Андрей Анатольевич Глазнев
Сёстры искупления: Сара
День перевалил за полдень, сидя на балконе спальной комнаты, Дождь нервно смотрел в сторону города, ожидая новостей. Боря Колокольчик пропал, пропал его лучший друг, правая рука, единственный человек который не боялся говорить ему правду, даже тогда когда Трофимов был не прав. Кто – то украл его совесть, погасил последний луч света, освещавший его потемневшую от крови, жадности и власти душу.
Трофимов с нетерпением ждал новостей, хотя он не питал иллюзий по поводу того какими они будут. Это будут очень плохие новости, которые не разорвут на жалкие части его распухшее от боли сердце, а превратят его в камень. Дождь знал, когда умрёт Борис, вместе с ним умрёт и частичка Трофимова, делавшая его человеком. Лишившись её он превратиться в тень, в потустороннее сверхъестественное существо обитающее на тёмной стороне силы. Он откроет свою душу для тьмы, что бы стать сильным!
Узнав о похищение Бориса, Дождь отдал приказ разыскать Марину. Он решил встретиться с демоном, заключить с ним сделку. Он знал, что сделает всё что угодно, пойдёт на любое преступление, на любую мерзость, что бы взамен обитатели ада помогли ему расправиться со всеми его врагами, помогли ему удержать ускользающую власть над взбунтовавшимся городом, помогли одолеть его главного врага, Андрея Колуна.
Зазвонил телефон, Дождь устало взглянул на экран мобильного устройства, звонил человек, которого уже много лет не было среди живых. Несторов Александр Григорьевич его проворовавшийся бухгалтер, украл немного, что бы хватило на операцию дочери, но Дождь поймал его и похоронил несчастного старика вместе с деньгами, которые он пытался у него украсть.
Несчастный ублюдок до последнего просил Трофимова спасти дочь, оплатить дорогостоящую для него операцию. Воля умирающего всегда была законом для Дождя. Он оплатил лечение девчонки, а когда она выздоровела, отправил отрабатывать долг в бордель.
Трофимов не понимал смысла игры, которую с ним затеял Колун, но знал, ради себя и Бориса должен доиграть эту проигрышную для них партию до конца, что бы быстрее начать новую в финали которой Андрея Колуна будет ожидать долгая, мучительная, унизительная смерть.
Дождь поднял трубку, в ухо ворвался полный мучительной боли вопль, словно призрак бухгалтера пытался докричаться до него из ада. Отчаянный крик умолк, было слышно только тяжёлое, судорожное дыхание несчастного. Трофимову понадобилось всё его мужество, что – бы не отбросить в сторону телефон.
Раздался чей – то тихий смех, что – то похожее на кость хрустнуло и Боря Колокольчик вновь зашёлся в диком, безумном оре, лишённом надежды.
– В отличии от нас Дождь, он всё ещё может чувствовать боль, – тихо проговорил Андрей Колун прежде чем повесить трубку.
Звонки началось сразу после того как, Трофимов узнал о похищение Колокольчика. Звонили в основном призраки, люди, к смерти которых он приложил руку или которые по его вине отправились гореть в ад.
Ему уже позвонили Схрон и Мим, ещё куча людей номера, которых он уже успел позабыть и стереть из памяти телефона.
И каждый раз из динамика мобильного телефона на него обрушивались боль и страданья единственного друга, что бы проникнуть в плоть и кровь Дождя, стать его неотъемлемой частью.
Придёт время и он вернёт всю боль Колокольчика. Колун не умрёт лёгкой смертью, он будет умирать долго, его агония растянется на месяцы и каждая минута будет казаться ублюдку вечностью.
Трель телефона вновь привлекла внимание Трофимова, номер был не знаком, хотя нет, когда то он знал его наизусть и с нетерпением ждал звонка. Дождь попытался вспомнить, чей звонок мог доставить ему столько теплоты и радости, не смог.
Пожав плечами, взял телефон, после долгой паузы услышал дрожащий от страха голосок.
