Глен Кук
Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых

39

Меня разбудил Тобо:

– Как ты можешь спать, Дрема?

– Наверное, потому, что устала. Чего тебе?

– Протектор в конце концов подняла шум из-за Радиши. Папа хочет, чтобы ты сама следила за событиями, а не узнавала все из вторых рук. Так вернее опишешь их.

В этот момент я очень хорошо соответствовала своему имени. Мне хотелось одного – растянуться на соломенном тюфяке и увидеть во сне совершенно другую жизнь.

Лет с четырнадцати я поступала именно так, когда случались какие-нибудь неприятности. Другого способа справиться с ними я не знала. Сейчас мне снилось, что шри Сантараксита, решив оставить прошлое в прошлом, взял меня обратно в библиотеку. Сразу же после того, как мы похоронили Душелов в пятидесятифутовой яме с расплавленным свинцом.

Я подтащила табурет и уселась между Сари и Одноглазым, опершись локтями на стол и пристально глядя на сгусток тумана, где должен был появиться Мурген. Одноглазый ругал Мургена, хотя тот не мог его в данный момент слышать.

– Можно подумать, ты беспокоишься о Гоблине, – сказала я.

– Конечно я беспокоюсь о Гоблине, Малышка. Нынче утром, прежде чем уйти, недоросток позаимствовал у меня трансэйдетический локутер. Не говоря уже о том, что он не отдал несколько тысяч пайсов за… Короче, он мне должен кучу денег.

Что-то я такого не могу припомнить. Одноглазый всегда был должен всем – это да. Даже когда дела у него шли хорошо. И несколько тысяч пайсов – не бог весть какая сумма. Ведь пайсы – это крошечные зернышки, все совершенно одинакового веса, что позволяет использовать их для оценки драгоценных камней и металлов. Одна северная унция – это без малого две тысячи пайсов. Поскольку Одноглазый не пояснил, что он имел в виду, золото или серебро, проще всего предположить, что это медные монеты. Другими словами, сущая мелочь.

Но опять же: он беспокоится о своем лучшем друге, но не может прямо сказать об этом, потому что на людях они ругаются уже целый век.

Если и существует такой колдовской инструмент, как трансэйдетический локутер, Одноглазый наверняка изобрел его за час до того, как одолжил Гоблину.

– Этот мерзкий гаденыш допрыгается – я его просто придушу, – ворчал Одноглазый. – Он что, хочет сделать меня крайним? – Колдун умолк, осознав, что думает вслух.

Мы с Сари мысленно завязали узелок на память: выяснить при случае – «крайним» в чем? Похоже, наши чародеи что-то задумали. И не хотят, чтобы мы об этом знали. Интересно, интересно…

Материализовался Мурген, практически нос к носу со мной, и прошептал:

– Стая ворон только что принесла новости из Семхи. У Душелов кончается терпение. Сказала: если Радиша не выйдет из своей Комнаты Гнева через две минуты, она сама войдет туда.

– Как Гоблин? – нетерпеливо спросил Одноглазый.

– Спрятался, – ответил Мурген. – Ждет рассвета.

Вопреки нашему первоначальному плану колдун даже не пытался выбраться ночью из дворца. Душелов опять выпустила Тени, просто чтобы наказать рассердивший ее Таглиос. Мы расставили наобум несколько ловушек, но я не рассчитывала на улов. Не может же все время везти в одном и том же.

У Гоблина при себе амулет, сохранившийся со времен войны с Хозяевами Теней, но неизвестно, будет ли от него толк. Несмотря на всю нашу изворотливость и предусмотрительность, никто не опробовал эти амулеты на настоящих Тенях.

Все предвидеть невозможно.

Но нужно хотя бы пытаться.

Один из княжеских охранников попробовал остановить Протектора, когда ее терпение иссякло и она отправилась вытаскивать Радишу из ее убежища. Попробовал – и от небрежного прикосновения рухнул, даже не пикнув. Позднее он придет в себя. Протектор еще не охвачена жаждой смертоубийства.

Душелов ворвалась в Комнату Гнева, просто разнеся дверь на куски. И взвыла от разочарования еще до того, как эти куски закончили свое падение.

– Где она?

Душелов была в такой ярости, что присутствующие содрогнулись от ужаса.

Младший камергер, сложившись в поклоне почти вдвое и продолжая неуклюже сгибаться, жалобно проскулил:

– Она была здесь, о великая.

Кто-то тупо твердил:

– Мы не видели, чтобы она выходила. Она должна быть в Комнате Гнева.

Откуда-то издалека, как будто из другого пространства и времени, донесся выразительный смешок.

