Георгий Савицкий
Позывной «Волкодав»

© Савицкий Г. В., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

«Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов…»

Из выступления И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 года.

Пролог

– А что бы ты сделал, если бы сам попал в годы Великой Отечественной войны?

– Бандеровцам бы глотки грыз! – ответил на подначку боевого товарища крепкий парень лет двадцати пяти.

Среднего роста, с ничем не примечательной внешностью, он сосредоточенно чистил автомат Калашникова. Особые неприятности доставлял газовый поршень, который соединялся штоком с затвором и обеспечивал работу автоматики. После длительной стрельбы на газовом поршне образовывался нагар, и чистить его нужно было тщательно и аккуратно – до зеркального блеска.

– Тебя бы бандеровцы, наверное, за своего приняли. Ты же постоянно о них читаешь, всякие интересные факты находишь…

– Познай своего врага!.. – парировал боец. – Вот закончится война на Донбассе – буду защищать диссертацию по истории противостояния спецслужб СССР и украинского националистического подполья.

– Слушай, Студент, это потому тебя к нам в МГБ взяли?

– Нет, я еще в Славянске успел повоевать. У нас там был один из замов Стрелкова – с позывным Чапай. Вот с ним вместе мы дела и делали… Потом Стрелков его назначил комендантом Донецка, это как раз летом 2014 года. Ну а меня направили в комендантскую роту. Времена были – сами знаете. Неразбериха, корректировщики эти долбаные «маячки» разбрасывали, по которым потом била украинская артиллерия. Мы и диверсантов из «Правого сектора»^[1] ловили, и перестрелки были!.. Это уже потом я в штурмовое подразделение МГБ перевелся. А пятый курс своего истфака так и не окончил…

В «оружейку» заглянул командир.

– Заканчивайте трепаться. Сегодня вечером нужно будет выехать, проверить ориентировку по одному адресу.

– Есть, товарищ капитан.

* * *

На одной из улиц в Ленинском районе Донецка постоянно протекал водопровод. Сколько жильцы ни писали жалоб, а толку не было – всегда находились проблемы поважнее. Но вот в последние дня три и сюда добралась ремонтная бригада на видавшем виды «зилке» с желто-красным фургоном и надписью «Горводоканал». Угрюмые небритые мужики в грязно-оранжевых жилетах, матерясь через слово, взялись за работу. Сначала, как водится, экскаватор разрыл приличных размеров ямину, и проехать по улице стало просто невозможно. Загремели увесистые газовые ключи, зашипела горелка, вырезая поврежденный участок водопроводной трубы. Работа продвигалась ни шатко ни валко, с многочисленными перекурами и походами к ближайшему ларьку.

Жители окрестных домов жаловались, но терпели. Надеялись, что столь одиозные трудовые усилия водопроводчиков увенчаются успехом и к концу недели появится вода.

Местные жители очень удивились, если бы увидели внутри обшарпанного желто-красного фургона не только мотки проволоки, обрезки труб, газовые горелки с баллонами, различный увесистый инструмент, но и вполне современный ноутбук. А за портативным компьютером – парня в очках с тонкой оправой. Он управлял совсем небольшим квадрокоптером с электромоторами. Оснащенный видеокамерами дрон наблюдал за вполне конкретным домом. А возле оператора расположились бойцы спецназа Министерства государственной безопасности Донецкой Народной Республики.

– Сейчас все четверо «клиентов» в доме. Действуем двумя тройками. Мы входим в дом вместе с Виктором и Олегом. Работаем бесшумными «стечкиными». Вторая тройка с укороченными автоматами блокирует двор и гараж. «Работяги» блокируют подступы и тыл здания, – вел «крайний» инструктаж командир группы захвата. – План дома все изучили?

– Так точно, командир! Еще перед выездом, на базе.

Ребята накрутили глушители на стволы массивных автоматических пистолетов и присоединили плечевые упоры на рукоятки. К сожалению, современные пистолеты-пулеметы для Министерства госбезопасности ДНР оставались непозволительной роскошью. Поэтому обходились тем, что есть – автоматами Калашникова, укороченными «ксюхами»^[2], автоматическими пистолетами Стечкина АПС и АПБ.