– Папочка не надо, пожалуйста, не делай этого, – и Трофимов вспомнил, он вспомнил всё.
С жутким криком ярости и боли отбросил телефон прочь. Дождь узнал голос в телефонной трубке. Он принадлежал его приёмной дочери Славе, девочке которая словно губка впитала в себя всё тепло его сердца. Преданная, послушная дочь, для которой он был любящим отцом.
И всё у них было хорошо, пока повзрослевшая Ярослава не встретила на своём пути Андрея Прохорова парня без будущего, начинающего уголовника.
А у Славы было будущее, первая красавицы в городе была достойна самого богатого, могущественного жениха в и Дождь позаботился обо всём. Но дурёха предпочла жалкого оборванца. Нарушив его запрет, Слава сбежала из дома, в тайне от него вышла замуж за своего ублюдка.
Люди Дождя смогли найти беглянку и вернуть домой, только спустя год, когда Слава была уже на шестом месяце беременности.
Скрыть позор приёмной дочери было уже нельзя, никто из приличных людей Травадонска не согласился бы взять её в жёны и Трофимов психанул, позже спустя годы он жалел о своём поступке. Но тогда им двигала слепая ярость, он собрал пятерых отморозков и приказал им сутки на пролёт насиловать приёмную дочь.
Пытки беременной Славы продолжались неделю, всё это время бесстрастная, равнодушная к страданьям девушки видеокамера фиксировала происходящее.
Через неделю, Дождь отправил Андрею коробку видеокассет и безжизненную оболочку с остекленевшим, пустым взглядом , всё что осталось от Славы.
Последние слова Ярославы, которые она сказала ему, прежде чем железные двери подвала отсекли ту часть его жизни которая принадлежала приёмной дочери, «папочка не надо, пожалуйста, не делай этого».
Дождь заплакал тихо, беззвучно, вцепившись зубами в сжатый кулак, что бы внезапно ожившая, рвущаяся наружу боль никуда не ускользнула от него осталась на своём месте. Что бы терзающий Трофимова монстр на другом конце телефонной трубки не смог учуять его боль и восторжествовать.
– Ты всё ещё помнишь, – удовлетворённо хмыкнул Колун, перед тем как бросить трубку.
Проклятье первой матери коснулась только женщин, по неизвестным причинам мужчины не унаследовали метку козла, по ночам их не терзали жуткие видения ада, им было необязательно следовать путём искупления, после смерти их ждала та посмертная жизнь, на которую они заслужили своими земными делами. Но это не означало, что их дочерям удастся избежать проклятья козла.
Поэтому большинство мужчин из рода дочерей козла старались поддерживать своих матерей, сестёр и дочерей. Они делали всё возможное, что бы путь сестёр искупления был как можно легче.
Кто – то занимался финансами, поэтому сёстры могли следовать своим путём, не заботясь о хлебе насущном. Кто – то посвятил себя изучения истории рода, годами просиживая над древними фолиантами, пытаясь разгадать тайну первой матери, понять её проступок перед творцом и найти способ искупить его.
Кто – то посвятил себя науке, пытаясь сделать из дочерей козла идеальных воинов, сделать их быстрее, сильнее, выносливей в бесконечной борьбе дочерей козла со злом.
Кристиан Дантес принадлежал к последней категории. Он работал в лаборатории, создавал новые виды оружия для сестёр пути, участвовал во множествах экспедициях, объездил весь мир в поисках древних артефактов.
Сара позвонила ему сразу, как только в её голове созрел план мести Златоусу. Кристиан славился тем, что предоставлял сёстрам оружие по первому их запросу избегая бюрократических проволочек, к тому же у него можно было приобрести, за небольшое денежное вознагражденье, оружие из так называемого «чёрного списка». «Тасманский клинок» входил в этот список под номером один.
Кристиан ожидал Сару в баре аэропорта, Сара связалась с ним, когда молодой человек направлялся в Перу на раскопки старинного храма.
