Глеб Дибернин
Когда Семью выбирают

Глава 6. По прозвищу Ара

У каждого на жизненном пути появляется такой человек, после встречи с которым ты меняешься. И ты просто понимаешь, что таким, как раньше, ты больше не будешь. Никогда…

Влад не стал рассказывать Алику о случившемся с ним. Вечера чаще всего проходили за просмотром телевизора. По выходным он ходил в ночные клубы. Все шло размеренно, но внутреннее чувство постоянно твердило ему, что что-то должно случиться.

В октябре 2007 года неожиданно на мобильный позвонил Ара. Они не виделись с ним около года.

– Привет, Влад. Как дела? Как ты? Я заезжал к твоим в Беслане, думал встретиться с тобой, а они сказали, что ты в Москве.

– Да, Артур. Что-то мне надоел свежий осетинский воздух. Решил, чем черт не шутит, погулять по Москве, подышать пробками и закусить несвежей шаурмой. Может, тоже найду здесь свою мечту в виде однушки в Чертаново.

– Ты по Москве туристом? Или занимаешься чем?

– С Аликом работаю. Стройматериалами занимаемся.

– Понятно. Давай встретимся. Давно не виделись.

– Хорошо. Я только за. О чем разговор, дружище.

Они встретились тем же вечером в кафе. Выпили за общих друзей. Не забыли помянуть тех, кто «ушел». Оказалось, за год в Осетии застрелили нескольких парней, с кем они учились еще в школе. Это был вечер воспоминаний. Они наперебой вспоминали старые истории.

– А помнишь, как Руха приехал к Шраму и попросил денег на цветы?

– Еще бы, – ответил Влад. – Тогда Шрам еще не стал скупердяем. Руха сказал, что хочет удивить девушку и купить 301 розу. Помню, помню. Это была мисс Университет, кажется. Такая вся расфуфыренная. Как же ее звали?..

– Фатима. Ее звали Фатима. Как сейчас помню. Такая высокая, длинные волосы, ноги от ушей, задница как орех. Все при ней. Королева!

– Ну да, ну да. Руха тогда встретил ее при входе в универ с охапкой роз. Как и хотел: 301 роза, красные такие, крупные, а сам в новеньком костюме «Адидас». Он его еще ни разу не надевал. Только купил.

– Да, да, а Фатима такая фифа вся. Букет, значит, взяла, покрутила в руках и говорит, мол, я не та, кто знакомится с первым встречным, и выкинула цветы в урну. Там долларов на 100, не меньше. Цветы голландские были. Огромные такие розы. Шикарный букет. А она его выкинула и пошла такая деловая от него. Даже не смотрит в его сторону. Это потом узнали, что ее кто-то из администрации по выходным на дачу возил. Вот она вся на понтах и была.

– Ага, а Руха тогда как подбежит, как даст ей с ноги по заднице. Та пролетела метра два и на жопу приземлилась. Сидит такая, глазами хлопает. Не поймет, что случилось. Как это на нее, такую великую, посмели покуситься. А Руха взял и демонстративно снял кроссовок с ноги и тоже в урну выкинул. Вот умора была.

– Да, было время.

– А помнишь, как у Семена-ювелира долг забирали…

Они засиделись до самого закрытия кафе. Впервые за год Влад смог выговориться, не боясь сказать лишнего. Ему было легко и привычно с ним.

– Влад, я вот о чем хотел бы поговорить. Ты чем думаешь заниматься в Москве? – неожиданно, после очередной «лихой» истории спросил Ара.

– Я же тебе говорил. С Аликом работаю. Окна пластиковые делаем, панели там, гвозди. Планируем свой строительный супермаркет построить. Рынок у нас есть, но надо расширяться. Короче, бизнес идет.

– Что-то ты нерадостно про свой бизнес говоришь. Все по глазам вижу. Грустные они. Нет огня.

– А что глаза? Устал просто. Не выспался.

– Не горят они, братан. Жизни в них нет. Потому что не в кайф тебе то, чем ты занимаешься. Братик, ты же никогда не был торгашом! Вспомни рынок. Мы же всегда считали их за барыг. Мы же с тобой пацаны реальные, или фуфло?

