Василий Головачёв
Пришествие

ЗАСАДА

Невидимой и неслышимой тенью модуль скользнул над сплошным морем тумана, окунулся в него целиком. Едва ощутимая дрожь корабля ушла в корму, он медленно и плавно развернулся в положение финиша и замер. Пилот включил обзорный виом, и словно водопад мутного молока хлынул в рубку – туман был непроницаем.

Грехову показалось, что он одновременно ослеп и оглох. Он даже протер глаза и потряс головой, избавляясь от наваждения. Но это длилось лишь несколько мгновений. Туман заговорил. В его речи слышались вздохи, тяжелые шаги, мокрые шелесты, шлепки по воде и долгое булькающее пыхтение…

Утро в этом мире без конца и без начала уже наступило, серо-белое и безотрадное, но рассеять туманный слой, плотный, как желе, было не в силах. Модуль оказался в белесом нигде без неба и земли, лишь виом спутника-сторожа, сброшенного перед посадкой, показывал над сплошным плесом тумана изломанную дугу горного хребта, словно плавающего в воздухе невесомой громадой.

Грехов представил, как на планету сейчас со всех сторон садятся корабли десанта, и унял поднявшееся было волнение. В ходовой рубке, кроме него, располагались еще одиннадцать человек и пилот, поэтому рубка представляла собой зрелище странное и не радующее глаз, особенно для пилота Саши Леха. Но, если бы можно было сюда впихнуть еще с десяток оперативников, Грехов сделал бы это не задумываясь, так как модули садились на расстоянии в пятьсот километров друг от друга, и двенадцати человек для контроля гигантского квадрата суши в двести пятьдесят тысяч квадратных километров было слишком мало, несмотря на отличное техническое оснащение групп. Даже сотни человек, наверное, было мало. «Риман», высадив свои засадные отряды, умчался к Земле за помощью, но успеет ли он до появления сверхоборотня, никто не знал.

– Сначала небольшой инструктаж, – сказал Грехов негромко. – Касается всех, руководителей патрульных групп тоже. Вот карта нашего квадрата. – Он включил проектор и развернул цветную объемную карту района патрулирования. – Группе Шебранна: район от западного склона хребта до Чероки-озера.

Рубиновые линии отчеркнули на карте квадрат группы.

– Группе Танича: от реки Воскрешения до цепи морен Форта Надежды. Дальше иду я. Особенно внимательным надо быть тебе, Алеша. У тебя там туристский кемпинг, и хотя люди предупреждены…

– Все будет как надо, командир.

Грехов поморщился и запнулся, тонкое живое лицо его стало непривычно хмурым и неприветливым.

– Люди предупреждены, но риск не уменьшается, причем риск смертельный. Конкретных примет сверхоборотень не имеет, поэтому о любых, пусть самых неожиданных ассоциациях немедленно сообщайте мне. Главное – упредить оборотня, найти его, прежде чем он успеет поймать очередную жертву. Хочу предупредить также: знаю, стрелять вы умеете, так вот – стрелять только в случае прямой угрозы для жизни. Понятно?

– Понятно, – ответил за всех скучающий Шебранн. Грехов внимательно посмотрел на него, но промолчал. Он обратил внимание на поведение пограничника еще на крейсере. Шебранн работал у Вирта, ничего существенного о его характере Грехов не знал, но помнил предупреждение Диего, что Шебранн пограничник опытный, хотя и не без некоторой рисовки. Что ж, поживем – увидим.

– Теперь экипировка.

Грехов кивнул, пилот вскрыл в полу рубки люк багажного отсека.

– Антигравы.

Лех опустился вниз, и через минуту манипулятор подал из-под пола связку ремней крест-накрест, скрепленных квадратными пряжками излучателей.

– Экзоскелетные пленки…

Лех достал ворох коричневых толстопленочных костюмов, увеличивающих силу человеческих мышц.

– Рации и оружие.

Рации представляли собой дырчатые шлемы с наушниками, оружие – пистолеты «универсал», привлекающие внимание хищной и грозной красотой.

