Геннадий Ост
«Инопланетяне в России». Часть 1. «Коты прилетели»
***
Антонина Зелёная грозно шлёпнула о стол начальника городского управления КГБ пачкой фотографий, заснятого в разных позах кота-пришельца.
– Я всё знаю,– молотом по наковальне громыхнул голос московского представителя в предгрозовой атмосфере полковничьего кабинета.
Серёгин сделал вид, что внимательно рассматривает разлетевшиеся по столу фотографии и вдруг, стремительно нажав кнопку селектора, рявкнул:
– Лейтенанта Курочкина ком мне!
Через мгновенье опальный сотрудник предстал пред грозны очи своего начальства, словно давно уже ждал за дверью.
– Лейтенант, чему тебя только учили? А?! Ну-ка посмотри сюда,– полковник сунул Курочкину под нос несколько фото кота-пришельца,– Идиот! Да для тебя все кошки на одно лицо! Ты же лично видел этого сраного инопланетянина!
– Нет, ну ты только посмотри,– Серёгин стал тыкать пальцем в фотографию,– У этого и лоб шире и мех гуще, и, вообще, какое-то интеллигентное выражение морды лица. А у твоего?,– полковник указал пятернёй в направлении двери,– Ты видел его наглую рожу? Отвечать!
– Так точно, товарищ полковник.
– Да разве может быть такая принаглющая физиономия у цивилизованного инопланетного организма? Да от твоего за километр несёт нашим советским духом. Так ошибиться, так ошибиться! У меня просто нет слов.
– Вы видите с кем приходиться работать?– начал жаловаться Серёгин московскому представителю,– Лейтенант – олух, это я ещё понимаю. Но Бонифаций?! Бонифаций! Это на него совсем не похоже.
– Разрешите, товарищ полковник, – в кабинете возник дежурный офицер,– Вам срочное сообщение, – он протянул пакет Антонине Зелёной.
– Идите. И вы, лейтенант, тоже,– отдала приказ Антонина, в нарушение устава не спросив разрешения у старшего по званию. Но явно было не до экивовков, и оба оставшиеся в комнате офицера КГБ понимали это.
Антнонина, пробежав быстрым взглядом расшифрованную шифрограмму, подняла взгляд на полковника.
– Срочно вызывают в Центр. Полагаю, товарищ полковник, у вас есть семь – восемь часов в запасе, чтобы исправить ситуацию. Но если вы к моему возвращению не нащупаете след инопланетян, то станете завидовать своему лейтенанту. Я, надеюсь, понятно, выражаюсь?
Антонина быстро вышла из кабинета. Расстроенный Серёгин открыл сейф, достал оттуда початую бутылку водки, сделал порядочный глоток прямо из горла и занюхал рукавом. Дело было дрянь.
***
С военного аэродрома недалеко от Москвы взлетел десантный самолёт. В кресле за спиной пилота устроилась Антонина Зелёная, а в грузовом отсеке громоздился принайтованный к фюзеляжу огромный контейнер, в утробе которого было спрятано суперсовременное творение советской науки и техники – мобильный детектор интеллекта.
***
В небольшом дворике на скамейке возле подъезда пятиэтажки сидела аккуратненькая старушка и с жаром рассказывала окружившим её стаей подружкам:
– Иду я сегодня днём из магазина. Поднимаюсь к себе на этаж. Вдруг вижу на лестнице кошечка сидит. Такая чёрненькая, хорошенькая. Я к ней руку протянула, по голове погладила. А она на меня эдак зыркнула и говорит: «Девушка, дай закурить!». Я аж обомлела, ушам своим не верю. А она мне снова: «Давайте,– говорит,– вступим в контакт». Я тут с испуга сумки побросала и давай креститься. Хочу убежать, а ноги, как ватные, сдвинуться с места не могу. Хочу крикнуть, а горло пересохло, и звука выдавить из себя не могу. И тогда поняла, что Он это. Чёрт! Бух я перед ним на колени и давай упрашивать, чтобы отпустил меня, грешную, и не забирал мою душеньку. Да, глядь, и нет кошечки. Испарилась как будто. Вот такие вот дела. С чёртом повстречалась, еле жива осталась.
За скамейкой в кустах притаилась Миэлла и с удивлением слушала весь этот монолог.
