Георгий Лопатин
Царь Юрий. Защитник Руси

Глава 3. Игра умов и нервов

1

Зима тысяча двести двадцать второго – двадцать третьего года была посвящена подготовке к войне. Собственно, непосредственно к столкновению с монголами Юрий Всеволодович начал готовиться сразу после избрания на царство.

В чем, собственно, выражалась эта подготовка? Да банально готовились продовольственные склады! Если подсчитать, сколько в день съедает один человек и сколько конь, а потом умножить эту цифру на собственно ожидаемое количество собираемой армии (а теперь еще и союзных половцев надо учесть), а потом умножить это на количество дней, что эту армию придется держать на границе, а потом еще на два, так как неизвестно, на каком именно участке границы придется ждать врага: восточном или южном, а потому нужно обеспечить всем необходимым оба направления, – то даже не знаешь, за что в первую очередь хвататься, за голову или за задницу.

В общем, со всей Руси к южной и восточной границе потянулись многочисленные санные обозы с заготовленным провиантом: различным зерном, засоленным и засушенным мясом и рыбой.

Везлись целые караваны одних только арбалетных болтов. Ну и ракеты, конечно, подвозились. Точнее, ингредиенты для их производства, так как долго в снаряженном виде ракеты хранить бессмысленно: либо отсыреют, а если нет, то огневой состав потрескается, и в итоге произойдет подрыв на направляющем станке, что, в свою очередь, может привести к детонации остальных изделий с понятным результатом для окружающих.

Не зная, какую тактику вторжения изберут Субэдэй и Джэбэ, Юрий Всеволодович рассредоточил войска по всей юго-восточной границе, чтобы можно было за короткий срок сосредоточить их в одном районе, не гоняя всю толпу войск по одному маршруту, ведь пропускная способность любых путей ограничена.

На северо-востоке, на границе с Булгарией стоял Ярослав. На юге – Владимир, а на собственно юго-востоке, как самом опасном направлении, встал Юрий. Что до остальных братьев, Святослава и Ивана, то первый как полководец был никаким, он и троекратно уступающим силам может продуть (да и вообще не сложились с ним отношения у Юрия, того и гляди специально допустит большие потери, чтобы сильнее досадить брату), а второй – его кроме алхимии ничего не интересовало.

Но осознавая, что силы сильно растянуты и может повториться ситуация тысяча девятьсот сорок первого года, когда граница будет прорвана мощным сосредоточенным ударом противника, Юрий Всеволодович запряг разведку, как агентурную, так и полевую и, конечно, воздушную, на которую, собственно, и сделал основную ставку, ибо агентов можно обмануть, полевая слишком медлительна, а вот для воздушной нет никаких ограничений в обзоре, кроме погоды. Но она в целом радовала, и ее даже можно было предсказывать благодаря не только народным приметам высоко – ясно или низко – к дождю, летающим стрижам, но и простейшему барометру, а также привлечению метеочувствительных людей, у которых перед сменой погоды ноют старые раны, суставы или болит голова. Такая вот метеослужба…

Требовалось кровь из носу выявить направление движения вражеских сил и успеть стянуть свои войска к угрожаемому району. И воздушная разведка не подвела, начало движения орды в сторону Руси было четко зафиксировано.

Одновременно в южном направлении вышло три тумена из Булгарии.

– Булгарские тумены идут тремя колоннами, по тумену слева и справа Волги, и еще один тумен идет по правому берегу Суры, – докладывал Ингварь Игоревич, один из рязанских князей, что, собственно, и был ответственен за воздушную разведку.

Юрий не побоялся доверить бывшему пленнику своего отца, в итоге ставшего союзником, столь секретное дело. В конце концов, кому еще можно довериться, если не тем, кто сразу встал подле тебя в деле объединения Руси?

– И тут уже есть варианты, – продолжил он. – Либо они идут дальше с выходом на правый берег Хопра, либо поворачивают на запад с выходом на Мокшу и далее бьют по нашему северу…

Юрий Всеволодович понятливо кивнул.

