Геннадий Владимирович Ищенко
Проверка. Книга вторая
Глава 21
– Первую палату загрузили! – доложил прикреплённый к Насте капитан Фокин. – Вторую сейчас загрузят, а с третьей придётся ждать. Два автобуса где-то застряли, и «скорые» работают медленней, чем мы рассчитывали. Дороги…
– А если начинать завозить заранее? – предложила девочка. – В клинике много помещений, неужели ничего не найдём?
– Накопители предусмотрены для следующей партии, – сказал капитан, – но вы правы: можно начинать с них. Просто никто не ожидал, что в больницах столько провозятся. Мы послали к ним санитаров и выделили транспорт, а толку мало.
– Наверное, боятся, что мы оставим их без работы, и попадут под сокращение, – пошутила Настя. – Откуда взяли такую толпу санитаров?
– Это мы называем их санитарами, – улыбнулся Фокин. – Обычные солдаты, которым провели инструктаж о том, как обращаться с больными. При такой работе этого достаточно.
Индикатор на стене сменил цвет с красного на зелёный.
– Вторая палата загружена, – обрадовался майор. – Можно начинать. Пока вы обработаете эти две палаты, мы закончим с третьей. Всех, кто будет прибывать, пошлём в накопители на второй заход. Полной загрузки у нас сегодня не будет.
Когда Настя заканчивала лечить пятую партию больных, которых набралось на четыре палаты, в клинику приехал Зеленин.
– Как я говорил, так и вышло, – сказал он девочке. – У нас задержки нет, а в больницах работают так, как привыкли, – без спешки. И наши санитары в этом ничего не изменят. Туда нужно посылать солдат не в белых халатах, а в форме и с автоматами, тогда забегают. А дороги – это вообще мрак. Надо начинать раньше и отвести ещё несколько комнат под накопители. Для самых слабых поставить кровати, а остальные обойдутся стульями. Сколько у вас сегодня вышло?
– Около трёх тысяч, – ответила Настя, – но эти все тяжёлые.
– Выздоравливать начнут дня через три, – прикинул полковник. – Не полностью, конечно, но уже будет видно, что пошли на поправку. Вот тогда и начнётся шум. Сейчас больше смешки и ирония насчёт затеи правительства с лечащими машинами. Наверное, ещё и это влияет. Медики не принимают всерьёз нашу затею, потому и не спешат.
– Сегодня четверг, – сказала девочка. – Четвёртый день – это воскресенье. Значит, шум поднимется в понедельник.
Настя ошиблась: шум начался в воскресенье. В субботу она отработала с почти полной нагрузкой и довольная улетела домой. Вечером пришёл Олег, и они очень хорошо провели время. Перед его уходом Настя рассказала новость. Для неё приготовили домик в Камране и небольшой пляж, огородив всё это от остальной военной базы. Место для купания было прикрыто волноломом и отгорожено от моря сетями. Зеленин передал фотографии и сказал, что «курортом» уже можно пользоваться, правда, тут же добавил, что в воскресенье там ожидается шторм. Девочка предупредила, что может привезти туда друга, и тут же подверглась допросу. О том, что она дружит с Олегом, узнали после их похода в парк, а вот знание юношей её способностей оказалось для полковника сюрпризом. Дмитрий Павлович немного успокоился, только когда узнал, что Настя обработала друга магией. Ей тогда пришлось выслушать немало упрёков в легкомыслии.
– Завтра можем туда смотаться, – предложила девочка. – Пусть шторм, но можно погулять на берегу. Там время на четыре часа позже, чем здесь.
– А для Вьетнама не нужны прививки? – спросил Олег.
– Наверное, нет, – сказала она. – Мне о них ничего не говорили. Когда пойдём? Давай в одиннадцать?
