полная версия

Глеб Анатольевич Корлов
Молчание мёртвых. Зомби и чудо-смартфон

Но это там, не тут. А тут Дмитрий очень обрадованный и с обосранными от счастья штанами зажался в угол балкона и с побледневшим лицом о чем-то думал. Посидел так пол часика, успокоился и вспомнил что осталась ещё одна бутылка водки – пошёл её употреблять.

Следующий день Дмитрий провёл весело и озорно. Пил всё что нашёл горючего в доме и доедал остатки холодильника. Доел, допил, поспал ещё раз. Потом сутки сидел и думал, попутно часто и обильно матерился. Потом ещё прошли сутки, а потом Дмитрий очень захотел кушать. А кушать было нечего, всё немногое что оставалось в полках он скушал ещё вчера. В общем загрустил Дима и провёл день так же как и предыдущий – просто сидя и смотря или в стенку, или с балкона на двор. В котором стало происходить всё меньше и меньше, и даже на последнюю за сутки выбегающую фигуру и то как эту фигуру цапнул вроде просто лежащий плашмя на земле мертвец – Дмитрий наблюдал уже без отвращения и удивления. На следующий день он разобрал первым делом встав с постели посмотрел в дверной глазок второй, железной двери. Увы, там всё так же стояли двое ждущих его зомби. Короче, день опять повторился, за небольшим исключением.

Поздней ночью, когда отключилось электричество с одного из балконов на этаже ниже чем Дмитрий раздалась человеческая речь:

– Твари! Что ждёте Антошу? А хуй вам сранные каннибалы, Антоша вам не достанется и не станет таким же! – сказал какой-то уже совсем пьяный пацан вида типичного студента, то есть худой и высокий и спрыгнул с седьмого этажа. Пара секунд полета, звук удара об асфальт, знаете такой как немного мокрую половую тряпку уронить, совсем немного, но так чтобы пару капель с неё падало если держать её в руках, собранную в клубок.

Дмитрий посмотрев на это нашёл выход. А какой ещё можно было найти выход? Там зомби, тут еды нету, вода тоже скоро пропадёт, в общем стал Дима вязать из простыни веревку. Разорвал, повязал и соединил вместе, ещё повязал и получилась у него некоторое подобие длинной веревки. Как правильно вязать узел для таких целей он не знал, поэтому просто просунул сквозь петельку один край веревки так чтобы при давлении на нижнюю часть она сама затягивалась. Накинул другой конец на штырь из-под снятой люстры, которая кстати отправилась в окно балкона. Встал на табуретку, почитал про себя кое-как молитву и…

И…..

И сделал шаг вперед, сбивая стопой табуретку. Табуретка упала, Дмитрий забился в конвульсиях от резко сдавившей горло веревки. Он царапал шею ногтями, пытался продеть под веревку пальцы, потом просто старался разорвать её… но всё тщетно. Посиневшее лицо явно неспособно было взять организм под контроль и разорвать веревку.

Его взгляд помутнел и сознание стало уплывать… ещё секунда и…

И веревка, продетая через штырь достигает своего лимита прочности и с характерным треском рвется отправляя Дмитрия вместо загробного мира на пол кухни. Тот делает огромный и такой желанный вздох и отключается.

Пришёл Дмитрий в себя уже следующим утром. Странно, но он не чувствовал счастья от спасения. Посмотрел на веревку в руках и заплакал горькими слезами. Он даже повесится не смог. И ситуация не изменилась. Еды уже давно нет, помощи тоже не будет, об этом ясно говорила последняя передача по телевизору и чуть позже последняя передача по радио. Так что особенно ничего не изменилось. Порванная веревка лишь отсрочила неизбежное.

Хотя нет… кое-что изменилось.

Видно от пережитого у него слетел последний страх смерти, и он решился попробовать ещё раз выбраться с квартиры через балкон.

