Ханна Флейм
Дождь не вечен

Глава 6

– Катерина, можно я Катей вас звать буду? Мне Семен Федорович разрешил вам зеркало принести, – радостно пропела появившаяся из ниоткуда Люба. Катя так потонула в собственных мыслях, что не заметила, как та вошла в палату.

– Конечно, Любовь, – закивала она, – вообще, давай на ты, мы ровесницы, я себя и так чувствую неуверенно, если еще и на вы, совсем неловко будет.

Люба просияла и протянула девушке размером с тетрадный лист зеркало. Катя зажмурилась, «гадкое зеркало и почему оно у них такое маленькое…», она мысленно досчитала до 7, на большее ее терпения не хватило, и уставилась на отражение своего лица.

Из отражения на нее смотрело бледное существо, только отдаленно напоминающее ей саму себя.

«Твою ж мать!!! Хоть понятно, что от меня скрывали. И вот это чудовище лицезреет мой пусть и незнакомый, но сногсшибательный муж!»

Черные круги под глазами, полупрозрачные веки и огромный алый шрам на виске, это было первым, что бросилось ей в глаза. Теперь Катя пыталась собрать новый образ воедино.

«Хоть морщин нет и вынужденная диета из искусственного кормления, для тех, кто в коме, себя оправдала…фигура стала только изящнее…но этот уродский шрам! И как мне теперь с этим жить! Ужас! Ну просто спящая красавица из фильма ужасов.»

Люба доверительно приблизилась:

– Кать, вы…ой, – она запнулась, – то есть ты не переживай, а то у тебя глаза округлились так, что сейчас выпадут из орбит, – она задорно засмеялась.

– Да уж, не переживать – это хорошо, только я не ожидала, что все плохо-то так, – в ее голосе проскользнула горечь.

– Да как же плохо! Отлично! – запричитала собеседница, а потом тихо-тихо продолжила, – ты не говори только никому, я, ну точнее даже не я, а мы с ординаторами однажды из Тамариного кабинета папку с твоими данными свистнули.

Люба настороженно оглянулась, боясь, что ее услышат.

– А то твое дело, оно под замком, нам не показывали, а нам интересно до жути было. Про таких как ты пациентов в медицинских журналах пишут, а тут ты прямо у нас в больнице и посмотреть никто не дает. В общем, там, кроме медицинских, были и данные по клинике в Корее.

Катю пробил озноб и предвкушение, Люба явно боялась, но очень хотела открыть ей тайну.

– Ну и? Что меня из Кореи к вам привезли я и так уже поняла,

– А тебя не удивило, что не из Германии или США?

– Вообще, да, странно, вроде звезд возят лечить в Европу, да и Корея дальше, – девушка задумалась.

– Вот именно! А все потому, что Корея самая передавая страна по пластической хирургии. – голос Любы стал еще тише, – так в твоем деле были выписки и фото: до аварии, сразу после аварии, – она зажмурилась, – это ужас на что ты похожа была, ни одного живого места. А потом были фото в динамике, больше тридцати операций. Тебе даже кожу выращивали! Несколько корейских хирургов даже статью об этом публиковали, о тебе, инновации в области пластики.

Из Катиных легких словно разом выбили весь воздух. Она снова пригляделась к отражению, торопливо ощупывая нос, лоб, брови.

– Серьезно? Не шутишь? Вроде бы на месте ведь все, ну не считая шрамов.

– Абсолютно, у тебя только от ожогов 26 процентов тела пострадало, и шрамы сначала, судя по фото были повсюду, а те что есть, это почти можно сказать и нет ничего. А на лбу, пфф, челку отрастишь и дело с концом. – она протянула руку к зеркалу, – пойду отнесу его, я так-то показала вроде.

Люба собиралась уже уходить, когда Катя окликнула ее.

– Люб, меня завтра забирают домой, но ты не против будешь, если я позвоню тебе после выписки, ну или встретимся где. У меня нет никого в Москве, ну или есть, но я не помню их, даже и поболтать не с кем по-женски. А ты тут самое светлое лицо и заочно больше меня обо мне знаешь.

Люба покраснела и довольно проворковала:

– Ой, а я с удовольствием. И правда, это ты со мной знакома месяц, а я с тобой почти полтора года. Да и друзей у меня, знаешь, не много. Я одна тут, и работа, работа, работа, а так хоть отвлекусь. Все не капельницы ставить. Я тебе завтра утром расческу привезу, приведем тебя в порядок, ну и телефон свой чиркну, а ты там как оклемаешься, звони.

