Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский
Речь о благородстве и превосходстве женского пола
О серии книг "Женская философия"
Вступление редактора
В период с 1400 по 1700 гг. в Европе были написаны и опубликованы первые литературные произведения авторов-женщин, и эти явления впервые в мировой истории обозначили само наличие женских голосов в литературе.
Произведения были написаны в самых разных жанрах (диалоги, эссе, письма, пьесы, стихи, трактаты) и преимущественно на родных языках авторов: голландском, английском, французском, немецком, итальянском, латинском, польском, португальском, русском, скандинавском и испанском – но в той или иной степени поднимали вопрос о более широком признании интеллектуальных и моральных способностей женщин. Тогда же к этому «голосу» присоединились несколько активистов и защитников-мужчин, чьи труды получили даже большую известность, несмотря на поднимаемую в них «женскую тему».
Одним из таких авторов и является Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский со своей Речью о превосходстве женского пола. Наиболее раннее издание этой книги в России датировано 1784 годом и вышло в Императорской Академии наук, но долгое время этот труд был скорее образцом риторики и ведения философских споров, чем предметом для дискуссии о роли женщины в жизни общества.
Решив включить книгу Генриха Корнелия Агриппы Неттесгеймского «Речь о благородстве и превосходстве женского пола» в серию «Женская философия», за основу для перевода мы взяли текст на английском языке, вышедший в издательстве Чикагского университета. Мы посчитали также, что нашим читателям будет интересен не только перевод самой речи Агриппы, но и перевод обширных комментариев по женскому вопросу издателей чикагской серии «Другой голос» и специалиста по истории и литературе Средневековья.
В серии «Другой голос» издательства Чикагского университета за период с 1996 года по 2010 год было опубликовано более 60 книг женщин- писателей, которые внесли свой вклад в развитие гуманизма в период европейского Возрождения. Наиболее яркие и интересные произведения мы планируем постепенно перевести и издать в нашей серии «Женская философия».
Другой голос в европейской истории начала Нового времени
Введение к серии «Другой голос» издательства Чикагского университета от соредакторов Маргарет Л. Кинг и Альберта Рабиля-младшего
Старый голос и другой голос
В Западной Европе и Соединенных Штатах женщины приближаются к равенству с мужчинами в профессии, бизнесе и политике. Большинство из них наслаждается доступом к образованию, репродуктивным правам и автономией в финансовых делах. На повестке дня стоят жизненно важные для женщин вопросы: равенство в оплате труда, забота о детях, домашнее насилие, исследование рака груди и пересмотр учебных программ с целью включения в них женщин.
Эти недавние достижения имеют отношение к тому, что женщины (и некоторые поддерживавшие их мужчины) впервые сказали примерно шестьсот лет тому назад. И это «другой голос», в отличие от «первого голоса», голоса образованных мужчин, создавших западную культуру. Совпадая с общей трансформацией европейской культуры с 1300 по 1700 год, в период названный Ренессансом (период раннего Нового времени), были поставлены вопросы женского равенства и возможностей, которые до сих пор звучат и остаются нерешенными.
«Другой голос» возник на фоне трехтысячелетней истории женоненавистничества, укоренившегося в цивилизациях, связанных с западной культурой: древнееврейской, греческой, римской и христианской. Женоненавистничество, унаследованное от этих традиций, проявилось в интеллектуальной, медицинской, правовой, религиозной и социальной системах, развивавшихся в средневековой Европе.
Нижеследующий текст описывает традицию женоненавистничества, унаследованную средневековыми европейцами, и новую традицию, которую вызвал к жизни «другой голос», бросивший ей вызов. Этот обзорный материал предназначен для понимания текстов, опубликованных в серии «Другой голос в средневековой Европе». Особые введения к каждому тексту и автору следуют за этим очерком во всех томах серии.
Традиция женоненавистничества.
500 год до нашей эры – 1500 год нашей эры
Восприятие женщины как низшего физически и духовно существа по сравнению с мужчиной восходило к философским и медицинским теориям древних греков. Подобно этому, структура гражданского законодательства, унаследованная от древних римлян, была направлена против женщин, а взгляды на женщин, развивавшиеся христианскими мыслителями на основе древнееврейской Библии и христианского Нового Завета, были отрицательными и обескураживающими. Литературные произведения, создаваемые на новоевропейских языках, на которых говорили обычные люди, широко цитировались и активно читались, но и они передавали эти негативные взгляды. Социальные конструкции, в которых жило большинство женщин, то есть семья и римско-католическая церковь, были сформированы традицией женоненавистничества и сурово ограничивали сферы, в которых женщины могли так или иначе действовать.
Греческая философия и природа женщины
Греческая биология предполагала, что женщины были неполноценными существами по сравнению с мужчинами, и определяла их как домохозяек, вынашивающих детей. Эти взгляды были авторитарно выражены в трудах философа Аристотеля. Аристотель мыслил дуалистично. Он считал, что действие превосходит бездействие, форма (внутренний дизайн или структура предмета) выше содержания, полнота – недостаточности, владение – лишения. Во всех этих парных сопоставлениях он связывал мужское начало с превосходством, а женское – с неполноценностью. «Мужское начало в природе, – заявлял он, – связано с активным, формообразующим и совершенным принципом, в то время как женское – с пассивным, материальным и недостаточным элементом, требующим мужского начала, чтобы стать полноценным»1.
Даже во чреве матери мужское начало считалось превосходящим. Мужское семя, верил Аристотель, создавало дух нового человеческого существа, в то время как женское тело передавало только материю. (Существование яйца и другие факты человеческой эмбриологии были неизвестны до XVII века.) Хотя поздний греческий философ Гален верил, что есть и женский компонент в поколении, восходящем к «женскому семени», последователи как Аристотеля, так и Галена видели роль мужчины для рода человеческого как более активную и важную.
Согласно взглядам Аристотеля, мужское начало всегда стремилось к своему воспроизводству. Сотворение женщины всегда было ошибкой, восходящей к несовершенному акту творения. Каждая женщина считалась «неполноценным», или «искаженным», мужчиной (как часто переводилась терминология Аристотеля), «уродством» природы2.
Для греческих теоретиков биологическая природа мужчин и женщин была ключом к их психологии. Женщина была мягче и нежнее, более склонной к подавленности, ворчливости и лживости. Более того, будучи несовершенной, она жаждала сексуального удовлетворения в сношении с мужчиной. Мужчина был одухотворенным, активным и держащим под контролем собственные страсти.
Эта психологическая полярность исходила из теории, что вселенная состоит из четырех стихий (земли, огня, воздуха и воды), представленных в человеческом теле как четыре «жидкости» (черная желчь, желтая желчь, кровь и флегма), которые соответственно считались сухой, горячей, влажной и холодной и соответствовали темпераментам («меланхолическому», «холерическому», «сангвиническому» и «флегматическому»). В этой схеме мужчина, разделяющий принципы земли и огня, был сухим и горячим, а женщина, разделяющая принципы воздуха и воды, – холодной и влажной.
На психологию женщины оказывал влияние ее преобладающий орган – матка, по-гречески hystera. Страсти, происходящие от матки, делали женщин алчными, лживыми, болтливыми, иррациональными, когда этих страстей было слишком много, – «истеричными».
Биология Аристотеля также имела свои социально- политические последствия. Если мужское начало было высшим, а женское – низшим, то и в домашнем хозяйстве мужчины должны управлять, а женщины – подчиняться. Эта иерархия не подразумевает сотрудничества мужа и жены, что было необходимо ради блага детей и сохранения собственности. Такая взаимность означала превосходство мужчины.
Учитель Аристотеля Платон предполагал другую возможность: мужчины и женщины могли иметь одни и те же добродетели. Местом действия для этого предположения является воображаемая идеальная Республика, которую Платон обрисовывает в одноименном диалоге. Здесь для привилегированной элиты, способной к мудрому правлению, исчезают все различия класса и богатства, равно как и пола. Без домашнего хозяйства, или собственности, как Платон изображает свое идеальное общество, нет необходимости в подчиненности женщин. Поэтому женщины могут иметь образование того же уровня, что и мужчины, и выполнять руководящие обязанности. Платоновская Республика осталась воображаемой, в то время как в реальных обществах подчиненность женщин была нормой и предписанием.
Взгляд на женщину, унаследованный от греческой философской традиции, стал основой средневековой мысли. В XIII веке ведущий ученый-схоласт Фома Аквинский, наряду с другими учеными, по-прежнему отражал взгляды Аристотеля на человеческое размножение, личности мужчин и женщин и преобладающую роль мужчин в социальной иерархии.
Римское право и положение женщины
Римское право, как греческая философия, лежало в основе средневековой мысли и сформировало средневековое общество. Древняя вера в то, что взрослые, имеющие собственность мужчины должны управлять домашним хозяйством и принимать решения, касающиеся общины в целом, – это краеугольный камень римского права.
Около 450 года до нашей эры, в эпоху Римской республики, законы, регулирующие повседневную жизнь, были записаны (по легенде) на двенадцати скрижалях, стоявших на городском форуме. Позднее они были отредактированы профессиональными юристами, чья активность увеличилась в период империи, когда вышло много новых законов, особенно по вопросам семьи и наследства. Этот растущий, меняющийся свод законов был объединен в «Кодекс гражданских законов» («Corpus juris civilis»), выпущенный под руководством императора Юстиниана через несколько поколений после того, как империей прекратили управлять из Рима. Этот Кодекс, читавшийся и комментируемый средневековыми учеными начиная с XI века, вдохновил правовые системы большинства городов и королевств Европы.
Законы, касающиеся приданого, развода и наследства, в основном имели отношение к женщинам. Поскольку эти законы стремились к сохранению собственности, то речь шла о женщинах из владеющего собственностью меньшинства. Их подчиненность членам семьи, мужчинам, указывала на большее подчинение низших классов и женщин-рабынь, о которых законы говорили мало.
В начале периода республики pater familias, отец семейства, владел patria potestas, «властью отца». Термин pater в обоих случаях необязательно означал биологического отца, он обозначал главу семейства. Отец был человеком, распоряжавшимся собственностью домовладельца и членами его семьи. Pater familias обладал абсолютной властью, включающей в себя редко используемую власть над жизнью и смертью его жены, детей, рабов, так же как и его скота.
Дети могли «эмансипироваться». Это был акт, дарующий им автономию перед законом и право владеть собственностью. Дети мужского пола старше четырнадцати лет могли эмансипироваться особым пожалованием от отца или автоматически после его смерти. Но дети женского пола никогда не могли эмансипироваться, вместо этого они переходили из- под власти отца под власть мужа, если же они становились вдовами или, не будучи замужем, сиротами, то попадали под власть опекуна, или воспитателя.
Замужество в его традиционной форме ставило женщину под власть мужа, или manus. Он мог развестись с нею из-за прелюбодеяния, винопития или кражи предметов домашнего обихода, но она не могла развестись с ним. Она не могла самостоятельно владеть собственностью или завещать ее после смерти своим детям. Когда муж умирал, собственность, связанная с домашним хозяйством, переходила не к ней, а к его наследникам мужского пола. А когда умирал ее отец, она не могла требовать себе что-либо из семейной собственности, которая передавалась ее братьям или более дальним родственникам мужского пола. Следствием этих законов было удаление женщин из гражданского общества, основанного на владении собственностью.
В конце периода республики и в начале периода империи эти правила были значительно изменены. Женщины редко выходили замуж в традиционной форме, предпочитая форму «свободного» брака. Эта практика позволяла женщине оставаться под властью своего отца, владеть собственностью, которую он ей выделял (чаще всего «приданым», которое она могла забрать в случае смерти мужа), и получать наследство от отца. Она также могла завещать собственность своим детям и развестись с мужем, равно как и он мог развестись с ней.
Несмотря на большие послабления, женщины все равно страдали от неполноценности во времена римского права. Наследники признавались только со стороны отца и никогда со стороны матери. Более того, хотя она могла отказать свою собственность своим детям, она не могла установить преемственность этого принципа. Женщина была «началом и концом собственной семьи», жаловался юрист Ульпиан. Более того, женщина не могла играть роли в обществе. Она не могла иметь общественную приемную, представлять кого-либо перед законом или даже быть свидетельницей чьего-либо волеизъявления. Женщины имели только частную жизнь. У них не было общественного лица.
Система приданого, опекунство, ограниченные возможности женщин в передаче богатств и абсолютная политическая неполноценность – все это признаки римского права, взятые на вооружение, хотя и в измененном в связи с местными обычаями виде, средневековыми обществами Западной Европы.
Христианская доктрина и место женщины
Древнееврейская Библия и христианский Новый Завет позволили более поздним писателям ограничить место женщин пределами семьи и обвинить их в первородном грехе. Наиболее подходящими для ссылок были в этих случаях повествование о сотворении мира и человека из Книги Бытия и цитаты из посланий апостолов, определяющие роль женщины в христианской семье и общине.
В каждой из первых двух глав Книги Бытия есть повествование о творении. В первой сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:27). Во второй главе Бог создал Еву из ребра Адама (Быт. 2:21–23). Христианские теологи ссылались в основном на вторую главу Книги Бытия в своем понимании отношений между мужчиной и женщиной, истолковывая создание Евы из Адамова ребра как доказательство ее подчинения ему.
История творения во второй главе Книги Бытия привела к искушению Евы (Быт. 3) порочным змием, а Адама – Евой. Прочтение христианских теологов от Тертуллиана до Фомы Аквинского делало Еву ответственной за падение человека и его последствия. Она подстрекала к акту падения, она обманула своего мужа, она понесла большее наказание. Ее непослушание сделало необходимым воплощение и смерть на кресте Иисуса. С амвонов моралисты и проповедники веками делали женщину виновной в первородном грехе.