Душелов медленно обернулась, ее пристальный, злобный взгляд готов был сразить любого, точно копье.

– Подойдите ближе. Повторите все сначала.

В ее голосе ощущалась непреодолимая сила, он наводил ужас. Душелов вглядывалась в лица стоящих перед ней, на всю катушку используя веру этих людей в то, что чужой разум для нее – открытая книга.

Никто из людей Радиши не изменил своих показаний.

– Вон отсюда! Убирайтесь из покоев княжны! Здесь что-то произошло. Мне нужно сосредоточиться! Никто не должен меня беспокоить.

Она снова повернулась, медленно, и запустила в прошлое свои колдовские щупальца. Это было куда труднее, чем она ожидала. Сказалось слишком долгое отсутствие практики – Душелов потеряла форму.

Снова зазвучал смех, и, казалось, на этот раз его источник был чуть ближе.

– Ты! – закричала Душелов на толстую домоправительницу. – Что ты делаешь?

– О великая? – с трудом просипела Нарита, боясь потерять контроль над мочевым пузырем.

– Ты что-то засунула в левый рукав. Взяла с алтаря.

Единственная белая свеча, уже почти истаявшая, все еще освещала крошечный алтарь для поклонения предкам.

– Подойди. – Душелов протянула руку в перчатке.

Нарита не могла не подчиниться. Она двинулась к этой жуткой женщине, такой стройной, зловеще-женственной в облегающем наряде из черной кожи. Как же этой гадине удается держать себя в столь отменной форме? Нарита ненавидела ее за это.

– Отдай!

Перепуганная Нарита вынула из рукава Гангешу. И стала оправдываться – мол, хотела уберечь подругу от неприятностей. Это было глупо: если бы Нарита не попыталась спрятать Гангешу, Протектор не обратила бы на него внимания.

Душелов вгляделась в глиняную статуэтку.

– Уборщица. Эта вещь принадлежит уборщице. Где она?

Вдали снова раздался издевательский смешок.

– Она поденная работница, о великая. Приходит из города.

– Где живет?

– Не знаю, о великая. И вряд ли кто-нибудь знает. Мы ее не спрашивали. Нам было неинтересно.

Одна из служанок добавила:

– Она всегда хорошо работала.

– Тут что-то странное, – задумчиво проговорила Душелов, продолжая изучать Гангешу. – Сейчас это интересно. Для меня. Узнай.

– Как?

– Как хочешь! Пошевели мозгами и выясни. – Душелов с размаху бросила статуэтку на пол, брызнули осколки.

Над полом приподнялся футовой высоты жгут тьмы и на мгновение замер, точно вставшая на хвост кобра. Потом он нанес удар. Протектору.

Служащие завизжали и, расталкивая друг друга, бросились вон. Никому из них прежде не случалось увидеть Тени, но все знали, на что эти твари способны.

Снова послышался смех, на этот раз он был громче и звучал дольше.

Душелов тоже взвизгнула от удивления и испуга, как будто наступила на змею. Не носи она прочную экипировку, не пользуйся непрестанно мощными защитными чарами, стала бы жертвой своего собственного, абсолютно беспощадного оружия.

Несмотря на все меры предосторожности, она была застигнута врасплох и с минуту махала руками, как ребенок, подвергшийся нападению комариной стаи. Тень же с энтузиазмом пыталась положить конец отношениям с хозяйкой. Вернуть себе власть над чудовищем Душелов не удалось, и тогда она просто прикончила Тень.

Все случившееся свидетельствовало о том, что тут не обошлось без чрезвычайно изобретательного ума. Расчет, по-видимому, строился на том, что в ярости она упустит из виду…

– Женщина! Вернись!

Душелов простерла руку в направлении убегающей Нариты. Прядь волос злосчастной толстухи обвилась вокруг пальцев ведьмы. Эти пальцы тотчас замерцали, наэлектризовался окружающий воздух. Остальные слуги жалобно заскулили, жалея о том, что им не хватило смелости даже на попытку к бегству.

Нарита медленно пошла назад короткими неуверенными шагами. Точно зомби.

– Сюда! – Душелов указала на пятно на полу Комнаты Гнева. – Остальные – вон. Живее! – В повторных распоряжениях не было нужды. – Ну-ка, толстуха, расскажи мне все о той, которая не расставалась с этим Гангешей.

– Я уже рассказала все, что знала, – захныкала Нарита.

– Нет! Еще не все. Давай выкладывай. Возможно, это она похитила Радишу.

В то же мгновение Душелов пожалела о вырвавшихся у нее словах.