В тот раз у них ничего не вышло с Вьетнамом. Утром Настя, как обычно, включила компьютер и прошлась по новостным сайтам. В основном смотрела последние новости на RT и «Вести», но иногда заглядывала и на mail.ru. На последнем сайте в новостях было много чернухи, которую подавали в пику «правительственной пропаганде», но иногда там попадались интересные сообщения. Одно такое она нашла, а когда прочитала, настроение упало ниже плинтуса. Какой-то американец путешествовал на яхте с подругой и псом. Плыл он из Индии к Андаманским островам в Порт-Блэр и натолкнулся на островок, который облюбовала Настя. Погода начала портиться, и он решил её переждать. На подходе к острову увидел на нём девушку. Рассмотреть у американца не получилось, потому что пока он достал из каюты бинокль, она куда-то исчезла. Никаких лодок или катеров там не было, но и девушки на крошечном островке не оказалось. А вот её следы там были, а выпущенный на остров пёс раскопал и принёс хозяину два домашних тапка. Что особенно поразило американца, так это то, что обувь была российского производства.
– Надо было покупать китайские, – сказал отец, когда она подвела его к компу. – Не печалься, ему всё равно никто не поверит. Ну нашёл он эту обувь, но наши соотечественники сейчас путешествуют повсюду. Могли заплыть и туда, а остальное припишут его фантазии.
– Сейчас не поверят, а при случае могут вспомнить, – возразила Настя.
– А ты старайся, чтобы таких случаев не было! – рассердился он. – И во Вьетнам вам нечего мотаться, хватит бассейна! Дом тебе огородили, но если пойдёшь купаться, с кораблей будет видно. Оптики на кораблях до фига, и времени у вахтенных тоже много, а что может быть естественней для матроса, чем наблюдение в бинокль за красивой девчонкой? База там не очень большая, поэтому таких, как ты, раз, два и обчёлся. Дальше продолжать?
– А если купаться, когда стемнеет?
– Если там всё огорожено, да ещё вдвоём, наверное, можно, – подумав, ответил отец. – Только ты сначала поговори со своим Зелениным, чтобы туда передали, когда вы будете приходить. И сразу же обработай всех, кто будет о вас знать, чтобы не болтали. И меньше лазьте в воду. Погулять по берегу и подышать морским воздухом – это уже отдых.
После такого облома Настя восприняла воскресную передачу об их лечении почти равнодушно. Кто-то очень шустрый успел в пятницу заснять обработанных больных и взять у них интервью. В субботу на скорую руку смонтировали фильм, а в воскресенье он в первой половине дня был показан по каналу ОТР. Такая оперативность настораживала, да и вопросы в фильме поднимали те, которые прямо касались Насти. Врачи осторожно говорили об улучшении состояния пациентов, а сами пациенты говорили о том же самом уже без всякой осторожности. Панорама строительства центра тоже впечатляла. Вот только комментарии…
– В кои веки правительство занялось здоровьем наших граждан, – говорил молодой мужчина, который брал у всех интервью. – Созданные приборы, по заявлению директора центра, способны лечить практически любые болезни. Возникает вопрос, почему их используют только четыре часа в сутки? Можно было бы предположить, что сейчас отрабатывается методика массового лечения, поэтому просто нет возможности для круглосуточной работы, но директор центра профессор Евдокимов заявил, что такой режим работы будет и в дальнейшем. Более того, он сказал, что в воскресные дни центр будет закрыт. Объяснений подобного отношения к здоровью и жизни людей нам не дали, были только невразумительные намёки на ограниченность применяемых секретных технологий. Но любому здравомыслящему человеку понятно, что если смогли сделать один прибор, их можно сделать сотню! Всё упирается во время, деньги и желание. Мы готовы ради здоровья ждать и тратить деньги, а вот правительство, судя по высказываниям руководства центра, к этому не готово! Пока проходит пробное лечение и до конца не выздоровел ни один пациент, с этим можно мириться, но если…
Они всей семьёй смотрели этот фильм и после его окончания остались в гостиной.
– Этого следовало ожидать, – сказал отец, когда выключили телевизор. – Я даже не знаю, какое объяснение можно придумать, чтобы в него поверили. Тебя засветят, дочь, и очень скоро. Неделя на выздоровление больных и столько же на рост народного возмущения. Кажется, ты зря тратила золото на эту квартиру.
– Буду звонить Зеленину, – решила Настя. – Пусть думают над тем, чтобы нам временно переселиться в лечебный центр. А тебе нужно купить хорошую машину, а лучше – перейти работать в нашу охрану. Тогда никому из нас не придётся мотаться.
– Звони, – согласился он. – Здесь для нас не будет нормальной жизни. В охрану я вряд ли перейду, но машину поменяю. Мне от вашего центра до службы всего минут двадцать езды, если нигде не застряну. Заодно буду отвозить Татьяну.
– Я переселюсь к Славе, – сказала Таня. – Завтра пойдём подавать заявление в загс. Сменю фамилию…
– Так мы не будем здесь больше жить? – спросила растерянная мать.
– Успокойся, Надя, – сказал отец. – Постепенно всё утрясётся, но, пока будет идти эта утряска, лучше пожить подальше отсюда. Здесь мы не отгородимся от людей.
Настя ушла к себе и позвонила полковнику.
– Я не видел этого фильма, но в курсе его содержания, – сказал Дмитрий Павлович. – Я вам уже говорил, чтобы готовились к славе. Нормально нашу затею не объяснишь и рты не закроешь. Не те времена, да и на Западе не будут молчать, тем более что обо всём известно американцам. Так что ваша безвестность продлится две-три недели. Мы это, естественно, предусмотрели. В первом больничном корпусе для вас заканчивают отделку четырёхкомнатной квартиры. Через дней десять в неё можно будет въехать. Это временное жильё, поэтому мы меблировали сами. С питанием возиться не нужно, потому что для вас будут готовить в больничной столовой. Скажете, что нужно, и они всё сделают. Если вашей матери надоест сидеть за телевизором, она может поработать у нас. С вашим отцом поговорят и предложат поменять работу. Сестра от вас уходит?
– Да, она выходит замуж за вашего лейтенанта.
– Он такой же мой, как и ваш, – хмыкнул Зеленин, – а после свадьбы будет больше вашим, чем моим. Вы, Настя, теперь тоже наша, разве что вам из-за молодости лет не дали погоны, а говорить об окладе при вашем богатстве просто смешно.
– Ну и зря, – сказала она, улыбнувшись в первый раз за сегодняшний день. – Царей записывали в полки с младенчества и давали чины, а мне скоро пятнадцать и в прошлом королева. А вы жадины, если пожалели для меня даже лейтенантские погоны!
– Я поговорю. Что у вас с учёбой?
– Завтра пойду договариваться о сдаче и попрошу, чтобы разрешили сдавать по два экзамена в день. Тогда за неделю разделаюсь с девятым классом и займусь десятым.
– А ваш друг?
– Ему долго готовиться. А почему вы спросили?
– Он не член вашей семьи, но для вас дорог. Если за вас возьмутся всерьёз, это могут использовать. Вы думаете, что они ограничатся одной встречей и этой визиткой? К сожалению, сейчас не прежние времена и наши противники имеют здесь очень большие возможности. Вы в первый раз за десять дней покинули дом пешком, а не в шаре, и вас сразу выследили и подвели людей из посольства. Вам это ни о чём это говорит? На полученную от нашего майора информацию обратили внимание и, видимо, частично смогли проверить. После этого стало несложно связать с вами строительство нашего центра. Вы там нигде не засвечены, но его назначение нетрудно узнать. Сказка о приборах, которые лечат всё на свете, хороша для обывателя, а не для специалиста.
– И что делать? – встревожилась Настя. – Вы как-то можете помочь?
– Куда мы денемся? – пошутил Зеленин. – Будем опекать вашего бойфренда, а заодно узнаем тех, кто попытается его пасти. Только вы предупредите его и о возможной опасности, и о нашей опеке. И вот ещё что… Вы ведь будете к нему наведываться? Я так и думал. Его квартиру нужно защитить от прослушивания, поэтому пусть будет готов к визиту наших специалистов. Вы не были в Камране?
– Хотели погулять по берегу, но отец отсоветовал. Сказал, что могут увидеть с кораблей. Мы туда полетим, когда будет темно. Можете об этом предупредить?
– Мы это предусмотрели, – сказал Дмитрий Павлович. – Ваш домик расположен далеко от стоянки кораблей и огорожен высоким забором. На базе много женщин, поэтому появление ещё одной не привлечёт внимания. В домике никто не живёт, но он оборудован всем необходимым для жизни. На базе знают, что к нему нельзя приближаться, а вам из него не следует выходить. Если что-то нужно, позвоните по телефону и обработаете того, кто придёт на вызов. Можете отправиться хоть сейчас, только учтите, что там на четыре часа позже.
Второй звонок был другу. Настя хотела к нему прилететь, но дома был отец, поэтому Олег сказал, что прибежит сам. Когда он с очередным тортом появился в их квартире, девочка увела к себе в комнату, выпроводив Олю с домовым.
– Скоро обо мне узнают, – сказала она юноше, – поэтому мы на время переселимся в лечебный центр. Я постараюсь каждый день тебя навещать. О тебе знают американцы и могут этим воспользоваться.
– Ты же им отказала, – сказал он.
– И что это меняет? Они узнали, что я куда-то пропала, а потом вернулась, наделённая невероятными способностями. Думаешь, хоть одна разведка мира пройдёт мимо такого? Я вчера вылечила пять тысяч очень тяжёлых больных. Полное исцеление будет через неделю, поэтому пока нет шума, но один фильм уже вышел, хотя я лечила всего три дня. Представляешь, что начнётся, когда вылечившихся будут десятки тысяч? А ведь многие из них были обречены на смерть! Меня постараются чем-то взять на крючок, и необязательно это будут американцы, они просто знают больше других. Для тебя это тоже опасно, поэтому будешь ходить под охраной. Ты её не увидишь, а если всё-таки что-то заметишь, не дёргайся. В вашу квартиру тоже придут и поставят защиту от прослушивания. Я могу защититься от него магией, но и техника не помешает. Ты не пожалел, что связался со мной?
– Зачем говорить глупости? – сказал Олег и взлохматил ей волосы. – Я буду с тобой до конца, каким бы он ни был! Очень надеюсь, что он будет счастливым. Эх, были бы мы с тобой старше!
– Молодёжь, идите обедать, – из-за двери позвала мать. – Всё уже на столе.
– Пошли поедим, а потом слетаем в Камрань, – предложила Настя.
– У меня нет с собой плавок, – сказал Олег, – Надо будет за ними сбегать.
– Не нужно никуда бежать, остановила его девочка. – Там был шторм, а может, штормит до сих пор. Наверное, вода грязная, поэтому мы просто осмотрим дом и погуляем по пляжу, а искупаемся в другой раз.
Все уже пообедали, поэтому они ели вдвоём. Когда закончили, Настя взялась мыть тарелки, но пришла мать и выгнала их с кухни.
– Ну и ладно, – сказала ей дочь. – Мама, мы слетаем во Вьетнам, посмотрим, что там для меня приготовили. Я думаю, что это не займёт больше двух часов.
– Купаться не будете? – спросила мама. – Это хорошо, а то мне за тебя страшно. Олег, присмотри за ней, чтобы никуда не влезла.
– Поспешим, – посмотрев на дверь в комнату Татьяны, сказала Настя. – Если прибежит молодняк, попытаются упасть на хвост, а я хочу побыть только с тобой.
Они зашли в спальню, где девочка взяла Олега за руку и вызвала сферу.
– Да, штормит, – сказал он, не отпуская руку подруги, – хотя и не очень сильно. Я купался в такой шторм.
Они стояли на узкой полосе песка, которую почти полностью заливали накатывающиеся с моря волны. Дом был огорожен высоким забором из гофрированного железа, который закрывал всё, кроме пляжа, и позволял видеть только потемневшее море и такое же тёмное, покрытое тучами небо. Тёплый ветер раскачивал две росшие возле дома пальмы и трепал обоим волосы.
– Шторм сильный, – не согласилась Настя. – От него прикрывают бухта и волноломы. Видишь буруны? Это первый волнолом, а есть и второй. Если бы не они, никто не ставил бы здесь сети.
– А зачем они? Только от акул или здесь много другой дряни? Я хотел почитать, но закрутился и забыл.