– Я бы тебе в торец уже дал, если бы ты не был моим братом за такие слова. Конечно мы пацаны уличные. О чем вообще разговор, не пойму я?

– Значит, должны серьезными делами заниматься. Мужскими делами. Проблемы решать, нашим землякам в Москве помогать. Сейчас наших много в столице. Но им защита нужна. Сложно в Москве, брат, без поддержки земляков. Тут нас всех кто с кавказа, за зверей держат. Пофиг, кто ты: чеченец, даг, осетин, черкес, ингуш. Коренные москвичи вообще думают, что за МКАДом жизни нет. Но они трусливые все. Им затрещину дашь, а они уже трясутся, как листва под дождем. Ствол покажишь, так сразу в штану кладут. Только время сейчас неспокойное, трудно одному в Москве тебе будет подняться.

– А кто тебе сказал, что я один? Я с Аликом.

– Влад, это правильно. Брат должен брату помочь на ноги стать. Но ты ведь мне тоже брат, а, братуха, или нет? – Ара поставил руку на стол, как армрестлер. – Ну, брат ты мне?

– Конечно, Ара, – Влад тоже поставил на стол руку и крепко сжал его ладонь.

– Мужчина! Хватка не слабеет, – Ара попробовал положить его руку, но у него ничего не получилось. Он похлопал Влада по плечу. – Я тебе о том и говорю. Ты же другой масти, не барыга, не по пути тебе с Аликом. Как ты на рынке жадным коммерсам яйца прижимал, а? И деньги не крысил, делил все поровну. В отличие от некоторых.

– Ага, делил, было дело, а потом чуть не сел.

– То подстава мусорская была. Ты же не за свои дела в СИЗО сидел.

– Дела не мои, но сидел-то я.

– Это все мелочи жизни, Влад. Давай я тебя познакомлю с одним нашим земляком. Он большой человек здесь в Москве. Я же тебя ни о чем таком не прошу. Встретишься с ним, поговоришь, а дальше как сам знаешь. Его все Братом зовут, слышал о таком? За глаза еще Джавой называют, прозвище такое.

– Что-то слышал. Еще там, в Осетии. Только все, что слышал, больше на сказки какие-то похоже было. Сейчас уже точно не помню. Вроде как бизнесмен он, да?

– Нет, братик. Джава – это не коммерсант. Он даже не депутат или мэр. Он такой человек… Понимаешь, он тот, на ком еще держится эта страна.

– Вор в законе, что ли?

– Влад, воры, авторитеты, депутаты – они все в одной упряжке. Пока они друг друга устраивают, они в шоколаде. Ты же понимаешь, что все эти блатные «движения» возможны, пока им позволяют. Ты думаешь, почему сегодня ты половиной Москвы владеешь, а завтра баланду хаваешь да на шконке трешься? Вся сила там, наверху, а Брат там как раз вращается. Он очень серьезный, и умный человек. Абы с кем он разговаривать не будет. К нему люди месяцами на встречу набиваются.

– Ну встретимся мы, и что я ему скажу? Я-то кто такой, чтобы с такими людьми встречаться?

– Ему сейчас человек в охрану нужен. Чтоб крепкий был, проверенный. Вот я за тебя слово и сказал. Но он сначала сам с тобой пообщаться хочет. Так что, встретишься с Братом?

– Хорошо. Ты мне его так описал, что не встретиться с ним я уже просто из любопытства не могу, – улыбнулся Влад. – Давай еще выпьем. За нашу встречу.

– Все. Красавчик. Уважаю. Я тебе наберу, скажу тогда, куда и когда подъехать, – сказал Ара, разливая остатки водки по рюмкам.

Шел 2007 год, в экономике чувствовалась напряженность. Не за горами был 2008 год и пик мирового финансового кризиса. Через две недели Алик приехал в офис в возбужденном состоянии, весь на взводе. Влад его никогда еще таким не видел. Когда он спросил, что случилось, оказалось, что банк, в котором был счет фирмы Алика, а также его личные сбережения, прекратил выплаты и закрыл все отделениия. Алик пытался что-то сделать, найти выход на директоров банка, но все было безуспешно. На счете фирмы лежали деньги клиентов для закупки стройматериалов. Алику пришлось срочно продать новый MercedesS500, линию по производству окон и половину товара, чтобы рассчитаться с должниками. Алик решил поехать в Европу, изучить новые строительные технологии. Рынок и торговые павильоны он сдал в долгосрочную аренду. Влад остался в Москве один и без работы. Спустя месяц после их встречи позвонил Ара и попросил подъехать к гостинице «Украина».