Дьявольское хихиканье в этот раз донеслось как будто из коридора. Охваченная тревогой, Протектор рывком повернула голову на звук – и не ощутила явной угрозы. Значит, с этой проблемой можно минуту повременить.

– Ее зовут Минь Сабредил. – Нарите потребовалось не больше тридцати секунд, чтобы выпалить то немногое, что она знала о Минь Сабредил, ее дочери Шихандини и золовке Саве.

– Благодарю, – прорычала Душелов. – Ты мне очень помогла. И за это тебе причитается соответствующее вознаграждение. – Правой рукой она схватила толстуху за горло.

Когда Нарита упала к ее ногам, все тот же смех прозвучал вновь. И не только смех, но и слово. Какое? Ардат? Или, может быть, Силат? Или?.. Не важно. Над ней издеваются, вот что важно. Она выскочила в коридор, но там никого не оказалось.

Душелов хотела позвать охранников, но вспомнила, что миг назад убила женщину, единственную – кроме нее самой – точно знавшую, что Радиша исчезла.

Радиша решила удалиться от мира. Вот и все, что всем этим людишкам требуется знать. Княжна пожелала навсегда затвориться в стенах своей Комнаты Гнева. Риск и тяготы реальной жизни утомили ее. И она поручила своему доброму другу Протектору выполнять столь скучную работу, как управление империей.

Снова смех – как будто из ниоткуда и отовсюду. Душелов зашагала прочь. Ну-ну. Это еще не конец.

Белая ворона слетела вниз из мглы, что скрывала потолок коридора, и, тяжело взмахивая крыльями, приземлилась рядом с толстухой. Сунулась клювом почти к самым ноздрям женщины, словно хотела убедиться, что та не дышит. И резко сорвалась с места, полетела прочь – острый слух уловил еле слышные крадущиеся шаги.

Дрожащий Джауль Барунданди проскользнул в комнату и опустился на колени рядом с женщиной. Обхватил ее голову руками и замер. По его щекам бежали слезы. Он пребывал в этой позе, пока не услышал, как возвращается Душелов, споря сама с собой на разные голоса.

40

Ты что-нибудь понимаешь? – спросила я у Сари. – Нарита пыталась прикрыть тебя. А потом Барунданди вон как убивался из-за ее гибели.

Сари помахала пальцем: не мешай, я думаю.

– Мурген, что тебе известно об этой белой вороне?

Чуть поколебавшись, Мурген ответил:

– Ничего.

Мы слишком хорошо его знали, чтобы не понять: он сказал правду, лишь умолчал о каких-то своих идеях на этот счет.

Сари сказала:

– Тогда поделись с нами предположениями.

Мурген исчез.

– Какого черта? – набросилась я на Одноглазого. – Вы обещали настроить эту штуковину так, чтобы он делал то, что ему говорят.

– Он и делает. Почти всегда. Может, сейчас выполняет какие-то предыдущие инструкции.

Но старому дураку не удалось меня провести. Чувствовалось, что он и сам не знает, куда подевался Мурген.

Душелов действовала быстро, она первым делом вызвала слуг, которые присутствовали при ее визите в Комнату Гнева.

– Бедная женщина не выдержала столь сильного и продолжительного волнения. Я попыталась воскресить ее, но душа уже не откликается. Должно быть, ей хорошо там, куда она попала. – Свидетелей убийства не было, и никто не возразил, лишь далекий насмешник снова захихикал. – Я нашла Радишу. Она спала. Княжна удалилась в Комнату Гнева и потребовала, чтобы ее не беспокоили. Ни сейчас, ни потом. Она и раньше говорила мне о своем желании уединиться. Давайте уважим ее выбор, а то как бы и с нами не случилось чего-нибудь подобного. – Она указала на толстуху.

Даже те слуги, кто заглядывал в Комнату Гнева раньше и убеждался, что она пуста, вынуждены были признать, что сейчас там кто-то находится. Очень мало можно было увидеть через едва приотворенную дверь, но все же… Расхаживая из угла в угол, этот кто-то сердито бормотал под нос – в точности как обычно делала Радиша.

– Думаю, всем пора спать. Порядок наведем завтра. – Душелов прошлась взглядом по лицам, стараясь выявить и запомнить тех, кто мог создать проблемы.

Слуги поспешили убраться, испытывая безмерное облегчение оттого лишь, что больше не находятся рядом с Душелов.

Она села и задумалась. Прочесть ее мысли, конечно, не представлялось возможным, но потом она привычно забормотала на разные голоса. Стало ясно, что она пытается вообразить процесс похищения. Похоже, даже не исключала того, что Радиша сама все устроила.

Очень подозрительная особа наша Протектор.

