Гоар Маркосян-Каспер
Все зависит от тебя

– Я пойду к себе, – сказал Дан. – Только хорошо бы иметь какие-нибудь доказательства, что дело обстоит именно так.

– Доказательства? – переспросил Маран уже рассеянно. – Будут тебе и доказательства.

– Когда?

– Через полчаса. Иди, я тебя позову. – Маран одним глотком допил кофе и растянулся на диване в своей любимой позе, заложив руки за голову и закрыв глаза.

Дан недоуменно посмотрел на стенные часы и пошел к себе.

Простояв несколько минут у окна, Дан решил спуститься в сад, но когда он пересек комнату и открыл дверь в коридор, Маран окликнул его.

– Не выходи, – сказал он, и когда Дан поинтересовался, почему, ответил лаконично: – Ты мне нужен.

Дан молча вернулся обратно и сел в кресло так, чтобы видеть Марана в приотворенную дверь. Он ожидал, что Маран позовет его и объяснит, для чего он ему понадобился, но тот больше ничего не сказал, и Дан не стал ему мешать. Он не шевельнулся, даже когда прошли обещанные полчаса, и ничего не произошло. Впрочем, еще через несколько минут в дверь позвонили. Звонок был условный, сложное сочетание коротких и длинных, видимо, Маран решил не рисковать, хотя попасть в посольство постороннему было невозможно или почти невозможно. Правда, дверь он открыл мгновенно, дворец был уже оборудован земной техникой, и он протянул руку к лежавшему рядом на столике пульту, не вставая. Однако, когда открылась дверь в комнату, сразу поднялся и радостно улыбнулся. Дан увидел, как он обнимает высокого широкоплечего парня со светлыми волосами, и удивился. И только, когда Маран выпустил парня из объятий и спросил:

– Как живешь, мальчуган? – он понял, что это Санта.

Тот потупился, и за него ответил появившийся в поле зрения Мит.

– Плохо он живет. Плохо.

– Что так? – спросил Маран.

– Хорошо он будет жить, когда ты возьмешь его к себе. Разве непонятно?

Маран улыбнулся.

– Может, и возьму… Дан! Где ты там? – крикнул он, и когда Дан вошел, спросил: – Узнаешь?

– Встретил на улице, не узнал бы, – сказал Дан, разглядывая Санту, который был уже его роста и из худого долговязого мальчишки с ломающимся голосом превратился в крепкого мужчину с густым басом. В сущности, он был действительно неузнаваем, не изменилось только одно: влюбленный взгляд, которым он смотрел на Марана.

– Ну, – спросил тем временем Маран, – что выяснили?

Дан ожидал, что ответит Мит, но заговорил Санта.

– Вот диагноз, – сказал он, вынимая из нагрудного кармана и подавая Марану маленькую, сложенную вчетверо бумажку. – Армейский медик, который участвовал в консилиуме, дает ему от одного месяца до трех.

Маран развернул бумажку и прочел написанные там пару строк. Потом снова сложил ее и спрятал в карман.

– По-вашему это что-то вроде лейкемии, если я не ошибаюсь, – сказал он Дану. – У вас ведь ее лечат, не так ли?

– Да, – кивнул Дан, – как правило.

Маран задумчиво прошелся по комнате, машинально притрагиваясь к попадавшимся по дороге предметам, постоял перед открытым окном, рассеянно глядя в пространство, наконец повернулся к окну спиной, поглядел на Дана, молча наблюдавшего за этими уже хорошо знакомыми эволюциями, и сказал:

– Вот тебе и первые доказательства. Болезнь есть, сроки совпадают, земными средствами лечится… Пока наши рассуждения подкрепляются фактами. Я, кажется, даже могу предвосхитить еще одно действие Песты, которое вскоре получит подтверждение.

– Какое?

– Я полагаю, он устроит так, чтобы закон об урезании доли приняли сейчас. Тогда, придя к власти, он либо договорится с землянами и отменит его…

– И сразу обретет популярность…

– Либо не договорится, но будет чист, дело сделано до него. Так что на днях мы услышим…

– Не на днях, а сию минуту, – объявил Поэт, входя в комнату. – Прошу вас!

Он кинул на стол газету. Мит, Санта и Дан одновременно склонились над ней, однако Маран не двинулся с места.