Действовали в полной штурмовой экипировке, в касках с прозрачными забралами и в усиленных бронежилетах. Из вооружения у группы захвата – только автоматические «стечкины» и ножи. Этого вполне достаточно. У страхующей группы – укороченные автоматы с полным тактическим «обвесом»: фонари, лазерные целеуказатели, сверху на ствольной коробке – коллиматорные прицелы.

Нельзя было спугнуть «клиентов», уж очень подозрительно они себя вели. Служба наружного наблюдения «пасла» их целый день. По данным «топтунов», в доме сейчас находилось четверо, но они явно не были хозяевами дома. По предварительной информации, эти четверо – террористы «Правого сектора», украинские националисты. Их цель – диверсии в Донецке – столице самопровозглашенной Народной Республики. Вчера вечером они загнали в гараж автофургон «Фольксваген», что внутри него – неизвестно.

– Все, дослать патрон! – Практически синхронно лязгнули затворы двадцатизарядных автоматических пистолетов и укороченных автоматов. – Ну, с Богом, мужики…

В горле мгновенно пересохло – адреналин. Но сейчас все максимально собраны и готовы действовать максимально жестко и решительно. Одетые в черную штурмовую броню, маски-«балаклавы» с прорезями для глаз и в тяжелые шлемы, бойцы МГБ ДНР выскочили из фургона.

«Работяги» под не первой свежести оранжевыми жилетами прятали легкие «броники», в руках – все те же пистолеты Стечкина. Их задача – страховка группы захвата.

Рывок, и вот уже вылетает выбитая увесистым тараном дверь. Трое штурмовиков проникают в полутемный лабиринт комнат. Пистолеты – наготове.

В дверном проеме появляется один из предполагаемых террористов, в руке у него – пистолет. Теперь он уже и не «предполагаемый», а мишень.

– Справа один!

Разворот – выстрел. Две пули в грудь с близкого расстояния сбивают террориста с ног, пистолет отлетает в сторону. Хлопки выстрелов приглушенные, только лязгает затвор бесшумного «стечкина», выбрасывая дымящиеся гильзы. Виктор Ракитин отработал точно, как на тренировке.

Двое других «правосеков» верно оценили свои шансы и покорно стали на колени, заложив руки за голову. Над ними черными ангелами мщения нависли спецназовцы МГБ ДНР. Пальцы на спусковых крючках пистолетов так и чесались. Но приказ – взять живыми, а стрелять только в случае вооруженного сопротивления.

– Чисто!

– Где четвертый?!

Словно в ответ на вопрос спецназовца по полу катнулось стальное «яйцо» гранаты «РГД-5».

– Ложись!!!

Приглушенный хлопок взрыва, совсем не так зрелищно, как в кино, но смертоносные стальные осколки рвут бронежилет, взрывная волна жестко бьет по ушам, из носа потоком хлынула кровь.

В ответ в полутьму комнаты летят пули, раскаленный свинец ставит жирную точку в «карьере» еще одного бандеровца.

– Витька ранен!

– Что с ним?!

– Контузия и множественные осколочные, крови много.

– Скорее, «Скорую», ранен сотрудник МГБ ДНР!

Вой сирены, яркий свет проникает сквозь опущенные веки, укол в сгиб локтя, игла бе-зошибочно находит вену, лекарство дает жизнь. Вернее – отодвигает смерть. Частый комариный писк кардиомонитора, что-то сдавливает грудь, мешая дышать.

– Интубируем, подключай к ИВЛ!^[3]

– Еще два кубика дексаметазона внутривенно, готовь кордиамин.

– Сейчас. Пульс нитевидный, давление падает…

Глава 1
Не время сомневаться!

Взрыв шарахнул совсем рядом, но вскормленные войной инстинкты все же успели бросить тело наземь. Осколки свистнули над головой, а вот ударная волна, хоть и ослабленная расстоянием, не пожалела. Виктор поднялся, помотал головой, но стало еще хуже – накатила тошнота. Сквозь комариный звон в ушах проступили звуки, как будто бы он находился под толщей воды.