– Вылет через полчаса. Сейчас всем полная медицинская профилактика, без исключений. Еще раз спрашиваю – всем все понятно?

– Ясней ясного, – сказал Шебранн. – Одно непонятно: зачем нам экзоскелетон? Лишний вес. Мы и сами не хлюпики.

У Грехова сузились и расширились крылья тонкого носа. Несколько секунд он молчал, потом неожиданно усмехнулся.

– Лишний вес, говорите? Подойдите ко мне.

Шебранн пожал плечами и протиснулся между креслами к пульту управления. Он был на две головы выше и чуть ли не вдвое шире командира, и Грехов снова усмехнулся в душе, зная, насколько обманчив его мальчишеский вид.

– Вот моя рука, согните в локте… так. Возьмите мою, упор в ладонь, а теперь попытайтесь пережать мою руку вниз.

Шебранн откровенно улыбнулся, оглядываясь на оживившихся товарищей, которые придвинулись ближе, ожидая необычного состязания. Забара и Лех, знавшие силу командира, переглянулись.

– Начинайте, – кивнул Грехов, – смелее…

Шебранн осторожно нажал, боясь сломать хрупкую по сравнению со своей руку Грехова. Тот даже не пошевелился. Тогда он нажал сильнее – никакого результата! Покраснев от досады, пограничник напряг мышцы в полную силу – рука Грехова и он сам казались отлитыми из металла.

– Все? – буднично спросил начальник отдела, будто вовсе не он сопротивлялся мощному натиску соперника. Потом медленно оттеснил руку Шебранна влево и дожал.

– Теперь понятно, зачем экзоскелетон?

Красный и злой, Шебранн вскочил с пола, растирая запястье правой руки. Во взгляде его читалось недоумение.

– Вы, наверное, заранее надели на себя экзопленку.

– Обыкновенный рабочий костюм. Кстати, вешу я при моем росте сто с лишним килограммов. А виновато в этом феномене мое детство. Наверное, мало кто из вас помнит аварию на «Дерзком»? Я родился на этом корабле и десять лет рос в поле тяготения, в три раза превышающем земное… Ну ладно, это все дела давно минувших дней. А усилители силы мышц нам очень могут пригодиться, потому что никто не знает, во что или в кого превращается сверхоборотень. Забара и вы, Шебранн, останьтесь. Группу Шебранна поведете вы, Ивадари. Пожалуй, так будет лучше. Сам он пойдет со мной. Если нет вопросов – в дезкамеру!

Ходовая рубка постепенно опустела, груда снаряжения на полу растаяла. Грехов подождал, пока закроется люк, и посмотрел в лицо Шебранну.

– Мне не нравится ваша амбиция. В деле, которое нам предстоит, слишком много неизвестного, поэтому я не имею права рисковать, посылая старшим патрульной группы несдержанного человека.

Пограничник побледнел, уши его, наоборот, вспыхнули.

– Я мог бы вообще отстранить вас от операции, – продолжал Грехов холодно, – но, во-первых, катастрофически не хватает людей, а во-вторых, за вас поручился Диего Вирт, а ему я верю.

Габриэль отвернулся и щелкнул пальцами, переводя взгляд на пульт. Пилот понял, что нужна связь с крейсером.

– Пойдемте со мной, – закончил командир отряда. – Все, что я говорил на инструктаже, вы обязаны выполнять безоговорочно, и мой вам совет: не щеголяйте своим послужным списком и не делайте вид, что вам сам черт не брат! Это не принято даже среди стажеров. Вы поняли меня?

Шебранн молча отвернулся.

– Крейсер на связи, – сказал Лех.

– Хорошо, – сказал Пинегин, выслушав краткий отчет Грехова, и отвел в сторону свои мрачноватые, близко посаженные глаза. – Связь со мной с этого момента держи лишь в случае крайней необходимости: кто знает, на что еще способен сверхоборотень. Может, он пеленгует и ТФ-передачи.

– Как дела у Диего?