В том, что булгары разделили силы, нет ничего удивительного, десятки тысяч лошадей просто сжирают всю растительность на корню, а что не сжирают, то вытаптывают, так что тридцати тысячам при всем желании по одной дороге не пройти, да и вытянутся они не меньше чем на сотню километров. Даже один тумен вынужден идти не колонной, а скорее фронтом в десяток километров шириной, если, конечно, местность позволяет, а если не позволяет из-за сложного рельефа, то дробятся на небольшие кучки от тысячи до трех.

Что до дальнейшего направления движения, то тут тоже гадать особо не о чем, все зависит от планов противника.

«Нет, так дело не пойдет, – зло подумал царь. – В чистой обороне битву не выиграть. Опять же, надо хоть немного сравнять силы».

Он еще раз вгляделся в карту, оценивая реалистичность исполнения только что пришедшей ему в голову идеи. По всему выходило, что ничего нереального нет, особенно с учетом превосходства в вооружении.

– Подготовьте приказ моему брату Ярославу.

Царь отдал распоряжение, что тут же было отдано пилоту-курьеру. Тот, лихо взлетев, разогнавшись, сбегая с холма и набрав высоту, направился на север.

– Продолжай, князь.

– С низовьев Волги и Дона по левому и правому берегу соответственно идут, собственно, два тумена монголов. Думается мне, они хотят встретиться вот в этой узости, чтобы объединиться и отсюда уже идти единой ордой.

Юрий согласно кивнул. Вывод напрашивался сам собой.

– От Яика идут еще три тумена половцев и тех, кого монголы раньше привели под свою руку.

– Ты сказал – три?

– Да, государь. Отмечается, правда, что оснащены они плохо.

– Все равно не слабо… Итого восемьдесят тысяч против наших пятидесяти, из которых двадцать – пехота. Остается надеяться, что Ярослав не оплошает, и ему удастся хоть немного сократить число ворогов.

«Вот интересно, заметили ли монголы моих разведчиков? – подумалось Юрию Всеволодовичу. – В принципе, не могли не заметить. Тогда какие выводы сделали? Приняли ли их за каких-то духов, и не важно, добрых или злых, или поняли, что это мои люди?»

Ему сложно было адекватно оценить реакцию людей с мистическим образом мышления на данный фактор, что уже чуть не привело к неприятностям, когда пилотов на дельтапланах приняли за ангелов. Кое-где все-таки случились волнения, дескать, пришли последние дни, и Господь призывает их к себе… вплоть до случаев самосожжения.

«Лучше бы приняли за моих людей, – в итоге решил он. – Тогда они поймут, что все их передвижения четко фиксируются, а значит, любые хитрости с несколькими направлениями вторжения бессмысленны, ибо они легко парируются, и им не остается ничего другого, как собрать свою армию в единый кулак, чтобы одним ударом сокрушить противника и больше не опасаться серьезного организованного сопротивления».

Юрию было выгоднее, по крайней мере, он так считал, что лучше решить дело в одном генеральном сражении, чем биться фронтом в пару тысяч километров, рискуя где-то не удержать один из участков и допустить вторжение на территорию Руси. Не то чтобы он считал себя великим полководцем, но все же так ему было спокойнее.

На данном этапе он жил по принципу: хочешь, чтобы что-то получилось, – сделай это сам. Он даже братьям с трудом делегировал полномочия, предварительно инструктируя их до полусмерти на все случаи жизни.

Умом понимал, что это неправильно, но пока ничего не мог с собой поделать, слишком уж все серьезно. Одна ошибка – и все рухнет.

«Надо для надежности сделать так, чтобы пилоты засветились перед монголами и точно обозначили, что летают над ними не духи, а люди», – принял решение царь Юрий.

2

Армия вторжения двигалась медленно, очень медленно, едва ли двадцать километров в день, несмотря на минимум обоза. Главным образом скорость тормозил рельеф местности, что имел определенную пропускную способность. Горы, леса, овраги… Но главную проблему доставляли переправы через многочисленные реки. Большую часть можно было перейти вброд, но случались и такие реки, которые так просто не преодолеть, и требовалось несколько дней, чтобы одолеть препятствие, либо обходить в поиске брода, либо рубить плоты.

Великий князь новгородский Ярослав Всеволодович, получив приказ от своего брата-царя, хищно улыбнулся.