Влад подъехал немного раньше назначенного времени. Завораживающая 34-этажная громада здания возвышалась над Кутузовским проспектом. Около гостиницы стояли шикарные автомобили. По стоимости автопарка, припаркованного рядом, всегда можно судить об уровне заведения. Когда он обходил парковку во второй раз, внезапно зазвонил мобильник.

Ара встретил Влада у входа и сказал, что Брат ждет его. Пока они шли, он предупредил не говорить ничего лишнего и не перебивать Брата. Влад не успел ничего возразить, так как он быстро провел его в зал ресторана.

За столом, к которому они подошли, сидели двое мужчин. По внешнему виду это были осетины. Оба были одеты в дорогие костюмы. Одному было на вид около 30 лет, среднего роста, полного телосложения, с короткой стрижкой. Другой был лет на 10 старше. Тоже крупный, но без намека на излишнюю полноту. Широкие плечи, острый нос и волевой подбородок говорили о человеке уже сами по себе. Его колючий взгляд был каким-то особенным. Он пронзал тебя как рентген. Влад узнал этого человека. Это он приезжал к нему больше года назад в СИЗО, когда его ложно обвинили в убийстве.

Когда они подошли, оба поднялись и поздоровались с ним как со старым знакомым.

– Привет, Влад. Меня зовут Алихан. Это Темур, – кивнул Алихан в сторону другого. – Давай присядем.

– Здравствуйте. Я тоже рад, – смущаясь простой манере общения, ответил Влад.

– Влад, хочешь что-нибудь? Чай, кофе? – обратился Алихан. – Ты не голоден?

– Нет, спасибо. Я ничего не хочу. Я недавно обедал.

– Ара, попроси девочек, пусть принесут чаю и что-нибудь сладкого. Мне, как всегда, черный. Девочки знают, какой, я уже заказывал, пока тебя ждал. – Ара кивнул и отошел от стола, чтобы сделать заказ.

– Влад, чем ты занимаешься в Москве? – спросил Алихан. – Ара говорил, стройматериалами какими-то? Бизнес или работаешь на кого?

– Да, занимался. Вместе с братом. Сейчас, правда, из-за кризиса у него возникли трудности.

– Чем думал дальше в Москве заниматься?

– Если честно, еще не успел подумать. Сложно все.

– Кризис придумали хитрецы, чтобы забрать деньги у честных людей. Все это искусственно. Если кризисы приходят, значит, это кому-то нужно. Не верь в россказни про экономику. Экономики нет. Есть лишь воля группы людей. Знаешь Шрама?

– Работал на рынке, и в казачестве у него был.

– Что ты думаешь о нем? Что он за человек?

– Нормальный, цельный такой. Я с ним не один раз на границу ходил на «дежурства», боевиков ловить.

– Значит, цельный. Говорят, жадный в последнее время стал? Все на женщин тратит? Парней обделять стал? Слышал что-нибудь?

– Да нет. Я ничего такого не слышал. Тем более я уже год в Москве. Все меняется.

– Так ты на рынке работал?

– Да, немного.

– Часто приходилось руками махать?

– Приходилось иногда, не без этого. Торговцы разные были.

– Убивал?

– Что?

– Людей убивал когда-нибудь?

– Нет, – Влад насторожился. Такой вопрос никак не вязался с обликом его новых знакомых.

– Да ты не напрягайся. Все нормально. Здесь все свои. Не угрозыск. Как тебе в Москве? Свыкся с большим городом?

– Да вроде как.

– Домой не тянет?

– К родителям тянет. А так вообще, в Москве больше нравится.

– Да? И чем в Москве лучше? Любишь в пробках стоять или в метро толкаться?

– Я думаю, возможностей здесь больше. Стараюсь как можно больше знакомых завести, и все такое.

– Почему в Осетии люди беднее живут, чем в Москве? Кто виноват в этом?

– Рыба гниет с головы. Кто конкретно виноват в этом, не мне решать.