Встал, осмотрелся, поднял сранный табурет и прошёл с ним на балкон. Поставил к стенке и поднялся на переднюю со входа стенку балкона. Свесил ноги и перевернувшись свесился с балкона. Попробовал ногой разбить стекло нижнего балкона – не получилось. Ещё раз потыкал ногой – тоже не ничего не разбилось. Со всей силой и злостью размахнулся Дмитрий свисавший с родного балкона на двух руках и ударил он ногой по проклятому, но сука прочному стеклу.

Получилось, Дмитрий сначала почувствовал, как нога проходит дальше, а потом и услышал звук падающего и бьющегося ещё раз стекла. Далее он попинал осколки стеклянной панели вбивая её внутрь и чуть-чуть выглянув под себя осмотрел окно. Не порядок. Чуть правее между туловищем свисающего Дмитрия была оконная балка. Её так просто не выбить, поэтому нужно сместиться. Хорошо, что умный Дмитрий предварительно открыл два огромных окна своего балкона настежь, а не как мудак сосед закрыл намертво свой недавно перестеклённый на новые отечественные стеклопакеты балкон. Делать нечего, шанс упасть и так есть, так что пришлось смещать от деревянной, вертикальной палки стеклопакета намертво прикрученной к балкону.

Но вот сука невезение, Дмитрий забыл, что недавно сломал подоконник, и от которого остались обломки.

Дмитрий переместив сначала влево правую руку, быстро переместил левее и левую руку. Как раз на торчавшую огромную заносу, скорее по размерам походившую на гвоздь-сотку чем на заносу. Она так болезненно вписал верхнюю часть мизинца, что Дмитрий инстинктивно разжал руку.

Вторая рука не выдержала веса немаленького Дмитрия и проскользив по краю балкона тоже сорвалась. Дмитрий закричав во всех легкие отпарился в двухсекундный полёт.

Отступление седьмое. Один из выездов с одного из крупнейших городов мира. Недалеко от пригорода. +

Одна из федеральных трасс, ранее предназначенная для тысяч проезжающих каждый час по ней машин сейчас представляла далеко не тот вид, который могла бы демонстрировать ещё несколько дней назад. Кругом почти абсолютная тишина, сменяющаяся иногда какими-то звуками похожие на рыки животных. Вместо бурного потока машин к центру мегаполиса и такого же потока из него, загружено было только одно направление, и двигалось оно от мегаполиса.

Только одно направление оказалось загружено, зато загружено так как ещё ни разу за всё предыдущее время. В самый ужасный час пик, при самых страшных авариях было больше свободного пространства. Сейчас же одно из направлений было загружено вот совсем и бесповоротно. Все пять полос были забиты машинами, и забиты настолько плотно что между ними нельзя было просунуть руку, не то что всё тело человеческое. При этом внешний вид стоячих машин отличался от простой пробки. Вместо постоянно сигналящих машин вокруг стояла тишина, изредка прерываемая негромкими звуками. Сами машины выглядели по-разному, где-то, в редком случае они были наглухо закрытыми и очень часто салон таких машин был забрызган кровью и остатками человеческих костей и потрохов. Где-то, в большинстве, двери машин были открыты настежь, где-то возле машин пролилась ранее кровь, а теперь лишь небольшое кровавое засохшее пятно, и возможно пару костей. Где-то машины были помятыми от ударов, как от других машин, так и от возможно людей. Где-то были разбиты стекла. А где-то далеко лежали перевернутые машины и грузовик, которые и стали в основном причиной общей пробки. Их история банальна и проста, и не раз повторялась и ещё повторится.