– Вот это по мне! Готовь свои погремушки, Иван, идем в поход!

На что самый младший среди братьев улыбнулся совсем уж кровожадно. Маньяк он и есть маньяк, ему бы только что-нибудь взорвать или сжечь. Он даже выглядел не совсем здорово, но оно и понятно, все-таки занимался химией, а она отнюдь не полезна из-за всяких вредных испарений…

Поскольку к войне все давно было готово, ибо готовились на все случаи жизни, то рывок армии Ярослава получился стремительным, тем более, что движение не сдерживал медлительный обоз. Все необходимое везли на ладьях по Мокше.

А торопился Ярослав потому, что он хотел прихватить булгар в момент переправы через Суру. Река эта имела извилистый рельеф, сначала она текла на юг, а потом в районе истоков Мокши и Хопра делала плавный западный поворот на сто восемьдесят градусов и дальше текла на север. Вот в этом естественном мешке, образуемом руслом, и требовалось дать бой.

Была опасность, что булгары обойдут исток Суры восточнее и не станут переправляться, но нет, лесистая местность не позволила им этого сделать. Быстрее было переправиться.

Ярослав не переставал восхищаться придумкой старшего брата. Воздушная разведка позволяла очень четко контролировать движение противника, отслеживать его концентрацию и соответственно корректировать собственную скорость и маршрут, дабы прибыть к нужному месту точно в срок, не раньше, когда разведчики врага их могли засечь и спутать планы, и не позже…

«Вот бы раньше так, – невольно подумал он. – Тогда у половцев не было бы ни единого шанса уйти после набега обратно в степь, по крайней мере, с полоном».

И вот, согласно разведке, большая часть булгарского тумена вошла в речной «мешок» и сконцентрировалась на его «дне», готовясь к переправе на следующий день. С этого момента операция по перехвату и уничтожению противника вышла на финишную прямую.

Пехотная рать, придав ускорение своим ладьям, добралась до самого истока, буквально создав настоящий затор из многочисленных лодок и далее погрузив все необходимое на себя и волокуши, взяв в основном болты, двинулась пешим ходом.

Конница под предводительством Ярослава Всеволодовича, приняв севернее, также на максимальной скорости ушла в сторону Суры и начала переправу.

К моменту, когда обе части русской армии вышли на исходные позиции, переправа булгар через Суру шла полным ходом.

Благодаря тому, что большая часть южных племен мордвы так или иначе являлась союзной Руси, булгары до последнего момента не подозревали о подходе противника, дальней разведкой они тоже не сильно увлекались. А потом стало поздно.

Скоординировать атаку удалось благодаря все тем же летунам, и вот на уже успевших переправиться булгар, а оных было всего тысячи три, насела рать. Тонкая линия из щитоносцев-копейщиков и стрелков буквально взяла в полукольцо переправившихся через реку булгарских воинов. Те поспешно вскочили в седла, лихорадочно готовясь к бою, но что они могли сделать? Да практически ничего.

Первая конная атака была легко отбита залпами из арбалетов, а также метнули шумовые гранаты, из-за чего взбесились кони, и всадникам стало не до ответного обстрела из луков. Булгары отступили, позволив тем самым ратникам сжать пятачок в районе переправы.

Впрочем, булгары все же оказались не совсем безнадежны и поняли, что если пешцев нельзя стоптать конями, то придется самим спешиться и атаковать врага столь непривычным манером. Что они и сделали.

Шансы на успех у них были, причем стопроцентные, но только в недавнем прошлом, ведь в рукопашной ратники были слабоваты.

Понимали, что противник скорее рано, чем поздно дотумкает до того, как можно одолеть пешцев-стрелков, и требовалось средство, с помощью которого можно было не допустить противника вплотную. В качестве такого средства выступили зажигательные гранаты – коктейли Молотова в стеклянных емкостях на двести кубиков объемом.

Их было немного, всего по три штуки на человека, но этого было более чем достаточно.

После первых двух залпов, скосивших до трети атакующих убитыми и ранеными, ратники взялись за гранаты. Сначала арбалетчики сдергивали их с поясов у впереди стоящих щитоносцев, принявших на себя первый удар разъяренных булгар, а потом уже стали срывать свои.

