Харитон Байконурович Мамбурин
Демон на свободе. Книга седьмая

Пролог

29 августа 3285 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира

Захар Свыслов не боялся смерти. Он прошёл долгий и трудный путь от беглого хабитатского сироты, пойманного в Закарпатье, до боевого капитана Первой Армии Инквизиции. Дорога в сорок пять с лишним лет оставила его тренированное тело исполосованным шрамами, с светлыми областями пересаженной кожи и встроенными в плоть и кости эфирно-механическими имплантами, благодаря которым Захар и дожил до этих дней. В него стреляли, его проклинали, взрывали, сжигали и топили, но ничего так и не отправило Захара на тот свет. Лишь убило в нем страх.

До сего дня.

Ничто не могло подготовить Захара к этому. Ни десятки знакомых лиц, навечно оставшихся в его снах и на плитах мемориалов в Ватикане, ни ужасы, являвшиеся во сне или наяву, насылаемые проклятыми магами, которых приходилось выковыривать огнем и мечом из щелей, куда эти проклятые забивались, ни похороны, на которых после миссий приходилось стоять далеко не у одного гроба за раз.

Однако, сейчас капитан бежал изо всех сил. Мышцы его тела сокращались с силой, о которой 56-летний ветеран не мог мечтать и в тридцать лет, механические устройства, внедренные в его тела, гудели и скрипели, едва не исходя паром, а руки лихорадочно и совершенно независимо от поглощенного паникой мозга срывали с разгрузки всё, что можно было бы сорвать и отбросить. Быстрее! Еще быстрее!

Захар был в дикой панике. Он бежал, не видя куда, без единой мысли в голове, как-то умудряясь огибать деревья и проламываться сквозь кусты. Его уши не слышали грохот взрывов за спиной, раскаты грома, треск пламени и жутко шипение струй воды, разрезающих всё живое и неживое. Позади был ад на земле, но Свыслов бежал отнюдь не от ада.

Он спасался от неотвратимой гибели.

Солдат знает, что может погибнуть в бою. Он рискует жизнью, добиваясь поставленных задач, он умирает и убивает… но шанс выжить видится всегда, даже когда его нет. Захар привык так жить. Он знал, что не существует неуязвимых магов, знал, что колдунов убивали столетиями, знал, что «смертельно опасно» отнюдь не означает «невыполнимо». Разделял с сотнями своих товарищей святую уверенность в том, что если они падут, то те, кто встанут на их место, вырвут колдовскую заразу из мира. Вытащат изрешеченную пулями падаль на солнечный свет, а затем сожгут. Так было всегда. Так должно было быть.

Не в этот раз.

Боги ударили внезапно, без подготовки, без подвода своих чудовищ, людей и ракшасов. Они, появившись в небесах шеренгой из нескольких десятков причудливых созданий, выпустили по основному лагерю армии свои разрушительные силы, сметя людей, машины и укрепления за несколько минут. Трещащие и воющие потоки энергии слизывали с лица земли палатки с солдатами, разрывали СЭД-ы, обдавали грузовики сверхъестественной кислотой. Страх, ужас, радость, восторг, благоговение – наведенные эмоции заставляли выживших корчиться на месте, рыдать, царапать себе лица и вырывать волосы. А затем приходили пламя, свет, тьма… смерть.

Это было не волшебство.

Силы вторжения, скопившиеся возле границ с Индокитаем, уже могли без особых проблем завоевать за считанные недели любую другую страну мира. Десятки тысяч солдат, СЭД-ов, техники и дирижаблей. Мощь, способная в обороне противостоять богам… как наивно, но очень уверенно предполагали военные аналитики. Да, могла. Если сравнивать с тем, что хозяева Поднебесной демонстрировали ранее.

А это оказалось ложью. Ловушкой. Заблуждением.