Водитель-дальнобойщик успел взять дочку с женой и прямо на фуре решил прорываться. И у него это получалось, всё-таки многотонный грузовик это вам не легковая машина, и массу имеет соответствующую, что при таранах других машин очень помогало. Но не ожидал водитель, что жена при бегстве обратится, думал, что пронесет и кровь с носа и глаз – это не те самые симптомы. Нет, не пронесло, жена сначала вцепилась своими идеально белыми и начищенными до блеска зубами в глотку трехлетнему сыну и старательно, с усердием прогрызалась внутрь, разрывая сухожилия и раздвигая уже запятнанными кровью зубами хрящи его глотки. Всего несколько секунд рвущийся плоти и хрящей, и ребенок перестаёт даже биться в руках матери и истошно орать, она окончательно перегрызла ему глотку. Орущий отец тоже ничего не может поделать, кидает руль и старается вырвать ребёнка с рук обезумевшей жены. Не получается, она меняет жертву и вцепляется кровавыми зубами в руку мужа, он пытается выдернуть попавшую в ловушку руку, но жена намертво вцепилась зубами в его кисть прогрызя её почти насквозь так старательно ухоженными зубами.

Грузовик заезжает на ограждение, резко меняется его траектория и слишком резкий поворот опрокидывает грузовик на трассу почти намертво блокируя её. А сзади легковушка видя такой поворот событий среагировала быстро и устремляется с ускорением на единственный пока свободный проезд. Но вот неудача, туда же устремляется и другая машина – пикап. Никто не хочет уступать, обе машины только дали больше газа. Они бы может и проскочили бы, если бы не меняли скорость, но они её изменили, и легковушка выровнявшись заехала в единственный проезд одновременно с пикапом. Но последний чуть-чуть позднее, недостаточно чтобы разъехаться, но достаточно чтобы легковушка оказалась впереди, а пикап вместо столкновения корпусами протаранил легковушку на полной скорости в дверь своим передом. Заднюю правую дверь легковушки тут же смяло, корёжа металл вместе с плотью и костями неудачливой старушки. Легковушку отбросило с бетонному ограждению, разделяющему два направления магистральной трассы и пикап всё ещё сохраняя инерцию намертво впечатал, сминая, заднюю часть легковушки в бетон. Пикап хоть и весил не сильно больше легковушки, так… на пару пар сотен килограмм больше. Но зато был нагружен до отказа разным барахлом и участок ускорения у него был так удачливо больше чем у легковушки, хоть та и быстрее разгонялась. Поэтому всё ещё сохраняя скорость, он в блин смял заднюю часть легковушки и сам врезался в бетонное ограждение, которое уже намертво остановило его. Водитель пикапа к тому времени уже был мертв, так как крыша протаранненой машины неудачно отделилась металлической полоской, образуя практически металлический штык, на который и нанизался как шашлык водитель пикапа своей головой. Больше повезло его пассажирке справа, это была дочь пассажирки сзади, они не были никак знакомы с водителем, и он подобрал их исключительно в целях милосердия и некоторых возможных будущих перспектив.

«Повезло-то как!» – думала пассажирка спереди, та которая сзади, была несколько больше поучена жизни и не разделяла такой оптимизм, но тоже была рада. Радость длилась недолго, вторая уже мертва и от её тела скорее остался кровоточащий клубок перемешанного металла и плоти, чем тело. А вот первая, та которая на переднем сидении, оказалась не в зоне удара, тут ей снова повезло чуть-чуть больше. Но это не помогло, дало лишь несколько секунд жизни. Зря она думала, что правила безопасности для конченных и лузеров. Оказалось, что и они бывают полезны. Особенно в такой ситуации и даже могут спасти жизнь, хоть и не всегда.

Она решила, как и всегда ехать не пристегнутой от чего её незафиксированное тело от сильнейшего удара вылетело через лобовое стекло и перелетев мешком через ограждение упало за метр до обочины другого направления дороги. Упало и сохраняя энергию проскользила красивым личиком по жесткому асфальту оставляя на его шероховатой поверхности кожу, мясо и прочие элементы физиономии, но даже так путь её не продлился долго, и она так неудачно врезалась головой в заборчик ограждения надежно просунув свою дурную голову между прутьями. Она пусть и со стертой до десен пастью, от рта там не было ничего, с до черепа протертой грубым, шероховатым асфальтом физиономией, с переломленным позвонком от которого невозможно было пошевелится, но зато чувствовала всю боль, но она была жива. Сломала пару костей, но была жива. К её несчастью.

