Живая радуга цветов Нежнее мотылька, То плавно вниз, то смело вверх – Дорога пузыря.
И завораживает вальс — Цветных лучей игра, Причудливо рисует мир Поверхность пузыря.
И восхищённый сам собой, Устроив пышный пир, Шар горделиво возвестил, Что он и есть весь мир!
Ему бы жить свой краткий миг, Не тратить время зря, Но занят тем чудной пузырь, Что смотрит на себя.
Смысл извечных путей
Да, я буду живым! Я уверен, что должен проснуться, Сбросив с плеч седину И змеиную шкуру манер.
Наплевав на закон, Что веками вбивали мне в душу, Я увижу рассвет И услышу знакомую трель.
И тогда я пойму, Где уродство, а где совершенство, Не обманут глаза, Пробуждённые волей моей.
Даже шёпот листвы- Потаённое, тихое чувство- Станет ярче звезды, Путеводной звезды горячей.
Пусть твердят знатоки – Хомячковые робкие души: – Ты не в силах взлететь, Слишком плоть человека слаба!
Лучше сядь у печи И немного мозгами подумай, Как бы денег скопить, Чтоб спокойно дожить до конца…
Но не могут понять Те, кто спутал урчание с зовом: Нету жизни в деньгах, Нету силы в пустой болтовне.
А мне нужно так жить, Чтоб мгновение с вечностью спутать, В этом сила души, В этом смысл извечных путей.
Скукота
Под микроскоп, и в телескоп, И вдоль, и поперёк, На север, запад, юг, восток, И вглубь, и вширь, и вбок
Повсюду любопытный глаз Засунул длинный нос, Спокойным стал мятежный ум, Огонь с души унёс.
Про всё известно нам сполна, Нет больше скрытых тайн: На небо смотрим свысока, Жнёт океан комбайн.
Опишет формула с иксом Любых явлений ряд, Компьютер с каменным лицом - Наш друг, и брат, и сват.
Великий век великих дел, Вот только скукота… Сидит в пробирке человек И знает всё сполна.
«Родился от двуногих…»
Родился от двуногих, И прощай забота? Стать человеком — Трудная работа!
Забыл старик
Он просто жил: без злости, суеты. Ни доказать, ни опровергнуть с жаром не пытался. Он просто жил, когда читал стихи, Ни за слова, ни рифмы не цеплялся.
И если бы не эта кутерьма — Водоворот обманной и коварной страсти — Не променял б на прозу и стиха, Не променял б родник на гору сласти.
Но кто б заметил каверзный подвох, Краплёных карт нечистую подмену: Счастливый путь на розовую цель, А гордость на гордыню и измену.
На что теперь ему его плоды: Конкретных целей мимолётные утехи. Забыл старик, как мог читать стихи, Утрачены алмазные доспехи.
Слышать
Я долго и давно не мог понять, Всё сомневался и корёжил душу: Твердили крикуны: от жизни надо брать! А взрослых с детства приучают слушать.
И было б так, но яростный мятеж Ворвался с запределья – Сердцем слушай! И проявился зов отчаянных сердец, Я так обрёл себя. И Ты себя послушай!
Не жизнь
Подчёркнутые маркером слова, Немного лишне поднятые лица, Упрямый шаг, свободна голова От вероятности в колодец провалиться.
Париж и Лондон – струночкой газон, Милан и Люксембург, Бавария и Ницца: Расчерчены, ухожены поля, В лесу ребёнку трудно заблудиться.
– А где же просто, дикие места? Ну… чтобы без скамеек, к чёрту попа. И стали круглыми огромные глаза: – Помилуйте, мы всё-таки Европа!
Три дня бродил по шахматной доске, Вернулася забытая зевота… Такая жизнь, друзья, пожалуй, не по мне, Не жизнь, а офисная, нудная работа!
Чистый свет
Летит чистый свет сквозь пространство любви, Вселенную сердцем питает, И в утренней свежести зыбкой росы Миллиардом себя отражает.
Блестят, как алмазы, на тонкой листве Хрустальные, звонкие лики И шепчут тихонько. Услышат лишь те, Кто свету подобен, учтите.
Кто знает…
Становится глубже морщинок ручей, Несвежие, сонные лица, И время б заметить, но море огней И пышных речей вереница.
Несут каруселью знакомые дни, (Да кто ж их сегодня считает): – Привет, до свиданья, здорово, прости – Привычно и скучно мелькает.
Мы где-то оставили искренность фраз, Себя болтовнёй подменили, Мы где-то забыли сияние глаз, Мы где-то друзей позабыли.