Свыслов бежал. Некоторые из его имплантов истерично пищали, другие, уже исчерпав в экстренном режиме весь имеющийся запас эфира, были мертвы. Человек, лихорадочно перебирающий ногами, мчался сквозь лес, цепляясь за ветки, но он уже был мертв. Механизм, замещающий ему почки, уже не функционировал, а всё отделение механиков Инквизиции, в чьих силах было его спасти, вместе с «Тором» и пятью дирижаблями поддержки, превратилось в шлак и пепел прямо у него на глазах. Захар об этом не думал. Он бежал так, как спасается от пожара животное, вложив всего себя в движение.

Был бы этот умирающий беглец не воином, а человеком философского характера, дай ему судьба возможность оценить все трагические события сегодняшнего дня спокойно и вдумчиво, то Захар бы уверенно сказал, что бежал он от чувства отчаяния. Беспомощности. Обреченности.

Среди молодых Инквизиторов из тех, у кого наконец-то появлялось такое чудо в жизни как увольнительные, ходили по кабакам разговоры о том, что Инквизиция бы смогла сделать, если бы неожиданно воскрес Шебадд Меритт? Существо, десятками лет по своей прихоти бомбардировавшее Землю метеоритами, всемогущий и всеведущий маг. Как бы с таким боролась Инквизиция, у которой в доктрине указана беспощадная конфронтация с носителями знаний о магических искусствах? Как можно бороться с силой, что ради своего увеселения низвергает с небес огонь и железо?

Теперь Захар Свыслов ответ знал – никак. С ними не воевали, их уничтожили как тараканов. Смешали пламя, камень, землю, сталь, воздух, воду и человеческую плоть в один бурлящий ком. Внезапно, беспощадно, неодолимо. Точно также, как боги расправились с предавшими их ожидания американцами – превратив за пару дней умеренно процветающую индустриальную державу в страну, где основным видом трудовой деятельности осталось взращивание злаков и овощей в хабитатах. Благовещенск, немалых размеров город, оставшийся где-то позади, был снесен до основания, перемешанного сейчас с землей и оплавленными камнями.

Может быть, умирающий ветеран поэтому и бежал. Чтобы не думать о том, что будет дальше. Он это и так чувствовал.

А вот смерть Захар Свыслов, капитан Инквизиции, не ощутил. Она нежно коснулась его плеча одной из своих многочисленных рук, едва притронувшись. Этого хватило, чтобы тело человека почернело и стремительно сгнило еще до того, как труп коснулся земли. Раз, и он бежит… красный, мокрый от пота, с дикими глазами, отчаянно хватающий воздух хрипящей и булькающей грудью, два – и его плоть, дымясь и сворачиваясь, истлевает в чернеющей и умирающей траве. Три – и на месте, где только что был человек, лишь выгнившая и чуть дымящаяся проплешина в лесу.

– Этот последний…, – задумчиво роняет полуобнаженная худая женщина с темной кожей. Её восемь рук занимают позиции на теле – пара в замке на груди, пара упирается в бедра, две она отправляет на поясницу, а последней паре своих худых и длинных конечностей она позволяет свободно висеть над травой. Там, где стоит эта странная женщина, точно такая же черная проплешина, как и под трупом.

Затем она исчезает, произнеся еще одну короткую фразу:

– Теперь пора проучить остальных…

Глава 1

Иногда нужно побыть одному. Это желание во мне сейчас особо остро, как у человека, пережившего долгий и тяжелый разговор с самыми близкими людьми. К счастью, в замке Мирред великое множество неиспользуемых помещений. Я неторопливо, опираясь на трость, шагаю по холлам этого Черного Замка. Виной настроению не только едва закончившийся разговор, но и невыносимое сосущее чувство пустоты в груди, не оставляющее меня с момента, когда были разорваны все связи между всеми измерениями Земли.

Несколько дней мне пришлось провести в постели. Резкая «распаковка» остаточных знаний, ранее утрамбованных в душу, потеря фамильяра, очередное бегство своего демона, перенапряженная из-за непривычной одержимости энергетика – всё это довольно сильно подкосило мой организм. Восстановиться мне дали, а залеживаться, избегая назревших разговоров, было не в духе и стиле Эмберхарта. Кроме того, время стало роскошью, большой роскошью. Развязка всех событий была близка. О последнем, я, разумеется, не знал, но несмотря на свой юный возраст, вполне предполагал, что боги, узнав о исчезновении сил у Древних родов, не преминут этим воспользоваться.