– Скажи мне, – начал он, и вдруг его голос оборвался.

Поднявший голову Дан увидел, как он прыгнул вперед на успевшего подойти и остановиться прямо перед ним Поэта, сбил того с ног и упал вместе с ним на пол. И почти сразу раздался звон, и посыпались куски большого зеркала, вделанного в стену напротив окна.

– Мит! Он на дереве! Сними его из станнера!

Мит ринулся ко второму окну, выдергивая на бегу из кармана станнер, приоткрыл створку и высунул руку со станнером наружу. Минута, потом он сказал:

– Есть!

Тогда Маран вскочил и подошел одновременно с Даном к тому окну, через которое стреляли. Прямо напротив, но не очень близко, метрах в десяти-двенадцати, за ажурной решеткой тончайшего плетения, отгораживавшей территорию Малого дворца от площади, высилось одно из тех быстрорастущих деревьев, которые были посажены несколько лет назад на месте срубленных во время кампании по уничтожению архитектурного ансамбля Расти. Под деревом неподвижно лежал человек.

– Мит, Санта! Тащите его во дворец. Вниз, в холл, – приказал Маран, высовываясь в окно и оглядывая окружность дворца. – Быстро, пока его не унесли, за ним, скорее всего, издалека наблюдали. Справитесь?

– Осторожнее, – попробовал урезонить его Дан. – Там могут оказаться и другие снайперы.

– Нет. Он наверняка был один. Место слишком заметное. Да и не надо в такой ситуации второго. Если б какой-то придворной кокетке не пришло некогда в голову повесить тут зеркало, я был бы сейчас выведен из игры. Как минимум, временно.

– Так ты увидел его в зеркале? – спросил Поэт.

– Ну да! Вот тебе, Дан, еще одно доказательство. Песта сделал выбор. И на удивление быстро, скажу я тебе. Я не ожидал подобной расторопности. И попал впросак.

– Это означает, что выпускать Дика он не собирается, – констатировал Дан.

– И не только это. – Маран вздохнул. – Еще и то, что придется сидеть при закрытых окнах. Терпеть не могу закрытых окон.

– Как-нибудь переживешь, – сказал Дан, захлопывая открытые настежь створки. – Тут, между прочим, поставили кондиционеры… Хорошо еще, стекла небьющиеся…

– Что ты там опять натворил? – спросил Поэт сердито.

– Можно сказать, вызвал Песту на дуэль, – сообщил ему Дан.

– Премиленькая затея, – сказал Поэт. – Как я понимаю, на Эдуре было скучновато, и ты решил поразмяться тут.

– Там тоже были свои развлечения, – заметил Дан. – Но…

– Но ему этого оказалось мало… Маран, клянусь Создателем, ты неисправим. Невыносим. Невозможен.

– Не ругайся, – сказал Маран. – Пойдем лучше посмотрим, что за птицу добыл нам Мит.

Холл дворца был пуст. Собственно, дворец весь казался необитаемым. И неохраняемым, хотя и то, и другое было иллюзией, просто сотрудников в посольстве значилось всего с десяток, а охрану обеспечивала автоматика.

– Посмотри-ка, кого я подстрелил, – сказал Мит Марану, кивая на неподвижного мужчину, которого они с Сантой положили на пол и перевернули на спину.

Маран подошел, посмотрел тому в лицо и присвистнул.

– Вон оно что! Тогда понятно. А я-то диву дался, как это Песта так быстро откопал нужного человека.

– Кто это? – спросил Дан.

– А ты взгляни. Узнаешь?

– Конечно, – сказал Дан растерянно. – Это же Корса!

– Собственной персоной. Второе лицо в Охране. Правая рука Песты.

– Ну ставки пошли! – сказал Поэт изумленно.

– Что с ним делать? – спросил Мит. – Допрашивать бесполезно, он все равно ни слова не скажет.

– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся Маран жестко.

Он огляделся, увидел открытую дверь одной из комнат нижнего этажа, проверил, убедился, что комната пустует, и приказал:

– Тащите его туда. Я сейчас вернусь.

Он поднялся наверх и ровно через три минуты вошел в помещение, куда перенесли пленника, с тем маленьким плоским чемоданчиком, который ему в космопорту передал шеф. Проведя над замком рукой, он откинул крышку и вынул из чемоданчика станнер непривычной формы с утолщенным дулом и двойным регулятором.