– Витя, ты как, живой?!

– Угу… Это граната рванула?

– Бежим! Какая граната?! Обстрел начался, скорее – в бомбоубежище! За мной!

Виктор, пригибаясь и придерживая колотящийся по боку автомат, побежал следом за незнакомым офицером. Оскальзываясь на грязи, разбрызгивая воду из луж, они перебегали, прячась за полуразрушенными зданиями. Земля под ногами содрогалась от близких попаданий гаубичных снарядов. Враг боеприпасов не жалел. На соседней улице ухнул взрыв, Ракитин успел заметить, как медленно сползла в облаке пыли и дыма фасадная стена трехэтажного здания. За годы войны на Донбассе бывший студент исторического факультета Донецкого национального университета навидался такого, от чего и мороз по коже, и волосы дыбом. Теперь же тело само реагировало на близкие «бахи», распластываясь за импровизированными укрытиями. Опытный взгляд рефлекторно подмечал то полуобвалившуюся стену, то каменный парапет, то кучу битого кирпича, то небольшую промоину в земле. А ноги уже сами несли к этому призрачному – но все же укрытию. Слух безошибочно угадывал расстояние до очередного взрыва, определяя степень его опасности. Опытный, уже успевший повоевать и выжить, солдат – мишень чрезвычайно трудная.

– Сюда!

Вместе с нежданным попутчиком буквально скатились по ступенькам в подвал какого-то жилого дома. Стены буквально тряслись от близких взрывов, с потолка сыпалась штукатурка. В полутемном помещении набилась уйма народа, в основном гражданские.

– Что такое, опять артобстрел?.. – воззрился на неожиданного товарища по несчастью Виктор Ракитин.

– Да, опять фашисты начали Сталино обстреливать!..

– Сталино?..

– Очнись, паря!.. Немцы уже в нескольких десятках километров от города, с начала октября идет эвакуация. Заводы подготовлены к взрыву, на металлургическом – остановлены доменные печи!

– К-какое сегодня число? – удивленно спросил Ракитин.

– Н-да… Крепко же тебя контузило!.. Хотя за мной бежал грамотно, сразу видать – «погранец», чувствуется подготовка.

– Так какое число?

– Сегодня – четырнадцатое октября 1941 года.

Ну, ни хрена себе!!!

Виктор Ракитин ошеломленно потряс головой, к горлу снова липким комом подкатила тошнота. Вот он и попал – так попал! Как же это так получилось-то, а?.. Виктор помнил, как в него саданули прям по бронежилету очередью, как он успел упасть на колено и дважды выстрелить из «стечкина»… Помнил, как выкатилось зеленое «яйцо» «РГД-5» без кольца. Как он сам успел перевалиться на бок – спиной к смерти. Последнее, что он помнил, громкий хлопок взрыва…

А очнулся Виктор Ракитин, оказывается, в Донецке – только звался его родной город теперь – Сталино. Как можно было «провалиться» сквозь более чем полвека?! Ракитин был студентом, увлекался фантастикой и, конечно же, прекрасно знал о «попаданцах». Теперь же он и сам оказался в роли героев фильма «Мы из будущего».

Так, главное – не паниковать! Сейчас не время предаваться рефлексии или сомневаться. Ракитин знал, что всего через неделю немецкие войска войдут в Сталино, случится это 21 октября 1941 года. Прежде всего, нужно осмотреть себя. Его попутчик (кстати, а как его зовут?) упомянул, что Виктор Ракитин – пограничник. Ну да, на вороте серой шинели – зеленые петлицы с тремя красными треугольниками и значком мишени. Значит, он старший сержант Погранвойск НКВД. Ракитин полез в нагрудный карман гимнастерки, достал документы – так и есть. Кроме солдатской книжки была еще и расчетная, вещевая, аттестат… На черно-белой фотокарточке довольно низкого качества – лицо молодого человека, похожего на него. На листках, скрепленных порыжевшими от ржавчины скобками и исписанных лиловыми чернильными буквами, умещалась вся его фронтовая биография.