– Все в порядке. Он только что спрашивал о тебе. Кстати, ты особенно в бой не рвись, мне нужны лишь сведения о появлении оборотня, а не лихие погони со стрельбой. Как говорили раньше: вперед не суйся, сзади не оставайся, в середине не толкайся, но…

– …инструкцию знай! – без улыбки докончил Грехов. – Инструкцию я знаю. Лучше скажи, ученые могут наконец определить, что такое сверхоборотень? Трудно бороться с неведомым противником. У нас же куча представителей ИВК: Сергиенко, Талгревенн, Нагорин. Они-то почему не подключаются?

– Они давно подключились, но информации, сам знаешь, кот наплакал. Кстати, откуда тебя знает Сергиенко? Он тут мне все уши прожужжал, распевая тебе дифирамбы.

– По Тартару.

Пинегин кивнул и перевел разговор на другую тему. Он знал, какую роль сыграл Грехов в конфликтной ситуации контакта на Тартаре.

– Ты ждешь чего-то еще? – спросил он. – С Землей связи пока нет, на время операции. Я понимаю, Полина… Попробуем связаться через ретранслятор, я потом дам знать. Не волнуйся, все будет хорошо.

Грехов прищурился, слабо усмехнулся.

– Философ ты, однако…

Посидев минуту, он протянул руку и выключил связь. Тень грусти промелькнула на его лице так быстро, что ее заметил только сидевший рядом внимательный Игорь Забара.

– Вот и наша минута пришла, – проговорил наконец заместитель начальника отдела, – уходить и прощаться без слов…

Они уходили последними.

Туман у модуля так и не рассеялся: то ли корабль сел в болотистой низине, то ли это было особенностью местной природы. Обходя круглое тело модуля, Грехов спугнул стайку каких-то молчаливых существ и включил антиграв.

Все трое выскочили из туманного одеяла прямо под серебристым шариком телезонда и направились в сторону моренной гряды под названием Форт Надежды, к границе подконтрольного группе района.

Всем участникам операции пришлось выучить с помощью гипнопеда планетографию своего участка, поэтому в рельефе проплывающей под ними местности Грехов разбирался хорошо. Над рекой Воскрешения он уверенно повернул навстречу встающему светилу.

Редкие туристы и многочисленные исследователи посещали эту планету просто: входили в кабину тайм-фага на Земле и спустя мгновение выходили из кабины приемного тайм-фага на планете. Но именно присутствие на Конкусе стационарного ТФ-комплекса и увеличивало опасность положения: несмотря на то что пассажирское сообщение Конкуса с Землей было временно приостановлено, все же сверхоборотню самым удобным для засады местом являлся тайм-фаг, а также поселки исследователей и туристов вокруг него.

Снизившись над сплошным лиственным покровом сельвы, Грехов оглянулся, но найти место посадки уже не смог: сзади до горизонта тянулась однотонная стена серого тумана, смыкающаяся с такой же однообразной стеной небосклона. Все на этой планете казалось серым или бесцветным, то ли из-за эффекта освещения, то ли в действительности мир Конкуса имел серую окраску.

Экзоскелетный костюм почти не увеличивал массивность и объем человеческого тела, и двести километров до Форта Надежды они преодолели за три четверти часа. Отсюда и следовало начинать патрульное барражирование вдоль полосы обитаемой земли, в центре которой находилась станция ТФ-сообщения.

С воздуха моренный вал, источенный эрозией, действительно напоминал полуразрушенные каменные постройки, вернее, многокилометровую каменную стену с бойницами и башнями, и Грехов понял планетографов, давших следу древнего ледника название Форт Надежды.

У одной из башен они спланировали на почву, и Грехов проверил связь с остальными группами. Все складывалось нормально: спасатели и пограничники начали патрулирование, ничего подозрительного за это время не наблюдалось.

– Пойдем и мы, – сказал Грехов, оглядывая напарников. Шебранн был хмур и рассеян, но и это было в порядке вещей. Главное, чтобы урок пошел впрок. Второго спутника, Забару, Грехов знал давно и был спокоен за него во всех смыслах.