***
Ирина Мамонтова открыла входную дверь. На пороге её квартиры стоял пьяно улыбающийся полковник Серёгин. Шпионка нежно чмокнула своего любовника в нос и бросилась на кухню заваривать кофе. В одну из чашек она опустила капсулу «эликсира правды», который подавлял волю человека и заставлял честно отвечать на задаваемые вопросы.
Ирина осторожно опустила кофейные чашечки на журнальный столик перед развалившемся в кресле Серёгиным. Полковник осторожно взял пальцами фарфоровую ручку и сделал небольшой глоток.
– Как дела, любимый?– сладко пропела шпионка. И полковник КГБ, ужасаясь тому, что он делает, начал подробно излагать своей постельной знакомой события, произошедшие с ним в этот злополучный день. Закончив рассказ, Серёгин как-то странно взглянул на любовницу, затем завалился на бок и уснул.
Теперь агенту ЦРУ Ирине Мамонтовой стало многое понятно.
***
Десантный самолёт приземлился в аэропорту города Изжоговска и был отбуксирован в самую дальнюю его часть. Через полчаса закончилась перегрузка контейнера, и десятитонный «Камаз» помчался в направлении местного управления КГБ. В кабине за рулём сидела Антонина Зелёная она же Андрей Красный – отважный боец невидимого фронта.
***
Профессор по-научному тщательно выбирал кандидата, прежде, чем пойти на контакт с разумным аборигеном. О лазал по водосточным трубам, прыгал по крышам и крался по карнизам, заглядывая в окна и выискивая контактёра, отвечающего всем необходимым параметрам. Поздно вечером, когда над городам Изжоговском заблестели звёзды, пытаясь осветить тёмные улицы вместо фонарей, инопланетянину показалось, что он нашёл то, что надо.
В окне третьего этажа на просторной кухне за столом сидел одинокий пожилой мужчина. Перед ним красовалась наполовину выпитая бутылка пятизвёздочного армянского коньяка. Это был завкафедрой философии Городского университета кандидат философских наук доцент Модест Фёдорович Зверюгин.
Судьба этого советского учёного до последнего времени складывалась достаточно удачно. Если на гладкой дороге его жизни изредка встречались ухабы и выбоины, то настолько незначительные, что Зверюгин лишь ощущал время от времени лёгкие шлепки Фортуны, словно заботливая мать любовно наказывала своё дитя.
Ректор Городского университета оказался в нужный момент тестем Модеста Фёдоровича, и научная карьера последнего стала неотвратима, как цунами. Окончив филфак, Зверюгин был сразу определён в аспирантуру. А уже через год молодой советский учёный представил к защите на кандидатскую степень выдающуюся работу, в которой с гордостью доказывал появление в СССР нового типа людей Homo Soveticus. Защита прошла на ура. Зверюгин получил кафедру, стал часто бывать за границей и с брезгливостью привозить на родину дефицитные товары загнивающего Запада. И вся его патриотично настроенная семья с чувством глубоко презрения пользовалась продуктами западного гниения.
И хотя все вроде было в порядке, но Модест Фёдорович нюхом чуял зловонное дыхание перемен. Перестройка! Что им ещё надо? Ведь Homo Soveticus! Первопричиной тому он считал болтовню. На экранах телевизоров, на улицах, в головах. Взять хотя бы последний пример. Какой-то недозрелый в политическом смысле кандидат математических наук Овцелюбов, который раньше даже думать боялся в присутствии завкафедры марксистско-ленинской философии, вдруг заводит провокационный разговор с подленьким подтекстом. Мол, красный может стать при определённых условиях зелёным и даже голубым, всё зависит с какой скоростью он движется по жизни. Типа, эффект Допплера!
Тогда от такой беспардонной наглости Зверюгин обалдел, сделав вид, что не услышал. А теперь он одиноко хлебал на кухне коньяк и в сотый раз прогонял в свей голове эту сцену, каждый раз хлестая всё более точным словом советской философии политически незрелого математишку Овцелюбова. Вот раньше бы этот шутник сел эдак лет на дцать… А теперь перестройка… Зачем?
***
Профессор пролез в открытую форточку и спрыгнул на кухонный стол перед Зверюгиным.
– Мужик, дай закурить!