Глава 7

Люба не обманула, привела Катю в относительный порядок еще с утра. Волосы они решили стянуть в незамысловатый хвост, шрам на лбу все равно требовал серьезной маскировки, которой в наличии не было. По доброте душевной, кроме расчески, девушка принесла и одежду, которая может и была простовата, зато села на Катю, как влитая. Это было приятно, забота, по которой Катя скучала. Поклявшись, что все вернет и позвонит, как только появится возможность, девушка попрощалась с новоявленной подругой и как на иголках в ожидании ерзала по койке.

За полчаса до назначенного времени, с порывом ветра, в комнату ворвался знакомый аромат дорогого парфюма и его обладатель.

Лицо мужчины напоминало маску, черты заострились, он был бледен. Кате от этого стало еще горче.

«Прекрасно, ты таки меня рассмотрел и ужаснулся».

– Я говорил с врачом…– он на секунду замолчал, голос был очень встревожен,– он сказал, что у тебя частичная амнезия, – он снова остановился, в глазах отразилась такая боль, что Кате стало неуютно,– ты правда совсем меня не помнишь?– тихо закончил он, буравя ее взглядом.

«Эмм…какие мы сообразительные…ну вот сейчас он услышит желаемое и снова исчезнет…а жаль…такой красавчик..», ей стало как-то неуемно грустно. Даже злорадствовать не хотелось, хотелось тихо забиться в угол и разреветься, от чувства собственного бессилия и отсутствия хоть какого-то контроля над ситуацией, однако, именно этого она сейчас не могла себе позволить. Собрав всю свою волю в кулак, она пыталась остановить наворачивающиеся на глаза слезы. Медленно повернула голову, по направлению к окну, так, чтобы предательские слезинки , сию минуту норовившие скатиться по щекам, не показались ему.

– Странно правда…только с утра было солнце, а теперь идет дождь… – отрешенно протянула девушка.

– Ты действительно меня не помнишь? – медленно, но четко повторил мужчина.

«Ясно…от ответа мне не уйти…»

Катя устало вздохнула, и, продолжая смотреть на плачущее небо, тихо выдавила из себя такое ранящее, такой обидой отдающееся в ее сердце слово:

– Прости, но нет.

Он подскочил к ней и, прижав к груди, начал гладить ее волосы.

– Боже, не переживай…мы все исправим… – зашептал он ей в макушку, мы вернем тебе воспоминания…вернем их вместе,– в голосе звенели нотки отчаяния и безудержная нежность.

« ВМЕСТЕ!!! ДАААААА!!! На сегодня самоубийство отменяется».

В душу ворвалась, сметая все на своем пути, радость.

– Прости… – еще раз пролепетала девушка.

– Что за бред! За что ты извиняешься? Думаешь, я на тебя за это злюсь? Я этих горе-врачей убить готов, еще хотели, чтобы ты тут лишний месяц мариновалась, проморгали амнезию, не сообщили, когда в себя пришла, – его глаза заискрились, – И вообще, это я виноват, если бы не…– он не закончил свою фразу, будто одергивая себя, – в общем, не важно. Ты жива – это главное!

«Так, а рыцарь-то…кажется, чего то не договаривает и, видимо, не такой уж рыцарь», пронеслось в ее голове, «ладно, это мы отложим, есть тысяча более важных вопросов».

Пока она размышляла, он подхватил ее на руки и, бережно обнимая, вынес из палаты.

– Твои вещи, документы и необходимые лекарства уже в машине, – пояснил мужчина, быстро покрывая с Катей на руках расстояние до выхода на стоянку.

Он настолько обворожительно улыбнулся, что если бы Катя стояла, у нее бы подкосились ноги. В его глазах загорелись озорные огоньки:

– Придется влюблять тебя в себя заново!!! Понеслись!!!

Он рванул по больничному коридору, настолько быстро, что она решила зажмуриться, вцепившись изо всех сил в его шею. Романтичный трепет сменили холодные щупальца страха.

«Господи…о боже…только не урони…спаси и сохрани…Черт…ну почему я не помню ни одной молитвы …»

Глава 8

– Обалдеть, какая ты легкая! – мужчина выглядел довольным как кот, – могу тебя опустить? Сама стоять сможешь, пока машину открою?