Одного за другим она разыскивала и допрашивала всех, кто имел дело с Минь Сабредил, Савой и Шихандини, начиная с Джауля Барунданди и заканчивая Делом Мукаржи, тем самым сборщиком мзды с поденных работников.

– Больше не смей этого делать, – приказала Протектор Мукаржи. – И другим передай, чтоб не вздумали. Если это повторится, я выверну тебя наизнанку, засуну в стеклянный шар и повешу над служебным входом. И запущу туда же пару бесенят, чтобы пожирали твои потроха – добрых полгода, пока не сдохнешь. Все понял?

Дел Мукаржи прекрасно понял все, кроме одного: почему Душелов хочет лишить его средств к существованию.

Протектор ненавидела коррупцию.

Через некоторое время выяснилось, что во дворец приходили три женщины и позже три женщины покинули его. Но вероятно, ушли не в том же составе, в котором вошли. И с тех пор никто с таким же ростом и телосложением, как у Радиши, не покидал дворец.

А это означало, что некто, способный дать ответ на кое-какие вопросы, все еще находится внутри.

Злобно усмехнувшись, Душелов предположила, что этот некто проскользнул в нежилую часть дворца. И отправилась на поиски доказательств в эти запущенные дебри.

Гоблин спал на пыльной старой постели. Время от времени его храп сменялся чиханьем и сморканием – в ноздри набивалась пыль.

Пронзительный крик заставил его так резко подскочить, что он едва не лишился чувств от сильного головокружения. Повернулся – и не увидел ничего. Зато услышал негромкий смех и скрипучий голос, в котором было что-то неуловимо знакомое.

– Просыпайся, просыпайся. Она идет.

– Кто идет? Кто это говорит?

Ответа не последовало. Не чувствовал Гоблин и сколько-нибудь сильного колдовства. Да, загадка.

Однако несложно было догадаться, кто эта «она». Не так уж много на свете женщин, способных посреди ночи устроить на него здесь охоту.

Ну что ж, он готов. В увесистом свертке две книги из тех, которые Дрема больше всего хочет заполучить. Дотащить все три ему не по силам. Ловушки установлены. Остается одно – проскользнуть в пустующую часть дворца, где когда-то размещался штаб Черного Отряда. Есть пути, по которым можно выбраться наружу незамеченным. Гоблин с Одноглазым обнаружили их уже давно. Вот только совсем неохота оказаться ночью на улице, на амулет надежды мало.

Когда Душелов облачалась в черную кожу и шлем, не оставляя ни единого дюйма обнаженной кожи, она почти полностью утрачивала осязание. Где уж тут ощутить тончайшую нить паучьего шелка, натянутую поперек коридора. Прежде чем Гангеша ударился об пол, она применила защиту. Такими рефлексами обладали только необыкновенные создания вроде нее, Госпожи и Ревуна; именно эти свойства позволяли всем троим выживать на протяжении нескольких веков.

На этот раз нужные чары были наготове, они тотчас окутали ее, поблескивая, как новехонькое столовое серебро.

Тень, заключенная в статуэтку-ловушку, не успела опомниться, как была атакована, схвачена, выкручена и скомкана, обернувшись скулящим содрогающимся шариком в руке Протектора. Веселый юный голос произнес:

– Тебе найдется лучшее применение.

Душелов продолжила путь, предвкушая возможность швырнуть Тень кое-кому в физиономию.

Путь просматривался все хуже, через некоторое время Душелов вообще потеряла ориентацию. Несколько несложных экспериментов подтвердили догадку насчет внешнего воздействия. Коридор был заткан колдовскими нитями, причем настолько тонкими, что даже она не обнаружила бы их, если бы продвигалась в спешке.

– Ох и умные же черти! И давно это уже здесь? Похоже, очень давно. Вы начали, еще когда дружили с властью. И что, все это время прятались тут? Конечно, я не могла найти вас в городе – вы просто не вылезали отсюда. – И уже совершенно другим голосом она продолжала – Ну-ка, ну-ка! Такой запашок, будто за этой дверью кто-то прячется и ему очень страшно. И он даже не потрудился запереть ее. Тупицей меня считает, что ли?

Мыском сапога Душелов толкнула дверь.

С притолоки сорвался глиняный Гангеша. Душелов хихикнула. На этот раз она справилась с Тенью еще быстрее и, зажав ее во второй ладони, вошла в комнату.

Никого тут нет. Это сразу почувствовалось. Но возникло ощущение… любопытное. Нужно разобраться, решила она.

