Гера Московский Гера Московский
Под плинтусом сознания. Сборник рассказов
А мораль такова: если человек всю жизнь учился на собственных ошибках, его хоронят с честью. Если это убивает людей, их тела выбрасывают в реку на съедение акулам. Пора, так сказать, радоваться жизни.
“Облачный король”
Утром тогда я почувствовал, что живет в зоне предполагаемого контакта. И несмотря на риск, я увидел перед собой вполне земных людей. Их город был неподалеку. Я выскочил на улицу. Но надо мной сомкнулись черные облака. Я на секунду заметил над городом стягивающий воду купол – меня проняло страхом, смешанным с восторгом оттого, что рядом есть хоть один человек. Я повернулся и побежал прочь, но тут небеса содрогнулись от грома. Это был метеоритный дождь, начавшийся несколько минут назад… Мне показалось, что наступила ночь; по всей видимости мы собирались побывать на небе вместе… Так ли было – не знаю, но я знаю, что даже тогда я испытывал радость, созвучную с приземлением в материальном мире… Я свернул за угол; кто-то толкнул меня, и я упал на землю. Просыпалась охрана. Они показали на меня пальцем и что-то сказали. Я посмотрел им в глаза и ничего не сказал. Я был напуган. Они меня обыскали, а потом потащили куда-то наверх. По пути я получил удар по голове, и я потерял сознание. Очнулся я уже в каком-то особняке у большого озера. Ко мне подошел вчерашний человек в маске – он пытался мне что-то объяснить. Я чувствовал, что попал в мир богов… Тут мне в лицо ударила струя воды, и я потерял сознание… Но все мои чувства были обострены до предела. Меня повели к богу… Это был старый добрый князь Юя в огненно-красном мундире. Он оказался большим и страшным, и я решил никогда больше не просыпаться в его спальне. Я хотел узнать, кто он и как стал солдатом Рамы. Да и было бы глупо. Меня повели куда-то очень далеко, и вдруг я очутился в другом дворце, подобном вашему. У дверей стоял его слуга и говорил что-то князю. Потом я увидел его самого. И сразу же все кончилось. Я только не помню, как я попал в вашу спальню, но теперь даже не знаю, где нахожусь. Может быть, я увидел мой сон… А может быть, я перенесся в такую местность, где сон – я вам скажу – запоминается в мельчайших деталях. Я вам уже не рассказывал, в каком виде я вернулся в свой прежний мир? Так вот, ваше величество, я не жалуюсь на свои болезни и большую часть времени жил на солнце, которое причиняло мне почти физическое наслаждение. Но ночью меня мучили жуткие кошмары. Мне снились мои предки – и среди них моя мать, которая теперь в глубине души очень к вам привязана, хотя мы с ней никогда не говорили о моем детстве… Если вам нравится жить во дворце с фресками, то вы – совершенно другое дело, ваше величество… Ваше величество, мне рассказывали, что те, кто спал со знатными людьми, тоже страдали. Это правда? Тогда и мне было несладко – но я не любил вспоминать про себя эти воспоминания. Зато я испытывал в эти минуты некоторое подобие радости… Так я пришел в себя и сразу понял, в чем дело. Ваш сон был более точным. Сон был жуткий, но я никогда бы не поверил, что могу испытывать такие страшные переживания. Простите, ваше величество, что я говорю так прямо – но мне трудно выразить словами мои чувства. Зато вы можете читать о них в моем дневнике и без всяких комментариев понимать смысл моей жизни… А теперь прощайте. Я опять уснул – и спал во сне уже долго… Прощайте, ваше величество!
Мораль такова : абсолютная истина не нуждается в красноречие.
“Гоблин на дороге”
Один гоблин был без сознания, а Цапля с Киклопом ткнулись друг в друга в водосточной трубе и пропали. Числа 23 декабря к Футурову переулку, расположенному в районе современного Чернышевского, подъехали два черных внедорожника, груженных чемоданчиками и коробками и доверху набитых представителями криминального мира. Выйдя из машины, они прошлись между домами и уселись в одну из боковых улочек, обрамляющих базар. Поблизости не было ни одного полицейского патруля, и подходы к базару охраняла разношерстная толпа народу. Гоблин встал с асфальта и подошел к Бастеру и Шкипе, жестом пригласив их присоединиться. Костя тоже поднялся на ноги. Обследовав площадку перед базаром, они не обнаружили ничего интересного. Здесь, видимо, не то что копов – даже налоговых инспекторов не водилось. Вскоре к ним присоединились Футуров и Цапля. Костя прошел к тележке, в которой были сложены свертки с провизией, и взял себе с собой кофейник. Потом они пошли к тележке с чемоданами. Футуров сел на тележку спереди, и беседа плавно перешла на другие темы. Наконец принесли кофе. Футуров кивнул Капустину – Костя тоже кивнул – и принялся разливать его по чашкам из тонкого стекла. Скоро Костя сообразил, что это одна из тех субтропических сигар, которые были здесь в ходу лет десять назад и которые сохранились в виде разнокалиберных плодов. Стало немного скучно – он попытался решить загадку, вспоминая, чем представлял себе Китай во времена детства и юности. Единственное, что пришло ему в голову, – это широкая каменная улица, где под асфальтом раскинулся парк красных фонарей. Из этого вполне мог получиться сюжет для старинного романа. Но Капустин и Цапля что-то оживленно обсуждали, не обращая на Костин рассказ никакого внимания – видимо, эта тема была им хорошо знакома. Выпив кофе, они встали и пошли к тележке. Капустин открыл багажник, влез на тележку и стал выгружать из нее вещи – бинокль, бинокль, бинокль, пистолет. Капустин порылся в кипах рулонов туалетной бумаги и вытащил огромный кусок туалетной бумаги, по которому стекала вода. Подняв его с земли, он ткнул им в Костю, словно проверяя, прилично ли тот одет, и пошел по улице. Через минуту оба исчезли за углом.