– Не курю, – произнёс философ, нетрезво взглянув на кота.
– Я хотел бы с вами вступить в контакт.
– Зачем? – буркнул Зверюгин.
– Понимаете, я инопланетянин…
– Всё. Понял. Ты от Овцелюбова,– безапелляционно заявил философ.
– Нет, я – пришелец, прибыл из иных миров.
– Дорогуша,– торжественно произнёс советский учёный, – инопланетян не было, нет и быть не может.
– Почему?– удивился инопланетянин.
– Дорогуша, давайте подойдём к вопросу с научной точки зрения…
– Давайте.
– Вы изучали Маркса, Энгельса, Ленина?
– Нет.
– Я так и думал,– произнёс Зверюгин таким тоном, словно это и было основным доказательством несуществования инопланетян.
– Возьмём даже не классиков…
– Возьмём.
– А просто выдающихся деятелей марксизма-ленинизма,– продолжал философ,– так вот, я вам авторитетно заявляю, что ни у кого, я подчёркиваю, ни у кого из них нет даже намёка на существование неопознанных летающих объектов, пришельцев из космоса и тому подобной ерунды. Скажу более, выдумка об инопланетянах есть не что иное, как средство борьбы капиталистической идеологии с нарастающей победой социализма…
– Не понял,– расстроился Профессор.
– Объясняю для средних умов., – раздражённо продолжил Зверюгин,– Предположим, что в США, рабочему на заводе не выплатили зарплату за два месяца, не дали талон на масло и ввели скрытый налог на всё, что рабочий покупает.
– Предположим.
– Что предпримет американский рабочий?
– Что?
– Он тут же захочет объявить забастовку и выйди демонстрацией к Белому дому, требуя отставки президента. Что сделает буржуазия? Она напечатает в СМИ статью, что, мол, появились инопланетяне. По телевизору крутят первую серию фильма про НЛО. А на завтра на время демонстрации назначают показ второй серии. Ещё подпустят немного страха, немного секса и всё, спёкся наш борец за справедливость. Сидит у экрана телевизора и смотрит, как его захватывают пришельцы. А в результате что? А в результате капитализм так и продолжает загнивать.
– А у вас в стране разве не бывает…– начал Профессор, но Зверюгин его перебил.
– В нашей стране, если что и бывает, то только по просьбе нашего народа, с его одобрения и только ему же на благо. А если на нашем пути встречаются временные трудности, то это лишь закаляет нас в поступательном движении к светлому будущему. Ведь капитализм – это эксплуатация человека человеком, а социализм – наоборот!
– Так вы утверждаете, что инопланетян не существует? А как же я,– вернулся к основной теме беседы Профессор.
– А чем вы можете доказать своё неземное происхождение?
– Вы видели когда-нибудь говорящего кота?
– Да. Вот вас, например. И что это доказывает?
– А хотите я вам инопланетный корабль покажу?
– Дорогуша,– начал язвительным тоном философ, с точки зрения марксистско-ленинской философии. Все эти ваши тарелочки…
Инопланетянин понял, что от этого землянина он ничего вменяемого не добьётся и выпрыгнул в форточку. Крепко уцепившись за водосточную трубу, профессор стал спускаться вниз. Вдогонку ему неслось:
– И передай своему Овцелюбову, что я это так не оставлю. Я ему ещё покажу Кузькину мать. Котами травить меня вздумал. Сволочь!
***
Ирина Мамонтова услышала тайный стук в дверь своей квартиры. Она посмотрела в глазок. Никого видно не было. На лестничной площадке стоял футляр от контрабаса. Шпионка осторожно открыла дверь и, озираясь, затащила его в квартиру.
Открыв футляр, Ирина обнаружила дипломат – контейнер для транспортировки небольшого размера животных. В прилагаемой инструкции подробно описывались правила пользование дистанционным управлением, с помощью которого можно было привести в действие взрывное устройство чемоданчика.
К внутренней стенке футляра контрабаса была скотчем приклеена пластиковая коробка. Как выяснила шпионка, в ней содержалась сверхсекретная разработка ЦРУ – портативный детектор интеллекта. Он был выполнен в виде обыкновенных электронных часов. От 00:00 до 12:00 считалось свойственным уровню интеллекта животных, от 12:30 до 23:00 соответствовало человеку, а более позднее «время», как предполагалось, должно указать на сверхинтеллект инопланетян.