Они и воспользовались, снеся как Благовещенск, так и всю наступательную армию Европейского союза. Новости об этом побоище быстро дошли по радио в Мирред, от чего дальше прятать свои секреты мне смысла не было. Собрав всех в одном зале, я рассказал многое о происходящем. О себе и своей роли в идущем мировом конфликте, о том, куда испарились силы Древних, о неминуемом конце старого мира. Точнее, о всех возможных его концах. Умолчал я лишь о Шебадде Меритте, и о своем слегка иномировом происхождении. Подобную новость гости и хозяева замка вряд ли бы переварили.

Хорошо в моем случае быть лордом, пусть теперь и непризнанным. Происходи подобное на моей старушке Земле, контингент, состоящий почти из одних только женщин, действовал и реагировал бы непредсказуемо. Засыпал бы градом дурацких вопросов, начались бы пустые подозрения и не менее пустые претензии. Тем, современным женщинам, можно было сколько угодно рассказывать, чем страшен тигр-людоед, внезапно появившийся во дворах многоэтажек, только одни бы не поверили, а вторые бы даже не поняли, для чего им это рассказывают. И визжали бы, раздираемые когтями зверя, точно также как и те, для кого он явился сюрпризом.

Здесь была другая ситуация. Аристократки, просвещенные и начитанные женщины и девушки, слушая меня, увязывали в своих головах известные факты с новой информацией. Выстраивали картину. Приняли теперь как должное то, что они все собраны мной в неприступной крепости, забитой продуктами и слугами-марионетками. Но всё равно, было тяжело. Разговаривая со своей семьей, я постоянно боялся разглядеть в их взглядах ненависть. Участвовать в разрушении мира, пусть и во благо, имеет свою цену. Мне не пришлось её платить, но переживания по этому поводу – еще один веский повод побыть наедине с самим собой.

– Милорд, – голос догнавшего меня дворецкого не стал неожиданностью, – Разре…

– Я знаю, о чем вы хотите меня спросить, мистер Уокер, – прервал я англичанина, – Меры были приняты заранее. Ваши дети, как и их семьи, находятся под охраной нанятых мной людей менее чем в десятке километров от нас. Их тайно вывезли из домов еще во времена беспорядков в Лондоне. Как только я приду в форму, то немедленно доставлю их в Мирред.

Некоторое время Чарльз Уокер молча шагал за мной, а затем просто, но с чувством сказал:

– Благодарю вас, милорд!

– Преданность, мистер Уокер, достойна только жалости. Но лишь в том случае, когда она безответна. А теперь, будьте добры, оставьте меня одного. Можете заняться подготовкой покоев для ваших родственников.

– Да, сэр.

Я спускался всё ниже и ниже. Здесь, на первых этажах жилых крыльев, вечно пустующие комнаты для прислуги. Некому их занимать, порядок в Мирреде поддерживается анимированными гомункулами, напоминающими белые манекены. Но в эти пустующие спальни меня не тянет. Ищем другое место, еще ниже.

Подвалы. У каждого Черного Замка огромные подвалы. В них, даже несмотря на независимый источник питьевой воды, есть даже резервуары с ней, поддерживаемые в стерильной чистоте когда-то покоренными духами. Любой из замков предоставляет своим хозяевам самую совершенную защиту в мире, нужно озаботиться лишь пищей, предметами быта и развлечениями. Вот с этим в Мирреде было так себе. Зато найти себе место для одиночества было легко. Эта зала, незаполненный склад, отлично подойдет. Огромное пустое пространство, обрамленное черным камнем. И тишина.

То, что нужно.

Тут даже нашлись стулья, один из которых я и экспроприировал, дабы гордо воссесть на него в центре зала. Трон господарей, подаренный мне, был сейчас в Гримфейте. Удобное седалище, что и говорить, пафосное, но обойдемся прозаикой, тишиной и мирно тлеющей сигаретой. Еще бы хорошего алкоголя, только вот обдумать нужно серьезные вещи, не терпящие замутненного разума.