Застава на западной границе, где он служил, приняла бой утром 22 июня. Дальше – тяжелые арьергардные бои, настоящая мясорубка масштабного танкового сражения в треугольнике Дубно – Луцк – Броды. А потом – новое отступление. Сражался под Киевом, где яростный натиск гитлеровцев сдерживала армия под командованием одного из любимцев Сталина – генерала Власова. Потом – разгром, окружение. Отчаянный прорыв, во время которого полегло две трети их сводного подразделения. О пленении и предательстве генерала Власова пограничник, как и все остальные, узнал уже здесь – в Сталино.

А что там в графе «родственники»? Ракитин перевернул странички солдатской книжки. Ага, детский дом № 24 города Сталино… Стало быть, нет у него родных. Никто и горевать не будет. Мелькнула мысль, – если уж его и перенесло каким-то необъяснимым образом через более чем полстолетия, то недостатка в «чудом оживших» телах на поле битвы явно не было. Из кого-то, как говорится, «дух вон», а получается, что как бы и не совсем…

Додумать эту чрезвычайно важную в сложившейся ситуации мысль Виктор не успел – дом тряхнуло так, что аж зубы клацнули, уши заложило от перепада давления.

Да и черт с ним! Что у него с собой? Ага, автомат, который Ракитин уже по привычке положил на колени, был на самом деле пистолетом-пулеметом Дегтярева образца 1941 года. А может – сорокового, не время и не место разглядывать заводские клейма, устанавливая «аутентичность». Он помнил, что пистолеты-пулеметы на вооружении Пограничных войск НКВД появились примерно в апреле 1941 года. В подсумке на поясе лежал еще один набитый патронами диск. В кобуре – пистолет «ТТ» и обойма к нему. В вещмешке за спиной – Ракитин знал это какой-то особенной памятью – было еще несколько пачек патронов и пара ручных гранат с вывернутыми запалами.

Что еще? Виктор стащил с плеч лямки нетяжелого вещмешка и развязал горловину. Чистое белье, выстиранные портянки, носки, полотенце, миска, кружка, ложка. В отдельном футлярчике – опасная бритва и помазок. Еще – зубной порошок, щетка и большой кусок мыла.

«Перебираю вещи, словно потерпевший кораблекрушение», – пришла мысль. Но главным спасательным кругом для Ракитина были, конечно же, документы. С ними он никакой не дезертир, не «подозрительный элемент», а воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии! Причем еще и пограничник, то есть опытный, обученный и ценный кадр. В общем, на первое время повезло. А дальше видно будет.

– Эй, Витя, вроде стихло все. Может, пора выбираться?

– Точно, пошли. – Ракитин поднялся, завязал вещмешок и привычно забросил его за плечи. Так же привычно повесил на плечо автомат. – Слушай, а тебя как зовут, а то этот клятый взрыв память вмиг отшиб?

– Ну, паря, ты даешь! – рассмеялся попутчик Ракитина. – Кличут меня Иваном Нестеровым, я из семнадцатого пехотного, восемьдесят первая дивизия. Вместе ж на «полуторке» тряслись, почитай, дня четыре…

– В комендатуру надо.

– Так мы туда и шли, кабы не обстрел этот, ети его…

* * *

В комендатуре Виктора и его попутчика придирчиво осмотрел майор с красными от недосыпа глазами, в измятом кителе. Видимо, здесь, в прокуренном кабинете, он и ночевал на продавленном диване, который явно не вписывался в казенный интерьер.

– Пограничник? Это хорошо. Будете временно зачислены в Отдельную роту гарнизонно-караульной службы. Людей катастрофически не хватает, тем более – квалифицированных специалистов. Все на фронт рвутся, а мы тут вместе с милицией изо всех сил пытаемся не допустить бардака, – не то ввел в курс дела, не то пожаловался майор. – Я выпишу направление, представитесь командиру – старшему лейтенанту Ерохину.

– Есть!

– Ну, а вы, товарищ Нестеров, отправляетесь в запасной пехотный полк, вот направление.

