Маленькая жизнь – Ханья Янагихара

Давайте сразу определимся с двумя, а лучше даже с тремя вещами: 1. Я не поставил этой книге оценку и не смог сформулировать достаточно стройного мнения, чтобы получилась обычная рецензия. Поэтому я позволил себе вообразить несколько иной формат, а именно обыденную и распространенную сценку из жизни – моя старая и хорошая знакомая Саломея спрашивает меня, стоит ли ей прочитать (купить) «Маленькую жизнь» Янагихары, а я пытаюсь дать на ее вопросы сколько-нибудь конструктивные ответы. При этом она знает (как и очень многие из вас) что про эту книгу говорят очень много хорошего, но все равно, Саломея пока еще не решилась, ведь под эту книгу нужно покупать новую, большую (очень большую) и дорогую сумку. Кстати, про сюжетные детали она тоже ничего не знает, при этом за спойлеры готова выцарапать роговицу. Такие вот у меня подруги.2. Поэтому со спойлерами я придумал тоже проверенную годами и безотказно работающую систему стоп-слов. Смотрите, как просто это работает: если во фразе есть намек на что-то спойлерообразное – я буду использовать слово САСКАТУН. Ну а если я вдруг пойму, что вас может информационно перенасытить и расстроить целый абзац – то впереди будет слово САСКАЧЕВАН. Пример как это работает (и я надеюсь, что здесь все смотрели Титаник, иначе будет очень неловко):

Как жалко, что любовь главных героев киношедевра Джеймса Кэмерона САСКАТУН не смогла согреть ледяные воды Атлантики

САСКАЧЕВАН Оркестр утонул. Капитан утонул. Ди Каприо утонул. Уинслет могла бы и подвинуться.UPD Антиспойлерная система оказалась такой действенной, что получились сплошные стоп-слова – так особенно и не расскажешь ничего. Поэтому я в процессе поиска изящного решения этого вопроса. Может всплывающие строки?

NYPD Все спойлеры будут на польском3. Наверное, самое важное – эта книга об очень серьезных, важных и очень неприятных вещах. Я могу предположить, что среди тех, кто читает этот текст, могут найтись люди, кто попадал в схожие истории, которые не хотел бы вспоминать. Я надеюсь, никто не воспримет эту рецензию и ее шуточный тон как игнорирование проблем или насмешку над людьми, которые с чем-то подобным столкнулись. Вообще-то этот пункт мне посоветовал добавить мой адвокат, ну и вообще, я же человек все-таки, а не птеродактиль какой то. – Ну что, ты прочитал Янагихару? Мне покупать? Где рецензия?!

– Прочитал. И нет, я категорически не советую покупать, читать или трогать эту книгу. Если ты вдруг уже ее купила – то эта книга просто прекрасно будет смотреться на самой видной полке в твоей комнате и намекать твоим друзьям и близким, что ты непростая натура, иногда склонная к элегическим настроениям. Если же серьезно – я просто не могу советовать такую огромную и беспросветно печальную книгу, которая постоянно норовит тыкнуть маленьким ножичком в самое сердце. Я вовсе не агитирую, что это плохая книга или что советовать нужно только веселые книги. Но эта книга не просто грустная как глаза диплодока, это грустная книга об очень грустных вещах..– То есть стой, как это?? Но о ней все сейчас говорят, я прочитала море положительных отзывов! И почему ты разговариваешь как робот?

– Да, говорят. Говорят, правда, очень много и в основном хорошее, как критики, так и читатели. Я попробовал позанудничать и поискать какой-то негатив, но нашел только недовольство Риз Уизерспун размером книги..– (перебивает) Сколько там? 1200?

– Нет, там нет и 800, но за счет формата и общей тягучести и неторопливости повествования ощущается как 12 000 с небольшим. Так вот, еще я нашел очень лаконичное нет-не-нужно-читать от дочки Уилла Смита Уиллоу, ну и еще пару негативных комментариев от простых смертных: кому-то показалось скучным, кому-то чрезмерно жестоким и так далее. Кстати, зато во время поиска разной информации по «Маленькой жизни» я наткнулся на статью американского журналиста Бориса Качки о неожиданно пришедшей моде на большие романы, где он говорит про Каттон, Тартт (нет, я не мурлычу ее имя) и, собственно, Янагихару. Так вот, помимо остроумного и лаконичного описания прошлого главного героя (hellfish past), он раскрывает интересные темы..– (опять перебивает) Боже, замолчи немедленно! Какая Качка? Как это так получается, что всем нравится, а тебе нет? Что за бред?

– Да, вот такой вот парадокс, но он имеет место быть. Я не буду выдумывать про, как модно сейчас говорить, смешанные отзывы – у этой книги исключительно положительная критика. Да и я не могу сказать, что мне она категорически не понравилась. Просто мне было чертовски тяжело ее читать. Тяжело и долго. Как будто я вместо чтения разгружал вагоны, полные маленькими трупиками щенков бассет-хаунда. – Сколько ты ее читал?