– Вперед пойду я и… Шебранн. Ты, Игорь, пойдешь страхующим. Следи не столько за обстановкой, сколько за нами. Держись метрах в двухстах, но не отставай.

– За тылы не беспокойся, командир.

– Поначалу, думаю, осмотрим тайм-фаг и его окрестности. Потом поселок биологов и всю остальную территорию. Ну, вперед!

Грехов полого поднялся в воздух, сориентировался и направился к небольшому ржавому облачку на горизонте – единственному объекту, нарушающему серую «гармонию» Конкуса в этом районе.

ЗАСАДА
(продолжение)

ТФ-комплекс открылся неожиданно за крепью пузырчатых растений в котловине: голубая искусственная платформа с жилыми коттеджами, эллингом для прогулочных аппаратов и техническим центром. Самой примечательной чертой комплекса была приемная ТФ-камера, построенная в стиле «модерн» – эллипсоид, рассеченный тремя плоскостями. Передающая камера была построена в стиле «ретро» – миниатюрный замок с зубчатыми стенами и башенками.

Грехов посмотрел на часы, хмыкнул и опустился за полкилометра до платформы, жестом давая понять Забаре, что тот должен остаться здесь.

– Пройдем пешком. Посмотрим издали на эллинг, камеры, генераторы. Потом проверим границы квадрата.

– Вид у нас довольно подозрительный, – сказал Шебранн, похлопав по упругой пленке экзоскелетона. – Не покажется ли это странным наблюдателям оборотня?

Грехова тоже беспокоил этот вопрос, но отвечать он не стал.

Лес у ТФ-комплекса был редкий, похожий на свежую посадку. Деревья в нем достигали высоты всего двух-трех метров и напоминали пыльно-прозрачных водянистых осьминогов с ветвями-щупальцами, утыканными присосками-пузырями. В этом лесу невозможно было спрятаться, он просматривался метров на двести вперед, и тем не менее оказалось, что в нем прятались… нет, не люди. Гуманоиды – может быть, но не люди.

Разведчики успели пройти половину расстояния до платформы с тайм-фагом, и в это время на них со всех сторон набросились странные существа, не то заросшие густой серой шерстью, не то одетые в пушистые комбинезоны. Руки и ноги – вполне человеческие, а головы напомнили Грехову стереографии из цикла «Вещи смотрят на нас»: круглые башни с глазами-бойницами, ртом-дверью и конической макушкой-вершиной. Носов у незнакомцев не было совсем.

Грехов реагировал мгновенно, мозг работал ясно и четко, страха не было.

– Беги! – выдохнул он.

Шебранн заколебался, не отрывая взгляда от стремительно приближавшихся серых фигур.

– Пошел! – глухо рявкнул Грехов и с силой толкнул пограничника в спину. Шебранн включил антиграв, стал подниматься в воздух, но двое серых прыгнули за ним, схватили за ноги, остальные бросились на Габриэля. Оружия у них не было, и Грехов не стал вытаскивать свой «универсал». Не потому, что это было бы «не по-джентльменски», а потому, что всегда помнил завет Даль-разведчиков: применять оружие только в случае прямой угрозы для жизни.

Все дальнейшее произошло в течение полминуты.

Шебранн смог освободиться от захвата серых и свечой взмыл в воздух, подавая сигнал тревоги. Забара уже мчался к ним на полной скорости, но опоздал.

Грехов увернулся от первого нападавшего, схватил второго за шею и ударил приблизившегося сзади обеими ногами в прыжке. Падая, увлек противника за собой и с трудом перебросил через себя, удивляясь неожиданной его массе: весил серый нечеловек килограммов двести. Мгновенно вскочив, Габриэль оказался лицом к лицу с двумя оставшимися серыми, не успевшими вмешаться в схватку.

Азарта не было, был холодный расчет и желание объясниться.

– Послушайте… – начал он, но договорить ему не дали. – Что же вы, ребята, так невежливы?