Кроме всего прочего в футляре оказались инфракрасные очки ночного видения, авторучка – пистолет и куртка – дельтаплан с реактивным двигателем.
В самую последнюю очередь Ирина Мамонтова извлекла упаковку с миниатюрными электронными парализаторами. Стоило только острый щуп устройства вонзить в тело животного, как оно в тот же миг замирало без движения под воздействием электрических импульсов на нервную систему организма. На приложенном паспорте к устройствам стояла отметка «Проверено на котах».
Нацепив на левую руку детектор интеллекта, шпионка направила на себя приёмное устройство. Электронное табло показало 22:59.
– Работает,– сказала она сама себе,– погрешность не более единицы.
Надев куртку-дельтаплан и рассовав по разным карманам шпионские штучки, суперагент ЦРУ Ирина Мамонтова растворилась в кромешной тьме ночного города, начав поиск пришельцев из космоса. В её квартире на кресле мирно похрапывал полковник КГБ Серёгин, прижавшись к пустому футляру контрабаса.
***
Миэлла сидела посреди маленького дворика, зажатого многоэтажками, и размышляла. Они никак не могла понять, почему её так бояться местные разумные существа. Большинство, завидев её, останавливались и сворачивали в сторону, а кто-то крестился, плевал через плечо или просто убегал, заметив чёрную «кошку».
– Кис, кис, кис,– вдруг услышала инопланетянка за спиной и обернулась. Перед ней стояла маленькая особь – явно детёныш представителей местной цивилизации. По внешним признакам Миэлла пол существа определить не смогла.
– Ну что ж, рискну,– подумала инопланетянка, и слух произнесла, – Товарищ, дай закурить.
– Кулить плёхо. Больсым моно. А я есё маленькая,– на не совсем понятном наречии произнёс детёныш.
– Киса, идём ко мне в гости,– девочка схватила в охапку инопланетянку и радостно потащила домой.
***
Профессиональный нищий по кличке Рокфеллер сидел на своём обычном месте у вокзала, жалобно выпрашивая подаяние у снующих мимо прохожих. На этой неделе он работал во вторую смену. Его попросил об этом напарник, купивший недавно кооперативную квартиру и решивший понаблюдать за качеством происходящего в ней ремонта.
Разгар рабочего дня для Рокфеллера ещё не наступил, поскольку денежные южные поезда приходили, в основном, вечером. И он пока маялся бездельем, вяло порываясь хватать за подолы редко проходящих мимо женщин.
По совместительству Рокфеллер был нештатным секретным сотрудником КГБ, проще говоря, сексотом. Об этом знали не только местные работники правоохранительных органов, но и вся привокзальная шпана. Если изредка его и забирали в КПЗ посидеть в «обезьяннике», то лишь для того, чтобы улучшить показатели в отчётах борьбы с преступностью. Да и то долго его не держали, а, получив небольшую мзду, отпускали восвояси. А вокзальное жульё нередко пользовалось посредничеством Рокфеллера в скользких вопросах общения с карательными органами.
Вот уже примерно час профессиональный нищий незаметно наблюдал за человеком с пышными усами в национальной украинской вышиванке. Несколько раз этот подозрительный тип выходил покурить на улицу из душного помещения вокзала. Сигарету он скуривал лишь наполовину, после чего без сожаления отшвыривал смачный «бычок». И это в тот момент, когда по всей стране одновременно несколько табачных фабрик планово закрылись на ремонт. Достать в городе сигареты с фильтром уже было проблемой. А тут такое расточительство. И, наконец, этот подозрительный гражданин откликался на каждую просьбу стрелявшего у него закурить, радушно открывая пачку «Столичных».
– Ни какой это не хохол,– подумал Рокфеллер,– Не наш это человек. Надо доложить.
Выискав двушку среди пожертвований, Рокфеллер направился к ближайшему телефону-автомату.
***
У телефона сидел лейтенант Курочкин, отправленный на дежурство после провала. На его душе скреблись кошки… И тут звонок телефона оторвал его от мрачных мыслей.
– Прачечная,– привычно представился лейтенант.
– Докладывает Рокфеллер,– прохрипело в трубке. На железнодорожном вокзале замечена подозрительная личность. Всем без разбору раздаёт сигареты. По всему видать – шпион.