Виктор и его неожиданный попутчик крепко обнялись напоследок. Кто знает, какая судьба уготована им обоим в военном лихолетье длиной, как знал Ракитин, в четыре долгих и страшных года?..

– Прощевай, не поминай лихом!..

* * *

Отдельная рота гарнизонно-караульной службы, сокращенно – ОРГКС, располагалась в длинном одноэтажном доме, видимо – бывшей школе. На контрольно-пропускном посту Виктор предъявил документы такому же, как сам, солдату в серой шинели с зелеными пограничными погонами. В руках у часового был укороченный карабин Мосина.

– Проходи, «погранец», – улыбнулся часовой. – Махорки нема?

– Извини, земляк, не курю.

Старший лейтенант Госбезопасности обрадовался не столько самому неожиданному пополнению, сколько его огневой мощи. Пистолет-пулемет для осени сорок первого года – большая редкость и не меньшая удача! Это оружие было достаточно дорогим в производстве – один «ППД-41» обходился в девятьсот рублей в ценах 1939 года, и это при том, что «одноименный» ручной пулемет стоил чуть более тысячи.

– В общем, старший сержант Ракитин, сейчас отправляешься на кухню, талон на питание я тебе выпишу. Потом занимай койку в казарме, знакомься с ребятами. До семнадцати ноль-ноль отдыхай. А после – определим тебя в мангруппу^[4] на огневое усиление. И давай по-простому. Зовут меня Сергей, если какие вопросы – сразу говори. Обстановка в городе – наипаскуднейшая. Со дня на день будем оставлять Сталино, так что тут по ночам сложно. Диверсантов, недобитков разных, вредителей и дезертиров хватает. А нам нужно обеспечить сохранность социалистического имущества и порядок в городе. Чем лучше сразу будем понимать друг друга, тем легче будет в патруле.

– Есть, товарищ командир. Я все понимаю. Но прежде хотел бы вычистить оружие. А то попал под артобстрел, как бы «дегтярь» мой грязью-то не забился… Да и умыться бы с дороги…

– Мысль дельная! Иди койку занимай. Заодно и оружие почистишь.

Казарма представляла собой типичное временное пристанище полусотни взрослых мужиков. Крепко пахло ружейным маслом, портянками, потом и махоркой. На койках, принесенных в бывший учебный класс, отсыпались красноармейцы. Несколько человек за столом, освещенным керосиновой лампой, писали письма, другие, расположившись на койках, читали или подшивали форму.

У дальней стены горела самодельная буржуйка, длинная коленчатая труба была выведена в окно. Рядом с ней были сложены дрова для растопки. На веревках сушились вещи солдат.

Ракитин припомнил, как в Донецке начиналась вооруженная борьба против современных бандеровцев. Все обстояло точно так же: импровизированные казармы, оружие на стенах в изголовье, пустые пачки и промасленная бумага от упаковок патронов и практически такие же спартанские условия. Только вот компьютеров и мобильных телефонов не хватало.

Поздоровавшись с солдатами и перекинувшись парой слов с дневальным, Виктор занял пустующую койку. Скинул сапоги и поудобнее устроился на сером шерстяном одеяле. Отсоединил круглый дисковый магазин, дважды передернул затвор, проверяя наличие патрона в патроннике, выполнил контрольный спуск, направив ствол в потолок. Быстро и сноровисто разобрал пистолет-пулемет, вынул затвор, разобрал на составные части и его. Вывинтил заглушку в задней части ствольной коробки – короба-кожуха. Вынул возвратно-боевую пружину и направляющий стержень. Разборка-сборка «ППД-41» была даже проще, чем автомата Калашникова.