Двести кубиков горючей жидкости, вроде не так уж и много, но для того, кто попал под удар и загорелся, этого было за глаза.

Поджигались гранаты просто, по принципу спички. Иван Всеволодович подобрал состав из серы и фосфора, дававший мощное пламя, что не затушить даже после кратковременного окунания в воду.

Спичечное производство, кстати, открыли…

В общем, после того, как о головы булгар разбились сотни таких зажигательных гранат, и они, соответственно, вспыхнули, как свечки, им стало не до атаки русов, все с дикими криками стремглав бросились к воде в надежде затушить пламя.

Пока пехота давила успевших переправиться булгар, Ярослав насел на тех, кто только готовился к форсированию водной преграды.

Для мобильности он взял только пять тысяч всадников, считая, что этого ему хватит, чтобы нанести поражение врагу. В общем-то, расчет был верен. Несмотря на все еще численное превосходство, булгары ничего не смогли противопоставить русам благодаря все тем же ракетам, что каждый всадник прихватил с собой.

Сначала по лагерю на переправе дали залп из ракет, из-за чего обезумевшие лошади стали носиться во все стороны и прыгать в воду, а потом в эту толпу врезалась конная лава русов.

Разгром оказался полнейший. Мало кому удалось вырваться из этого естественного речного мешка. А кому удалось, того не ждало ничего хорошего. Стервятников в округе, что готовы доесть остатки, хватало с избытком, тут и буртасы, тут и мордва. Так что до родной Булгарии добраться удалось считанным десяткам воинов.

Выполнив поставленную задачу, Ярослав вынужден был отступить обратно в границы Руси. Хотя очень хотелось насесть на второй булгарский тумен, шедший по правому берегу Волги. Не так уж и далеко они шли…

Но, увы, взятый в поход запас спецсредств был практически полностью исчерпан, а имеющихся остатков явно не хватит для полного уничтожения противника. А если этого не сделать, то потом придется уже спасаться бегством, ибо на помощь правобережному тумену придет левобережный.

3

Тумены Джэбэ и Субэдэя встали в районе максимального сближения Волги и Дона, дожидаясь подхода северных союзников, а также восточных – половецко-башкирских и южных среднеазиатских вассалов, потихоньку готовясь к переправе через Дон, чтобы попасть в район междуречья собственно Дона и Северского Донца. Здесь пролегал оптимальный маршрут для движения на запад.

А то, если идти севернее, то придется пересекать слишком много притоков Дона, в том числе таких серьезных рек, как Медведица и Хопер, плюс полно леса. Если идти южнее Северского Донца, то там излишне гористая местность, не позволяющая двигаться достаточно быстро, а медлить нельзя, ибо гонимые с собой стада будут быстро съедены, а на одном кобыльем молоке далеко не уедешь.

Монгольские военачальники не испытывали особой радости. В войске шло нехорошее брожение. Все из-за кружащих в небесах летающих людей. Воины готовы были биться с другими людьми, но не с демонами и тем более не с ангелами. Христиане в их войске тоже водились, немного, но водились, и они, что называется, мутили воду…

Пришлось призвать к порядку, а особенно крикливых и слабых духом казнить, что отнюдь не улучшило морального состояния воинов, но все же позволило подтянуть дисциплину.

Поначалу непонятные НЛО видели лишь далеко у горизонта и высоко, так что никто не понимал, что, собственно, видят, может, каких-то неведомых птиц, но в какой-то момент они стали парить нарочито предельно близко, давая себя рассмотреть, но при этом не позволяя ссадить стрелой.

Субэдэй был умным человеком и сразу понял, что к чему.

– Царь русов действительно очень неординарный человек, он не только придумал, как с большой пользой использовать порох в военном деле, но даже приспособил для этого дела другую циньскую забаву – бумажных змеев, – сказал он.

– И зачем он нам это показал? – хмуро спросил Джэбэ.

– Это очевидно, он дал нам понять, что знает о каждом нашем шаге.

– Это понятно, но зачем?

– Чтобы мы сильно не мудрили и не рассредоточивали силы, а собрали все в один кулак для одного генерального сражения.