– Вас понял. Дежурной бригаде на выезд!
***
Успешно выполнив задание по доставке контейнера в виде футляра контрабаса суперагенту ЦРУ в Изжоговске, связной ЦРУ, замаскированный под щирого украинца, сильно нервничал на местном вокзале. Его поезд опаздывал на несколько часов. Связной нервно курил одну за одной сигареты с безнадёжностью поглядывая на часы.
– Чёрт бы побрал этот ненавязчивый русский сервис,– думал он,– как это так, что никто не знает, когда прибудет это сраный поезд. Его вывело из себя, что на его вопрос «Когда?» к любому сотруднику вокзала, он получал всегда один и тот же ответ «Через час». Но проходил час и ничего не менялось, поезда не было.
Неожиданно репродуктор по вокзальному невнятно объявил о прибытии поезда.
– Это же мой!– вдруг облегчённо понял связной ЦРУ и направился на четвёртый путь, куда долгожданный состав должен был вот-вот прибыть. Ещё немного и «щирый украинец» превратится в аккредитованного в Советском Союзе журналиста «Голоса Америки».
Связной зашёл в купе и устало плюхнулся на сиденье. Всё, вокзальные мученья закончились. В дверях вдруг возник пухломордый мужик с большим чемоданом в руке и провозгласил:
– У вас какое место?
– Шестнадцатое.
– Блин! И у меня шестнадцатое, – растерялся толстяк.
«Ё-моё, снова начинается. Ненавязчивый русский сервис…»,– подумал связной ЦРУ и посмотрел обречённым взглядом в глаза претендента на его место.
– Вы когда свой билет брали? – начал свой допрос пухломордый.
– Заранее.
– И я заранее. А ну покажите свой билетик.
«Хохол» сунул в нос своему мучителю бланк железнодорожного билета.
– Всё правильно. Шестнадцатое,– заявил толстяк,– Двойники мы с вами. Надо идти разбираться к проводнику.
Связной встал и нехотя побрёл за пухломордым в начало вагона.
Дверь купе проводника распахнулась. В нём за столиком, попивая чай, сидел лейтенант Курочкин в наспех надетой форменной фуражке железнодорожника, которая явно не подходила ему по размеру, налезая на брови.
– У вас закурить не найдётся? – задал неожиданный вопрос «проводник» показавшемуся в дверях купе «хохлу».
Связной достал почти пустую пачку «Столичных» и протянул командиру купейного вагона. Лжепроводник вытащил одну сигарету и, щёлкнув зажигалкой, затянулся.
– Вот вы и попались, гражданин иностранный шпион,– радостно объявил лейтенант Курочкин,– такие сигареты могли бы сделать где-нибудь в США, на худой конец, в Англии, но только не у нас. В них табак есть. Чувствуете?, – лжепроводник выпустил облако дыма в лицо «хохлу».
Связной ЦРУ кивнул головой и обречённо протянул вперёд руки. Раздался весёлый щелчок надетых наручников.
– Дядьку, дядьку пiдвезить! Хер вам хлопцi – пiшки йдить,– вдруг по-украински произнёс задержанный и заплакал.
***
Девочка постучала ногой в дверь. Через несколько секунд щёлкнул открываемый замок.
– Я говолящую кису плинесла,– радостно провозгласила девочка.
– Брось эту гадость, брось, – мама строго смотрела на дочку,– Она по мусоркам бегает, а ты её руками трогаешь, а потом грязные пальцы в рот тянешь. Машуня, брось эту грязную кису!
Но малышка упрямо прижимала кошку к себе.
– Мама, это холосая киса. Она говолящая. Ну скази, кисанька, скази.
– Дай закурить! – громко произнесла Миэлла.
Мама застыла с открытым ртом. Из комнаты выглянуло удивлённое лицо папы.
– Я бы хотела вступить с вами в контакт! – не веря своим ушам, услышал он.
***
Папа девочки был жориком. Нет, это не было его имя. Звали его Юрием Николаевичем Чайкиным. А ЖОР – это аббревиатура слов Жертва Одностороннего Разоружения. Жориками называли бывших военнослужащих, попавших под гильотину проводимого в стране сокращения Вооружённых сил.