И нам б встрепенуться, и сбросить вуаль, И жизнью наполниться ярой, Но слишком привычна пустынная даль, Пластинки заезженной, старой.
Мы снова шагаем под бравую трель, Неряшливо взгляд наш блуждает, Пройдёт мимо сердца последний рассвет, Быть может, сегодня, кто знает!
«Нарисовал автопортрет…»
Нарисовал автопортрет И зацепил за лямку. Чтобы оставшуюся жизнь Не выходить за рамку!
Благородное семя
Расправь увядшие плечи, Вдохни глубоко и без страха, Оставь помпезные речи, Пусть ветер терзает лицо!
И сбросив груз страданья, Сожаленья и прочей хрени, Сломай костыли сомненья, Шагай широко и легко!
И вдруг узнав дух свободы, Мятежный и сладостно терпкий, Ликуй от огромного чувства, Заполни себя до краёв!
И пусть благородное семя, Упавшее прямо в сердце, Взойдёт двумя крылами — Сила и любовь!
А мы всё там же
За час на сотню миль Везёт автомобиль; И за секунды я в любую вьюгу Могу послать хоть сто открыток другу.
Но смысла нет В огромных скоростях — Ошибся человек. Ведь мы всё так же мечемся по кругу.
Мать – Земля
Клокочет яростный огонь – Живая кровь Земли: Из недр рвётся прорасти Немая боль души.
Такая сила, воля, мощь Раздавит без следа Высокомерие людей, Их чахлые тела.
Прихлопнуть лжецарей не жаль: Глумилися сполна, Но терпелива мать-Земля: Всё ж мы её дитя.
На что?
Время проходит — А ты сидишь и злишься; Жизнь на исходе — А ты в себе копошишься.
Ты каждую зиму ждёшь лета, Но лета не замечаешь; Ты каждое утро ждёшь света, Но в тёмных очках гуляешь.
На что тебе это притворство, Зачем сердце, душу терзаешь? На что тебе жаркое лето, Которого не замечаешь!
И ветер свежий, удалой Любил с рекой играть, И в жаркий день, взяв щедрый дар, Прохладу раздавать.
И неизвестен счёт векам — Всё молода река, Смеялась звонче хрусталя Текучая вода.
А благородство, щедрость, стать! Открытая душа — Река любила помогать, Для этого жила.
И было б так века, века, Но зависть любит брать. Прознали тёмные сердца, Как силу обуздать.
В овечьих шкурах собрались, Слащаво льётся речь: – Хотим, душа, тебе помочь Быстрей и дальше течь.
Чтоб ты могла своей рукой До облаков достать, Чтобы могла живой водой Пустыни напитать.
И согласилася река, Ночного неба дочь, Позволила себя сковать, Чтобы другим помочь.
И расступились берега, Колени преклоня, Но замерла в реке вода… Жива… иль не жива…
И появились у реки Гнилые острова, Уж невозможно разорвать Бетона жернова.
Песнь о пути
На пути нехоженом Карты не проложены, На пути нехоженом Стелется туман,
Только ветры свежие Да поля безбрежные На пути нехоженом В помощь будут нам.
Песня тронет за душу, Шаг прибавит радостно, Песня тронет за душу, Разожжёт огонь.
Мы – друзья сердечные, Души бесконечные, А пути извечные Выбирать не нам.
Пусть твердят пугливые, Пусть твердят нестойкие, Что шоссе проложено — Чередой огней.
Вам не верю на слово, Верю только компасу – Голосу негромкому В глубине моей.
Твердыня
Послушай тишину. Найди такое место, Где не болтает Птица-говорун.
Остановись. В корысти нету места Для тишины, В корысти мало струн.
Не думай иногда. Оставь свои расчёты, Забрось белила, Хватит малевать.
Вдыхая свежесть нового себя, Забудь про ссоры, Нужны они тебе? Мне лично – наплевать.
И если вдруг решишь, Что время вышло, Пора домой, Гранит пора взорвать,
Знай, Лишь тебе твердыня та по силам, И больше никому Не совладать!
Сухие корни
В городе не услышать пения птиц — У птиц свои любимые места, А те, что в клетках для забавы родились, Поют о грусти, их забыли небеса!
А ты принимаешь за пение грусть, У тебя нет колодца, но есть вода. И звёзд не приблизил девятый этаж, Твои корни давно не питает Земля.
Подчиняешься правилам для ишаков, Возведённых в закон очень хитрой рукой. Ты, рожденный летать, спутал крылья с сумой, Да и в общем, наверно, уже наплевать.