К её несчастью она была жива. Зато к счастью проходящего мимо зомби она была ещё жива, без шанса, но жива. Она не могла выбраться из западни надежно зафиксированная между идиотскими прутьями поставленными таким же идиотом, а переломленный один из позвонков надежно обрубал функции управления телом ниже шеи. Так её, зафиксированную как в дешевой порнухе и оприходовал зомби. Нет, коитуса не было, он просто её заживо сожрал. Отрывая своими зубами сначала кусочки от ноги, потом куски от некогда красивых ляжек, а сейчас лишенными прекрасного вида обломком торчащей кости, потом плавно перешёл надгрызая нежную, бархатную кожу прекрасной, узкой талии, и наконец дойдя до самого вкусного – со всей силы впился прямо внутрь живота, предварительно немножко приподняв и развернув жертву, чтобы добраться до её живота, так как до этого она на нём лежала и лишала доступа к самому вкусному счастливца. Так она и умерла, став пищей для зомби, поедаемая заживо, очень хорошо всё чувствуя, но не в силах это изменить. И это было всего несколько дней назад, когда вместо тишины тут кричали от страха и ужаса люди, сигналили машины, обращались зомби.

Но не все эти без сомнений заслуживающие упоминания детали были наиболее интересны на этой трассе. Совсем недалеко от неё, на одном из ответвлений, коих было более чем достаточно, ведущем к элитному району пригорода находился один, совсем нехарактерно для этого района маленький домик одного скромного доктора. Скромного, но очень-очень умного.

В свои пятьдесят четыре Джейк добился очень многого. Лучший ученик, лучший выпускник медицинского высшего учебного заведения, блестящая практика и карьера, в общем к тридцати он уже заведовал своей клиникой с исследовательской лабораторией в ней же. На кою и тратился почти весь доход с этой клиники, кстати немалый так как либерастией Джейк не страдал с детства и сознательно сделал свою клинику экстра-элитной, и соответственно экстра-дорогой. Увы, но научные изыскания вполне достойно жрали даже многомиллионные доходы.

А исследователем Джейк был непростым, он входил в тайное, поскольку его пинали все, кому не лень, общество антипрививочников. Но не тех, которые против прививок от гриппа или иной болячки, нет вы что. Наоборот Джейк, как и общество в котором он состоял всячески одобрял такие прививки.

Он был против обязательного прививания вирусом VFIO, кой в его взгляде был угрозой. А те, кто был против обычных и уже проверенных временем прививок о чудо, после введения обязательного прививания VFIO быстренько рассосались за ненадобностью и бессмысленностью. Но Джейк помимо своих знаний был ещё чертовски умный, настолько умный что у него хватило с лихвой ума не показывать никому своё мнение и участие в тайном обществе. Он прекрасно понимал, что там, где играют большие дяди ему делать нечего и чуть что быть ему вместо первого доктора страны – безработным лучшим доктором страны без права заниматься любимым делом. Такого он естественно допустить не мог. Вот и молчал себе в тряпочку, попутно врачуя и исследуя. А исследовать было что, Джейк был на пути создания лекарства будущего, которое сможет одновременно лечить все инфекции, всех видов и цветов. Конечно такова цель была в идеале, а идеал как известно – недостижим, хоть к нему и нужно стремится. И знаете… Джейк в этом преуспел. Всего за три дня до апокалипсиса ему удалось получить одну теоритически рассчитанную дозу на одного человека этого препарата нового поколения и вообще нового класса. Всего одну ампулу, он хотел её тут же протестировать на заранее подготовленной обезьянке, но по воле случая отвлёк его от этого один пациент, который желал, чтобы лечил его непосредственно Джейк, а не Джейка, без малейшего сомнения, блестящие доктора-подчиненные. А пациент был из тех кому Джейк не осмеливался отказывать. Вот и осталась ампула под колпаком в лаборатории. За что Джейк всего сутки спустя благодарил всех богов из всех пантеонов и верований сразу.