– SN, что ли? – спросил Дан, вглядевшись.

Маран кивнул. Дан посмотрел на оружие с уважением. Это была новейшая модель, сочетание станнера с нейтрализатором, полиция ревниво берегла секрет и само оружие.

– Мит, – сказал Маран, – сядь в угол и все время держи этого типа под прицелом. – Затем повернул регулятор и провел стволом вдоль неподвижного тела пленника. Тот дрогнул и зашевелился.

– Сядь на стул, – велел Маран, отходя и сам садясь в кресло.

Корса молча поднялся с пола и сел, куда сказали. Это был коренастый, крепкий мужчина средних лет с черной шевелюрой и резкими чертами лица. Он выпалил, не дожидаясь вопросов:

– Вам от меня ничего не узнать! Не теряйте зря времени!

Маран улыбнулся.

– И если ты думаешь, что меня кто-то послал, ошибаешься! Я сам решил с тобой поквитаться! Я тебя ненавижу!

– Это я знаю, – сказал Маран спокойно. – Как, впрочем, и то, кто тебя послал. Знаю и, почему. Это меня не занимает. Мне интересно одно: где Ричард Олбрайт? И ты мне это сейчас скажешь.

Лицо Корсы окаменело.

– Послушай, – сказал Маран все так же спокойно, – у меня есть средство заставить тебя говорить. Если ты через три минуты не ответишь на мой вопрос, я пущу его в ход. Только и всего. Просто тогда ты скажешь гораздо больше.

– Можете разрезать меня на куски! – заявил Корса гордо.

Маран вздохнул.

– Ты, Корса, меня знаешь уже лет пятнадцать. Разве я когда-либо резал подследственных? Пусть даже убийц и бандитов. Ударил кого-то?

Корса промолчал.

– Минута прошла, – заметил Маран. – Так вот, резать тебя никто не станет. Но говорить ты будешь.

– Не буду.

– Будешь. Две минуты. – Маран снова открыл чемоданчик и вынул из него крохотный стекловидный кубик. – Три, – сказал он. – Ну как?

Корса демонстративно сжал губы.

– Держите его, чтобы не брыкался, – сказал Маран Санте и Дану, и когда те крепко взяли Корсу за руки, подошел и прижал к его виску кубик. Через две секунды кубик исчез. Всосался в височную артерию. Маран снова сел и спросил:

– Так где Ричард Олбрайт?

– В Крепости, – ответил Корса после короткой паузы.

– Где именно?

– В подвалах.

– Номер!

– Семьдесят два.

Маран в задумчивости потер щеку. Удивленный Поэт вопросительно посмотрел на Дана, а тот повернулся к Марану:

– Либерин?

– Да, – ответил Маран машинально и спросил Корсу:

– Его стерегут?

– Стерегут.

– Сколько человек?

– Было четверо. Теперь наверняка больше, но сколько в точности, не знаю, – сказал тот и добавил: – Будь ты проклят!

– Теперь ты понял, с кем вы взялись шутки шутить? – спросил Маран. – Я не себя имею в виду.

– Подонок! – произнес Корса зло. – Предатель! Сначала Изия предал, потом Лигу, потом родину свою, а теперь и планету! Землянам служишь? Против своих!

– Ты мне не свой, – отрезал Маран. – И Песта мне не свой. И банда ваша, именуемая Лигой. А что до Бакнии и Торены, не тебе судить, предаю я их или спасаю.

– Все равно ты бессилен! До Олбрайта тебе не добраться. А если ты донесешь землянам, что он там, Песта его просто ликвидирует. Чтобы его там не было. И в любом случае, как бы ты не крутился, если ты сорвешь Песте игру, он уберет твоего посла. Неужели непонятно? Не становись ему поперек пути, не советую!

– А что же ты советуешь? – спросил Маран серьезно.

– Договориться.

– Вот как? – Он не обнаружил ни малейших признаков гнева или возмущения, и Корса оживился.