Катя недовольно фыркнула:

– Отпусти уже, конечно, могу, – на парковке было людно, Катя смотрела во все глаза вокруг. Из палаты ее окно выходило на прибольничный парк, унылую не самую ухоженную аллейку с парой скамеек, где иногда прогуливались пациенты. А тут была настоящая жизнь, за парковкой открывался выезд на людную улицу, сновали машины, двое голубей у лужи пытались поделить что-то, отгоняя нерадивого воробья. Было хорошо. Небо серыми рваными облаками заволакивало солнце, дождь почти прекратился, редкими мелкими крапинами давая обещание вернуться. Катя оперлась о капот и поежилась. Прохладный ветерок пробрался под кофточку. Она снова ощутила волну благодарности Любе, которая, в отличие от самой девушки, или ее новоявленного мужа, подумала о выписке и весьма прохладной погоде, поделившись теплой одеждой.

«Интересно, если бы не Люба, он бы меня в больничном халате забирал?», немного раздраженно подумала Катя. Мужчина бесцеремонно сгреб ее в охапку, закладывая на пассажирское сиденье как куль с мукой.

– Ай, ты что творишь? Я сама бы села!

– Уже села раз сама, – недовольно сведя брови, мужчина перегнулся через нее, застегивая ремень безопасности как на маленьком ребенке. Катя вопросительно на него посмотрела:

– Ты теперь как в мультфильме про «двое из ларца» все за меня делать будешь? Я же не калека..

– Буду, – он легонько чмокнул ее в кончик носа, – тебе волю дай, потом вся королевская конница, вся королевская рать, – на распев продекламировал мужчина, – не может Шалтая, не может Болтая, Шалтая-Болтая.., – снова лучезарно улыбнувшись, выдавая некое воодушевленное нетерпение, он захлопнул ее дверь, быстро обошел машину и вальяжно вплывая за руль закончил, – собрать!

Что на это ответить, Катя не нашлась. Было неловко и, протянув руку к магнитоле, она включила радио.

Авто легко и быстро набрало скорость, из колонок динамично надрывался незнакомый голос, на Катю же свалилось понимание того, как много она пропустила, она всегда подпевала любой песне на радио, а эту не знала, могла поклясться, что слышала впервые. Они свернули на такое же как и все вокруг, неизвестное Кате шумное шоссе. Стрелка спидометра все ближе подходила к предельной отметке, он разгонялся все сильнее. Катя вжалась в сиденье, боясь шевелиться, чтобы не дай бог, не отвлечь его от дороги, по которой он, рассекая воздух, гнал, оставляя позади все, что попадалось на пути.

«Надо отправить благодарственное письмо тому, кто вставил в конструкцию этой шикарной иномарки подушки безопасности…»

Резкий поворот, от которого сердце девушки ухнуло в пятки. Она резко повернулась в его сторону, зло уставившись на его точеный профиль. Он выглядел холоднокровно и отрешенно, не отводя взгляда от дороги. :

– С-сба- а-вь! Сбавь скорость! – зашипела Катя. Его взгляд вскользь прошелся по ее щеке, остановился на груди, затем заскользил ниже, упираясь в колени, задержался на секунду.

– Смотри на дорогу!

Справа мелькнула газель, парень вздернул взгляд на трассу и плавно, играючи, вывернул руль влево. Кате показалось, что они едва не задели ее. Авто выровнялось, он снова посмотрел на нее. Она нервно впивалась в обивку.

– Что с тобой? Прямо ты и не ты, такая напряженная, – его губы скривились в ехидной улыбке, – Расслабься, ты всегда любила скорость. Или ты мне не доверяешь?

Катя негодовала:

– А должна? Я не знаю тебя! Я чуть не сдохла в аварии, а ты несешься так, будто опаздываешь на пожар!! Или считаешь, что в одно дерево молния дважды не бьет?! – нервный голос перешел на фальцет.

«Напряжена?! Да я сейчас умру от страха. Душа уже отделяется от тела! И когда мы приедем, я обещаю, нет, я клянусь, я вытрясу душу и из тебя!»

Сердце заходилось, резко стало не хватать воздуха, Катя прерывисто глотала его ртом, но казалось, до легких он не доходил, в глазах начало темнеть.