Итак, Древние пали. Те, кто смог выжить благодаря обстоятельствам или недостаточно сильно измененным организмам, теперь простые смертные. Не совсем простые, в их распоряжении по-прежнему огромные средства, связи и влияние, но бессилие Древних быстро станет секретом полишинеля. Списывать ли их со счетов? Выходит, что да. Какой-либо угрозой мне они теперь стать не смогут, даже если сильно захотят. А они не захотят – своих проблем хватает выше крыши. Им, разобщенным, теперь нужно как-то выживать.

Следующим на ум приходит Дарион Вайз. Демон, контракт с которым закрыт. Демон, оказавшийся на свободе. Новый Сатана этого мира, строящий свой собственный новый Ад. Ну… или чем там он занимается. Вот это крайне непредсказуемый фактор – безжалостное и крайне умное существо, быстрейшими темпами набирающее силу, и, что еще важнее, осведомленное о наших с Мериттом планах. Надеюсь, у призрака архимага есть понимание, что с ним делать. У меня нет.

Сам Шебадд Меритт, Узурпатор Эфира, призрак величайшего волшебника всех времен и народов, тайный кукловод и режиссер всего, что сейчас творится. Проблема здесь только одна – я на юге Англии, а он на западе Япон…

– Ты умеешь любить, Алистер?

Я поднял голову от лицезрения очень интересного пола, уставившись на призрак величайшего мага всех времен и народов с возмущением и облегчением. Тот невозмутимо ждал ответа, заложил полупрозрачные руки за спину. Высокий, чуть ли не выше меня. Осанка прямая, как будто проглотил кол. Крупная лобастая голова, кажущаяся еще больше из-за того, что выбрита наголо. Тяжелый давящий взгляд человека, привыкшего к беспрекословному подчинению. Правильные резкие черты лица с крупным горбатым носом и квадратной нижней челюстью, упрямо выдвинутой вперед.

– Можно было бы рассказать тебе про моих женщин, но что-то я подозреваю, Шебадд Меритт, что тебе прекрасно известно о моих с ними отношениях, – медленно проговорил я, – а значит, я не вижу смысла, что ты вкладываешь в вопрос.

– Если не видишь, значит ответ «нет», – хмыкнул призрак, – Тут нечего видеть. Ответ на подобный вопрос сидит в тебе, в каждом из нас, всю жизнь. Но он очень редко бывает «да». Человек обманывается, убеждая себя, что «да», вот как ты сейчас, когда я застал врасплох этим вопросом. Тебе понадобилось вспомнить, осмыслить, понять, найти готовый ответ и огласить его. Ответ, который ты решил считать верным.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не сомневаюсь, что ты пойдешь на смерть ради некоторых своих девочек, – покачал лысой головой маг, – Возможно даже ради каждой. Но это будет взвешенное и обдуманное решение. Более того, ты уже взвесил его и обдумал. А значит, ошибся.

– Любовь, по-твоему, всеобъемлюща и абсолютна? – с легким интересом наклонил я голову, рассматривая призрак, – К чему этот разговор?

– Мне было важно узнать, Алистер Эмберхарт, – уставился на меня Узурпатор Эфира, – Осталось ли в тебе что-то от меня. Узнать сейчас, когда всё, что зашифровали твои предыдущие воплощения в душе, стало твоим. Очевидно, что ничего.

– Почему ты так решил? – закурив, я удивленно посмотрел на мага, которого совсем недавно подозревал в том, что он вполне мог вместе со знаниями спрятать в Плоде моей души и копию собственного разума, которая бы захватила тело.

– Потому что для меня важнее любви к этому миру нет ничего, – помолчав, ответил мне Шебадд Меритт, – И никогда не было. Закроем тему. Нам нужно обсудить куда более актуальные вопросы.