– Послушай, Маран! Что тебе до Бакнии? Говорят, ты уже пустил корни там, на Земле. Вот и устраивайся поудобнее, делай карьеру, авось, влезешь еще выше, чем тут. Ты же у нас верхолаз. Ну и пожалуйста. Для карьеры тебе нужен посол, так? Целый и невредимый, а что тут у нас делается, им ведь на самом деле до лампочки. Отпусти меня, я пойду к Песте, предложу ему ударить с тобой по рукам. Я думаю, он согласится. Заберешь своего посла и умотаешь. А мы тут останемся. Мы люди скромные. Хорош план?

– Лучше не бывает, – сказал Маран невозмутимо. И добавил: – Я подумаю. А ты пока посиди у нас. Мит, Санта, отведите его вниз, в кладовые и заприте. И поднимитесь ко мне.

Он взял чемоданчик и хмуро пошел вперед.

– Ужасно, – сказал Поэт. Голос его звучал непривычно тускло, Дан повернул голову в его сторону, тот сидел сгорбившись и словно постарев. – Ужасно.

– Да, положение не из приятных, – согласился Маран.

– Не из приятных? Положение из рук вон! Отчаянное, я б сказал. Если не безвыходное. Мы связаны по рукам и ногам. Первый же демарш против Песты, и он убьет Дика, уничтожит тело, и иди доказывай, что он в этом замешан. Вообще, Маран, ты, по-моему, напортачил. Ты не оставил ему выхода, он должен избавиться от Дика. Остается одно – сговориться. С этим убийцей! Сговориться, выручить Дика и… отдать ему на растерзание страну! Великий Создатель! – Поэт даже застонал. – А отношения с землянами? Пожертвуй мы жизнью Дика…

– Мы не можем жертвовать жизнью Дика, – оборвал его Маран.

– Гипотетически! Если он погибнет, земляне уйдут из Бакнии. А если, чтобы выручить Дика, мы сговоримся с Пестой и позволим ему хозяйничать в стране, что подумает о нас и о землянах следующее поколение бакнов?.. Нет, невозможно! Недопустимо! Маран! Придумай что-нибудь! – прямо-таки взмолился он, вскочив с места.

Маран поднял на него сосредоточенный взгляд.

– Спасти от Песты Бакнию куда проще, чем Дика, – заметил он невесело, но без паники.

– Каким образом?

– Разоблачив его перед Лайвой.

– Лайва тебе не поверит.

– Мне, может, и нет.

– А кому?

Маран усмехнулся и вынул из кармана тонкую пластинку видеоплейера. Дан не двинулся, чтобы взглянуть на экран, он уже понял, и когда в комнате зазвучал голос Корсы, он не удивился.

– Так ты записал его признание? – сказал Поэт.

– Естественно. За кого ты меня принимаешь, дорогой мой. Проблема не в этом.

– Если ты передашь эту запись Лайве, затея Песты потеряет всякий смысл, – заметил Дан. – Может, он сдастся и выпустит Дика, чтобы облегчить свою участь?

– Нет. Он по натуре боец. Он будет сражаться до последнего. Утверждать, что запись сфабрикована, либо, что мы купили Корсу или запугали. В любом случае, он предпочтет избавиться от Дика. Как от главной улики.

– Не обязательно убивать, можно перепрятать.

– Слишком рискованно.

– Что же делать?

– Выручать Дика. Иного выхода нет.

– Но как? Как?! – воскликнул Поэт. – Он же в их логове. В Крепости. За двухметровой толщины стенами, в камере, которую наверняка стерегут самые надежные люди Песты. Как ты до него доберешься?

– Санта, – обернулся Маран к неслышно вошедшему во время разговора вслед за Митом и скромно севшему в дальний угол парню, – ты не знаешь, Интана по-прежнему там?

– Там, – сказал Санта.

– Маран, – вмешался Мит. – Я не знаю, можно ли Интане доверять. С ним опасно связываться.

Маран удивленно поднял брови.

– Он остался в Охране…

– Лет тоже остался. И ты там был не так уж давно.

– Это не одно и то же! В Вагре совсем другие настроения. Ты ведь знаешь. А он в Крепости.

– Но всего лишь в караульной службе.

– Да. Но его не разжаловали. Оставили две нашивки.

– Ну и что?

Мит не ответил, но было видно, что он остается при своем мнении.