– Президент Республики ты имеешь в виду?

– Я этого не говорил.

Официантки принесли чай и ассорти с сухофруктами, орехами и печеньем. Брат сам расставил блюдца с чашками себе, Владу и Темуру, после чего разлил в них чай.

– Вот смотри, вся страна водку осетинскую пьет, а Республика бедная. Парадокс? «Водочники» дворцы строят, а народ нищий. Как думаешь, справедливо это? – продолжил Джава свой допрос.

– Нет, неправильно.

– Знаешь, почему Осетию по телевизору в своих программах продажные журналисты хотят показать главным производителем фальсифицированной водки?

– Не знаю. Я вообще редко телевизор смотрю.

– Правильно делаешь. Телевизор – это зомбомашина. Я тебе расскажу. Ты же знаешь, что осетинская водка лучшая в России. Все из-за чистой горной воды и качественного спирта. Фальсифицированной они называют водку только потому, что не хотят дать лицензии осетинским заводам. Хотя заводы в Осетии построены по последним европейским технологиям. Московские водочники заказывают водку в Осетии со своими этикетками и продают потом в Москве. Москвичи на нас зарабатывают. Кто должен поехать в Москву и договориться, чтобы заводам в Осетии выдали лицензии и разрешили работать? Президент Республики должен, но ему некогда. Он бухает каждый день и мямлит, как было хорошо в комсомольское время, а теперь все не то да не это. Все потому, что не нужно ему это. И чиновникам всем, ментам, прокурорским, судейским. Пока заводы вне закона, они им платят бабки, чтобы хоть как-то работать. Если водочные заводы в Осетии легализовать, то они будут платить налоги и деньги пойдут в бюджет, на дороги, школы, детские дома, освещение и так далее. Такая мысль о легализации водочного бизнеса считается крамольной. Запрещается даже думать об этом. В Москву же докладывают о жадных водочниках, которые не хотят легально производить водку, вот только спят и видят, как бы не платить налоги государству.

– Я понял. Не знал о таких вещах. Никогда не занимался водкой, хоть и прожил полжизни в Осетии.

– Не знал? Считай, я помог тебе расширить кругозор. А про то, как осетины воруют своих земляков, прикидываются ингушами и выкупы просят, знал?

– Слышал, но думал, это все выдумки.

– Есть такие, Влад, есть. Как думаешь, что с такими шакалами делать надо?

– Судить их надо. Мы несколько раз на границе ловили боевиков, которые воровали детей и хотели их в Ингушетию увезти. Застрелили их прямо там, на месте.

– А говорил, что не убивал? Обманул?

– Я на курок не нажимал.

– Ну ладно, ладно, что ты опять напрягся.

– Это хорошо. Значит, тебе тяжело скрывать правду. Среди нас только правду надо говорить. Ты хотел бы, чтобы вокруг тебя был порядок?

– Думаю, да. Этого все хотят.

– Все хотят, чтобы все было по справедливости. Часто идут за ней в разные учреждения. Только там как в магазине: хочешь качественно – плати, не хочешь качественно – будет как-нибудь. Понимаешь, в чем еще одна проблема, Влад. Все хотят справедливости, но когда судишь, нельзя оставаться самому в белом. Наказание – это всегда грязь и кровь. Люди начинают перекладывать эту ношу друг на друга. И в конце последний, которому доверено право судить, уже и не помнит, за что, как и кого он должен наказать.

В зале ресторана было прохладно, но у Влада от напряжения пересохло в горле.

– Ты знаешь, какой рукой лучше размешивать чай?

– Той, которой удобней.

– Нет, брат мой. Чай лучше размешивать ложкой. Тебе нужна ложка?

– Да, спасибо.

Брат взял со стола чайную ложку и протянул ее Владу.

– А я вот избегаю сладкого. Врачи не рекомендуют. Вредно, говорят. Ты, кстати, как к алкоголю, к сигаретам относишься?

– Пью иногда, курю.

– Плохо это. Зачем здоровье портишь? Посмотри, сколько уродов женщины рожают, потому что пьют и курят. Они ведь портят генофонд. Ты, Влад, не думай, что я такой правильный, за здоровый образ жизни и все такое. Все в меру должно быть. Я вот тоже в молодости курил и пил, видишь, лысый теперь, – с этими словами Брат провел двумя ладонями по голове и рассмеялся. Ситуация в очередной раз разрядилась.