Выпад в живот, нырок под стремительный ответный удар второго. Еще выпад, тяжелый удар в плечо, «аж загудело!» – как сказал бы Нагорин. Еще двое сзади. Одного в лицо – извините, жестоко, но не смертельно! Второго боковым «косым флинтом», третьего на себя и сверху «цепом» – полежи, дружок… Четвертый все же успел зацепить – словно молотком ахнул! Габриэль отлетел в сторону. На ногах, однако, удержался, помог экзоскелетон, но по достоинству оценил чудовищную силу противника. «Вот тебе и контакт! – мелькнула мысль. – Обыкновенная, ничем не спровоцированная драка!» Габриэль отступил на шаг – для обдумывания ситуации, но серый не дал на это времени. Он неуловимо быстро шагнул к человеку, рука дернулась вперед вместе с плечевым суставом, совершенно не по-человечески. Грехов уклонился от нового удара, не слыша, как Забара и Шебранн кричат: «Держись, командир!» – перехватил длинную серую руку, завел ее за себя и вбок, одновременно делая поворот вправо. Серый переломился в поясе, и тогда Грехов рубанул его сверху по безобразно толстой шее, вкладывая в удар всю силу и мощь скелетона.

В следующее мгновение Грехов нырнул вниз, под руки очухавшихся серых, перекатился на бок и включил антиграв, дав полную тягу. От перегрузки едва не потерял сознание.

Серых внизу словно ветром сдуло, исчезли как тени. Сквозь прорвавшиеся извне звуки конкусского вечера донесся тихий отчетливый свист, и с высоты сотни метров, куда унес его антиграв, Грехов увидел, как недалекая поверхность платформы тайм-фага исказилась, задрала края вверх, превращаясь в кокон, и на человека надвинулось нечто напоминающее гигантское черное яйцо.

Удар столкновения сбросил Грехова с пути движения «яйца», прочертив дугу, он упал в заросли пузырчатого кустарника. Переворачиваясь на спину, достал «универсал», но выстрелить не успел: одолела внезапная слабость, Грехову все стало безразлично. «Уйдет!» – вяло подумал он, роняя оружие.

С громовым ударом черное пятно сверхоборотня исчезло. А еще через некоторое время яркий белый свет упал сверху и огромный диск придавил ложбину. Крейсер «Ильмус» опоздал всего на минуту.

В долине, которую только что покинул сверхоборотень, начался переполох: бежали люди, кто-то громко давал распоряжения, а над Греховым склонились два лица: недоверчиво-испуганное Шебранна и озабоченное Диего Вирта.

«Ничего, все в порядке», – хотел сказать Грехов, но сознание почему-то ускользало, он с удивлением прислушался к своему телу, не веря, что оно отказывается повиноваться…

НА ГРАНИ ПРОВАЛА

Сознание вернулось к Грехову только спустя двое суток.

Крейсер совершал челночный поиск по трассе тэта Зайца – кси Голубого Колодца. Сверхоборотень ушел куда-то в этот район, ушел не один: как теперь знали люди – передвигались сверхоборотни группой в девять-десять особей. На Конкусе они появились сразу в девяти районах, и, если бы не принятые меры, могло произойти массовое похищение людей. Но, несмотря на тщательную подготовку операции и техническую оснащенность отрядов, сверхоборотни ушли все до единого. Локаторы крейсера поймали их в околопланетном пространстве сразу же после выхода и почти тут же потеряли, успев засечь примерное направление бегства. Группа оборотней ушла к оранжевому карлику кси Голубого Колодца, подтвердив тем самым гипотезу Пинегина: двигались они действительно по прямой.

В медцентре крейсера было тихо, но откуда-то до слуха долетали неразборчивые фразы, обрывки слов. Грехов сначала отнес это к слуховой галлюцинации, потом понял, что слышит голоса из динамика в углу комнаты. Тогда он приказал координатору палаты включить интерком – систему внутренней связи.