– Интана был с нами шесть лет, – сказал Маран. – И показал себя человеком надежным. Как можно судить его без доказательств вины? В конце концов, он должен был как-то жить. Все мы как-то жили, никто не покончил с собой. Даже я. Хотя в такое положение все вы попали именно из-за меня. Я не хочу и не буду считать Интану предателем, пока мне не докажут противного.

– Но, Маран, ведь если… – начал Поэт, однако Маран жестом остановил его.

– Все. Я свое сказал. Спорить не будем. – Он повернулся к Миту. – Ты можешь найти человека, который передал бы Интане записку?

– Могу, – проворчал неубежденный Мит.

Маран сел к столу, быстро написал, одолжив у Поэта ручку и листок бумаги, несколько слов, наверно, каким-то образом шифрованных, стоявший рядом Дан видел их, но не понял ни одного. Написал и, не складывая листок, протянул его Миту. Тот только посмотрел и сказал упрямо:

– Не буду я этого относить! Не буду!

– Будешь.

– Хоть попросил бы его прийти сюда.

– Сюда ему идти опасно. За дворцом наверняка следят.

– Но туда опасно идти тебе! Они осмелились стрелять в окно посольства! Если ты выйдешь…

– Я не выйду. Я возьму флайер. Проследить за флайером невозможно.

– А если Интана выдаст место встречи?

Маран нетерпеливо отмахнулся.

– Но, Маран… – начал Поэт снова, и Маран сказал, глядя на него в упор:

– Я знаю, что чувствует человек, которого считают предателем его друзья.

Поэт не нашелся, что ответить, только вытер тыльной стороной руки пот со лба.

Зазвонил видеофон.

– Вы просили соединить вас с главным послом, – сказал с экрана Адриано.

– Минуту. – Маран прошел в комнату Дана, включил стоявший там аппарат и стал говорить.

– Дан, – взмолился Мит, – уговори его не ходить туда!

– Куда?

– Он назначил встречу в баре Варета. Ты должен знать.

Дан задумался, припоминая. Маленький бар, обычно полупустой, на окраине Бакны, не так далеко от загроможденного полуразвалившимися хибарками района, где по сей день жил Дор, изредка ночевал в почти заброшенном родительском доме Поэт, где давно уже не бывал Маран, и где когда-то росли все трое. Сам Варет считался человеком верным и не раз помогал кого-то спрятать или что-то передать…

– Место как будто безопасное, – сказал он неуверенно.

– Место да. Ну а если Интана выдаст? И там устроят засаду?

– Не выдаст, – сказал вдруг молча сидевший до сих пор в своем углу Санта. – Как это возможно – выдать Марана!

– А почему нет? Выдать и сразу сделать карьеру.

– Карьеру можно было б сделать и во время осенних событий, – возразил Санта. – И похлеще, наверно. Но никто ведь его не выдал…

Во время осенних событий? Что да, то да. Дан вспомнил, как его смущало и тревожило доверие, которое Маран оказывал самым разным людям, как он ужасался степени риска, какому тот себя тем самым подвергал, все время ожидал предательства, которое все погубит… Но так и не дождался… Потом ему пришел на ум разговор с Диной Расти, утверждавшей, что Марана никто и никогда не предавал, потом его мысли перешли к самому Интане, он ведь знал Интану, тот был одним из восьми человек, которых он некогда обучал кун-фу. Одним из доверенных людей Марана, его гвардии, его преданных и любимых друзей… Дан перебрал в памяти одного за другим. Двое сидели здесь и оставались такими же верными, как были. Еще Лет, Науро, Навер, все трое уже после того, что Маран как-то назвал эпохой Малого дворца, не раз участвовали в рискованных предприятиях бывшего начальника. Пять. Нерука погиб во время осенних событий, Вента уехал в Солану, центр отдаленной провинции, откуда был родом, а Интана… Дан представил его себе. Маленького, не выше Поэта, худого, но ловкого и уверенного в движениях, с темными волосами, стриженными так коротко, что они больше напоминали отросшую щетину, с тонкими черными усиками над полногубым ртом, с грустными карими глазами… Он был самый молчаливый из всех, и Дан не знал о нем ничего, кроме того, что он давным-давно в Охране, пришел, как и сам Маран, после войны и никакой иной профессии не имел… Может, потому он и остался служить там, в Крепости? Куда ему было деваться?.. И все-таки риск большой, Мит прав…

– Ты еще здесь? – спросил сурово Мита Маран, входя в комнату. – Иди. Я жду ответа.