Разумеется, я не смог не поинтересоваться весьма ехидным тоном о том, не много ли я уже сделал для общего триумфа, на что был безжалостно срезан равнодушным ответом мага. Если я не хочу остаток жизни провести в замке, который, скорее всего, не так неприступен, как кажется, и не хочу обесценить собственные усилия, то еще придётся немало попотеть. В основном, как подчеркнул Меритт, для того чтобы обрести репутацию, достаточную для разговора с остатками сильных мира сего. В момент, когда это понадобится. Учитывая, что я сейчас самый разыскиваемый, самый ненавидимый и самый презираемый юноша всех времен и народов, то фокус, необходимый для исправления общественного мнения, должен быть грандиозен.

– Ты серьезно? – не поверил я, выслушав призрака, – Ты хочешь, чтобы я…

– Именно, Алистер. Эти боги – не всеведущи, – начал короткую лекцию Узурпатор Эфира, – Они привыкли знать обо всем, что творится под их Небесами, но за пределами Индокитая представляют из себя могущественных, но ограниченных существ. Представь себе, что они маги. Умеют летать, умеют насылать ураганы, сжечь за час хабитат или поразить армию молниями. Но им нужно найти этот хабитат, эту армию и место, куда нужно наслать ураган. Человечество быстро определит узость их кругозора. Особого преимущества подобное знание не даст, но позволит людям огрызаться. В этот момент и появишься ты.

Мы говорили еще долго, несколько часов. После всех событий на острове клана Гиас, окончившихся разрывом связей между Землей и её дочерними измерениями, Шебадд Меритт стал относиться ко мне… по-другому. Скорее всего, если бы этот мертвый волшебник знал, как оно бывает, то я бы определил его новое отношение «как к равному». Но, похоже, такого понятия как «социум» в жизни Узурпатора Эфира никогда не встречалось.

На данный момент его очень интересовало как я себя чувствую, после того как накопленные предыдущими воплощениями Шебадда знания развернулись в моем теле и разуме на полную. Здесь было… странно. Благодаря своей прошлой жизни, я мог уверенно утверждать, что теперь знаю каждую науку из моего старого мира. По крайней мере большинство отраслей. Анатомия, биология, офтальмология, психология, строение кремниевых процессоров, космонавтика, криптография, ядерная физика… Я знал чудовищно много.

И, при этом, ничего. Почти ничего. Только хинди и санскрит.

Так мы проверяли мое состояние. Знания содержались у меня в разуме в виде этаких пузырей, которые легко было «проткнуть», если усиленно на нужную тему размышлять минут пятнадцать. Тогда я переживал приступ серьезной головной боли, при этом получая всю информацию по заданной теме в свое пользование. Навсегда. Кроме того, Шебадд посоветовал мне регулярно переводить знания в «активное» состояние, так как эти их «предохранительные оболочки», сути которых сам призрак не понимал, со временем истончались. Если же всё это богатство обрушится на меня одновременно, то велик риск, что скончаюсь от кровоизлияния в мозг. Еще Узурпатор, сделав свой тон почти отеческим, порекомендовал мне не получать ударов по голове.

После чего мы вернулись к нашим баранам, сиречь богам.

Назад, в жилые помещения, я хромал озадаченный. На этот раз до меня снизошли с очень подробными объяснениями, от чего вставшая передо мной задача слегка ошеломляла своей грандиозностью. Как и осознание того, что в подвалах этого замка будет теперь проживать существо, которое никогда не славилось терпимостью к нарушителям собственного спокойствия. В случае же, если я окажусь в родном замке Гримфейт, то не стоит удивляться тому, что у Великого зала владык появился новый хозяин. Там-то, в тишине и покое, призрак мага и будет пребывать большую часть времени. Еще и упрекнул меня, покойник надменный, что я сам ему идею не подал насчет этого зала.

Супруги и наложницы, как и любовницы, в количестве шести душ, обнаружились в одной из зал занятого нами этажа жилого крыла. Там они, пребывая в весьма бледном состоянии, молча пили чай, активно заедая его десертами. При моем появлении девушки ощутимо напряглись. Прошагав до стоящего у окна кресла, я тяжело опустил свое вымотанное прогулками тело на сиденье, а затем обратился к стоящему с подносом дворецкому:

– Мистер Уокер, мы займемся тем, о чем я говорил, завтра. А затем, думаю, что послезавтра, будьте добры проследить, чтобы «Благие намерения» были подготовлены для длительного путешествия.