Стена напротив кровати «провалилась» в экспедиционный зал крейсера, и Грехов увидел компанию: Торанц и Джаваир, руководитель второго сектора УАСС, сидели, Диего Вирт, Нагорин и Пинегин стояли. Петр, сцепив руки на груди, рассуждал:

– Мне кажется, появление сверхоборотня не следует считать вторжением, хотя выглядит это именно так. Движутся они прямолинейно, я не понимаю, в чем тут дело, почему они так несвободны в выборе направления; о причине такой скованности можно только гадать. Появление их также загадочно: у ближайшего звездного окружения мы не обнаружили цивилизаций. Может быть, это пришельцы из другой галактики? Правда, если обратить вектор их движения вспять, то он упрется в абсолютно свободное пространство. И хотя примерно в том направлении находится квазар Дитя Большого Взрыва, до которого около семнадцати миллиардов световых лет, предполагать, что сверхоборотень явился оттуда, несерьезно. С другой стороны, скорость движения их группы довольно высока…

– Главное сейчас не в их загадочности, – сказал бесстрастный, как всегда, Джаваир, щуря узкие черные глаза жителя Азии, создающие впечатление бойниц на сухой, коричневой от загара крепости лица. – Главное, что оборотни постепенно проходят бедные населенными планетами окраины Галактики и скоро вонзятся в недра нашего спирального Рукава ^[6]. А там, вы знаете, десятки аванпостов и поселений человечества. Это новые потери и жертвы. Кроме того, возможно, пойдут планеты, населенные существами иных цивилизаций, и за них мы тоже теперь в ответе.

– Говорите конкретно, – глуховатым голосом произнес Торанц. – Что можно сделать со сверхоборотнями и какие средства может выделить Земля на эту операцию?

– Любые! – раздался высокий, с металлическими обертонами голос из затемненного угла зала. Человек встал, и Грехов узнал Банглина, заместителя председателя Высшего координационного совета Земли (ВКС). – Любые. Но это совсем не означает, что достижение контакта с ними возможно лишь посредством оружия. Последнее условие налагает на всех нас дополнительную ответственность, причем не столько за установление контакта, сколько за жизнь людей, которые и не подозревают о существовании оборотней. Прав Доминик, не время сейчас решать, разумен сверхоборотень или нет, животное он или звездолет с экипажем. Действуют оборотни не совсем чисто, но ведь и мы действуем не лучшим образом. Необходимо как можно скорее выработать стратегию дальнейшего поведения, учитывая прошлые ошибки, а они, к сожалению, были.

Банглин вернулся в кресло, помолчал и спросил:

– Почему же, однако, все девять оборотней ушли от нас? Сколько усилий – и впустую! И еще это странное происшествие с группой Грехова… Кстати, почему заместитель начальника отдела лично участвовал в операции? Не хватает специалистов?

Пинегин нахмурился.

– Специалистов такого класса действительно мало, хотя я и не одобряю его решения. Что касается срыва операции… Сверхоборотни взлетели до того, как мы узнали, где и в качестве кого они прячутся. Мне кажется, они централизованно получили сигнал от одного из своих приятелей на орбите. Этот оборотень мог заметить что-то подозрительное из космоса, как было уже два раза – мы проверили случаи на Быстрой и Арнебе-3. А с Греховым действительно произошел интересный и необъяснимый случай.

– Не из-за действий ли этой группы все остальные оборотни встревожились и ушли?

– Нет, – уверенно возразил Пинегин. – Габриэль Грехов действовал абсолютно правильно и сделал все, что мог.

– Понятно. – Банглин погрузился в размышления. – Так что, по-вашему, представляют собой эти серые драчуны?

– Есть целых три гипотезы на этот счет, – вступил в разговор Нагорин. – И все три, – он помолчал, подбирая формулировку, – одинаково уязвимы. Первая: серые люди – название условно – существа, захваченные оборотнем на его пути. Вторая – это «люди для контакта», нечто вроде роботов или биороботов, существующих для переговоров с людьми. И третья гипотеза: серые люди – члены экипажа сверхоборотня, его строители или повелители. Почему они напали на Грехова, с какой целью, – неизвестно.

– Любопытно, – сказал Банглин. – Ну а какая, по-вашему, гипотеза ближе к истине?