Изучая дневники одного старого давно умершего профессора из Маршалл колледжа, который считал, что напал на след первой матери в джунглях Перу. После долгого изучения его архивов, Дантес пришёл к выводу, в рассуждениях профессора Джонса – младшего много «белых пятен» и недомолвок, но он действительно что – то нашёл. Всё указывало на то, что когда – то на заре цивилизации в джунглях шла настоящая война людей с демонами.
Молодой человек сидел у барной стойки, сгорбившись над записями профессора, шумно потягивая молочный коктейль через трубочку, к огромному неудовольствию широкоплечего мужчины в форме пилота пассажирских авиалиний, который из – за постороннего шума никак не мог охмурить длинноногую стюардессу.
Шум, который производил Кристиан с помощью лёгких, губ и трубочки для коктейлей сбивал стюардессу с романтической волны, переводя на весёлый смешливый лад, что изрядно выводило красавца пилота из себя.
После очередного взрыва веселья легкомысленной официантки, важный пилот сделал Дантесу грубое замечание, на что молодой человек ответил нецензурным жестом. Показав, к дикому восторгу смешливой девушки и немногочисленных посетителей бара, пилоту средний палец, на ногте которого был нарисован ещё один средний палец. Такой себе «зеркальный фак» уходящий в бесконечность.
В тот момент, когда Сара переступила порог бара, красавец – пилот заканчивал вытирать барную стойку лицом Кристиана. Но то что бы утихомирить разбушевавшегося пилота у Сары не ушло много времени, а вот что бы привести молодого учёного в чувства ей пришлось изрядно повозиться. Молодой человек принципиально не хотел приходить в сознание, после того как Сара опоздала на встречу, которую сама же и назначила.
– Ты опоздала, – сварливо заявил Дантес, придя в себя, демонстративно взглянув на часы, – на пять минут.
– Что я могу сказать, я женщина, – Сара легкомысленно пожала плечами.
– Мы договаривались встретиться ровно в четыре. – Парень кряхтя, отвергнув помощь девушки поднялся с пола и сел на своё место у стойки. – я ведь рассчитывал на то, что ты придёшь во время и показал этому «расфуфыренному петуху» средний палец.
– Извини!
Что бы как – то загладить вину, Сара купила ему ещё один большой молочный коктейль. Сёстры знали, как сильно Кристиан любит молочные коктейли.
– Извини, – язвительно перекривил её молодой учёный, – ты знаешь, что он хотел сделать с моим средним пальцем, куда он хотел мне его засунуть и как глубоко?
– Рада тебя видеть кузен, – жизнерадостно завопила Сара, что бы сменить тему разговора, обняла щуплого парнишку, крепко прижала к себе.
– Я тоже рад тебя видеть, – миролюбиво проворчал Кристиан, целуя кузину в щёку, – но если бы ты пришла на встречу вовремя, моей радости не было бы предела.
Немного поговорив о родственниках, общих знакомых, демонах, о жизни вообще, Дантес снова взглянул на часы, что бы не опоздать на рейс до Санкт – Петербурга, откуда он должен был вылететь в Лондон, пересесть на самолёт до штатов, а оттуда частными рейсами он планировал попасть в Южную Америку в Колумбию делящую северную границу с Перу.
До рейса на Санкт – Петербург оставалось ещё пол часа. Кристиан достал из рюкзака узкий футляр примерно сорок сантиметров длинной и двадцать шириной.
– Это он? – Нетерпеливо вскрикнула Сара, жадно вырывая футляр из рук учёного.
Сара много слышала о «Тасманском Клинке», но никогда не видела его и не держала в руках. К её разочарованию в футляре лежал не древний потемневший от времени артефакт, а вполне современный армейский нож с рукояткой на которой находилось пара кнопок с нарисованными на них древними рунами.
– Это не «Тасманский Клинок», – с гордостью заявил Дантес, – это гораздо круче. Позволь представить тебе «Кристиана Первого», самую современную и надёжную ловушку для демонов.
– «Кристиан Первый», прошёл полевые испытания? – Сара с подозрением смотрела на нож – артефакт и его создателя.
– Это прототип, – уклончиво ответил Кристиан – создатель.