– Ариста! Ты еле на ногах стоишь! – тут же подскочила Рейко. Её отросшие серые волосы, забавно торчащие в разные стороны, требовали парикмахера или просто умелой руки помощи. Сегодня леди Коул как раз обещалась заняться моей женой.

– Моё недомогание пройдет само через пару дней. Их я и проведу в дороге, если мистер Уокер возьмет на себя труд по управлению «Намерениями», – пояснил я, – А Момо и Регина прикроют в случае необходимости.

Упомянутые девушки переглянулись и кивнули друг другу.

– Алистер, – тон Миранды был настолько холоден, насколько бледны её пальчики, сжимающие чашку, – Это точно необходимо?

Минуту я молчал, внимательно рассматривая лица женщин. Моих женщин. Тех, что доверились мне, не задавали вопросов, помогали, прикрывали. Не сомневались. Также, как и Чарльз Уокер. Без всех этих людей, я бы не смог сделать и одной десятой того, что уже совершил. Где-то не хватило бы решимости. Где-то веры. Где-то ненависти к этому миру, чья цивилизация напоминает запуганного зверька, перемотанного многими слоями страховочного скотча, через который едва можно дышать и лакать воду.

– Леди, – подал я голос, стараясь держать его ровным и спокойным, – Я не скажу, что мир летит в бездну, но над человечеством нависла смертельная опасность. Она зрела более трех тысяч лет, и вот, этот гнойник прорвался. Он мог бы зреть еще сто лет, а то и больше, дай мы Индокитаю возможность захватить японские острова, но тогда бы надежды ни у кого не было. Сейчас я говорю о наших потомках, о детях наших детей. Обо всем человечестве. Энергетические паразиты, называемые богами, в данный момент обрушивают всю свою ярость на восточные и южные области России, почти дошли до Азовского и Черного морей. Каждый день умирают тысячи. В моих силах помочь, повлиять на ситуацию. Понимаете?

Лжец. Вы великий лжец, Алистер Эмберхарт. Брешете, как последний уличный пес в лицо своим любимым, произнося при этом чистую правду. Двуличны, лицемерны, мерзки – как и говорят о англичанах в обоих известных вам мирах. Особенно паршиво мне стало, когда меня еще и обняли в шесть пар женских рук. С другой стороны, а какого меня они видят? Я постоянно возвращаюсь в Мирред потрёпанным.

Из-под ног с гнусным воем рванул притащенный Момо в замок Ромуальд. Толстенному рыжему коту здесь было весьма комфортно, но выяснился забавный нюанс – животное, обладая весьма своеобразным нравом, ненавидело запах табака, от чего и мирилось с моим существованием лишь только после того, как вечером почищу зубы и приму ванну. В остальное же время кот меня терпеть не мог, что и выражал всеми доступными ему методами.

Семейство Коул, точнее, его остатки. Маркиза Элизабет и её дочери. Нельзя сказать, что я успешно выполняю данное дамам обещание предоставить им возможность свободного передвижения по миру, так как последнему грозит настать крышка. Но, что удивительно, претензий мои довольно свежеиспеченные родственницы не имели. Сама леди, присев возле меня, с оттенком снисхождения изволила похлопать меня по руке, сказав, что они с девочками далеко не маленькие и многое уже поняли самостоятельно. Но предпочтут крепко спать, а заодно помогут отточить навыки этого ценного умения моим женщинам.

– Ты уверен, Алистер? – спросила леди Коул, принимая у меня из рук пухлый бумажный конверт.

– Да. Мистер Уокер мне потребуется, причем еще неоднократно, а кроме него, я знаю лишь одного человека, в чьей надежности, а что еще важнее, в выдержке, я уверен. Это вы, леди. Конверт нужно будет вскрыть только после того, как один из моих… знакомых принесет вам вести о моей смерти. И только в этом случае.