Мит хотел сказать что-то еще, но передумал, махнул рукой и вышел.

– Ты все-таки пришел сам! – Интана смотрел благодарно.

– Естественно. Я же позвал тебя на встречу с собой, а не с кем-то другим.

– Я думал, ребята тебя отговорят. Они мне не верят.

– А я верю, – сказал Маран, протягивая ему руку.

– Да, я вижу. Я не думал… Спасибо тебе.

– Оставь, Интана. С чего это я должен в тебе сомневаться? Пройдем в заднюю комнату, поговорим.

Когда за Мараном и Интаной затворилась дверь, Дан сел за столик и принял чашку карны, поднесенную ему Варетом. Хозяин бара похудел, выглядел понурым и озабоченным, в небольшом зале с низким потолком и выкрашенными в бледно-зеленый цвет стенами не было ни одного посетителя, раньше здесь подавали незатейливые бакнианские блюда, и забегали перекусить работники находившихся поблизости мастерских, теперь еды не стало, и бар, по-видимому, дышал на ладан. Обычно Варет был разговорчив, но сегодня охоты беседовать не имел и, поставив перед Даном чашку, ушел за стойку.

Дан подвинул стул так, чтобы оказаться лицом к двери и вполоборота к окну. На всякий случай. Впрочем, все было продумано и предусмотрено и без того. Хотя уговоры Мита, предлагавшего самому слетать за Интаной и доставить его в Малый дворец, не возымели действия… собственно, у Марана имелись достаточно веские резоны, надо это признать, от посадочной площадки до входа в посольство было метров двадцать, на которых Интану могли засечь, а дать его заметить, означало отказаться от намерения воспользоваться его помощью… можно было перенести встречу на ночь, однако время поджимало, да и неизвестно, удалось ли бы Интане покинуть Крепость ночью… словом, Маран имел причины отправиться в бар Варета самолично, но Мит все равно пытался его удержать и не сумел. И однако Маран вовсе не был настроен легкомысленно, сегодня Дан в полной мере оценил его девиз «Рискуй осторожно». Навер, Санта и Науро отправились в район предполагаемой встречи заранее, только когда они передали, что все чисто, и Интана пришел один, флайер высадил Марана и Дана, затем Мит, как и утром, поднял машину в воздух, чтобы держать ее наготове, и по первому сигналу троих наблюдателей, занявших посты в окружности бара, забрать всех.

Однако, ничего экстраординарного не произошло, Маран провел в задней комнате с Интаной ровно двенадцать минут по часам Дана, затем вышел первым, они с Даном без всяких проблем добрались до условленного места и сели в флайер.

– Эх, – сказал Науро, – будь у нас в прежние времена один такой аппарат, каких только дел мы не провернули бы!

– Ты сначала сегодняшнее дело проверни, а потом уже говори о прошлом, – заметил Мит.

– После сегодняшнего будем говорить не о прошлом, а о будущем, – отозвался Науро. – А, Маран?

– Поглядим, – ответил Маран хмуро. – Все запомнил? – спросил он стоявшего у открытой дверцы Поэта.

– Поди к черту! – сказал тот зло, но спохватился и добавил: – Удачи.

Маран молча кивнул и сел к пульту. Дверца скользнула на место, скрыв сердитое лицо Поэта.

Час назад он накинулся на Марана, как коршун, и до сих пор не остыл. Маран увел его в соседнюю комнату, что не имело особого смысла, Поэт возмущался и шумел чуть ли не на весь дворец.

– Ты не смеешь в этом участвовать! – кричал он. – Не имеешь права играть своей жизнью в такой момент!

– Да уймись ты, – уговаривал его Маран тоном ниже, – я и так собираюсь отсиживаться в флайере, оставив весь риск ребятам. Не могу же я даже не прикрывать их, это было бы просто неприлично. Да и грозило б провалом, ни у кого из них ведь нет навыка водить флайер. А сидеть за пультом в бронированной машине совершенно безопасно.

– Если безопасно, почему ты не хочешь взять меня? – бушевал Поэт. – Я прекрасно владею станнером, не скажи нет.

– Владеешь, владеешь, успокойся.

– Тогда я пойду с вами.