– Он прошёл полевые испытания? – повторила свой вопрос воительница.
– Я же не псих тестировать его на демонах. У меня не настолько большие яйца, – оправдался учёный, – но я протестировал его на огненных элементалях и сделав соответствующие расчёты и настройки могу с уверенностью сказать, он сможет сдержать любого демона.
– Как долго?
– Ну конечно на вечность он не рассчитан, – Дантес опять начал отвечать уклончиво, – на рукоятке есть электронное табло, оно показывает степень повреждения ловушки и время, оставшееся до конца заключения демона.
– Он что у тебя на батарейках?
– Нет! – Кристиан не смог скрыть гордость, – клинок питает ненависть демона.
– Как он работает?
– Нажми кнопку активации, – учёный нажал кнопку с зелёным символом, – и любая адская сущность в радиусе пятидесяти метров окажется в ловушке, но есть одно но кузина.
– Что ещё за но? – Сара знала о каком «но» пойдёт речь, но Кристиан действительно волновался за неё и хотел предостеречь от опрометчивого шага.
– Прежде чем активировать «Кристиана Первого», ты должна зарядить его душой человека погрязшего во всех смертных грехах, – отведя глаза, быстро пробормотал Дантес.
– Не проблема, – голос Сары был полон решимости.
– Если ты это сделаешь, душа почерневшая от грехов, не сможет очиститься адским огнём и будет потеряна для бога навсегда.
Сара молча, как будто не понимая, о чём он говорит, смотрела ему прямо в глаза, Кристиан не выдержал, первым отвёл взгляд. Что бы сгладить неловкость, поспешно глянул на часы до рейса на Сан – Петербург оставалось меньше десяти минут. Пора!
– Лишить душу искупления, это грех который Творец не прощает.
– Мы оба знаем, что в конце пути меня ждёт ад, – Сара крепко обняла парнишку, поцеловала в висок.
– Мы оба знаем, что в конце пути всех сестёр ждёт искупление, – горячо возразил Кристиан, уткнувшись лбом в плечо Сары. – И когда этот день настанет, я хочу, что бы ты была среди тех, кто обретёт прощенье.
Жизнь была кончена, она оборвалась в тот самый миг когда сердце Вадика Миморина, больше известного как Мим, перестало биться. Все вдруг стало каким то серым, блеклым тягостным и ненастным.
Мир вокруг лишился былой привлекательности и красок. И вернуть жизни остроту ощущений не могли ни деньги, ни наркотики с выпивкой, ни секс с молоденькими пареньками и девушками.
Мир мадам Розы рухнул, рассыпался на миллионы крохотных осколков, которым уже никогда не суждено стать единым целым.
Мадам Роза взглянула на своё размытое отражение в запотевшем зеркале. В комнате было жарко, как в аду. Подняв руку в кожаной перчатке, Роза протёрла поверхность зеркала, зачарованно уставилась на своё отражение. Умело наложенный макияж от жары потёк, ручейки пота стекая по напудренной коже оставляли на лице след, капельки пота заменили ей слёзы, в комнате по – прежнему было очень жарко. Странно, но потёкшая тушь не сделала её смешной и жалкой, наоборот придала ей таинственный, зловещий вид.
Когда – то Роза была молода и красива и безответственна, но когда в её жизни появился маленький комочек сморщенной плоти завёрнутой в хлопчатобумажный конверт. Она испытала то удивительное, волшебное чувство, которое она пыталась, удержать все эти годы и которое выскользнуло из её уставших, потерявших былую привлекательность рук, после смерти Вадима.
Он не был ей родным сыном. Вадим был её единственным племянником, сыном сестры Маргариты, ветреной красотки не знавшей меры в мужчинах и наркотиках. Она умерла от передоза, в жалком мотеле на старых вонючих матрасах, пустившись в очередную любовную авантюру с малознакомым ей мужчиной кавказкой национальности.
В плане секса и наркотиков Роза мало чем отличалась от сестры, но по крайней мере ей хватала ума заниматься сексом за деньги и принимать только те наркотики которые можно вдохнуть или втереть в дёсны.