– Ну раз ты мне так доверяешь…, – промурлыкала женщина, уже отославшая своих дочерей в их покои, – То может быть, дашь намек на то, что именно ты мне оставляешь на хранение?

– Дам, – к удивлению матери моей жены, я кивнул, – Тот, кто прочтет написанное внутри – обречет себя на тяжелый выматывающий труд до конца жизни. Без вариантов.

– Какая мерзость! – тут же среагировала Коул, косясь на конверт с шутливым отвращением, – Тогда точно не будем!

– Тогда на этом я откланиваюсь, – встал я, предвкушая еще одну долгую прогулку, – К сожалению, есть дела, которые нельзя отложить на завтра.

За дверьми меня ожидал дворецкий, вызванный заранее.

– Идемте, мистер Уокер, – со тяжелым вздохом сказал я ему, – Оценим плоды вашей самодеятельности.

– Вы полагаете, что проявленная мной инициатива была неуместна, сэр? – с чопорным и слегка обиженным видом спросил Чарльз.

– Безусловно, так оно и есть, – ответил я, шагая, – Я понимаю ваши мотивы, мистер Уокер, а вот вы несерьезно отнеслись к собственной безопасности. Единственное, что вас оправдывает – так это моя совершенная уверенность, что сам бы не поступил иначе.

Замок Мирред, в отличие от остальных Черных Замков, скрыт с лица земли. Он располагается внутри целой системы гротов и пещер, наполовину затопленных океаном. Добраться сюда можно лишь по воде, лишь с помощью альпинистского снаряжения спустившись с вершин отвесных горных склонов. Места в некоторых из этих гротов было с избытком.

Но даже в таком случае, «приватизированный» моим неуместно проявившим хомячий порыв дворецким «Клаузер» смотрелся в одном из этих гротов довольно нелепо. Колосс, захваченный одним человеком в железнодорожной броне. Демонологи, собранные мной на штурм острова клана Гиас, выкупили во временное пользование три «Клаузера» в Южной Америке, а Чарльз Уокер посчитал, что превращать их все три в решето – архипреступно. И в результате, нагнав на «Намерениях» одного из этих воздушных гигантов, банально его захватил. Решив несколько видоизменить мой приказ, он сначала вынудил матросов довести судно до Ямайки, посадить «Клаузер», а только потом…

…нам просто повезло, что у человека, управляющего Порт-Роялем, по отношению к нам были лишь крайне восторженные чувства. Благодаря этим чувствам нам и были предоставлены не несколько десятков разномастных ямайских наемников, а ровно сорок человек, кандидатов на вступление в Инквизицию. Неплохо тренированных чернокожих парней, которых я обещал передать инквизиторам в Европе. Их навыков хватило привести огромный дирижабль к Англии. Теперь они, после долгой и нудной операции по переводу здоровых ямайских чернокожих в тихий английский городок, весело там пьянствовали, попутно охраняя покой родственников Уокера.

Пришлось подключать всё семейство Коул, да и моих девчонок, чтобы завести чертов «Клаузер» в пещеру.

Это того определенно стоило.

– Иногда лишь случай определяет результат, мистер Уокер, – пробормотал я, разглядывая накрытый плотной тканью массивный шестиметровой высоты силуэт, застывший в десантном отсеке огромного дирижабля, – Если бы вы случайно захватили бомбовоз, а не этот цеппелин…

– Прошу прощения, сэр, но я не могу определить степень вашего недовольства, – со вздохом проговорил Уокер, занятый точно тем же, чем и я.

– Я и сам не могу, – честно признался я в ответ, – С одной стороны, благодаря вам у нас есть транспорт, способный переместить «Паладина», одетого в «Крысобой». И даже команда для судна. С другой стороны, мистер Уокер, вы рисковали собой. На цеппелине могло найтись вооружение, способное одолеть ваш гвардейский костюмчик!

– Безусловно, сэр. Не будет ли с моей стороны излишней наглостью перечислить все эпизоды на моей памяти, в которых вы брали неизмеримо больший риск на свои плечи?