– Эта книга заняла уверенное второе место среди всех книг, которые я когда-либо прочитал от начала до конца. Первую строчку с небольшим отрывом сохранил за собой замечательный испанский писатель Мигель де Сааведра Сервантес, которым я манкировал почти полтора месяца, едва ли не научившись играть на гобое, лишь бы не читать его. Но это разные материи – если «Дон Кихот» просто казался мне скучным (уж точно скучнее друзей и баскетбола), то от «Маленькой жизни» я иногда просто пытался спрятаться под одеялом, лишь бы она меня не заметила. – Боже, да что там за страсти то такие?

– Мы живем в очень непростом и далеко не идеальном мире, где кто-то постоянно хочет кого-то обидеть, притеснить или вообще уничтожить. Вполне логично, что наиболее значимые (да и не только) человеческие проблемы находят отражение в искусстве, начиная с библейских сюжетов, заканчивая войнами и геноцидами XX и уже, в принципе, нашего века. Но то вещи глобальные, прикоснуться к ним везет (точнее не везет) условному меньшинству. Конечно же, не все из нас сталкиваются с темной стороной мирового социума.. – (Громко зевает) У меня вообще-то маникюр в шесть.

– Хорошо. Я не совру, если скажу что эта книга о дружбе и любви, но совру, если скажу, что это далеко не самые важные темы этой книги. Przemoc seksualna, przemoc nad nieletnim, urazy psychiczne od grozy mrocznej przeszłości – в первую очередь тебе придется испить эту чашу, а уже потом размышлять о дружбе и любви. Хотя, разумеется эти материи связаны, как темное и светлое, как dobro i zło. Вот только, как сильно ты хочешь узнать о темной стороне? -Ты сейчас что, по-польски говорил?

– Кто то из переводчиков метко заметил, а может ли вообще гетеросексуальная женщина писать о мужской дружбе которая тесно graniczy z homoseksualnością. Нет ли здесь надуманности и гипертрофированности? Но опять же, это все вторично. Любое насилие и травмы в этой книге препарируются с максимальной точностью и вниманием. – Homoseksualnością – это же то о чем я подумала?

– Да. Если у вас есть проблемы с принятием и пониманием таких вещей – то вам точно не стоит читать эту книгу. Здесь – это обыденность и данность, которые некоторые органы в одной стране, мягко скажем, не приветствуют. – Я не понимаю, если так все тяжело – то почему всем нравится?

– Честно говоря, я не знаю, но догадываюсь, что речь идет о сострадании, сочувствии, желании помочь. Это очень тонкий элемент, есть один очень известный пример – из кинофильма «Спасти рядового Райана». В одной из сцен этого фильма фашисткий солдат борется с очень милым и приятным американским парнем. Тот извивается, кричит и борется что есть сил, но тот медленно втыкает ему в грудь нож, при этом постоянно приговаривая «Тсссс». Это классический пример того, как автор сознательно подхлестывает своего зрителя, чтобы добавить большей выразительности сцене и акцентировать внимание на чем-то (в данном случае на ужасе войны). Янагихара – это тот самый солдат с ножом, который не остановится до самого конца, уж поверь. – Я почему-то расстроилась.. Почему люди такие злые?

– Люди правда злые и делают много очень плохих вещей. Если ты хочешь в деталях узнать, каким бывает современное зло – то у Янагихары все описано в подробностях. – Но добро же должно побеждать?

– В этой книге этот вопрос не стоит – но я бы сказал, что нет. Я был расстроен 80% времени чтения, мне не понравилось, что происходило почти на каждой странице, как с этим боролся герой, черт возьми, да в этой книге есть только пара моментов, которые я могу рассказать своему коту. – Подожди, но героев же 4? Так написано в аннотации.

– Герой в этой книге один и его зовут Джуд. Это его история. Его маленькая жизнь. – Ты же брал Янагихару с собой на Новый год в Латвию? Может там была плохая погода или твои друзья не подарили тебе подарок?

– Нет, дело не в Латвии. У тебя может быть прекрасное настроение, ты можешь собираться на свидание в кино, но потом ты читаешь, как проводит свои свидания один из персонажей книги Калеб, и ты реально никуда не хочешь уже идти. – Но почему тогда ВСЕ ВОСХИЩАЮТСЯ ЭТОЙ КНИГОЙ?

– Я правда не знаю. Я не могу ей восхищаться. Я не хочу, чтобы ее читали и расстраивались мои друзья. Я не хочу, чтобы кто-то с этим сталкивался ни в жизни, ни тем более в книге. Это как будто смотреть, как золотистый ретривер плачет 10 часов подряд. – Эй-эй, ковбой, ну притормози, а то я сейчас сама расплачусь.

– В общем, я думаю это важная книга, но не для литературы, а для этого дурацкого и жестокого мира, который, как мне кажется, крутится совсем не в ту сторону. – Что это значит?

– Да на самом деле ничего.Ваш CoffeeT

Эта книга, скорее всего, разобьет вам сердце.

Она отвратительна и прекрасна.

Она как ослепительный свет и вонючая грязь.

Это проверка болевого порога. Это настоящая пыточная.