– Притормози, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – начала жалобно заходясь умолять девушка, как мантру бубня, – пожалуйста, пожалуйста…

Он сбавил, переходя на среднюю скорость. Катины глаза заволокло слезы, она тихо поскуливала, скрыв лицо в ладонях. С соседнего сиденья послышалось сконфуженно:

– Я думал, тебе понравится, прости, – машина встала на обочине, он резко перевел тему, – Стоп, с тобой все в порядке?

В голосе слышалась тревога. Почувствовав его руку на колене, Катя злобно зыркнула на него, заплаканные веки покраснели и она процедила:

– А сам как думаешь? – дернув коленом, скидывая его ладонь.

Звенящую тишину в машине разорвал ритмичный бодрый стук. Оба вздрогнули повернувшись в его сторону. Мужчина на глазах вытянулся в одновременно строгую и неуловимо вальяжно-горделивую позу, не отрывая взгляда от стучавшего, он до автоматизма выверенным движением, нажал на кнопку и стекла поползли вниз.

– Лейтенант Семенов Станислав Федорович, ваши документы, пожалуйста. – отрапортовали из окна. Катю как током прошибло от этого имени, разум цепляясь за знакомое, вовремя выдернул из оцепенения. Она сфокусировалась. За окном стоял сотрудник ГИБДД, его взгляд оценивающе окидывал салон. – выйдите из машины.

– Излишне, – холодно проговорил ее компаньон, продолжая смерять полицейского взглядом змеи, не вовремя потревоженной в ее дреме, и медленно протянул документы – полагаю, все в порядке?

Катя настороженно наблюдала, холодный озноб прокатил по спине, от леденящей колкости некогда бархатного баритона. Волоски на теле встрепенулись вместе с волной мурашек. Она не могла отвести взгляд от этой гипнотизирующей, но пугающей по необъяснимым причинам картины.

Зрачки полицейского расширились, он перелистнул документы, встряхнул головой, будто прогоняя наваждение, снова посмотрел в машину и уперто повторил:

– Выйдете из машины, следуйте за мной, – отходя от дверцы, давая водителю возможность открыть дверь, однако тот не шелохнулся, небрежно, как само собой разумеющееся монотонно повторив:

– Мы оба понимаем что излишне, причина остановки?

Упертый лейтенант и не думал сдаваться.

– Попрошу выйти и проследовать за мной.

С усталым выдохом, мужчина резко открыл дверцу и плавно вышел:

– Что-то нарушил? – он вытянулся в струну, будучи по Катиным прикидкам, головы на две выше полицейского, деловито захлопнул дверцу и, вальяжно облокотившись спиной на авто, исподлобья сверлил лейтенанта.

– Превышение скоростного режима, создание аварийной обстановки на дороге, – отрапортовал сотрудник ГИБДД, все так же подозрительно оценивая не только фигуру мужчины, но и происходящее в машине, – почему так резко затормозили? Подрезали грузовой транспорт, неаккуратно маневрировали?

Кате хотелось выпрыгнуть вон и броситься к спасительному менту, кричать, плакать, но уехать с ним, медленно уехать, уехать домой, где бы не был дом. Списав свои мысли на панику, она попыталась успокоиться, размеренно дышать, но озноб и щемящие чувство ужаса не отступали. Ее провожатый словно гипнотизировал собеседника, лейтенант снова оцепенело стоял, пытаясь не то поймать нить разговора, не то погруженный в свои какие-то мысли.

– Катались, мою спутницу затошнило, а маневр был уходом от столкновения, – он сунул в карман руку, протянув, как фокусник карту в ладони, 3 оранжевые купюры. Рука лейтенанта робко подалась навстречу. Неожиданно, тот одернулся.

– Ну так, договорились, полагаю? Мои документы! – требовательно проговорил змей, все так же протягивая руку.

– Ваша спутница в порядке? Помощь не требуется? – он наклонился так, что его лицо спустилось на уровень лица Кати, – вы в порядке, девушка?

–Д-д-даа, – запинаясь, ответила та, чувствуя, что паника снова накатывает волной, а глаза заполняются влагой.

Лейтенант покосился на мужчину и спиной начал пятиться к патрульной машине. Документы он так и не вернул. Резко развернувшись на пятках, он нырнул внутрь.

– Серег, пробей на штрафы-ка, очень они странные. Девка зашуганная сидит, мужик скользкий какой-то.