– Скажи мне, а спортом ты занимаешься?

– В Осетии занимался. На бокс ходил, в зале тренировались. В Москве времени не было, да и не с кем.

– Спортом надо все время заниматься. Враги, они же не будут ждать, когда ты подготовишься к нападению. Да и для здоровья хорошо. Полезно кровь по организму погонять.

– Какие враги? – спросил Влад, не удержавшись, выделив одно это слово из всей речи Брата.

– А у тебя разве нет врагов?

– Вроде бы нет, – ответил Влад, слегка сбитый с толку. Непоследовательность вопросов держала его в напряжении. Он не успевал сосредоточиться.

– А разве враги Осетии не твои враги? – продолжил Алихан наступление.

– Ну… я не знаю.

– И это плохо. Это значит, что тебе плевать на врагов Осетии? – перебил его Брат.

– Нет, я готов защищать Осетию. Я на дежурства ходил, от ингушей защищал Республику. Но как я могу защищать Осетию от врагов, которых не знаю и не вижу?

– Это верно, но дело не только в этом. Готов ли ты пойти на все ради мира в Республике?

Влад встретился взглядом с Арой, сидевшим за соседним столом. Он еле заметно кивнул. Он снова посмотрел в глаза Брату, внимательно смотревшие на него, и тихо сказал:

– Да, я готов.

Алихан довольно кивнул.

– Влад, а Москву ты хорошо знаешь? В округах ориентируешься? Дворики, районы?

– Свой район, где живу, знаю хорошо. У меня машины нет. Я на метро больше и на такси.

– Адрес сможешь с помощью карты или навигатора найти?

– Да, смогу, не дурнее паровоза.

– С людьми быстро контакт находишь?

–Да я вообще общительный. Никаких проблем с коммуникацией.

– Это хорошо. Назови свою лучшую черту.

– Не болтлив.

– А как же общительность?

– Это разговоры обо всем и ни о чем. Болтливость же – это неконтролируемый словесный поток.

– Понимаешь разницу. Мне понравился твой ответ. А как ты отреагируешь на хамство продавца в магазине?

– Я постараюсь не дать ему повода для этого.

– И все-таки.

– Если это мелочь, не обращу на это внимания.

– А если не мелочь?

– Зачем мне вообще кто-то должен хамить, я парень спокойный.

– Ты считаешь, что тебе не должны хамить?

– Я попрошу не делать этого.

– Да? А если твою сестру назовут проституткой?

– Заставлю человека извиниться.

– Как? Выбьешь ему мозги?

– Я предпочту не делать этого.

– А если он скажет что-то о твоей матери? Врежешь ему, а?

– Зачем. Я дождусь, когда он пойдет домой после работы и сломаю ему ногу.

– Ай, молодца. Вот это по-нашему, – обрадовано хлопнул в ладоши Темур. – Зачем палиться при всех!

Брат укоризненно посмотрел на Советника, и тот замялся, после чего сосредоточился на своем чае.

– А если у человека просто был плохой день, а ты его изувечишь?

– Тогда причем здесь моя мать?

Было видно, что Джаву заинтересовал разговор с Владом. Он рассматривал его будто в микроскоп, чуть сощурив глаза.

– Ты прав. Человек должен отвечать за свои слова. Знаешь загадку:«Что можно завязать, а развязать нельзя?»

– Нет.

– Как сам думаешь, что это?

– Я не знаю правильного ответа. А делать предположения и выглядеть глупо я не хочу.

– Это разговор. Надо всегда следить за словами, пока они не захлестнули твое горло смертельным узлом. Что ты хочешь от жизни, Влад?

– Сильно наперед я никогда ничего не планирую. Жизнь богаче моего воображения. Зачем бога смешить своими планами?

– Но ведь какой-то план на завтра у тебя есть?

– Достойно прожить. Сделать так, чтобы завтра не возвращаться к старому или не откатывать назад.

– Что ты ценишь в людях?

– Я думаю, понимание и жизненный стержень. Без этого не прожить.

– У тебя есть настоящие друзья?

– Мы с Арой дружим с детства. Ближе друга, чем он, у меня нет.