Виктор усмехнулся собственным мыслям. Там, в его «прошлом-будущем», в двухтысячных годах, разного рода «умники» на интернет-форумах упражнялись в эрудированности по поводу того, что называть автоматом. Формально «дегтярь», который сейчас держал в руках Ракитин, являлся пистолетом-пулеметом – по принципу работы, основанному на отдаче свободного затвора. Но в еще советских книгах о войне везде было упомянуто слово «автоматчики», а не «пистолетчики-пулеметчики». Да и в документах военного времени «ППД-41», «ППШ-41» и «ППС-43» именовались «автоматами». Ракитин помнил, что и в его «прошлом-будущем» пистолеты-пулеметы Шпагина из музейных хранилищ верой и правдой служили ополченцам Донбасса в борьбе против бандеровских фашистов. И не только «ППШ», но и противотанковые ружья конструкции Дегтярева и Симонова, из которых донецкие шахтеры и металлурги били бронетранспортеры под «желто-блакитными» флагами с трезубцем и свастикой. И даже пулеметы Дегтярева «ДП-27». А уж неприхотливых и надежных винтовок и карабинов Мосина хватало с лихвой!

Руки сами выполняли все необходимые операции, включилась так называемая двигательная память. Интересно, что еще он умеет делать так же – не задумываясь, на уровне рефлексов?.. Разборка, чистка и смазка оружия настроили на философский лад. Ракитин наконец-то получил немного свободного времени, чтобы поразмышлять о своей новой судьбе. Кстати, Виктор понял, почему сразу ему в глаза не бросились вопиющие факты неожиданного появления в 1941 году. Для человека гражданского все эти взрывы, неразбериха, артобстрелы были бы чудовищными и необъяснимыми фактами, сразу «навалившимися» на неподготовленный к такому повороту событий рассудок. Но ведь Ракитин воевал уже несколько лет, начиная с самого Славянска!

Потому-то и не обратил он сразу внимание на окружающую действительность – для него выстрелы и взрывы, тяжесть автомата на ремне и вещмешка за плечами, перебежки от одного укрытия к другому были привычны. Первое время под артобстрелом гитлеровцев он попросту не обращал на все это внимание, сознание сконцентрировалось на том, чтобы выжить, работали благоприобретенные на другой войне, но оттого не менее действенные, рефлексы. Только погодя Виктор обратил внимание на необычный вид собственного автомата и на одежду окружающих людей, будто бы на костюмированном шоу столь популярной в его временах военной реконструкции.

В какой-то мере боевой опыт и спецподготовка бойца штурмовой группы МГБ ДНР помогли ему сразу не потерять рассудок от таких ошеломительных перемен. Теперь же он тщательно обдумывал свое нынешнее положение.

Завершив чистку и смазку пистолета-пулемета Дегтярева, он снова поставил на место дисковый магазин. После достал из кобуры пистолет «ТТ», разобрал, прочистил и смазал и его.

– Пойду в столовую, а то жрать охота, – сказал Виктор, обращаясь к дневальному. Он достал из вещмешка кружку, миску и ложку. – Тебе принести чего-нибудь пожевать?..

– Не, я перед тем, как заступил, поел нормально.

– А кормят-то как? Пшенка – «дробь-шестнадцать»?

– Нет, нормально кормят, еще и добавку дают – что называется, от пуза! Не фрицам же оставлять… Вот и доедаем…

– Понятно…

* * *

В располагавшейся неподалеку столовой Виктор отстоял очередь и предъявил талон. По нему улыбчивая повариха положила внушительную порцию наваристого супа с мясом, а на второе – тушеной картошки, тоже с мясом. Кружка крепкого сладкого чая пришлась кстати серым октябрьским днем 1941 года. Поначалу Виктор удивился неожиданному изобилию, но потом припомнил слова дневального. Кроме довольно обильной порции ему выдали буханку хлеба и целую банку тушенки – неслыханное сокровище по тем временам!

В столовой было много солдат и рабочих. Приглушенные разговоры были однообразны: о том, что немцы на подходе и шахтерская стрелковая дивизия изнемогает в оборонительных боях. Об эвакуации, которая продолжалась с начала месяца. О якобы вражеских агентах, которые по ночам подают сигналы немецким бомбардировщикам, корректируют огонь гитлеровской артиллерии или устраивают диверсии на железной дороге. Было странно слушать почти такие же разговоры под практически такие же, несмолкающие ни днем, ни ночью раскаты артиллерийского грома. И гадать, слыша отдаленные «бахи»: наши – не наши…

Вконец измученный событиями дня, Виктор Ракитин вернулся в казарму и завалился спать тяжким свинцовым сном без сновидений.