– Вообще-то, акул здесь полно, но сеть не только от них. Есть крупные ядовитые медузы и рыбы. От всех опасностей сеть не спасёт, но акулы точно не пройдут. Видишь буйки?
– Пятьдесят на пятьдесят метров, – прикинул Олег. – Плавать можно. А воздух замечательный!
– На моём острове он лучше, – вздохнула Настя. – Сволочи американцы!
– А что случилось? – не понял он. – Почему ты их ругаешь?
– Пойдём посмотрим дом, заодно расскажу, – ответила девочка и, пока шли по усыпанной гравием дорожке к небольшому одноэтажному дому, рассказала о зарытых в песок тапках и американцах с собакой.
Входная дверь оказалась открытой, а ключ был вставлен в замок с внутренней стороны. В прихожей было темно, поэтому включили свет. Дом был привычного вида, как и мебель. Гостиная, две спальни, кухня и совмещённый санузел. В спальнях стояли двухместные кровати, а в гостиной был диван.
– Без Таньки с её женихом можно переночевать всей семьёй, – довольно сказала Настя. – Тебя я тоже включила в семью.
– Можно я за это тебя поцелую? – спросил Олег.
– Ещё одна такая просьба – и я исключу из семьи, – ответила Настя. – Терпи, раньше шестнадцати я не буду с тобой целоваться.
– А почему именно в шестнадцать?
– Я этим не занималась, но во многих книгах читала, что стоит только начать, и уже не остановишься, пока не дойдёшь до конца. Я не собираюсь выходить замуж до семнадцати, а на год меня должно хватить. Поэтому, если любишь, делай это на расстоянии. Сам виноват в том, что запал на такую молодую. Со сверстницами не пришлось бы так долго ждать. Если хочешь, могу сотворить заклинание, которое на пару месяцев отобьёт у тебя желание целоваться.
– Я потерплю без твоей магии, – поспешно сказал Олег. – Дело не в том, о чём ты подумала. Мне хочется лаской выразить свои чувства, а ты не даёшь.
– Можешь выражать словами, а я развешу уши, – улыбнулась Настя. – Давай посмотрим кухню. Она почти такая же, как в нашей квартире в Ростове. Даже кафель похожий.
– Электрическая плита есть, микроволновка – тоже, – сказал юноша. – Холодильник выключен, но вряд ли он нерабочий. Можно набрать продуктов и отдыхать здесь выходные.
– Мой полковник говорил, что их можно заказать по телефону. А выходной у меня теперь только один – воскресенье. Ладно, дом посмотрели, пошли на берег. Я люблю смотреть на волны. И воздух во время шторма какой-то особенный. Олег, тебе долго пилить одиннадцатый класс?
– Месяца три, – вздохнув, ответил он. – Не у всех такая память, как у тебя. Ты, наверное, уже подготовилась?
– Почти. Осталось совсем немного, но я завтра побегу договариваться о сдаче. Подожди, давай обойдём вокруг дома.
Пройдя по дорожке мимо клумб с цветами, они зашли за дом и увидели небольшую хозяйственную постройку.
– Интересно, что в этом сарае? – сказал Олег, открыл незапертую дверь и включил свет.
– Парусная доска! – воскликнула Настя. – Здорово! Я видела, как на них плавают, а сама ни разу не пробовала.
– Два спасательных жилета, зонт от солнца, надувная лодка с вёслами и компрессором и два гамака, – перечислил юноша разложенные у стены предметы. – Больше ничего нет.
– Нормально, – сказала девочка. – Привезти маски и ласты и можно отдыхать. А где здесь калитка? Я не видела.
– Вон она, – осмотревшись, показал рукой Олег. – Сливается с забором. Кстати, стало темнее. Здесь уже половина седьмого. Когда будем уходить? Ты обещала матери не задерживаться.
– Сейчас кое-что посмотрю, и уйдём, – ответила она и подошла к калитке.
Замка на ней не было, и дверца открылась при повороте ручки. Выглянув, Настя увидела набережную с пирсами и стоявшие у причалов корабли. В порту кое-где уже зажгли свет, а за оградой базы виднелись утопающие в зелени дома и высокий холм.
– Глупо запирать калитку, если сюда можно легко зайти по воде, – сказал Олег и сбросил кроссовки. – Пойду хоть помочу ноги.
Он приподнял штанины и по воде вышел за ограду. Стало уже совсем темно, но стоявшие на рейде корабли были неплохо освещены. На базе их было всего три.
– Возвращайся, – позвала Настя. – Ты замочил брюки. Теперь надо застирывать, а то выступит соль. Дай мне руки.
– Подожди, а то увезёшь меня без кроссовок, – остановил он подругу. – Сама оставляешь обувь в экзотических местах… Всё, я их взял. Тебе хватит одной руки?
– Мне ещё нужно твоё сердце! – засмеялась девочка, взяла его руку и вызвала сферу.
– Нельзя прилетать ниже? – спросил Олег, сев на дно сферы. – Я не привык висеть так высоко над землёй. И твоего шара совсем не видно. Никогда не боялся высоты, а в нём кружится голова.
– Это из-за хлопка, – виновато объяснила Настя. – Я давно привыкла к высоте. Закрой глаза, сейчас будем в квартире.
Когда прилетели, юноша вытер ноги, обулся и, простившись с Никитиными, побежал домой. Он понадобился отцу, а мобильный телефон почему-то не сработал.
На следующий день для Насти начались трудовые будни. Работа уже наладилась, поэтому норму в пять тысяч больных она выполнила. Очутившись дома, девочка тепло оделась и пошла в школу. Когда вышла через калитку, проверилась магией. За ней следили, причём несколько человек. Один такой любопытный сидел в стоявшей неподалёку машине, а других она не стала искать. Следят – и чёрт с ними! Наверное, кто-то из следивших её охранял. Ей повезло: директор был на месте и после небольшого воздействия быстро написал график сдачи экзаменов, как она и просила, по два в день. Первые два экзамена нужно было сдавать уже сегодня, как и раньше, с двух часов. До этого времени оставалось всего двадцать минут, поэтому она вышла в коридор и подождала, пока закончится урок. Вид несущихся в раздевалку школьников вызвал что-то вроде ностальгии, которая быстро прошла. В учительскую стали собираться учителя, многих из которых девочка уже знала, поэтому она подошла ближе к дверям.
– Ты меня поражаешь, Никитина! – сказала Клавдия Ивановна, когда Настя показала ей график. – Выучить все предметы за девятый класс за один месяц! Что ты хочешь сдать?
– Я занималась почти полтора, – сказала она. – Если нетрудно, примите у меня и алгебру, и геометрию. Оба этих экзамена в графике на сегодня. Я вас не задержу.
Потратив на сдачу десять минут и получив две пятёрки, она поспешила домой. Когда подходила к калитке, хотел остановить какой-то хорошо одетый тип с неприятной физиономией. Пришлось самую малость притормозить его магией, чтобы без объяснений проскочить во двор.
– Две пятёрки по математике, – отчиталась она матери.
– Молодец, – без радости сказала привыкшая к её пятёркам Надежда. – Пообедай, а потом можешь включить телевизор или сесть за компьютер. Везде говорят о твоём лечении. Тысячи выздоровевших доходяг впечатлили даже медиков. Пока шумят только у нас, а за границей не знают, что об этом думать. Наверное, вскоре это волнение превратится в шторм. Ну и заварила ты кашу, дочь! Обречённые люди получили надежду, только не все они живут в столице и имеют силы и средства приехать. А если даже и приедут, кто их пустит в ваш центр? Вам надо было сразу сказать, как их будут лечить. И много вопросов по времени работы центра. Никто не может понять, почему в нём лечат только несколько часов. И это только начало! Что-то не доработали твои начальники.
Надо было матери высказываться после обеда, потому что её слова напрочь отбили аппетит. Наскоро поев суп, Настя не стала есть второе и ушла к компьютеру смотреть новости. Шума было много, но пока меньше, чем она думала. В комментариях чувствовалась не столько радость или возмущение, сколько растерянность. Наши научные светила предпочитали отмалчиваться, а вот зарубежные молчать не стали, дружно заявив, что таких машин быть не должно, а русские, как обычно, врут. Некоторые из них, правда, срочно вылетели в Москву. Настя хотела созвониться с Зелениным, но потом передумала. В правительстве сидят не дураки, поэтому должны были предвидеть такую ситуацию и к ней приготовиться. Если пока молчат, значит, так надо. Она позвонила Олегу и сказала о результатах экзамена. Долго не разговаривала и к себе не пригласила. Настроение было паршивое, и он это почувствовал и не обиделся. Перед медитацией Настя осмотрела Джуну. У мартышки был почти человеческий овал лица, только портили впечатление крупные для её размеров зубы. Странно было видеть на обезьяньем туловище красивое человеческое лицо. Ума у неё было как у ребёнка лет пяти, вот только с разговором пока не получалось. Прочитав о голосовых связках обезьян, она попыталась с помощью перстня вырастить недостающие мышцы. Надежды на удачу почти не было. Мало получить мышцы, нужно как-то научиться ими управлять. Ладно, пусть растут, а там будет видно. Может быть, что-нибудь и получится. Медитация прошла… так себе: после неё осталось чувство неудовлетворённости, но хоть удалось немного успокоиться. Отец приехал позже обычного из-за покупки новой машины. Старую продавать не стали, и Настя отправила её на хранение. Таня не приехала: опять осталась у жениха. Женихом Слава стал законным, потому что они, как и собирались, подали заявление в загс.
– Держись, дочка! – сказал отец после ужина. – Знай, что бы ни случилось, мы тебя всегда поймём и поддержим! Твои неприятности рано или поздно пройдут. Готовься к всенародной любви и восьмичасовому рабочему дню.
– Ничего не получится, папа, – ответила она. – Я ограничила это время не из-за собственного удобства. Если переберу сегодня, то не успею восстановить силы и на следующий день не смогу нормально лечить. Остаётся только воскресенье, но жить совсем без выходных… С такой монотонной работой я скоро свихнусь.
Понедельник закончился, а на следующий день, ещё до лечения, в центр приехал Зеленин.
– Было желание вам позвонить, но передумала, – призналась Настя. – Хотелось узнать, почему никто не внёс ясность с центром. Я говорю не о себе, а о порядке лечения.
– Сам точно не знаю, – сказал он, – есть на этот счёт мысли… Если сейчас официально что-то заявить о лечении, нужно раскрывать вас, иначе потом обвинят во лжи. Пока в ней можно обвинить только руководство центра, которое переживёт эти обвинения. Но если это скажет кто-нибудь из правительства, всех потом обольют грязью. А если заикнуться о коммерческом лечении иностранцев, будет ещё хуже. Поэтому я пока помолчал бы. Нашему директору стоило бы сказать, что по мере ввода больничных корпусов и освобождения коек в лечебных заведениях Москвы, будут приниматься для исцеления больные из других городов. Если молчание будет чревато неприятными последствиями или выступят американцы, мы предъявим вас и объясним, чем вызваны ограничения. А когда центр заработает на исцеление иногородних, а за границей поднимут хай до небес, выделим им квоту на коммерческое лечение.
– И что обо мне скажут? – поинтересовалась девочка. – Вы же понимаете, что потребуют объяснений? И говорить придётся какую-то часть правды, иначе потом опять обвинят во лжи. Или вы рискнёте придумать что-нибудь своё? Наверняка американцы не будут молчать, а мою биографию начнут изучать с микроскопом. И вскроются девять месяцев моего отсутствия, экстернаты за месяц и неизвестно откуда взявшаяся сестра. Кто его знает, что смогут вытянуть. Если мои школьные подруги начнут болтать о гипнозе и опишут эпизод в сквере…
– Надо было меньше выпендриваться, – сказал Дмитрий Павлович. – Мы об этом уже думали и побеспокоили ваших подруг. К сожалению, их кто-то навестил раньше наших ребят. Догадываетесь, кто это мог быть? Вряд ли американцы после их рассказа поверили в то, что вы с трудом можете что-то внушить кому-то одному, да и то без гарантии. Чужой на тёмной аллее, который заставил обделаться толпу гопников, не стыкуется с вашей дезой.