Роза посвятила Вадиму всю свою жизнь, она учила его как выживать на улице, как драться, как втираться в доверие к более сильному противнику и делать его слабым, зависимым от себя, а выждав удобный момент безжалостно уничтожать.
У тети и племянника никогда не было тайн друг от друга, она знала всё о женщинах с которыми он спит, а он о мужчинах с которыми она делила свою постель.
Долгими вечерами за бокалом хорошего вина, они мечтали, как будут вместе владеть этим занюханным городом и скрупулёзно возводили свою подпольную империю.
Но Вадика больше нет и все мечты обратились в прах. Всё что ей осталось это остывшее холодное тело племянника в отделение морга и боль, которая рвалась наружу из разбитого сердца.
Именно эта боль которую она испытывала постоянно, которая становилась с каждым днём всё сильней давала ей силы жить дальше, а не секс и тем более не наркотики.
Отойдя от вновь запотевшего зеркала, Роза направилась через всю комнату к холодильнику, кожаный корсет приятно поскрипывал при каждом шаге, шпильки каблуков звонко стучали по плитке.
Связанный мужчина на полу, жалобно пискнул, пытаясь привлечь её внимание, но Роза прошла мимо, не удостоив жалкого раба даже взглядом. Гордой царственной походкой подошла к холодильнику открыла его, достала бокал холодного вина, медленно выпила под дикий, восторженный взгляд мужчины.
Все знали, что Саша по прозвищу «Программист», был частым гостем в ночном клубе «Запретный Плод», но никто не знал, что он был личным, преданным рабом госпожи Розы.
Прошло уже больше четырёх часов, как госпожа привела его в свою «тайную комнату» и включила обогреватели на полную мощность, жара и жажда полностью измотали и опустошили Сашу. Наблюдая за тем, как затянутая в кожаный корсет с открытой грудью мадам не спеша смакует вино, парень попытался сглотнуть сухую слюну, в горле что – то противно скрипнуло.
Удостоив раба надменным взглядом, Роза вынула из холодильника кубик льда провела им по своей обнаженной, не утратившей с возрастом привлекательности груди и бросила его на пол с таким расчётом, что бы связанный мужчина, не смог дотянуться до кубика со льдом.
Наблюдая за его отчаянными попытками дотянуться языком до «оазиса прохлады», сняла с себя правый сапог – чулок. Подойдя к Саше, грациозно подняла наполовину растаявший кубик со льдом, начала медленно водить им по разгорячённой коже в верхней половине бедра, позволяя обалдевшему от счастья мужчине, жадно слизывать стекающие по её ноге теплые капли воды.
Неожиданно отбросив почти растаявший кубик льда в сторону, схватила мужчину за голову, ткнула лицом в свою грудь. Застонав от восторга Саша Программист принялся жадно собирать губами бисеринки пот в изобилии укрывавшие её грудь.
Мадам Роза почувствовала, как в ногу её ударила горячая, липкая струйка. Крепко прижимая к себе голову молодого человека, Роза, тихим шёпотом, наполняла безумием разум находящегося в её власти мужчины.
– Я должна отомстить за смерть моего мальчика, пообещай мой верный раб, что как только этот гнусный мерзавец Дождь покинет своё логово, ты сообщишь мне время и место где я смогу ему отомстить.
За окном стемнело, окна многоэтажного дома напротив всё ещё пытались бороться со сном, но один за другим сдавались и гасли, впадая в сладостную дрёму до самого утра.
Не сводя глаз со спящей беспокойным сном Марины, Антон тоже не мог заснуть и не потому, что в правом ухе у него по – прежнему звенело и барабанная перепонка была по всей видимости повреждена.
Он не мог заснуть, по одной единственной причине, он боялся, что стоит ему только сомкнуть глаз и эта прекрасная женщина невесть каким чудом оказавшаяся в его постели исчезнет, растает, словно мечта неудавшегося художника уставшего бороться за славу.
