
– Да, верно. Но сейчас ее тело все еще не готово к отношениям с мужчиной, думаю, здесь ты спорить не станешь
– Нет.
– А брак мы отложим. Ты должен сам понимать, что я не вправе из-за слов отступника отменять слово своего клана, данное более тысячи лет назад!
– Справедливо, но все же я хотел, чтобы были внесены некоторые корректировки в их отношения.
– Нет, не думаю, что нареченные до встречи друг с другом вели весьма воздержанный образ жизни, оберегая свои тела для единственного суженного. Это глупо просить подобное от нее. Она в праве сама решать.
– Но ты же сказала ей, что у нее уже есть жених.
– Да, потому, что он рядом.
– А он и будет рядом с ней.
– Я не стану это обсуждать со своей дочерью до ее семнадцатилетия. Представляешь, какой это будет удар для нее? Она решит, что станет пятном на истории Ринса, вступив в брак с предателем кодекса! Пусть хоть вырастет спокойно до того момента, пока не сможет это принять и осознать как следует!
Лиргерия еле смогла сдержаться, чтобы не выпустить свое истинное лицо вальмирии наружу. Хотя в ее глазах все же изредка плясали языки черного и кровавого пламени.
– Хорошо, я понял тебя.
– Тогда иди, тебя ведь ждут твои… Кто они там?
– Солдаты.
– Точно, третий генерал армии Триединства, – с презрением произнесла вальмирия.