– Нет!

– Почему?!

– Потому что всегда есть один шанс из ста… Допустим, кто-то кинет в флайер гранату… Ты должен выполнить мой план, если я вдруг не вернусь.

– Не буду я выполнять никаких планов, пропади все пропадом!

– А если от этого зависит будущее Бакнии?

– Плевал я на Бакнию!

– Хватит валять дурака! – прикрикнул на него Маран. – Заткнись! И слушай.

Поэт замолчал, видимо, от удивления, а Маран понизил голос, и минут десять ничего слышно не было, Дан и Мит безмолвно ждали. Наконец Поэт снова заговорил.

– И ты воображаешь, что этот план можно реализовать без тебя? – спросил он с насмешкой. – Ты же в нем главная фигура.

– Любую фигуру можно заменить, – возразил Маран, но Поэт перебил его:

– Не любую! Не станешь же ты играть в шахматы без короля!

– Но без ферзя стану, – сказал Маран.

– И проиграешь! – Поэт выскочил из комнаты, хлопнув дверью, потом передумал, вернулся и сказал:

– Дай слово, что не выйдешь из флайера… Погоди! Мит, Дан! Идите сюда! – и когда удивленные Дан с Митом прошли в ту комнату, добавил: – При свидетелях. Дай слово! Иначе…

– Что иначе? – спросил Маран.

– Иначе все! Крест! Я умываю руки! Ни во что не вмешиваюсь, пусть хоть Песта, хоть Изий восстанет из гроба… Ну же! Клянись.

– Дай ему слово, – вмешался Мит. – Все равно я тебя из флайера не выпущу. Вернее, Дан не выпустит, он же остается с тобой.

– Ладно, – сдался Маран. – Черт с вами. Даю.

Поэт отчасти успокоился, но не совсем, уже когда все заняли места в флайере, и внизу оставались только Маран и Дан, он попробовал еще раз уговорить Марана отказаться от участия в опасной затее, на что тот нетерпеливо ответил:

– Послушай, для меня это дело чести.

И Поэт умолк.

И теперь в флайере Маран, отвернувшись от пульта, еще раз оглядел по очереди участников операции. Мит, Науро и Навер были в форме Охраны, сам Маран и Дан – без, им предстояло лишь прикрывать тех, кто должен был действовать. Если придется. Ибо оставался крохотный шанс, что… Маран был убежден, что за попыткой Корсы издали наблюдали, и падение того с дерева с последующим захватом в плен для Песты не тайна. О станнерах, как он выяснил, переговорив с главным земным посольством в Латании, на Торене пока не знали, так что Корсу могли счесть погибшим. Но и раненым. «Следовательно, – сказал Маран при разборе предстоящей операции, – Песта должен принять меры предосторожности. А именно, переместить Дика в другую камеру». «А в другое место?» – спросил Мит, на что Маран молча включил видеозапись, только что переданную одним из земных разведчиков, которого он вовлек в работу. За весь день из Крепости вышло четыре мобиля, все были прослежены зондами, ничто не говорило за то, что Олбрайта вывезли одной из них, пусть даже в багажнике. Что, как резюмировал Маран, логично, ведь Крепость самое надежное место. И все-таки… Все-таки стопроцентно исключать эту возможность он не стал, и доля сомнения так и осталась. Что же касалось смены камеры, тут вся работа доставалась Интане.

Флайер завис над Крепостью. И еще раз Дан подивился предусмотрительности Марана – флайер, привезенный с Земли тем же астролетом, на котором летели они сами, и доставленный в посольство поздно вечером, был полицейский, с маскировкой, экранировкой, абсолютно бесшумный, и напоминал тень или призрак. Более того, пуленепробиваемые стекла, непроницаемая для любого излучения броня, стационарный станнер, дававший непрерывный луч десятиминутными сериями – если заряд ручного был рассчитан обычно на поражение восьми или шестнадцати человек, этот практически не ограничивал число тех, кого можно было из него сбить.

Двор Крепости был освещен ярче, чем обычно. Маран – Дан подумал, что он уже научился управлять флайером не хуже Патрика, когда-то выигрывавшего гонки среди любителей – сбросил высоту и перешел на горизонтальный полет, и флайер словно крался вдоль стены на уровне зубцов.

