Геннадий Авласенко
Гуттаперчевый клоун
Глава 5
В школу Лёля опоздала. Вернее, опоздала на урок, ибо звонок прозвенел как раз в тот момент, когда она, на ходу стаскивая с плеч курточку, спешила к гардеробу.
Первым уроком должен был быть русский язык, а Наталья Петровна, их классный руководитель, несмотря на всю свою доброту и отзывчивость, опоздания на свои уроки, мягко говоря, не приветствовала. Вот почему Лёля на второй этаж почти вбежала, преодолевая одним прыжком сразу несколько ступенек. Потом торопливо (почти бегом) продефилировала по длинному коридору и, остановившись на некоторое время перед нужной дверью (дабы перевести дух), осторожненько в эту дверь постучала. И лишь после этого отворила дверь и с тяжёлым сердцем вошла в класс.
Увидев возле классной доски Анжелу Митрофановну, Лёля сразу же повеселела. Почему-то первым уроком была математика, хоть по расписанию на понедельник она должна была самой последней стоять.
– Можно? – тихо проговорила Лёля, аккуратно прикрывая за собой дверь.
– Кушнер? – удивлённо проговорила Анжела Митрофановна. – Ты почему опоздала?
Это был вопрос ради вопроса, и может, потому Лёля на него так и не ответила. Она лишь пожала плечами и виновато потупилась.
– Ну что ж, садись, ежели пришла!
Облегчённо вздохнув, Лёля быстренько направилась к своему месту.
И тут только заметила, что на соседнем месте сидит Иришка, которая ещё более месяца должна находиться в своём то ли санатории, то ли профилактории. А Марьяна… Она что, пересела куда-то от Лёли?
Но, окинув мгновенным взглядом класс, Лёля так нигде и не смогла заметить подруги.
– Приветик! – прошептала Иришка, когда Лёля, усевшись, принялась поочерёдно извлекать из рюкзачка учебник, дневник, тетрадь, пенал… – Чего опоздала? Проспала?
– А ты почему так скоро назад вернулась? – прошептала ответно Лёля. – Или, может, сбежала?
– Откуда сбежала? – не поняла Иришка вопроса.
– Из санатория своего.
– Из какого санатория?
– А ну, тише! – повысила голос Анжела Митрофановна. – Что это ещё за разговорчики во время урока! Итак, всем открыть тетради. Записывайте новую тему…
Какое-то время и Лёля, и Иришка, сидели молча, добросовестно занося в тетради подробные объяснения учительницы. Потом Лёля не выдержала.
– Ну хватит тебе уже шлангом прикидываться! – прошептала она, почти умоляюще глядя на Иришку. – Тебя же тут целых три недели не было!
– Как это, не было?! – даже обиделась Иришка. – А с кем же ты тогда, интересно, в кино ходила? В эту субботу…
– С Марьянкой ходила, – растерянно проговорила Лёля и вновь осмотрела помещение в тщетных поисках подруги.
– Это с какой такой Марьянкой? – с недоумением и даже с явственно различимыми нотками ревности в голосе поинтересовалась Иришка. – Что это ещё за Марьянка у тебя вдруг объявилась?
– Наша Марьянка! – уже с трудом сдерживаясь, прошептала Лёля. – Васильева. И кстати, не знаешь, почему она сегодня в школу не пришла?
– Даже не понимаю, о чём ты… – как-то настороженно прошептала Иришка, немного отодвигаясь от Лёли. – Марьянку какую-то выдумала…
– Ну что у вас тут за разговоры постоянные?! – строго проговорила Анжела Митрофановна, подходя вплотную к подругам. – Что никак поделить не можете?
– Да Лёлька тут ерунду несёт полную! – буркнула Иришка, не сводя глаз с Лёли. – Всё о Марьянке какой-то допытывается…
– Анжела Митрофановна! – Лёля вскочила с места. – Не знаете, почему сегодня Васильевой в школе нет?
– Кого? – переспросила Анжела Митрофановна с недоумением.
– Васильевой Марьяны. Она что, заболела?
– А разве в вашем классе есть такая ученица? – вопросом на вопрос ответила Анжела Леонидовна. – Дети! – добавила она, обводя взглядом класс. – Кто из вас слышал о Васильевой Марьяне?
Класс весело загудел.
– Во даёт, Лялечка! – выкрикнул, обернувшись к Лёле, двоечник Сашка Мирончик. – Во заливает!
И сразу же получил от Иришки учебником по голове.
Это именно Сашка придумал для Лёли кличку «Лялечка» и всегда получал за оскорбительную эту кликуху книжкой по голове от…
От Марьяны…
А сегодня получил от Иришки, которая сидела сейчас на месте Марьяны. И на полном серьёзе утверждала, что ни в каком санатории она не была и что именно с ней ходила Лёля в кино в прошлую субботу.
С ней, а не с Марьяной!
А Марьяна не просто не пришла сегодня на уроки, она, вообще, исчезла. Так, словно не было её вовсе!
А может, и в самом деле не было, если никто из учителей и одноклассников даже не помнит о ней? Никто, кроме…
Одна Лёля ещё помнит подругу…
Пока ещё помнит…
«Так это был не сон! – внезапно подумалось Лёле. – И всё то, что произошло со мной в эти последние дни – всё оно и на самом деле произошло! И жуткая кукла эта, которая только притворялась безобидной гуттаперчевой игрушкой, и больница, в которой я очутилась после – всё это был не сон… вот только получается почему-то, что ничего этого вроде как и не было вовсе… то есть всё это просто осталось в той, прежней реальности. И Марьяна… она что, тоже навсегда исчезла из нашего мира?»
Да нет же, такого быть не может! Такого просто не может быть!
Выхватив из бокового кармашка рюкзака телефон, Лёля принялась торопливо «листать» меню. Так… где же он, телефон Марьяны? Должен быть следующим за маминым… вот только его там…
Его там не оказалось…
– Садись, Кушнер! – сказала Анжела Митрофановна, как-то странно поглядывая на Лёлю. – Или ты ещё что-то спросить хочешь?
Но Лёля лишь молча смотрела на учительницу, и в глазах девушки был ужас. Самый настоящий ужас, и ничего кроме…
– Что с тобой, Лёля? – озабоченно поинтересовалась Анжела Митрофановна. – Случилось что? Почему ты молчишь?
– Давай, Лялечка, не молчи! – вновь выкрикнул Сашка, низко пригибаясь и прикрывая голову обеими ладонями. – Гони свою туфту дальше!
И всё же получил повторно учебником от Иришки. На этот раз по уху.
– Жданович! – крикнула Анжела Митрофановна, мгновенно переключая внимание с Лёли на Иришку. – Что ты себе позволяешь?! А тебе, Мирончик, тихо никак не сидится! Кушнер, ты куда?!
Но Лёля уже выбегала из класса.
Она не помнила даже, как сбегала по ступенькам на первый этаж, как брала курточку в гардеробе. Опомнилась лишь, когда от здания школы её отделяло не менее полутора километров.
И всё это расстояние она не прошла, а буквально пробежала. Сама не понимая: куда и с какой целью.
И лишь, приостановившись и внимательно осмотревшись по сторонам, поняла, что находится сейчас совсем неподалёку от старой обшарпанной пятиэтажки, в первом подъезде которой, на пятом этаже и проживает Марьяна со своей мамой и бабушкой.
Вернее, проживала там ещё столь недавно…
А что теперь? Кто там теперь обитает?
Лёля вдруг поняла, что ей очень не хочется этого выяснять. И что куда лучшим вариантом будет просто повернуться и уйти. Домой, или, может, вновь в школу возвратиться? Тем более что и рюкзачок там остался…
Некоторое время Лёля колебалась, а потом вдруг ощутила, как вместо страха в душе рождается злость. И какая-то отчаянная решимость всё окончательно выяснить. Всё то, что произошло с ней самой за это последнее время, и что же всё-таки случилось с Марьяной?..
И тогда она вошла в подъезд и принялась медленно подниматься по таким знакомым ступенькам на пятый этаж. Поднималась тяжело, через силу, ноги были словно ватные. Или какие-то чужие, что ли…
– Лёлька, постой! – послышался вдруг позади Лёли чей-то на удивление знакомый голос, и одновременно с этим гулко хлопнула входная дверь.
Обернувшись, Лёля с радостным удивлением увидела Иришку, только что вбежавшую в подъезд. Она смотрела на Лёлю, стоящую на ступеньках, и тяжело, с присвистом дышала.
– Фу, еле догнала тебя! – с трудом проговорила Иришка, обмахиваясь ладонью, как веером. – Чемпионка, блин!
– А ты чего за мной побежала? – вновь спустившись вниз, Лёля подошла к подруге вплотную. – За меня беспокоилась или просто нашла удобный повод с уроков слинять?
– А ты как думаешь?
Ничего на это не отвечая, Лёля крепко обняла Иришку, прижала её к себе (вернее, сама к ней крепко прижалась) и вдруг заплакала. Даже не заплакала, разрыдалась навзрыд.
– Ты чего? – встревожилась Иришка, отстраняя от себя подругу и внимательно вглядываясь в заплаканное её лицо. – Случилось что?
– Случилось! – всхлипнула Лёля. – Да ещё как случилось!
– Давай рассказывай!
– Нет!
Лёля отрицательно мотнула головой, старательно вытерла тыльной стороной ладони остатки слёз на щеке.
– Ты же всё равно мне не поверишь!
– А вдруг?!
Некоторое время Лёля лишь молча смотрела на Иришку.
– Ладно! – наконец-таки решилась она. – Слушай тогда!
Она замолчала, но Иришка тоже молчала, ожидая продолжения.
– Понимаешь, я не ходила с тобой в кино в эту субботу, – торопливо, чтобы Иришка не успела её перебить, проговорила Лёля. – Я с Марьяной ходила, она в нашем классе училась, и мы с ней обе дружили: и ты, и я!