Положив локоть под голову Порохов внимательно следил за лицом спящей девушки, впитывая в себя каждую черточку её лица, запоминая калейдоскоп настроений отражающихся на лице спящей. С удивлением и удовольствием ощущая, как в его сердце прорастает и растёт семечка любви. Как с каждым вздохом, незнакомка рядом становиться всё ближе и родней. За тем как с каждым ударом сердца она всё глубже проникает в его плоть, становясь неотъемлемой частью его существа. Наполняет собой его вселенную, заменяя звезды, небо над головой, землю и воду.
Похоже, впервые в своей жизни Порохов по настоящему влюбился, серьёзно и бесповоротно, всё идёт к тому, что утром он сделает ей предложение.
Чёрт! Он даже не знал её имени. Но за время их короткого знакомства он узнал её вполне достаточно. Она была гордой и независимой, одиночка, Антон потрогал оглохшее ухо, весьма мстительная одиночка, вполне вероятно, что у девушки «были не все дома».
Порохов улыбнулся, нежно провёл ладонью по шёлку белоснежных волос, девушке с такой внешностью было не к чему сохранять ясность рассудка.
Марина тихо вскрикнула во сне, расслабленное сном лицо исказила гримаса ужаса, заскулив, словно брошенный щенок девушка прижалась к его груди, словно ища у него защиты от преследующих её во сне призраков.
Прижав к себе спящую, Антон начал бормотать её какие – то банальности пытаясь успокоить Марину и изгнать своим тихим шёпотом, словно молитвой из её сна кошмары.
Влекомая во тьму, неподвластной магии бормотания Антона силой, Марина скользила вниз в прямо разверстую пасть безумия. Князь тьмы вновь призывал её к себе, что бы ткнуть носом в её посмертное будущее, насладиться её болью, вкусить сок её страданий.
Женщина, вырвавшаяся навстречу Марине из тьмы, была ей не знакома, но девушка не сомневалась, что она является одной из её родственниц.
Из распоротого живота несчастной вываливались кишки, которые она пыталась удержать окровавленными руками, но скользкие внутренности проскальзывали между дрожащими от боли пальцами и падали на похожую на проволоку траву. Не обращая внимания на немыслимую боль, она упорно двигалась вперёд навстречу Марине.
– Не сходи с истинного пути, – грешница остановилась прямо напротив Марины, уставившись на неё пустыми глазницами затянутыми сеткой паутины. – Искупление, найди его для всех нас.
– Я не та кто вам надо, – закричала Марина закрывая глаза, что бы не видеть собственной судьбы, – я не хочу следовать путём искупления. Убирайся из моей головы, оставь меня в покое.
Разжав руки, женщина выронила свои внутренности на землю, протянула липкие от крови руки к девушке, пытаясь дотронуться до неё.
– Марина взгляни на меня, – умоляюще прошептала грешница, едва сдерживаясь что бы не зайтись безумным, безудержным криком боли, терзавшим её раскромсанную плоть.
– Убирайся прочь, – зло прошипела воительница, отшатываясь, прочь от несчастной. – В гробу я видела тебя, всех сестёр и весь траханный путь искупления.
– Не позволяй Златоусту, управлять собой, не дай ему осуществить задуманное, искупи наш общий грех.
За спиной дочери козла, из темноты выросла высокая двухметровая фигура. Рогатый мужчина с огромным мускулистым телом, поросшим густой длинной шерстью, цокая копытами по жёсткой траве, мчался к женщине. Нагнувшись к земле, подобрал кишки, намотав их на руку, резко дёрнул.
Завыв от ужаса, слепая упала на живот, хватаясь руками за острую, жесткую траву, пыталась удержаться рядом с плачущей Мариной.
Острая словно лезвие трава мгновенно распорола руки несчастной до кости, кровь брызнула из разорванных вен. Обнажив белые зубы с большими клыками в гнусной ухмылке, демон продолжал медленно тянуть несчастную к себе.
– Пожалуйста, – прошептала мученица, протянув к Марине окровавленную руку с ошмётками плоти и кожи.