– Не лучше ли было бы держать нас в неведении и подготовиться, чтобы разить по частям? Ведь так легче…

– О! Царя русов не зря прозвали Песцом! По всей видимости, он хочет повторить свой успех, когда осадой Смоленска спровоцировал своих врагов собраться в одну большую кучу вместо того, чтобы атаковать с разных направлений его владения и идти на выручку осаждаемого города. После чего совершил предрассветную атаку на вражеский лагерь и перебил не только значительную часть войска, но и главных вождей.

– Да, я знаю, что он великий полководец, – сказал Джэбэ, – так, может, нам не стоит повторять ошибку его врагов, и вместо того, чтобы идти одной ордой, атакуем с разных направлений?

– Бесполезно.

– Почему?

– Малые отряды он легко разобьет благодаря пороховому оружию. Что он нам лишний раз продемонстрировал, уничтожив один из булгарских туменов…

Потеря десяти тысяч воинов – одной восьмой части собираемой орды – была второй причиной неважного настроения монгольских военачальников. Войн без поражений, как правило, не бывает, но все равно неприятно.

– Нанести ему поражение есть шанс, только собрав все силы в кулак.

– Я совсем запутался… – встряхнул головой Джэбэ. – Если он легко разобьет малые отряды, то зачем заставляет нас собираться в кучу, где победа уже не так очевидна? По крайней мере, такая разгромная, что мы больше не сможем быть для него угрозой?

На это Субэдэй только криво усмехнулся.

– А кто тебе сказал, мой друг, что он хочет нас разбить? Нанести поражение – да, но не такое, чтобы мы перестали являть собой боеспособную силу.

– Как это?

– А вот так. Если мы разделим орду на несколько частей, то, разбив их, он нанесет нам большие потери, не такие огромные, как в случае с тем злосчастным булгарским туменом, там была отлично подготовленная ловушка, точнее, булгары сами ее себе организовали, но тоже тяжелые. Не говоря уже о том, что наше управление этими частями войск будет полностью потеряно, и воины просто разбегутся по степи. Собрать их потом будет очень сложно, если вообще возможно.

– Так в этом и смысл!

– Для любого другого нашего врага – да, но не в случае с царем русов.

– Чего же он хочет?

– Показать нам всю свою мощь. Нанести нам болезненный удар, показать, что нам с ним не справиться, но при этом оставив нас боеспособными…

– Зачем?!

– Джэбэ, друг мой, заканчивай с этими шаманскими эликсирами, – сказал Субэдэй с тяжелым вздохом, предельно серьезно, даже жестко взглянув на собеседника. – Из-за них ты стал не очень хорошо соображать, и это меня безмерно печалит, ибо если ты окончательно потеряешь ясность ума, то тебя рано или поздно ждет поражение…

– Хм-м… – смутился Джэбэ и опустил голову в покаянии.

Он и сам чувствовал, что даваемые ему настойки, может, и позволяют быть неутомимым жеребцом, но вот на способность мыслить действительно оказывают не самое лучшее влияние. Мысли текут медленнее, и думать вообще не хочется. Зачем о чем-то думать, когда у тебя такое хорошее настроение?

– Обещаю, я ограничу себя в употреблении эликсиров, но все же ответь…

– Вспомни, что нам предлагал царь русов, и ты сразу все поймешь.

Как бы ни был мозг Джэбэ затуманен наркотой, но загадку с такой явной подсказкой он не мог не разгадать.

– Он хочет сохранить нашу мощь для похода на запад…

– Верно.

– Но с чего он взял, что мы не договоримся с его врагами, особенно если мы им все расскажем?

– Я думаю, ему все равно, договоримся мы с его врагами или будем с ними драться. Пока только у него есть порох, он непобедим.

– Значит, мы не будем с ним драться?

– Почему?

– Ты сам только что сказал, что, имея порох, он непобедим…

– Не совсем, – снисходительно улыбнулся Субэдэй. – Силу врага можно обернуть против него самого, что мы и попытаемся сделать… или лишить его этой силы. Просто нужно хорошо все продумать, так что заканчивай с эликсирами, мне как никогда нужна твоя ясная голова.

Джэбэ кивнул.