– Слишком светло, – покачал головой Навер.

– Особых мер предосторожности он принять не может, – пробормотал Маран, – чтобы не выдать себя, но предлог усилить освещение, как видно, нашел… Тихо!

Переговаривавшиеся вполголоса Мит и Науро умолкли, и в кабине послышался приглушенный голос Интаны.

– Камера двадцать семь, сектор четыре.

И все.

Флайер скользнул назад, обогнул один из углов стены и словно прилип к ней. Открылось окошечко в верхней части кабины, и Мит, как самый меткий, приладился у него, он тоже уже освоил станнер не хуже, чем пистолет, и теперь выжидал.

Двор Крепости делился на пятнадцать секторов, каждый из которых патрулировался тремя охранниками, патрули сменялись ежечасно, эту систему Дан помнил еще с изиевских времен. К счастью, секторы отделялись друг от друга разнообразными постройками, каких в Крепости было немало, и улучив удобный момент, можно было снять патрульных так, чтобы этого не заметили из соседнего сектора.

Вдруг Мит поднял левую руку, и все застыли.

– Есть! – выдохнул он через минуту, и сразу флайер буквально перепрыгнул через стену, еще минута, и тройка в форме Охраны была на земле. Кепи с большими козырьками не давали рассмотреть лица, а уличающие тела трех обездвиженных патрульных моментально оттащили в густую тень под стеной казармы, отделявшей четвертый сектор от пятого… Неприятно, что камера именно здесь, подумал Дан, если тревога, проснется вся казарма. Не повезло… Хотя, наверно, Песта выбрал этот сектор специально, он ведь тоже не последний олух… Откуда-то возник Интана, и все четверо исчезли за одной из дверей, равномерно разбросанных по основанию стены. Оставалось только ждать. Флайер снова притаился за зубцами, Дан прильнул к станнеру, внимательно наблюдая за сектором и пытаясь представить себе, что происходит внизу. За железными дверями в основании стены скрывались коротенькие коридоры, выходившие в один длинный, опоясывавший всю Крепость, из него и попадали в знаменитые подвалы. Во времена Изия камеры были битком набиты заключенными, а коридор полон охранников, проникнуть в какую-либо камеру тогда нечего было и думать, но теперь подвалы практически пустовали, и все зависело от того, сколько человек охраняет Олбрайта, а вернее, даже не число их, а дислокация, удастся ли напасть внезапно, так, чтобы они не успели поднять шум… Если пройдет пять минут, и все будет тихо… Дан бросил взгляд на хронометр, истекала третья минута. Еще немного… И тут глухо грохнул выстрел. Дан подскочил.

– Ч-черт! – сказал он, оглядываясь на Марана.

Тот промолчал, но флайер всплыл над стеной и повернулся боком, давая возможность Дану накрыть огнем станнера весь сектор.

– Если появятся охранники, стреляй сразу, – велел Маран, и тут же Дан увидел бегущих от здания казармы и из соседнего сектора людей. Он провел стволом дугу, нападающие попадали, почти одновременно распахнулась дверь в стене, оттуда высунулся человек, в котором Дан с радостью узнал Олбрайта, флайер нырнул вниз, открылся люк, и Олбрайт влетел в него. Но бежавшие за ним двое передвигались трудно, один почти тащил другого, тот, как будто Науро, был, очевидно, ранен, флайер стоял на воздушной подушке, в полуметре от земли, и Дан, оставив станнер, прыгнул к дверце, чтобы помочь раненому влезть. Краем глаза он еще увидел, как Маран, без слов толкнув Олбрайта за пульт, сам кинулся к станнеру, однако по обшивке уже застучали пули, и Дан почувствовал несильный, но болезненный удар в правое плечо. Рванув на себя Науро, он упал вместе с ним на пол и уже не видел, как влезали остальные, только услышал придушенный вскрик, потом приказ Марана:

– Дик! На полной вверх!

Флайер взмыл вверх, и наступила тишина. Или не тишина, а молчание, полное шорохов и тяжелого дыхания. А потом послышался голос Марана – чужой, лишенный обертонов, словно мертвый:

– Пуля в сердце.

– Кто? – простонал Дан с ужасом.

Маран не ответил, кто-то закашлялся, видно, перехватило горло, затем Мит тихо сказал: