Георгий Алексеевич Серов
Фантазии и антиутопии
Эффект Крюгера
Жизнь Витькá не отличалась наличием каких бы то ни было примечательных событий. Сам он выглядел достаточно невзрачно – прыщавое вытянутое лицо, средний росточек, вечно взъерошенные волосы, которые ближе к двадцати он начал стричь под бокс с челочкой по стандартной гопницкой моде начала нулевых.
Нет, не подумайте, он вовсе не был гопником, но всё ж мимикрия, осознанная или неосознанная, заставляла его подстраиваться под окружение: «с волками жить – по волчьи выть», как уж повелось.
И не обещала судьба-мошенница каких-либо особых взлётов или падений в его жизни. Взлётов-то уж точно – какие могут быть взлёты у простого паренька из Чертаново? Человек должен порвать себе ..опу, чтобы без блатов и денег выйти на другой уровень, в том числе и благосостояния.
Падение? Падение более вероятно – обычное затяжное падение, называемое жизнью. Сначала пиво с «пцанами» во дворе на лавочке с последующим плавным переходом на более крепкие напитки, а там… Если не подсядет на что-нибудь покрепче алкоголя, то всё по стандартной схеме, никаких, можно сказать, флуктуаций. Жизнь бесчисленных миллионов российских мужиков.
Период созревания также не отличался какими-то ошеломительными успехами у противоположного пола, в отличие от наивных его мечтаний. Со спермотоксикозом приходилось, таким образом, справляться самому.
Сознание и мироощущение определенным образом искажаются при непрерывном и непереносимом воздействии неудовлетворенного в силу определенных установок социума желания продолжить свой род, заложенного природой, не рассчитывавшей, что эволюция приведет к образованию этого самого социума, подавляющего отдельную личность, желающую размножиться.
Так вот, под таким искажающим воздействием Витя в районе 17-ти лет практически в каждой представительнице противоположного пола видел свою утешительницу, тем более, что пацаны говорили, что ничего сложного в этом деле нет. И каждый раз он был огорчён, что эти самые представительницы на ситуацию смотрели прямо-таки противоположно и вовсе не хотели его утешать.
Наш герой даже начал кропать стихи, полные рифм наподобие: «томленье-вожделенье», «тело-без дела», «благая-нагая» (автор уж не упоминает о такой пошлой рифме, как «кровь-любовь»).
Вполне вероятно, что из-за определённой усталости справляться с такой несносной проблемой самому, а может, из-за хвастовства его дворовых друзей, заливавших ему о своих, достойных книги Гиннеса, успехах на половом поприще, женился он рано – в 18-ть, то есть по достижении возраста, считающегося официально возрастом, с которого человек начинает осознавать последствия своих поступков.
На радостях после допуска к телу, Витёк запустил девчонку в пузо своей благоверной. До конца не ясно, было ли это немного до или немного после свадьбы, во тьме прошедших времён уже и не разберёшь, да только появился ребенок через неполные девять месяцев после сочетания браком счастливого Вити с не менее счастливой Маринкой.
Появление пищащего, писающего, мающегося от колик свёртка, оказало шокирующее воздействие на Витькá – он начал подумывать, что в армии, может, не так уж и плохо, может, вовсе и не стоит бегать от военкома. И даже, может, лучше самому пойти в военкомат – явиться с опущенным долу взором, да и бухнуться в пол перед военкомом-отцом как на небезызвестной картине «Возвращение блудного сына».
Все эти размышления прерывались попытками устроиться на работу, вечными потугами сшибить деньжат у родственников, друзей и знакомых, концертами жены, виртуозно игравшей на струнах Витиных нервов, а также заботами о малóй.
***
Какого лешего его занесло на Кутузовский на его рассыпающейся «шестерке», доставшейся в наследство от деда, он и сам не понял. Потом он вспоминал, что по настойчивой просьбе супружницы поехал за молочной кухней, да решил, видимо, по кратчайшему пути через «Кутузовку» проехать.
На его беду, он встрял на середине дороги – колесо заклинило. Проехав юзом метров пять, машина остановилась и, что естественно, не хотела ехать дальше ни под каким предлогом.
А тут ещё проспект оцеплять начали ребята из организации на три буквы – планировался проезд кортежа «Сами-Знаете-Кого». После расстановки постов, началась «зачистка» территории. И тут, сами понимаете, обнаруживается, что стоит, такой, весь из себя красивый Витёк верхом на своём железном коне.
Разумеется, ему вежливо сообщили о необходимости освободить проезжую часть. На резонный вопрос Витькá, каким образом можно осуществить данное действие без посторонней помощи, ему сообщили, что «проблемы негров шерифа не тревожат» и чтобы в течение трёх минут он убирал свою «ржавую консервную банку» с трассы.
В течение пяти минут продолжалось представление в театре абсурда с декорациями в виде брежневской многоэтажки, сопровождавшееся бессмысленными диалогами. На совершенно обоснованное требование ГАИшников очистить трассу от мусора, Витёк не менее обоснованно сообщал, что с заклинившим колесом без эвакуатора это никак невозможно и, послав доблестных стражей дорог по достаточно широко известным направлениям, сел, закрывшись в машине.
Затем, словно чёрный вихрь, налетели ребята из другой организации, тоже на три буквы, но других три буквы. Ребята эти не очень приветливо и, можно сказать, совсем невежливо разбили окно Витиной шушлайской машины, вытащили его оттуда и нагнули нашего Витю в положение «раком», шарахнув его для острастки головой о крышку капота. На запястьях ничего не понимающего Витькá щёлкнули, замыкаясь, кольца наручников.
Он пытался отбрыкиваться, а также успел направить и вновь прибывших правоохранителей по тем же незамысловатым адресам, обычно скрытым для сторонних наблюдателей, но незримо присутствующим в сознании большинства населения и потому постоянно находящимся у всех на слуху.
Между «чёрными» состоялся следующий разговор:
– Вот гад, меня в живот лягнул! – Сказал первый.
– Во-во. А мне чуть по лицу не въехал. – Раздосадованно подтвердил впечатление от встречи с Витькóм второй.
– Чё с вахлаком этим делать будем? Может, покушение на жизнь государственного деятеля оформим? – Спросил первый. – Или оскорбление представителя власти хотя бы?
– Да ну его, возни больше. – Начал возражать второй. – Ходи потом по следакам да судам, давай показания – больно надо. Его ещё и великомучеником выставят в Евролиберастии как этих, как их там – «Кискин бунт», что ли. Давай его по уголовке обычной пустим.
– А-а, ну базаров нет. Давай, понятых зовём.
Первый связался по рации, сказав неизвестному собеседнику, что нужно организовать понятых. Второй в это время дал ГАИшникам ценное указание, чтобы те убрали машину к чёртовой матери, подразумевая, очевидно, прилегающую к Кутузовскому территорию.
– Так мы это, как? – Пытался, видимо, сослаться на невозможность выполнения пожелания человека в чёрном, кто-то из гайцов.
– Как? – Мордой об косяк! – Взревел сотрудник компетентного органа.
Вздохнув и, по-видимому, понимая, что действовать надо быстро, гаишник сбегал до своей машины, стоявшей на съезде, и задом подъехал к Витиной «шестёрке», чтобы, прицепив на трос, оттащить её до дороги-дублёра.
Витька в это время, поддерживаемый с двух сторон, двигался в позиции «кронштейн угловой», следуя за своим удалявшимся неспешно с трассы угловатым чудищем, истошно визжавшим протираемой об асфальт шиной заклинившего колеса.
«Бойцы невидимого фронта» в чёрном аккуратно уложили Витю на асфальт возле машины, чтоб не отсвечивал. Они успели как раз вовремя, поскольку мимо пронеслись, поблёскивая маячками сначала передовые бэхи охраны «Сами-знаете-кого», а затем, в коробочке из бронированных «Гелендвагенов» и авто «Самодержца».
Вытянувшись по стойке «Смирно» с поднятой в воинском приветствии рукой, «люди в чёрном» проводили глазами кортеж, после чего занялись более мелкими проблемами. Наклонившись к Витькý, крепкие ребята подняли его на ноги и вновь в позиции «рачком» прислонили его к машине.
– Тэк-с! Запрещённые в обороте предметы, оружие, наркотики имеются? – Начал один из крепышей.
– Подожди, Иваныч, сейчас понятые будут. – Перебил его другой.
Витёк почувствовал, как в его карман мягко опустилась и тут же вынырнула чья-то рука. Подъехали «понятые»: замурзанного вида мужички – постояльцы ближайшего трезвяка; в сопровождении молодого лейтенантика с ланитами розовыми, как у сгорающей от стыда девицы.
– Ну что, давай, командир. – Стал торопить сонного лейтенанта один из крепышей. – Мы тут злодея выявили, думаем, что у него наркота и боеприпасы имеются. Надо проверить.
Лейтенант, покрывшись ещё более густым румянцем, достал из планшетки бланк протокола, и, установив личность Вити, предложил ему (в последний раз!) выдать добровольно все свои наркотики и боеприпасы вместе с колюще-режущими и огнестрельными предметами.
Витя, будучи вполне уверенным, что у него таковых не имеется, ответил категорическим отказом, сославшись на предполагаемую им по наивности добропорядочность.
– Ну что ж! Значит, вы отказываетесь выдать запрещённые в обороте предметы? – Язвительно спросил вполне освоившийся с обстановкой лейтенантик.
– Да нету у меня ничего! – Взревел белугой наш герой.
– Приступим тогда. – Скомандовал лейтенант.
Проворные руки бойцов в чёрном начали шарить по карманам Витиных куртки и грязных джинсов, обхлопывать его по ногам и по спине.
Раздался ликующий возглас одного из служивых, обнаруживших свёрнутый целлофановый пакетик с напоминающим соль порошком внутри.
– Так! – Вскрикнул лейтенант, когда перевязанный ниткой пакетик был извлечен на свет божий. – Понятые, прошу засвидетельствовать факт обнаружения у гражданина пакетика с бело-серым порошком.
– Это не моё, мне подкинули! – Опять завыл Витёк, отказываясь до конца поверить, что это происходит с ним, что это не чья-нибудь дурацкая шутка – розыгрыш для дебильноватых телезрителей, гогочущих, сидя у экранов своих мозгопромывателей, над приключениями какого-то недошлёпка.
– Ну да, ну да. – Хмыкнул один из крепышей в чёрном. – Вечная история. Как ширнуться, так «моё», а как изымать начинают, так сразу «не моё».
– Больше ничего не обнаружено? – Уточнил лейтенант.
– Да вроде всё.
Лейтенант дал чиркнуть мужичкам в положенных местах протокола и с измывательской вежливостью предложил расписаться в нём Витьке.
– Не буду я ничё подписывать! – Наученный в дворовых компаниях поведению при соприкосновении с правоохранителями, заорал он.
– Ваше право, Виктор Александрович. – Лейтенант чувствовал себя хозяином положения. – Понятые, прошу засвидетельствовать факт отказа от подписи гражданина.
Мужички, насупившись, послушно чиркнули в тех местах протокола, куда ткнул своим пухлым пальцем лейтенант.
– Теперь перейдём к досмотру транспортного средства гражданина Лепёшкина. – Сказал лейтенант, доставая из своей планшетки ещё один бланк протокола.
Открыв двери Витиной машины, ребятки из организации на три буквы, начали рыться в бардачке, поднимать подушки сидений, залезли в багажник.
Вновь раздался торжествующий возглас бойца, рывшегося в салоне:
– Оп-па, Стёпа! Вот это да! А кто это у нас ЭрГэДэшки под креслом хранит?