Лысоватый полный мужчина забрал документы и быстро начал печатать на ноутбуке, отвечая недовольно:

– А тебе то что? Ты маньяков, чтоль ищешь, нам премию собрать к 1 сентября надо, у меня Светка вон, в 7ой класс уж, за лето вытянулась, форму надо новую, а ты тут все сиськи мнешь с каждым. Нормальная тачка же, ну и молча бы постриг его и «счастливого пути вам». Там кроме превышения скорости и предъявить нечего.

– Ты не отвлекайся, что по штрафам у него?

– Да нет ничего. – Лейтенант фыркнул, вызвав снисходительный смех напарника, – А ты че ждал-то? Такие разве что с камер штрафы забывают оплачивать.

Полицейский посмотрел сквозь лобовое на все так же, буквально в той же позе, стоящего водителя.

– И все таки что-то тут не то. Может он обдолбанный? Не пьяный точно, а вот наркота, – протянул задумчиво.

– А зрачки что?

– Да в норме вроде, я спецом его выйти из машины заставил. Серег, а залезь-ка в полицейскую оперскую базу, там его еще пошарь, может у него приводы были.

Лысоватый со вздохом снова начал печатать:

– Вот те делать нечего, ей богу, – вдруг замолк, протянув, – ха, смотри-ка и правда не простой мужик. Что ты там ему? Скорость вменить хочешь? – и загоготал, захлопывая и протягивая лейтенанту документы. – Иди, верни, пока погоны не слетели.

Тем временем Катя продышалась, приоткрыв окно со своей стороны, высунула лицо на улицу, втягивая ноздрями холодный воздух. По соседней полосе пронеслось мимо такси, разметая мокрые брызги.

«Нет уж, буду вести себя паинькой, пока не приду в себя. Я просто после больницы, штормит, надо помалкивать, не сопротивляться и приходить в себя. Потом решу что дальше.»

Водительская дверь хлопнула, ее спутник в своей грациозно-угловатой манере скользнул на соседнее кресло. Молча убрал документы в бардачок и в тишине завел двигатель. Катя заговорить снова не решалась, авто плыло по асфальту теперь в размеренной манере. Они ехали по незнакомым Кате улицам большого, бушующего города, равнодушная толпа циркулировала мимо, все куда-то спешили, по своим делам, по своим жизням и только Катина жизнь словно отделилась от нее, следуя где-то оторвано и параллельно от нее.

Обдумать как следует эту мысль Катя не успела, машина резко остановилась у шлагбаума, затем проскользила во двор. Он быстро вылез и, открыв ее дверцу, отодрал ее от сидения, к которому, казалось, она приросла. Оказавшись снова на улице и снова в его руках, она заерзала, намекая на то, чтобы он выпустил ее. Намек тот понял и оказавшись на твердой земле, Катя озираясь вздернула голову. Она не знала города, не знала, куда ее везут, но это здание она как будто бы откуда-то знала. Очертания знакомого шпиля сталинского ампира, подкидывало смутно узнаваемый образ.

– Ты живешь здесь? – произнесла она четко, не смотря на него.

– Нет, МЫ живем здесь!– она наконец снова потупилась на него. Тот будто подсказывая, махнул куда-то за спину, – тот подъезд, пошли?

По джентельменски подавая ей локоть, чтобы она могла ухватиться, он хищно оскалился. Катя продолжала стоять, не торопясь принять помощь. Чуть подождав, он будто переключив эмоцию тумблером, по-хозяйски обхватил руками ее талию, смыкая ладони на спине и подтягивая девушку к себе.

– Ну, что не так? Ты испугалась что ли?

– Угу, – куда-то в солнечное сплетение буркнула ему Катя. – Ты так втопил, а потом мент этот.

Сверху послышался грудной легкий смех:

– Я не подумал, честно говоря, привык что ты любишь гонять, хотел ..не знаю, думал, что ты соскучилась по драйву, порадовал, ..лять, – Катя впервые слышала, чтобы он ввинчивал крепкое словцо, было даже неожиданно. Его образ совсем не вязался с этим небрежно в досаде брошенном словом.

– Вообще-то, я боюсь скорости, – проговорила Катя.

– Интересный тезис, обсудим на досуге, – скупо хохотнуло снова сверху. Руки на спине разомкнулись, девушка отошла назад. – Так что? Идем? Или тут стоять будем?

