Глеб Иванович Успенский
Идиллия

– А! Сорокоуст^[2]? – спросил хозяин.

– Сорокоуст-с.

– Это когда?

– Третьего дня.

– Да-да-да. А мы с Емельяном Иванычем были у Селезневых на перепутье.

– Что же, как? – с любопытством спросил гость.

– Хорошо. Признаться, до такой степени, что именно – еле-еле…

– Хе-хе-хе-хе.

– Никольский, Егор Егорыч, знаете? так тот все просил, чтоб его в колодезь опустили в бадье.

– Зачем же?

– Уж и, ей-богу, даже совершенно не могу вам определить этого…

Хозяин и гость дружно засмеялись.

Из соседней комнаты показалась горничная с подносом, на котором помещались графин водки и тарелка с кусками белого хлеба. Приятели выпили.

В это время в передней застучал кто-то калошами и хлопнул дверью.

– Кто там? – спросил хозяин.

– Это я-с!

– А-а!

– Кто это-с? – полюбопытствовал гость.

– Сын мой.

Гость оправился.

Вошел молодой человек, лет под тридцать, с примасленными волосами и лоснившимся лицом, выражавшим высокое смирение.

– Где был? – спросил отец.

– В Крестовой-с, – подходя к родительской ручке и потом свидетельствуя почтение гостю, произнес сынок.

– Садись-ко!

– Сяду-с.

– Водки хочешь?

– Не пью-с.

– Ну что ж, много народу было?

– И-и, боже мой!

– Там ведь постоянно большое стечение, – вмешался гость.

– То есть яблоку негде упасть, – с умилением добавил сын.

– А-а-а!..

– Да-с. Нынче архиерейские певчие пели двухорнос «Слава в вышних», Бортнянского сочинение^[3]. Басы, я вам, тятенька, скажу, просто на стену лезли!

– Именно на стену, – вмешался гость.

– И как глотки целы, подумаешь? – произнес сын и задумался.

Подали чай.

– Саня! – крикнул отец, – нет ли там ромцу?

В соседней комнате мать и дочь встрепенулись.

– Послушай-ка, что-то говорит, – произнесла мать, вся обратившись во внимание.

– Рому спрашивают, – отвечала дочь.

– Нету; намедни с этим же пьянчугой-то выпили.

– Нету рому, – приотворив двери в зало, проговорила дочь.

– Ну, нет ли наливочки какой? Поищите там…

– Наливки пожалуйте! – говорила дочь матери.

– Слышала, – отвечала с горечью та.

– Я к маменьке пойду-с? – вопросительно произнес сын.

– Поди!

– Вот подите же, человек вышел, – проговорил отец, кивнув головой на удалявшегося сына, – а я, признаться, совсем! не ожидал.

– Что-о вы?

– Именно говорю: опасался, не ожидал. Да я вам что скажу, – ближе придвигаясь к столу, произнес хозяин: – он было меня со свету сжил!

Хозяин вопросительно смотрел на гостя.