– Гм, у нас нет такого количества свободного времени. Остановимся на том, что вы кратко мне расскажете, в каком состоянии данное судно.

– Слушаюсь, сэр. Этому «Клаузеру» порядка 18-ти лет. Степень износа средняя. Двигатели определенно были в прошлом или позапрошлом году подвергнуты капитальному ремонту. Оболочку меняли целиком порядка 5-ти лет назад, вчера закончили её перекрашивание. Сохнуть ей еще часов десять от силы. В целом, состояние более чем удовлетворительное, но лишь на первый взгляд. Этим воздушным судном пользовались чрезвычайно интенсивно, смею предположить, что оно здесь, в гроте, отдыхает впервые за всю свою жизнь.

– Оно сможет долететь, к примеру, до Мадрида? – осведомился я.

– Вне всяких сомнений, сэр, – решительно кивнул дворецкий, – Полагаю, что в текущем состоянии оно способно на кругосветное путешествие.

– Этого не потребуется. Мистер Уокер, вот какое поручение у меня для вас есть. Завтра, после того как мы переправим в замок ваших детей с семьями, вы свободны для общения с ними. Послезавтра, увы, мы с вами разделимся. Вас ждёт капитанский пост на «Клаузере», который вы отведете в точку, отстоящую от города с названием Одесса на 52 километра западнее, где будет небольшой порт, носящий название Разевало. Зашвартовавшись там, представитесь Гербертом Лоттивиллем, действующим по поручению сэра Джона Крейна. Эти имена являются также паролем и отзывом. Я выдам вам нужные бумаги и определенную денежную сумму на руки. Благодаря им вы получите доступ на чрезвычайно хорошо защищенный склад, где и оставите «Крысобоя». А заодно и «Клаузер». Сами же, с экипажем, разместитесь в предместьях Одессы, но попутно озадачьтесь сменой радиорубки в дирижабле.

– Сэр?

Это ненадолго, мистер Уокер. Вскоре, в течение двух-четырех недель, я прилечу туда. По вопросам, которые возникнут к владельцу настолько… приметного дирижабля, попросите помочь того же человека, что и предоставит вам склад. Его должны в этом году, если мне не изменяет память, звать Алексей Карякин.

– Я бы хотел сопровождать вас, сэр.

– Увы, мистер Уокер, но я лечу туда, где вы мне ничем не можете помочь.

Сухопарое лицо дворецкого легким изменением мимики изобразило всю глубину своего недоверия этим словам. Пришлось, выстроив кислую мину, пояснять:

– Я лечу в Японию, мистер Уокер.

И почему обо мне все так заботятся? Самоубийца, кидающийся в одном доспехе на «Клаузер», тут дворецкий, а вовсе не я!

Глава 2

– Успокойтесь, вам ничего не угрожает, – я сидел на поваленном дереве, демонстрируя пустые ладони двум богато одетым японцам, возящимся на земле, куда их довольно небрежно скинули. Укорять за столь грубое обращение с людьми того, кто их принес, было совершенно бессмысленным делом.

– Ты?!! – старший из двух принесенных знал меня в лицо, и явно не с хорошей стороны, так как сразу же за этим возгласом он прошипел, – Предатель! Изменник! Пособник нечисти!

Говорить на японском было слегка непривычно. То ли потому, что я его уже несколько месяцев не освежал, то ли потому, что в голове норовили всплыть санскрит и хинди. Во всяком случае, Сунь Укуну я нужное объяснял долго и упорно, терпя насмешки и оскорбления обезьяньего бога. Нельзя сказать, что не заслуженные, так как по моей вине он собственноручно убил старого друга, проткнув того своим шестом от зада до мозгов. Неважно, что этот старый друг был моим врагом, а также огромной кровожадной и абсолютно безбашенной макакой, факт есть факт. Неприязнь Царя Обезьян я воспринимал стоически.

– Я бесконечно счастлив, что вы меня знаете в лицо, однако, господа, прошу вас, приведите себя в порядок, после чего мы поговорим. Затем вы отсюда уйдете, даю слово.