– Да, он мне тоже об этом говорил. Рассказывал, как вы на улице росли. То драка, то разборки у вас были. Счастливое детство. Как здоровье, кстати? Не болеешь?

– Да нет. Все хорошо. Слава Богу.

– Давно обследование проходил?

– Да, думаю, год назад где-то.

– А как твоя печень? У тебя же были проблемы, да?

Влад похолодел. У меня действительно в детстве были проблемы с печенью, из-за этого он не попал в армию. Но про это знали только в семье и его детский врач. Алихан увидел свое замешательство…

– Расслабься, Влад. Это работа Брата – все знать. С милицией у тебя все закончилось тогда благополучно? Больше вопросов к тебе нет?

– Нет. Отпустили, сказали больше к ним не попадать.

– Как думаешь, почему тебя чуть не посадили за то, что ты не делал?

– Я не знаю, Алихан. Я случайно зашел в тот дом.

– Брат знает, что ты был не при делах. Поймали парня, подходит под статью, примерили, как пиджак, и поехал бы ты лес валить. Я уж думал, что ты не узнал Брата. Подумал, что ты меня забыл.

– Нет, Алихан. Я сразу вспомнил тебя, как увидел.

– Это хорошо. Это значит, ты помнишь добро. Ты бы хотел изменить что-то в своем прошлом?

– Думаю, что нет. Я ведь по собственному желанию поступал, так или иначе. Делал это осознанно.

– Каждый должен отвечать за свои поступки. Никогда не задумывался о сути преступления?

– По житейски, не посадили, значит повезло.

– Во всех странах судебные и полицейские системы заняты не совсем тем, – заявил Брат.– Применяя законы, ни судья, ни господа полицейские или прокуроры не видят человека за буквами закона.

– Это же, наоборот, хорошо.

– Да? Почему же?

– Ну, вроде все равны перед законом. У всех есть одинаковые права, там… все имеют право на защиту и так далее. Помню еще по юрфаку.

– Я же придерживаюсь противоположной точки зрения, – продолжал Брат, пригубляя свой чай, – я считаю, что главное – определить, насколько правонарушение оказало влияние на общество и какие последствия повлечет его ненаказуемость. Одно дело, когда женщина сама продает свое тело. Это ее выбор. Другое дело, когда крепкие, здоровые мужчины зарабатывают, продавая женщин как товар. Если можно купить девушку, то почему нельзя приобрести на нее право владения другим путем? Например, украсть? Посадить ее в подвал и пользовать по своему желанию? Или почему можно купить проститутку, но нельзя купить для той же цели ребенка? А, Владислав? Что ты об этом думаешь?

– Нет, ну ребенок… Это же педофилия. Это, вообще, как бы… Извращение.

– Да? А разве проститутка, которую ты купил, не является чей-то дочерью?

– Но ребенок, он же несовершеннолетний.

– А разве все совершеннолетние одинаково разбираются в жизни? Кто вырастет из изнасилованного педофилом ребенка? Или девочки, которая пошла на панель в 12 лет? Все преступления рождаются в головах людей. Конечно, все зло в стране мне не победить, но я всегда надеюсь на чудо.

– Вы верите в чудеса?

– Конечно. Каждый, так или иначе, верит в чудеса. Один верит, что гаишник не остановит его со вчерашним перегаром, другой верит, что ему не изменяет жена, внезапно записавшаяся на ежедневные курсы китайского языка, и так далее.

– Боюсь, что я не верю, – возразил Влад с улыбкой. – Вся моя жизнь тому доказательство. Всю жизнь я его жду, чудо, а оно никак не происходит.

– Я уверен, что ты заблуждаешься, – парировал Брат и улыбнулся в ответ.– Разве прекращение уголовного дела в отношении тебя не было чудом?

– В тот момент это действительно казалось мне чудом, – признался Влад и сконфузился.

Он никогда не вспоминал время, проведенное в СИЗО. Подняв этот вопрос, Брат тем самым затронул их отношения, потому что он тогда спас его от тюрьмы.

– Ну да, – произнес Влад медленно, но твердо, – полагаю, это было что-то вроде чуда. Надежд было мало.

– Не мог бы ты, если эта тема не слишком болезненна для тебя, рассказать мне о той истории?