* * *

Проснулся-очнулся Виктор оттого, что дневальный настойчиво тормошил его за плечо.

– А, что?..

– Подъем, через час – выходим на патрулирование.

Умывшись, Ракитин надел шинель, шапку, подпоясался ремнем с кобурой и подсумком, повесил на плечо автомат. На улице, у крыльца казармы уже строились отряды бойцов. Компания оказалась довольно пестрой, среди солдат ОРГКС были и такие, как Ракитин, пограничники, и милиционеры, и просто призванные красноармейцы. Многие из них оказались легкоранеными. Ни в тыл, ни на фронт они пока попасть не могли. А вот в комендантскую роту – вполне. Хотя рота – это слишком сильно сказано. Как прикинул Виктор, в подразделении насчитывалось едва ли больше полусотни солдат. Так, пара взводов, и это – на целый город!

Конечно, в отличие от современного Донецка город Сталино был существенно меньше, но все же весьма значительным по протяженности. К тому же вместо знакомых Виктору строгих кварталов новостроек были узкие кривые улочки шахтерских поселков по окраинам. Да и, естественно, даже студент-историк практически не ориентировался в названиях и расположении улиц «тогдашнего» – ставшего «теперешним» – Сталино.

– Равняйсь! Смирно!

Строй красноармейцев подтянулся, привычно выполнив уставные команды. Разговоры смолкли, теперь все внимание было обращено к старшему лейтенанту Сергею Ерохину.

– Еще раз повторю: ситуация в городе Сталино – сложная. На нас возложена задача по обеспечению сохранности имущества заводов, подготовленного к эвакуации. Также мы обеспечиваем социалистическую законность и порядок. Будьте особенно осторожны при проверке документов. По улицам бродят шайки мародеров и просто – «блатных». С этими – не церемониться! Все ясно?

– Так точно!..

– Старшина Самохвалов!

– Я!

– Твоя группа заступает на охрану железнодорожного вокзала. Особое внимание обратить на район складов. Взаимодействовать будешь с начальником ВОХР^[5].

– Это с Семенычем?..

– Точно так, с ним.

– О, споемся!..

– Старший сержант Володин!

– Я!

– Охраняешь центр и район металлургического завода… – Инструктаж проходил своим чередом. Начался нудный и мелкий осенний дождь, как будто небу было мало ниспосланных людям испытаний. С запада протяжно бахала артиллерия. Отблески света из окон падали на сосредоточенные лица солдат, таких разных и таких одинаковых в своем стремлении защитить этот город. «Прямо как мы в Народном ополчении Донбасса», – подумал Виктор.

– Новоприбывший старший сержант Погранслужбы Ракитин поступает в распоряжение маневренной группы на огневое усиление.

– Есть!

Маневренная группа состояла из восьми человек и водителя, на ее вооружении был старенький, чуть ли не дореволюционный грузовик «Форд», мобилизованный на заводе. Но его неоспоримым преимуществом являлся порядком изорванный тент, который все же давал какую-никакую защиту от ветра, дождя и грязи из-под колес.

В казарме был установлен полевой телефон. Отсюда дежурный мог напрямую получить оперативную информацию из любого района Сталино. Старший лейтенант Ерохин имел возможность отслеживать обстановку в городе. Немедленно по вызову и должна была выезжать машина маневренной группы.

А пока, чтобы не мокнуть понапрасну под дождем, бойцы мангруппы коротали время в школьном вестибюле. За остальными солдатами приехали «полуторки» и развезли их на охраняемые объекты.

Ближе к двенадцати ночи раздался телефонный звонок – какие-то подозрительные личности были замечены в районе Смолгоры^[6]. А рядом находятся склады и угольные шахты…

– Тревога! Маневренная группа – в ружье!