Я её почти ненавижу, но задыхаюсь от нежности к ней.

Такими прочитанными книгами можно в тайне гордиться, как шрамами.Последняя страница дочитана, и меня не оставляет чувство, что я еще не вернулась с тягостных, долгих, мучительных похорон. Все слова об этой книге, каждая рецензия, каждый отзыв – это лишь еще одна похоронная речь, лишь часть одной бесконечной панихиды. Читатели вереницей идут друг за другом в траурной процессии, чтобы отдать дань памяти и возложить цветы к монументу Маленькой жизни. Каждый букет, как безымянная подпись “Здесь был имярек. Я – мазохист”.

Я вижу тех, кто храбрится и притворяется, что ему не больно.

Вижу тех, кто притворяется, что больно, что он страдает, но это просто дань моде – плач, как и смех заразителен.

Вижу тех, кто не стесняется своей слабости и слез. Я наблюдаю за ними со скамейки под большим тенистым деревом около ограды. Здесь можно не стыдиться своего молчания. Я пыталась, пыталась много раз найти нужные слова, но каждый раз оставалась безмолвной рыбой вместо того, чтобы цветисто рассказать, что любовь не знает ни возраста, ни пола, ни родства, и продолжить долгим слезливым монологом о чужих близких и близких чужих, о вечном вопросе «Что лучше: иметь и потерять или не иметь». Но я могу только молчать и слушать, комкая в руках бесполезный мокрый платок. Слушаю речи других: длинные, пылкие, короткие, сердитые, колкие, любящие, надменные, сердечные, притворно равнодушные. Кто-то стоит оглушенный, задумавшись о чем-то своем. Кто-то злится. Это нормально. Просто всем им больно. И страшно.

Просто невообразимо, как говорил Диккенс в книге «Друд, или Человек в черном». Невообразимо, что «Маленькая жизнь» получила столько наград и хвалебных отзывов. Невообразимо, что о ней столько говорили еще за полгода до того, как вышел ее перевод, что сейчас, когда он наконец поступил в продажу, все прочитавшие в восторге и благоговении.

Настолько невообразимо, что я робею и не знаю, как подступиться к рецензии. Это не роман воспитания, не роман-обвинение, не история дружбы, не триллер, не срез эпохи, не эпопея, ничего такого.

Это заурядный, хорошо закамуфлированный и усиленный дамский роман, главная героиня которого пережила Нечто Ужасное в детстве, но встречает прекрасного человека и понимает, что в ее жизни еще может быть доброта и забота. Героиня невероятно привлекательна, и об этом ей все постоянно твердят, но она уверена, что она уродина, ведь у нее было Ужасное Детство. Шрамы не портят ее (тем более, что их никто не видит под одеждой), хотя она убеждена в обратном. Ужасное детство не сказывается на карьере героини – благодаря трудолюбию и уму она достигает вершин в своей профессии, оставаясь милым и приятным человеком для своего начальства, коллег и клиентов, разве что немножко более застенчивым, чем надо. Героиня не стала циником, или параноиком, или истеричкой, она не хлопает дверьми, если ей кажется, что на нее не так посмотрели, не орет: «Вам, мужикам, только одного и надо», нет, она только извиняется за все, зарабатывает деньги и хлопочет по дому. Идеальная женщина! Только главный герой – мужчина. И не каждый читатель выдюжит 700 страниц нытья, когда вежливый и милый герой постоянно пытается как-то себе навредить (продолжая при этом вести обычный образ жизни успешного юриста, так что никто ни о чем не догадывается), а его чувствительные, обеспеченные и всегда корректные друзья гладят его по голове, промывают ему раны и крепко-крепко обнимают. Герою двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят лет, а он все тот же, красивый, терпеливый и застенчивый. Друзья тоже не меняются – они, как крестьяне в «Мире сцены» Джером Джерома созданы только для того, чтобы говорить слова сочувствия главному герою, говорить, как они им гордятся и какой он замечательный. У них нет детей, престарелых родителей, финансовых проблем, собственных комплексов, они не взрываются: «Да пошел ты со своими никому не нужными тайнами, задолбал!», нет, и в тридцать, и в пятьдесят они кроткие и добродетельные, и всегда готовы помочь и выслушать неизменное: «Нет-нет, со мной все в порядке, только не говорите Икс, он расстроится». Вообще, никакого течения времени, никаких атрибутов реальности не существует: ни банковских кризисов, ни безработицы, ни выматывающего быта, ничего такого, что заставляет взрослых людей менять приоритеты и убеждения, сталкиваться с дилеммами, делать не то, что хочется, и в результате сбрасывать старую шкуру и наращивать новую. Потом, дружба. Некое подобие конфликта заключается в том, что лучший друг хочет главного героя отыметь, а тот не хочет, чтобы его трахали, потому что у него было Ужасное детство. В этой вселенной других вариантов нет, как нет и привлекательных женщин, поэтому страниц через триста дружеские чувства торжествуют, назовем это так. Не понимаю, как это может нравиться (не секс с лучшим другом, а книга). Невообразимо.