– Что именно вас интересует?

– Почему ты решил заступиться за ту женщину?

Енакомых в Осетии интересовало, как Влад «вляпался», и как «отмазался». И только Брат спросил, ради чего он ввязался в ту историю.

– Она была хорошим человеком. А эти ее родственнички с нее деньги тянули. Она старалась копейку заработать, а они мучили ее, избивали почти каждый день. Я не мог смотреть, как неблагодарные твари мучают хорошего человека.

– Ты бы снова хотел отсидеть в СИЗО?

– Это предложение? Я там классно выспался. Все равно бы наступил на теже грабли, себя не изменить.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я слишком хорошо себя знаю.

– Да ты оптимист. Тогда ответь мне на такой вопрос. Представь. С тобой в машине едут твои близкие, родители, братья. И вдруг ты попадаешь в сложную дорожную ситуацию. Ты или должен сбить десять школьников, переходящих дорогу по зебре, и, скорей всего, для них все кончится плохо, или ты можешь направить машину в бетонную стену, и тогда для тебя и твоих близких все закончится плохо. Что ты выберешь?

Влад почувствовал, как у него вспотела спина. Даже потенциальная возможность такого выбора была ему неприятной. «Какого черта, – думал он про себя, – какого черта я должен отвечать на вопросы, которые мне не нравятся!»

– Если у тебя проблемы с этим, можешь не отвечать?

– Нет. Конечно, я выберу свою семью.

– Я тебя услышал. Не переживай, у нас тебе не придется делать такой сложный выбор. А вот скажи, а про Сергея Маркиева ты что-нибудь слышал в Республике?

– Да. Это начальник РУБОПа в Осетии.

– Ты знаешь, что он оперов заставляет пытать всех, кто к ним попадает? Есть доказательства – лови, сажай, все по закону. Так нет, они хватают людей, а потом берут насос, вставляют человеку в задний проход и накачивают человека, как автомобильную покрышку. Или притащат бомжей в отдел и говорят:«Или ты возьмешь на себя убийство, или сейчас бомжи тебя насиловать будут!» И парни ломаются, признаются в том, чего не делали. Правильно ли это – менять человеческие судьбы на пустые, никому, по большому счету, не нужные цифры в статистике?

– Нет. Это зверство какое-то.

– Знаешь, почему тебя не тронули, когда ты в камере сидел? Почему тобой РУБОП не заинтересовался и не вытер тобой весь пол в отделе?

– Может не их уровень?

– Это Брат ментам кость бросил, чтобы правильного парня не угробили. Шрам тогда к нему обратился по поводу тебя.

Алихан замолчал и отпил из чашки чай. Сначала разговора, основываясь на воспоминаниях, Влад думал, что перед ним крупный бизнесмен, которому нужен еще один охранник. Потом Влад решил, что передо ним очередной патриот, который любит поговорить о проблемах в Республике. Стоило мозгу настроиться на какую-то линию разговора и попытаться подготовиться к возможным вопросам, как его «сбивал с ног» очередной вопрос, абсолютно не вяжущийся с предыдущим разговором. Он спрашивал то, что его интересовало. Влад абсолютно запутался и не понимал, для чего он здесь и что от него хотят. Для приема на работу простым охранником вопросы были слишком личными. С каждой минутой ему становилось все трудней концентрироваться на вопросах Джавы, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Влад, ты во Владикавказе видел новые дороги?

– Давно не делали. Люди только и ругаются что про дороги.

– Вот. А все почему? Знаешь? Потому что хозяина нет, того, кто душой болеет за все. – Алихан снова посмотрел Владу в глаза, пытаясь разглядеть в них что-то. – Чиновники, они же все на себя работают. Они тащат все, каждый, что может. Ты в курсе, что деньги, выданные на выплаты «матерям Беслана» разворовали чиновники из администрации Республики?

– Люди всякое говорят, но верить всему тоже нельзя. Страшное было зрелище, я помогал детей в скорые сажать. Потом побежал в школу завалы разбирать, после того как стрельба закончилась. Теракт уничтожил целые семьи. Многие родители не смогли перенести горе, кто спился, кто с собой покончил.