Через несколько секунд бойцы уже запрыгивали в старенький «Форд». «На грузовую «газельку» похоже», – подумал Виктор, забираясь под тент. Рядом усаживались прямо на дощатый пол кузова остальные солдаты маневренной группы. Вооружены они были укороченными карабинами Мосина, только у старшего лейтенанта на плече висел автомат «ППШ». Чихнул и завелся изношенный двигатель «Форда». Грузовичок покатил по опустевшим темным улицам Сталино. В октябре темнеет быстро, и город замирал до утра за темными от светомаскировки окнами, заклеенными крест-накрест полосами бумаги. Ракитин сидел у заднего борта и смотрел на эти темные, безжизненные улицы. Канонада на западной стороне города, там, где когда-то в будущем отстроят Донецкий аэропорт имени Прокофьева, заметно усилилась. За ближайшим терриконом прерывисто ухали наши зенитки, настороженно шарили по небу лучи прожекторов, выискивая в темном небе черные кресты.

Виктор узнавал и не узнавал город, в котором он родился и вырос. «Воспоминания о будущем», о новой войне, тяготили его душу. Вот так же – во многом самодеятельно, без должной организации ополчение Донбасса защищало Донецк страшным летом 2014 года. Сейчас, за более чем полвека до тех событий, вот так же и они, защитники Сталино, пытаются сдержать орду настоящих фашистов. Стояли насмерть перед превосходящими силами гитлеровцев воины 383-й шахтерской стрелковой дивизии и другие солдаты Красной Армии.

А вот в самом городе уже орудовали банды и диверсионные группы врага…

* * *

Грузовик резко затормозил у поворота. Бойцы маневренной группы быстро сосредоточились на обочине дороги. Залязгали затворы винтовок, солдаты досылали патроны в ствол.

– Прочесываем цепью, – приказал старший лейтенант Ерохин.

Темень была – хоть глаз коли. В ночи смутно различался шахтный копер с колесом подъемного устройства на верхушке. Рядом был поросший низенькими деревцами и пожухлым кустарником террикон. По другую сторону дороги тянулись склады, а дальше через пустырь начинались хаты поселка.

Внезапно сухо треснул винтовочный выстрел, потом еще один. Кто-то из цепи солдат коротко вскрикнул. Маневренная группа мгновенно рассыпалась, битые войной красноармейцы залегли или падали на одно колено и открывали ответный огонь.

– Не стрелять! За мной! – прозвучал резкий окрик-команда старшего лейтенанта Ерохина.

Виктор Ракитин рванулся вперед, шлепая по грязи и по лужам. Полы промокшей шинели стегали по ногам, сапоги вязли в грязи. Но автомат он держал наготове. За спиной бахнул выстрел ракетницы, и над головами солдат маневренной группы повисла «люстра», сделалось светло, как днем.

В изменчивом мерцающем свете стали ясно различимы силуэты тех, кто осмелился стрелять по бойцам комендантской роты. Их было четверо – матерые, как только в небе повисла осветительная ракета, они поняли, что представляют прекрасную мишень на бегу. А потому – рассредоточились и открыли ответный огонь. Судя по звукам, било две винтовки и пара пистолетов.

– Не подставляться! Ракитин, садани из автомата поверх голов! – Командир маневровой группы был опытный, он сразу оценил ситуацию.

Виктор усмехнулся и с колена дал пару очередей из своего «дегтяря». Пистолет-пулемет в руках затрещал, из дульного среза вырвался язык пламени. Рядом изрыгал фонтаны ослепительного пламени из прорезей в кожухе ствола «ППШ» старшего лейтенанта Ерохина.

В ответ раздались выстрелы, рядом противно вжикнули пули, выбивая фонтанчики грязи на земле. Ракитин тут же с колена кувыркнулся через голову в сторону, как учили, и распластался в грязи. Он снова ударил из «ППД», но теперь уже короткими, кинжальными очередями – по вспышкам вражеских выстрелов, отсекая по три-четыре патрона.

– Ракета догорает – короткими перебежками – за мной! Окружай их, ребята!

– Давай, старлей, я прикрою!

Ракитин без лишних разговоров сделал рывок в сторону, за кусты. И уже оттуда ударил длинными очередями, прижимая противника к земле, сковывая его маневр и отвлекая на себя. Сухой треск выстрелов был ему ответом. Над головой снова вжикнули пули, посыпались срезанные тонкие веточки.