Послания апостолов давали первым христианам совет об организации общин верных. Среди прочих вопросов, которые в этой связи надо было отрегулировать, было и место женщин. Павел выразил благоприятное для женщин мнение в Гал. 3:28: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного, нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». Павел также говорил о женщинах как о своих сподвижницах и ставил их наравне с собой и своими сподвижниками-мужчинами (Флп. 4:2–3; Рим. 16:1–3; 1Кор. 16:19). Но Павел ограничивал возможности женщин: «Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава – Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог» (1Кор. 11:3).
Библейские высказывания более поздних авторов (хотя и приписываемые Павлу) предписывали женщинам отказ от драгоценностей, дорогой одежды и замысловатых причесок и запрещали женщинам и учить, и «властвовать над мужем», приказывая им «учиться в безмолвии со всякою покорностью», как подобает тем, кто ответственен за грех, и утешая их тем, что они спасутся через чадородие (1Тим. 2:9–15). Другие тексты более поздних посланий определяли женщин как слабый пол и подчеркивали их подчинение мужьям (1Пет. 3:7; Кол. 3:18; Еф. 5:22–23).
Эти места из Нового Завета стали арсеналом, применявшимся теологами ранней церкви, чтобы передать отрицательное отношение к женщинам средневековой христианской культуре, – прежде всего Тертуллианом («Об убранстве женщин»), Иеронимом («Против йовинианцев») и Августином («О книге Бытия буквально»).
Образ женщины в литературе средневековья
Философские, правовые и религиозные традиции, рожденные в Античности, сформировали основу средневекового интеллектуального синтеза, проповедуемого умудренными мыслителями, в основном клириками, пишущими по-латыни и группирующимися, прежде всего, в университетах. Литература на новых европейских языках, развивавшаяся наряду с ученой традицией, также говорила о природе женщины и ее роли. Средневековые рассказы, стихотворения и эпос были также полны женоненавистничества. Они изображали большинство женщин алчными и лживыми, восхваляя хороших хозяек и верных жен или женщин, подобных Деве Марии, святым и мученицам.
Есть из этого исключение в движении «куртуазной любви», охватившем южную Францию с XII века. Куртуазная любовь была эротической любовью между благородными мужчиной и женщиной, причем женщина обычно занимала более высокое место в социальной иерархии. Из постулатов куртуазной любви исходят современные западные представления о романтической любви. Это явление получило не соответствующее собственной значимости распространение, ибо оно затронуло лишь небольшую элиту и очень немногих женщин. Экзальтация возлюбленной, вероятно, не означает большее уважение к женщинам или шаг к их сексуальному освобождению. Более правдоподобно, что в нем выразились социальные и сексуальные противоречия, с которыми столкнулась рыцарская культура на историческом переломе.
Жанр куртуазного романа достиг своей вершины к XIII веку, когда широко распространенный «Роман о Розе» был сочинен двумя авторами, очень по-разному настроенными. Гийом де Лоррис сочинил первые 4 тысячи стихов около 1235 года, а Жан де Мен добавил 17 тысяч стихов (то есть больше, чем Гийом де Лоррис, в четыре раза) около 1265 года.
Фрагмент, сочиненный Гийомом де Лоррисом, строго придерживается куртуазной традиции любви. В нем поэт во сне попадает в обнесенный стеной сад, где находит волшебный фонтан, в котором отражается куст розы. Он хочет сорвать один цветок, но шипы вокруг розы не дают ему сделать это. Его ранят стрелы бога Любви, указаниям которого он соглашается подчиняться. В остальной части этого фрагмента рассказывается о неудачных попытках поэта сорвать розу.
Дальнейшая часть «Романа о Розе», написанная Жаном де Меном, также описывает сон. Но здесь аллегорические герои выступают с длинными дидактическими речами, выражая социальную сатиру на разные темы, в том числе касающиеся женщин. Поэма объясняет, что любовь – это состояние беспокойства и волнения, женщины алчны и любят манипулировать мужчинами, брак – это несчастие, красивые женщины корыстны, некрасивые – не доставляют удовольствия, а целомудренную женщину так же трудно найти, как черного лебедя.
Вскоре после того, как Жан де Мен закончил «Роман о Розе», Матеолус опубликовал свои «Сожаления» – длинную диатрибу на латыни, направленную против брака и примерно век спустя переведенную на французский язык. «Сожаления» подвели итог средневековому отношению к женщинам и вызвали важный ответ Кристины Пизанской в ее «Книге о граде женском».
В 1355 году Джованни Боккаччо написал «Корбаччо» – еще один антифеминистский манифест, по иронии судьбы принадлежащий автору, чьи другие произведения были первыми, указавшими новые направления ренессансной мысли. Перед Боккаччо появляется бывший муж его любовницы, осуждающий его неумеренную алчность и рассказывающий в подробностях о недостатках женщин. В конце Боккаччо соглашается, что «мужчины по своей природе превосходят женщин в благородстве»3, и излечивается от своих желаний.