– Вот, вот, о чем я говорю. Люди рисковали своими жизнями, защищая других людей, потому что чиновники продались. Как боевики могли все организовать? Где были сотрудники ДПС? Где хотя бы был участковый, который должен следить за тем, что происходит в школах, в которых учатся наши дети? За два часа до нападения на школу всех гаишников и наряды сняли и направили на федеральную трассу встречать кортеж президента, который якобы должен был проехать. Это потом уже, разбираться когда стали, выяснили, что президент и не думал там проезжать. Это была ложная информация. Отвлекающий маневр. И что? Кто-то ответил за это? Нет! Все как-то замяли. Смолчали. С понятием, мол, зачем ворошить былое. Людей лишний раз злить. Всех устроила версия, что вот такие хитрые боевики, шакалы, незамеченные прошли через весь город. А знаешь, почему так сделали? Потому что чинуши боялись крови! Они боялись, что простые жители, узнав о разгильдяйстве, займутся самосудом! Без лишних бумаг и комиссий повесят ответственных из различных органов на деревьях. Я тебе так скажу, министры МВД и ФСБ Республики после случившегося в Беслане, если они мужчины и офицеры, должны были застрелиться. Это их главная обязанность была – обеспечить безопасность. И что в итоге? Горы трупов, в том числе детских. И никаких оргвыводов. Все. Кончено.

Влад отчетливо понимал, о чем говорил Алихан. Все было сказано по делу. Он был тогда около школы в Беслане и видел, как все происходило от начала до конца. Боевики прошли к школе со стороны Ингушетии, именно по той дороге, которую в свое время контролировало казачество. После того как казачество разоружили и запретили ходить на дежурства, дорога осталась без контроля. С момента прекращения дежурств до теракта в Беслане прошло не больше полугода. Владу казалось, что общаясь с Братом, он слышит самого себя и верит из-за этого каждому его слову. Внезапно Брат замолчал и стал смотреть на свои часы. Зазвонил телефон Темура, и тот протянул его Джаве, который заговорил на чистом французском. Разговор был предельно коротким. Всего пару фраз. Закончив, Алихан передал трубку обратно Темуру. По выражению его лица Влад понял, что время его собеседования подходит к концу. Джава оторвался от своих размышлений, улыбнулся и сказал:

– Мы еще поговорим об этих и других вещах, которые творятся в Республике. Сейчас у меня еще много работы. Перейдем к главному поводу нашей встречи. Итак, Влад, тебе нужна работа?

– Да. Поэтому я здесь.

– Пойдешь ко мне в охрану?

– А что надо будет делать? Ара мне толком ничего не рассказал.

– У Осетии много врагов, значит, и у меня тоже. Они открыто боятся мне угрожать, улыбаются, глядя мне в лицо. Все, как шакалы, норовят из-за угла ударить. Вот будешь меня охранять. Ну что, согласен?

– Согласен, – не задумываясь, ответил Влад. Эйфория работать со своими земляками и страх остаться одному в Москве, без денег и связей, помогли сделать выбор.

– Хорошо. Почему не спрашиваешь про зарплату?

– Все равно работы сейчас нет. Да и с земляками работать приятней.

– Молодец. Люблю, когда от души говорят. Не таясь. Ну что же, тогда добро пожаловать в Семью, Влад.

С этими словами Алихан повернулся к Темуру:

– Дайте ему «сотку», денег на личные расходы, телефон для связи. Пусть Москву пока изучит. «Крузака» свежего дайте. Все равно стоит, пылится. Ничем его не грузи, пока. Еще сделайте ему карточку в спортзал.

– Да, Брат. Все сделаем, – ответил важно Темур, – Не беспокойся.

– Дальше тебе Ара все расскажет. Главное, не стесняйся спрашивать, если что-то непонятно. И запомни – мы Семья, поэтому можешь обращаться ко мне с любыми проблемами.

Алихан поднялся, подошел к Владу и обнял по-отечески. Он не ожидал этого. Объятия Брата стальным обручем сковали его плечи, это была хватка настоящего медведя. Ему казалось, еще немного – и он сломает ему грудную клетку.

– До встречи, Влад. Да, и еще, теперь зови меня Брат. Мы же одна Семья, – сказал Алихан, разжав стальные объятия. После чего он кивнул Аре, и тот увел Влада из ресторана.