Его сын, его самый любимый и единственный любимый человек на этой земле оказался заражен этим новым вирусом, про который конечно же Джейк оказался в курсе в числе первых. Но Джейк думал, что у него было гораздо больше времени, хотя бы ещё пару дней. Увы… он ошибся. Надо было вместо консультаций и исследований нового вируса с другими докторами, сразу закрываться в этом доме.

У его сына, отдыхающему в летнем лагере в Германии, проявились симптомы и его личным самолётом Джейка, тут же доставили к отцу в поликлинику. Продиагностировав сына Джейк сразу понял чудовищные последствия и сколько примерно осталось времени, более того к тому времени в одной из его палат лежал тот самый уважаемый человек с кровью из глаз и ноздрей, тот человек которому не отказал в личном обследовании Джейк.

Джейк участвовал в первых исследованиях нового вируса, который обращает людей в иных существ, участвовал всего чуть-чуть, потом просто сбежал оттуда поняв, что происходит и главное – что будет происходить дальше. Быть одним из лучших докторов оказалось хорошо и тут, он получил всю и главное, правдивую информацию о вирусе. И сбежал, так как ему было что терять.

И уже совсем не удивлённый Джейк позже обнаружил у себя симптомы первой стадии. Чего было не отнять у Джейка так это мозгов и предусмотрительности. Он прекрасно понимал, что ситуации в жизни бывают разные и за городом однажды приобрёл сразу три участка. На двух из них были уже построены очень красивые и богатые дома, а на третьем участке, как раз между предыдущими двумя не было нечего, так как его размеры не подходили под постройку того в чём бы жили люди, того достатка который нужен был бы чтобы жить в этом районе. Вот как раз между ними двумя он и построил свой домик, небогатый для этого района и не на несколько тысяч квадратных метров. Этакий аскет элитного посёлка. К его придури отнеслись как к закидону и забыли.

А это был не простой закидон. Домик то был обычный на вид и на внутренности с первого по третий этаж. А вот то что ниже… то что ниже заслуживало очень пристального внимания. Огромный подвал соединённый с подвалами других домов таким образом, чтобы с тех двух доступа не было, да и вообще, чтобы там подвалов не было, а вход был только с среднего и единственного жилого дома. В том подвале было всё необходимое чтобы укрыться от кого угодно и от чего угодно. Там был запас еды на несколько лет, оружие, патроны, экипировка и всё такое прочее для автономного выживания.

Туда то он взяв в охапку сына и сев в свой роллс-ройс отправился, поехал Джейк несколько странным маршрутом. Он сначала почему-то поехал в другую сторону, заехал под один мост в котором сдавались парковочные места, сменил машину на другую и только потом поехал в своё убежище.

Машина была непростая, но это и не важно. Приехав на место и войдя в фактически бункер с огромной сейфовой дверью он отгородился от мира. Положил сына в одну из комнат, которому уже стало достаточно плохо и появились первые симптомы второй фазы. Положил и стал думать, что делать. Джейк был реалист и прекрасно понимал, что они с сыном, к сожалению, заражены. И также прекрасно понимал, что шансы их очень невелики. Особенно у сына, у которого уже вторая фаза. Шансы на выживания минимальны, а на то что им повезет обоим –ноль и ноль в периоде.

А сына при всех своих недостатках Джейк любил. Очень любил. Любил в разы больше собственной жизни. Поэтому подготовив медицинскую комнату и поставив сыну несколько капельниц с разными веществами, достал из кармана ту самую капсулу. Капсулу с ярко-ярко желтой жидкостью внутри. Всего одна доза. Всего одна жизнь. И пусть шансов было больше именно у отца, так как у него фаза только первая и то в начале. И пусть шансы в разы отличаются.