Душелов создала огонек и медленно повернулась, читая историю этой комнаты по еле заметным следам. Много чего происходило здесь, и в том числе события последних лет Черного Отряда. Комната хранила застарелый запах ужаса, который у Душелов ассоциировался с Копченым, давно умершим придворным таглиосским колдуном.

Все свои открытия она обсуждала сама с собой, как обычно, разными голосами. Такое у нее было развлечение. Жизнь вообще, по мнению Душелов, была развлечением, и презанятным.

– А это что такое? – Из-за пыльной старой кровати, где кто-то лежал совсем недавно, выглядывало нечто похожее… Не раздумывая, она вытащила предмет, для чего пришлось на мгновенье разжать кулак. – Проклятие!

Понадобилось несколько минут, чтобы восстановить контроль над выскользнувшей из ладони юркой Тенью. В конце концов Душелов зажала обе Тени в одном кулаке, что им совершенно не понравилось. Если Тени кого и ненавидели, кроме живых существ, так это друг друга.

То, что Душелов обнаружила, оказалось книгой, из которой была вырвана половина страниц. Других книг Душелов в комнате не увидела.

– Так вот что с ними стало! А я все ломала голову, кому они понадобились? Ну и какая вам польза от этих книг, хотелось бы знать?

Уже решив уходить, Протектор еще раз взглянула на изувеченный том.

– Чтобы вырвать столько страниц, нужно время, и немалое. А это означает не один визит во дворец. Какой следует вывод? А такой, что Радиша не сама организовала свое исчезновение. Впрочем, сама или не сама – какая разница? Главное, что она исчезла. Сейчас надо заняться крысенышем – поймать его и отдать на потеху малюткам-Теням.

Вотличие от Душелов, Гоблин в темноте видеть не мог. Но у него было другое преимущество – он хорошо знал место, по которому шел. Поэтому без труда держался впереди нее, а потом ускользнул через один из старых потайных выходов. Луна давала мало света, то и дело скрываясь за быстрыми грозовыми тучами. Гоблин положил последнего Гангешу на булыжную мостовую в доступном для взгляда месте и бросился бежать, утешая себя мыслью, что двигаться приходится вниз по склону, а не вверх. Не повезло ему в другом: кругом тьма-тьмущая, рыщут Тени, а эффективность амулета, которому вот уже пятнадцать лет, вызывает сомнения. Надежда лишь на то, что город огромен, а ночных убийц немного – авось никто из них не встретится на пути.

Он бежал, пыхтя и сопя, и думал лишь о том, как держаться впереди Душелов.

Ему в голову не приходило, что она могла снова подчинить Тени, которых он оставил в засаде, и послать их вдогонку.

Душелов вышла наружу неподалеку от того места, где выскользнул Гоблин, и успела заметить пятно, пересекшее открытое пространство, прежде чем исчезнуть в тени строений.

Протектор изучила оставленного Гангешу и еще несколько мелких предметов, выглядевших так, словно их обронили в спешке. Потом высоко подбросила две Тени в воздух и одновременно обрушила каблук на глиняную статуэтку. Маленькие убийцы бросились по следу беглеца.

Теперь она уже не сомневалась, что преследует колдуна по имени Гоблин.

Душелов завопила – в пятке вспыхнула боль, какой ей в жизни испытывать не случалось. Ведьма рухнула наземь, силясь подавить крик в горле, и успела заметить три ярчайших огненных шара, которые рванулись вдогонку за ее Тенями. Борясь с чудовищной болью, она выхватила кинжал и сковырнула еще один огненный шар со своей ноги. Тот уже успел прожечь мясо и вгрызться в кость, повредив стопу от пятки до голени. И защита не спасла!

– Я искалечена! – прорычала Душелов. – Он меня заморочил, я подумала, что это очередная ловушка с Тенью внутри. – Теперь в ее голосах не звучало никакого веселья. – Ну, подожди, хитрая мелкая сволочь, ты еще заплатишь за это!

Упал еще один огненный шар и проделал дыру в булыжной мостовой. Пересиливая боль, Душелов попыталась встать на пострадавшую ногу. И обнаружила, что не в состоянии идти, хотя не потеряла ни капли крови. Шар прижег рану.

– Любимая сестрица, если ты еще жива, я тебя убью за изобретение этой мерзости!

И снова прозвучал смех, эхом отразившись от парапетов дворца.

Что-то белое заскользило в ту сторону, куда убежал Гоблин.

– Но и сейчас найду кого убить, – пробормотала Душелов и поползла ко входу во дворец на четвереньках.

Она загнала боль в самый дальний уголок сознания, сосредоточившись на разжигании злости. Да и было отчего злиться – в этом приключении пострадали ее великолепные кожаные штаны и перчатки.