Грехов почувствовал головокружение и некоторое время отдыхал, потеряв нить разговора. Ответ Нагорина он пропустил, но затем говорил Сергиенко, совершенно не изменившийся за четыре года, истекшие с момента первого штурма Тартара.

– Мы знаем, – сказал он, – что сверхоборотни путешествуют группой. Мы знаем, что они могут превращаться в любое материальное тело, вплоть до, казалось бы, непредставимого – в озеро! Размеры их колеблются от сотен метров до одного километра, такова оценка машин. Скорость передвижения в космосе лишь немногим уступает скорости наших кораблей в ТФ-режиме, хотя расчеты мои неточны: я считаю скорость оборотней по их появлению у звезд, а ведь они, наверное, не сразу начинают охоту, определенное время тратится на разведку и подготовку. Таким образом, скорости их огромны, что указывает на энергетическую независимость. В сущности, мнение моих коллег и мое собственное таково: сверхоборотень – аппарат, управляемый разумными существами. Происшествие с Греховым, на мой взгляд, подтверждает это достаточно основательно.

– И все же что-то здесь не так, – задумчиво сказал Торанц. – До сих пор поведение оборотней было так прямолинейно, что разумным его не назовешь. А нападение серых людей, живущих в сверхоборотне, только подтверждает их низкий уровень. Что кроется за нападением? Какая цель? Захват в плен? Это можно было бы сделать гораздо проще и изящней, без кулаков и приемов, устаревших более двухсот лет назад. Какое-то странное несоответствие логики: колоссальная мощь соседствует с примитивностью способов ее использования!..

Грехову не суждено было выслушать всех участников оперативного совещания. В комнату вошел врач, выслушал сообщение киб-диагноста и, несмотря на слабый протест больного, выключил виом.

Через три дня крейсер прибыл в систему кси Голубого Колодца. По мнению Грехова, название для созвездия, состоящего из дюжины желтых, оранжевых и красных звезд, было выбрано неудачно.

К тому времени Габриэль был уже почти здоров. Разряд неизвестного излучения, которым окатил его сверхоборотень на прощание, оказался слабым и не затронул основных нервных центров.

Оранжевый карлик кси Голубого Колодца не имел официального названия, только регистрационный номер, зато владел обширной планетной системой в двенадцать планет и двумя поясами астероидов. Одиннадцать внешних планет походили на древний Плутон – снежно-ледяные облака, не успевшие сформироваться в «настоящие» плотные планеты, и лишь ближайшая к звезде обладала атмосферой и хилой растительностью. Поселений землян здесь не было, только вблизи экватора некогда разведчики – причем разведчики другой цивилизации, орилоухской – оставили автоматическую станцию-маяк для тех, кого фантазия когда-нибудь заставит посетить эту систему.

«Ильмус» вышел на мегаметровую орбиту вокруг планеты и выслал во все концы системы модули и автоматические зонды. Сверхоборотни должны были хотя бы пройти мимо, обследуя планеты, и стоило попытаться обнаружить их в этот момент. Правда, эта точка зрения была уязвимой с тех позиций, что целей экипажей оборотней никто знать не мог.

«Задерживаться они скорее всего не станут, – думал Грехов, покидая медцентр. – Убедятся, что система необитаема, и уйдут. Успеем ли мы обнаружить их до этого момента? Конечно, на всем предполагаемом пути их следования люди предупреждены и готовы к встрече, но ведь ничто не мешает им изменить маршрут…»

Он остался на крейсере вместе с Пинегиным. Диего руководил звеном модулей и ушел со своими к самой отдаленной планете; уходя, пожелал Грехову скорейшего выздоровления.

В полутемном зале мерцали виомы, связывающие крейсер со всеми модулями. Банглин переговаривался с Ненароковым, Сергиенко с эмканом на голове работал с координатором корабля. Один Пинегин медленно ходил вдоль вогнутой стены главного виома и посматривал на окно оперативных экранов, показывающих одну и ту же картину: темный шар планеты и черно-звездное поле космоса. Если приглядеться, шары планеты были разными, – это значило, что модули заняли места каждый возле своей планеты.

Подойдя к Грехову, Пинегин остановился.