И пусть. Всё что он делал и ради чего жил последние десять лет с тех родов, которые дали одну жизнь и одну забрали – лежало перед ним в своём воплощении. Блондинистыми волосами и внешностью – в маму, характером и умом – в папу. Смысл и основа его существования ради которого он готов был каждую секунду пожертвовать всем и вся. Любым живым существом и любым богатством. Поэтому выбор был принят в течении сотой доли секунды, и ярко-ярко желтая жидкость перекочевала из капсулы сначала в шприц, а потом и в одну из вен его ребенка. А он сложив наполненные пакеты для капельниц с растворами разных веществ на металлический столик у прикроватной тумбочки сына стал ждать сжимая в руке пистолет с заряженной обоймой. Так и просидел несколько часов до позднего утра следующего дня. Когда уже у Джейка ручьём лилась из глаз и носа кровь.

Он уже не жилец и понял это уже давно. Но ему было всё равно. Абсолютно всё равно.

На его устах уже как два часа, с момента, когда он в последний раз смог встать и поменять пакеты в капельницах, застыла улыбка абсолютного и безмерного счастья. Он уже не чувствовал ног, почти всего туловища и одну из рук. Единственное что он ощущал это сжимающий спусковой крючок палец пистолета, у которого уже несколько часов снят предохранитель и заряжен в ствол патрон и ещё с каждой минутой тяжелеющую голову и такое сладкое и безмерное желание закрыть глаза и поспать. Немного, всего пару минуточек, пару таких сладких и желанных минуточек. Всего пару. Пару минуточек… хотя бы минутку…

Но некогда могучий разум всё ещё отдавал себе отчёт: закроет глаза – и больше не проснется. А проснется ходячий труп который убьёт его сына.

«Всё, пришло время. Сыну я обращение записал, всё рассказал, попрощался, поцеловал и обнял в последний раз. Время пришло» – пронеслось в затуманенных мыслях, и рука шевельнулась. Шевельнулась, но не желала подниматься. Попробовал ещё раз и… и ничего. Рука не делала ничего кроме легкого подёргивания.

«Это конец» – мелькнула в голове последняя мысль и изображение реальности перед глазами помутнело. На смену ей пришло странное видение из его жизни, но это был не момент с его женой, уже давно мертвой или его сыном, это было странное и с огромной скоростью проходящее в его сознании калейдоскопом событий слайд-шоу, в котором на заднем фоне они все и были, но основным видением в самом центре обзора занимало всего одно. Это было ещё в начальной школе, в которую по дурости он решил отдать сына. Это была самая обычная школа самого обычного района, чтобы сын знал, как живут простые, не богатые люди. Это было ошибкой. Сына во второй же день сильно избили трое афроамериканцев свежего завоза из самого страдающего и угнетенного континента. Для толерантности, расового разнообразия и прочих замечательных для них вещей по льготам демократов они прошли в эту школу.

Избили до потери сознания из-за сраных кроссовок и мобильного телефона последней яблочной модели. И такая ярость его обуяла, когда он увидел сына в палате собственной больницы, настолько сильная ярость что позвонил одному человеку. Уважаемого в криминальных кругах. Через полтора часа та троица вместе с другими стояли на коленях, а через двадцать минут их всех уже закопали. Никто не смел покушаться на жизнь его сына. Имущество – да хуй с ним, но жизнь и здоровье…

«И вот тогда я без сомнений сам застрелил тех троих, а сейчас не могу сделать даже движения рукой. Неужели всё было напрасно… жизнь прожита зря? Его детище и его достижение погибнут от его мертвых рук? Все эти десятки лет, потери и далеко от добрых поступки были зря? Зря? Всё зря? НЕТ! Хер тебе в рыло! ВСЁ БЫЛО НЕ ЗРЯ!

Резкий взмах руки, приставленный к подбородку ствол и выстрел. Теперь уже окончательный труп обмяк приваленный к стенке, аккуратно за ширмочкой, так чтобы сын сразу его не увидел. Чтобы сначала прочёл письмо и возможно успел посмотреть телефон с видеозаписью.

Человек отдал всё ради небольшого шанса. Вся его жизнь привела к этому моменту. Глаза блондинистого парня открылись явив миру его взор. Взор уже не человека и…

Конец первой книги.