Не выдержав, Марина упала перед ней на колени, попыталась поймать в свои ладони изувеченную руку, но в этом мире она была вынужденным гостем, призракам, её ладонь прошла сквозь руку несчастной.
Демон подошёл к отчаянно цепляющейся за траву слепой, мощным ударом копыта разбил череп несчастной, запустил в зияющую рану когтистые пальцы, достал мозг. Замахнувшись с силой, бросил его куда – то вдаль за линию горизонта.
– Не волнуйся за Изабеллу, завтра она будет как новенькая.
– Зачем ты призвал меня Златоуст, – не переставая рыдать, Марина со страхом и ужасом взирала на нависшее над ней существо.
– У нас был уговор!
Не сводя с Марины налитые кровью глаза, адское существо подняло безжизненное тело женщины, начало рвать его на мелкие ошмётки и разбрасывать их вокруг себя. Словно кровавый пахарь, засевающий дьявольское поле.
– Я сдержу своё обещание, дай мне ещё немного времени.
Марина с заледеневшим от ужаса сердцем следила за тем, как из проклятой земли появляются первые всходы. Раздирая в кровь кожу, обламывая ногти, из земли появились пальцы.
– Мясник прогнал тебя прочь дочь козла, я был круглым дураком, когда решил предложить тебе сделку, я должен был договориться с другой сестрой искупления.
Поле колосилось сотней окровавленных рук, ободранных до костей, они слепо шарили по земле пытаясь поймать Марину и вернуть её на путь искупления.
– Дай мне ещё немного времени, и я всё исправлю.
– Для тебя же будет лучше, если ты сдержишь своё обещание. – Демон не сводил, полных тёмного торжества глаз с рыдающей у его ног воительницы, – Ты знаешь с каким нетерпением тебя здесь ждут мои братья, какие пытки и страданья они для тебя приберегли за то, что ты посмела заглянуть в книгу демонов, нашу библию, священную книгу ада.
– Но ведь я ничего не помню из того, что видела на проклятых страницах.
– Глупая сука, – демон расхохотался, – думаешь, это ты читала книгу, это книга читала тебя. У нас нет души, но когда кто – то из нас устаёт от адского огня и решает уйти, он заглядывает в книгу, отдавая ей свои воспоминания. Ты осквернила её своими надеждами, мечтами, теплом своего сердца, делами которые совершала не ради себя, но ради других, крохотными мгновеньями, хрупкого счастья. Ты пролила на страницы напитанные злом и болью, луч надежды, проложила по полям страданий, безумной ярости и слепой ненависти, путь искупления. Да будь ты проклята за это всем адским воинством.
– Да легион проклял меня и адский вестник известил меня об этом, – Марина неожиданно без страха взглянула на демона.
В её глазах появился опасный безумный блеск, пламя ненависти вспыхнуло в потемневших от ярости глазах с такой силой, что демон, забыв на мгновенье, что перед ним всего лишь бесплотный призрак с опаской отступил назад.
– Тогда почему ты хочешь, что бы я работала на тебя? – ослеплённая ненавистью, воительница с глухим рычаньем набросилась на демона, беспомощно месила руками воздух, бессильная причинить монстру какой – либо вред.
– Разве ты не хочешь заслужить прощенья демонов? – прошептал Златоуст так вкрадчиво, что на мгновенье Марине показалось, что из оскаленной пасти вместо яда начнёт сочиться мёд, – искупить свою вину перед нами?
– Я заключила с тобой сделку, – устало прошептала сестра искупления, без сил опускаясь на землю, – думаю этого вполне достаточно. Я не буду убивать детей, стариков и невинных ради твоих лживых обещаний, не буду сеять зло и ненависть на земле, ради индульгенции от адского братства.
– Тогда приготовься смертная, – демон расхохотался, – после того как ты умрёшь, тебя ждёт незабываемая поездка по всем кругам ада. Но это будет потом, после того как ты склеишь ласты, а сейчас возвращайся в мир смертных и устрой мне встречу с Мясником.