Юрий Чайкин с детства мечтал стать военно-морским офицером. Показушная романтика советских фильмов сделал своё дело и после окончания школы он поступил в военно-морское училище в Ленинграде. Там за пять лет ему разъяснили: «Кто видел в море корабли, не на конфетных фантиках, кого е..ли, как на е..ли, тому не до романтики».
После окончания училища, его, как и всех новоиспечённых офицеров, вызвал начальник учебного заведения в звании адмирала и вопросил:
– Где бы вы хотели служить, товарищь лейтенант?
– Куда Родина пошлёт! – как и полагается в таких случаях ответил Юрий Чайкин.
И Родина его послала… Нет, не туда, куда обычно посылают надоедливых собеседников, а, скорее, совсем в противоположную сторону, но тоже далеко. Военно-морская база для подводных лодок оказалась одной из лучших на Северном флоте. Правда, там не было советской власти. В смысле, всем, чем только возможно, руководили военные, никаких исполкомов, депутатов и тому подобной нечисти. Особенностью такого управления было то, что руководство почему-то любило всё делать по ночам. Возможно, поэтому в народе база получила прозвище «Страна дураков». По преданию, виноват в этом Алексей Толстой и его книга «Золотой ключик». Мол, именно в ней описана жизнь военно-морской базы одной фразой: «Была уже середина ночи, но в Городе Дураков никто не спал».
Всё шло, как положено. Через два года старлей, через четыре – капитан-лейтенант. Несколько автономок за спиной и, как говорится, «жопа в ракушках». Но вдруг прозревшее руководство страны поняло, что столько кораблей и подводных лодок государству не требуется. Берлинской стены нет. Америкосы – лучшие друзья. НАТО – любимый блок. Принято решение – резать подлодки на металлолом. И стали резать. А заодно и авианосцы. А лишних офицеров срочно отправлять на гражданку поднимать народное хозяйство. Так и появились «жорики» из бывших офицеров, ставших не нужными по прихоти прозревших.
Юрий Чайкин с семьёй возвратился на родину в Изжоговск, где поселился в однокомнатной квартире своей мамы, а та уехала в деревню ждать, когда государство выполнит своё обещание и предоставит уволенному в запас офицеру жильё. Закон такой был, квартир не было. Юрий это понял достаточно быстро и стал надеяться только на себя. На работу он устроился в фирму, которой руководил такой же «жорик», и начал новую гражданскую жизнь.
Теперь он смотрел на инопланетянку и не понимал, как поступить.
***
-П-проходите,– растерянно сказал Юрий и пригласил инопланетянку в комнату.
– Леночка, приготовь нам, пожалуйста, чаю,– крикнул он жене,– Или вы предпочитаете молоко,– спохватившись, обратился Юрий к «кошечке».
– Нет. Спасибо. Мы не употребляем вашей пищи.,– сказала Миэлла.
– Так о чём вы хотели поговорить?– продолжил беседу Юрий.
Но разговор был прерван трелью дверного звонка.
– Есть кто дома? – в незапертую дверь квартиры кто-то вошёл.
Через несколько мгновений в комнате показалась расплывшаяся в улыбке от уха до уха упитанная физиономия. Вслед за ней ввалилась оставшаяся упитанная часть соседа по лестничной площадке Тимура Ивановича Кулебякина. В одной руке гость сжимал бутылку водки с этикеткой «Столичная», а другой увесистый пакет, из которого доносился приятный запах колбасы.
***
Тимур иванович Кулебякин был потомственным директором городского мясокомбината. Родоначальником этой династии стал его дед, возглавивший в 1938 году завод «красная колбаса» вместо расстрелянного врага народа. Через двадцать лет он передал бразды правления городским предприятием собственному сыну – отцу Тимура Ивановича. А тот, в свою очередь, после ухода на заслуженный отдых уступил руководящее кресло своему отпрыску.
Должность директора мясокомбината в местном табеле о рангах занимала одно из самых престижных мест. По наличию на столе дефицитной мясной продукции в советские времена можно было судить не только о благосостоянии человека, но и о близости к высшему эшелону власти. Чем колбаса качественнее, мяснее и копчёнее, тем, значит, ближе. На самом верху, наверное, ели всё только натуральное, но таких было не много, что большинство людей не возмущало.