– Выздоровел?

– Вполне. Но ты же знаешь врачей…

– Ожидание, боюсь, будет долгим. – Пинегин посмотрел на часы. – Извини, ничего нового о Полине сообщить не могу.

– Я понимаю, Петр, – сказал Грехов. – Я спокоен. Сам же говорил: в наше время от родов не умирают. Твои слова?

– Добро. – Пинегин внимательно всмотрелся в спокойные черные глаза заместителя и встал. – Отдыхай, ты мне нужен здоровым и уверенным. Чует мое сердце, что и в этот раз операция сорвется.

Он махнул рукой и отошел.

– Типун тебе на язык! – пробормотал Грехов ему вслед, оставаясь сидеть. Напоминание о жене задело струну памяти, и та послушно нарисовала перед ним плачущую Полину… Интересно, где она сейчас? Неизвестность – хуже беды, хотя к делу это не относится. Приказано отдыхать и быть здоровым и уверенным.

Грехов соединился с рубкой и попросил Ненарокова дать ему любой модуль.

Командир «Ильмуса» был немолод и опытом обладал немалым. Зная ранг пассажира, он не стал спрашивать, зачем ему модуль, и доказывать, что одному на разведшлюпе уходить с корабля рискованно, а просто и спокойно посоветовал взять с собой группу.

– Спасибо, – ответил Грехов. – Я возьму с собой вашего пилота и одного из своих парней.

Желание выбраться «на волю» возникло остро и сильно. Оно не подкреплялось оперативной обстановкой или практическими соображениями, но Габриэлю хотелось убедиться, что с ним все в порядке, поэтому он не стал углубляться в дебри самоанализа.

Через десять минут десантный шлюп типа «Привидение», способный становиться невидимым в очень широком диапазоне частот электромагнитного спектра, оторвался от технопалубы «Ильмуса» и за полчаса покрыл расстояние до ближайшей к звезде безымянной планеты, у которой кружил крейсер. Облетев ее кругом, Грехов дал знак пилоту, и модуль вошел в атмосферу экваториальной зоны, направляясь к единственному океану, на берегу которого стоял построенный косморазведчиками Орилоуха маяк.

Сели на широкой полосе ослепительно белого кварцевого песка, за которой шло зеленое глянцевое поле с едва заметной рябью волн на редких, чистых от водорослей полосах – таким здесь был океан, почти целиком заросший водорослями.

Поглядев в пустое зеленовато-желтое небо, Грехов в сопровождении Забары направился в сторону куполовидного возвышения, похожего на лысый череп погрузившего в землю великана. На макушке холма играло разноцветными огнями непонятное издали сооружение – орилоухский маяк.

Подножие холма заросло буро-коричневыми, с фиолетовым отливом, папоротниками – единственным видом растений, выбравшимся на сушу из океана. Папоротники были хрупкими на вид, но железными и упругими на ощупь, с режущими кромками листьев. Если бы они росли гуще, пробираться через них было бы непросто.

Поднялись на вершину холма и остановились. Даже вблизи орилоухский маяк ничем не раскрывал своего предназначения, он вообще ни на что не походил, хотя по человеческим понятиям и принадлежал к классу искусственных сооружений, созданных разумными существами.

Судя по архитектуре сооружения, орилоуны не были гуманоидами. Их маяк был сложным нагромождением всевозможных геометрических фигур: «ежей», решеток, труб, конусов, плоскостей, коленчатых рычагов и сотен других мелких деталей, создающих необычный пространственный рисунок, который тем не менее не был бессмысленным, но подчинялся иной, отличной от человеческой, логике и мироощущению. Многие детали светились, а в глубине выпуклых полушарий на концах гофрированных шлангов, похожих на фасетчатые глаза насекомого, мигали огни: голубые, желтые, зеленые, оранжевые. Мигали с разной частотой, как подметил Забара.

Обошли маяк кругом. Ни одного следа, холодная серо-белая поверхность скалы была девственно чистой, орилоуны знали свое дело и построили маяк без единого нарушения экологической этики.