Ночь медленно двигалась навстречу новому дню. По безоблачному небу в окруженье мириады звёзд величаво плыла королева – луна, лениво заглядывая в окна спален, наполняя их полумраком, прогоняя разгулявшихся монстров обратно во тьму, под детские кроватки, украдкой подглядывая за снами спящих.
Здание третьей городской больницы не спало. На всех этажах люмисцентные лампы освещали пустые коридоры мягким, приглушённым светом. Дежурные сёстры совершали ночной обход, мягко ступая по больничному полу, заглядывали в палаты, тихо, что – бы не потревожить сон больных.
Даша Половина любила ночные смены. Днем она была просто медсестрой, одной из многих, трудолюбивая серая мышка, делающая всё возможное, что бы облегчить жизнь пациентов. Но как бы она не старалась, её благородный труд сливался в единое целое с самоотверженной работой других врачей и медсестёр.
Но в ночную смену Даша превращалась из Золушки в принцессу, пятый этаж на котором она дежурила, превращался в бальный зал и она становилась хозяйкой этого бала. Она была единственной и незаменимой, больные нуждались только в ней и зависели от неё.
Поэтому Даша всегда с нетерпением ждала ночных смен, но после появления на этаже нового пациента, ночные дежурства перестали приносить молодой медсестре прежнее удовольствие.
Палата одного из немногих выживших, после кровавой бойни в ночном клубе «Запретный Плод», находилась в конце коридора под усиленной охранной. Пациента круглосуточно охраняли двое полицейских, один дежурил перед дверями палаты, другой охранник находился внутри, словно боялся пропустить момент, когда ужасный монстр, спрятавшийся под личиной человека, выйдет из комы и наполнит мир ужасом и болью.
Ужасный, неуловимый маньяк по прозвищу Шалун, наводивший ужас на всю область последние три года, наконец, попал в сети правосудия. Но в отличие от самонадеянных ребят, охранявших маньяка, которые не сомневались в прочности сети правопорядка, Даша сильно сомневалась в их надёжности.
Огромный, толстый монстр под тяжестью которого жалобно стонала больничная койка с лёгкостью мог порвать пленившие его сети правопорядка, Стоит ему только прийти в себя и растерзав рыбаков – охранников он вновь исчезнет в многомиллионном человеческом море, где продолжит охоту на мелкую беззащитную рыбёшку.
Даша с ужасом вспомнила изуродованное лицо Шалуна, когда его привезли в больницу, разорванные в клочья щёки, бездонный окровавленный провал, в который превратился рот толстяка. На дне этого провала влажно блестел раздавленный, сплющенный язык, который невиданная праведная сила забила в глотку мерзавца. Но самыми ужасными были глаза огромные, на выкате, такие тёмные, что казалось они, впитали в себя боль и страдание замученных Шалуном людей.
Тварь должна была сдохнуть, задохнуться кровавым ошмётком в который превратился его язык, подавиться осколками зубов наполнивших глотку чудовища. Но Шалун выжил вопреки всем прогнозам врачей, кровавый маньяк восстал из мёртвых, словно его питали души загубленных им людей.
И теперь огромная туша наполненная ненавистью и злобой, свившая себе уютное гнездо в конце больничного коридора, терпеливо ждала возвращения сознания, которое запустит эту безумную машину разрушения, единственной целью которой было убивать и заставлять страдать.
Даша медленно двигалась по слабо освещённому коридору, стараясь отодвинуть как можно дальше тот миг, когда её придётся заглянуть в палату маньяка, терпеливо пробежаться глазами по показаниям медицинских приборов борясь с почти осязаемым искушением, отключить всю аппаратуру, вырвать провода через которые в огромную тушу безумца медленно возвращалась жизнь, тем самым закрыв монстру дорогу назад в мир живых.
Сердце девушки болезненно сжалась, когда она поравнялась с палатой безумца. Захотелось немедленно развернуться и убежать, нестись, словно ветер по пустым коридорам, предупреждая испуганным криком всех вокруг о том, что заточённое в лабиринт комы зло, вырвалось на свободу и вернулось.