Ей было так уютно и тепло в его сильных руках, что негодование испарилось само собой, капелька дождя упала на нос и она умиленно поморщилась, наслаждаясь моментом. Было приятно, и он, конечно, совсем не походил на маньяка, чего бы там ее подкорка не напридумывала за время краткого очного знакомства.

«И все же этот дом мне знаком», отгоняя тревогу, подумала Катя. Нет, чувства дома это место не внушало, девушка не могла поймать нужную мысль. Он снова протянул ей руку, за которую в этот раз она взяться не отказалась, потянув ее в сторону подъезда.

Они зашли явно не из центральных дверей, за добротной массивной входной группой, скрывался впечатляющий подъезд, который тоже был смутно будто знаком. Перед глазами проплыла витая кованая лестница, будто сбоку, с черного хода, ведущая к площадке с лифтами. Катя заозиралась. Чуть вдалеке, вниз по массивным каменным ступеням, светлый огромный холл с резными колоннами, освещаемый огромной парадной кованной хрустальной люстрой, какие бывали в театрах, но не в подъездах. Сама же она стояла на мраморных полах, в окружении лифтов, их было по два с каждой обозримой стороны, над каждой парой был барельеф, на синем фоне идиллия – ребятня, счастливые матери, строго одетая молодежь. Над головой обнаружился круглый купол, как в церкви, только вместо ангелов, несколько иконописно были изображены, взирающие на тебя сверху из-за белого парапета, пионеры. Слишком откровенная, броская роскошь ушедшей эпохи. Со стороны колонн, которые оказались за спиной, пару окликнул хрипловатый женский голос.

– Вы откуда? – несколько шаркающей походкой приближалась пожилая женщина, – А, это вы, я думала кто чужой, – женщина ошарашенно замерла, – Батюшки, Катеринушка Пална, живехонькая, это ж сколько тебя не было? Дай хоть рассмотрю!

Мужчина вышел вперед, преграждая старушке обзор:

– Клавдия Васильевна, потом, все потом, я ее из больницы только забрал, дайте ей дома оказаться.

Женщина вздохнула с нескрываемой грустью:

– Конечно, конечно, я проверить кто просто подошла, на парадном то охрана стоит, а тут вторую неделю с черного хода то расклейщики, то ребятня со двора, не пойму, как проходят.

Она ласково улыбнулась, смотря через его плечо на Катю, когда мужчина не обращая более на нее внимания, повернулся к девушке, оттесняя к лифтам и нажал на кнопку вызова. От такого пренебрежения к старушке, на душе стало липко и неприятно. Лифт не заставил себя ждать, и как только открылась дверь, Катя нырнула внутрь, стараясь унять тревогу.

Он молча нажал кнопку «15» и лифт ожил. Девушка ожидала вновь оказаться в его руках, но он отошел на шаг, опираясь о стенку лифта. Повисла странно неловкая пауза. Двери плавно разъехались в стороны, выпуская путников на просторный светлый этаж с несколькими квартирами. И тут Катю осенило. Она часто заморгала.

– Это что, высотка на Котельнической набережной? – неуверенно пролепетала она, ожидая, что сейчас разочаруют, – ну та, что в фильмах?

Мужчина рассеянно перевел на нее взгляд и заговорщически пропел:

– В каких таких фильмах?

– Ну, в Москва слезам не верит, – ответила девушка совсем сконфуженно.

Послышался смешок, так и не ответив, мужчина развернулся и прошел к резной двери. Решительно воткнув ключи в замочную скважину, он в приветственном жесте распахнул перед Катей дверь.

– Проходи, осматривайся, я к машине за вещами спущусь.

Катя молча, все так же озираясь, вошла, за спиной хлопнула дверь, погружая квартиру в молчаливый вакуум. Нет, тут не было слышно шагов с лестничной клетки, дорожный шум за окнами, скрипов и стуков лифта или соседских голосов. Это было жильё с большой буквы «Ж», не дешевые понты, как съемные хоромы на шестидесятом этаже в Москва-Сити, с видом на железнодорожные переезды, оживленные пыльные трассы и бесконечные стройки, где нельзя открыть окно даже на миллиметр, а в лифтах закладывает уши. Это была горделивая роскошь элитарного слоя серых кардиналов старой доперестроечной Москвы.