– А я в это время где была? – думая о чём-то своём, спросила Иришка, когда Лёля наконец-таки замолчала. – Ну когда вы в кино ходили: ты и эта… Марьяна твоя…
– Не моя, а наша!
– Ну хорошо, пусть наша! Я где в это время находилась?
– В санатории ты находилась! – Лёля пыталась говорить как можно более убедительно, но всё же чувствовала, что Иришка ей ни капельки не верит. – Или в профилактории, точно не помню. Шумы какие-то у тебя в сердце обнаружили, вот и дали путёвку…
Она замолчала, пристально глядя на Иришку, но Иришка тоже молчала, глядя при этом куда-то поверх головы Лёли.
– Точно, нашли у меня эти самые шумы… – немного помолчав, проговорила Иришка, упрямо избегая при этом взгляда подруги. – И путёвку предлагали, но я отказалась… вернее, мама не захотела отпускать на такой длительный срок. Вот как оно было на самом деле…
– Значит, ты мне не веришь? – жалобно спросила Лёля.
Иришка ничего не ответила.
– Тогда всё остальное рассказывать просто смысла не имеет?
– Что, остальное? – насторожилась Иришка. – О чём ты?
– Да так, ни о чём!
Лёля повернулась и повторно стала подниматься по лестнице.
– Куда ты? – послышался позади её удивлённый и одновременно встревоженный голос Иришки, но Лёля так ничего ей не ответила. И не обернулась даже.
Иришка нагнала её на третьем этаже, точнее, между третьим и четвёртым. Ничего не спрашивая, просто пошла рядом, и Лёля была ей за это весьма благодарна. Ибо вновь возвратился страх, ужас даже – тёмный и тягучий какой-то ужас…
«Не ходи туда! – шептал ей изнутри еле различимый внутренний голос. – Не смей ворошить прошлого! Не пытайся вернуть то, чего вернуть невозможно! Ведь этот клоун, он тоже может возвратиться к тебе вместе с исчезнувшим прошлым! Так что лучше повернись и иди обратно! Даже не иди, беги со всех ног!»
Если бы Лёля была сейчас одна, она, наверное, так бы и поступила: повернулась и бросилась вниз. Но рядом шла Иришка, и это придавало Лёле определённую решимость.
Подойдя к двери квартиры Марьяны (или, скорее, уже не её квартиры), Лёля остановилась в нерешительности. Звонить или не звонить?
И тут ей внезапно пришла в голову одна мысль. Просто замечательная мысль… И как только Лёля раньше об этом не подумала?!
А что, если с Марьяной и в этой изменившейся реальности ничего страшного не произошло? И живёт она по-прежнему в своей квартире, вместе с мамой и бабушкой, но вот только учится в совершенно другой школе и потому, естественно, даже не подозревает о самом существовании Лёли. Ну и Иришки, разумеется…
– Тут что, знакомая твоя живёт? – спросила Иришка. – Или родственница?
– Знакомая, – сказала Лёля, всё никак не решаясь нажать на кнопку звонка.
«Пускай так и будет! – мысленно взмолилась она непонятно кому, одновременно с этим изо всей силы нажимая на кнопку. – Пускай они по-прежнему тут проживают! Конечно, Марьянки сейчас дома быть не должно, уроки ещё не закончились, но пускай тогда мне откроет дверь её мама. Или бабушка!»
И с мамой, и с бабушкой Марьяны Лёля была хорошо знакома.
Дверь открылась, когда Лёля всё ещё продолжала настойчиво жать на кнопку, и Лёля, резко отдёрнув руку, едва не вскрикнула от неожиданности.
В дверном проёме стояла… Настя. Та самая худенькая девочка, с которой Лёля познакомилась в больнице.
Правда, произошло это в той, иной реальности…
– Вы к кому? – тоненьким и таким знакомым голоском произнесла Настя, обращаясь почему-то не к Лёле, а к Иришке. – К папе?
Ничего на это не отвечая, Иришка лишь вопросительно взглянула на Лёлю.
– Нет, мы к тебе, – сказала Лёля.
Просто так сказала, лишь бы не молчать, и даже не представляя себе, что же ей говорить дальше. Сказала первое, что пришло в голову:
– Тебе ведь Настей зовут, так?
– Настей, – подтвердила Настя, внимательно и как-то настороженно разглядывая Лёлю. – А что?
– Да так, ничего, – сказала Лёля, ощущая всё большую и большую неловкость. – А скажи, Настя, как давно вы в этой квартире живёте?
– Всегда!
Настороженность в глазах Насти не пропала. Наоборот, её ещё больше стало.
– Я и родилась тут…
– Кто там, Настенька? – вдруг послышался из глубины квартиры мужской голос, тоже весьма знакомый Лёле, и, вздрогнув вторично, она с нескрываемым удивлением разглядела за спиной Насти доктора. Того самого толстого доктора со смешными усами и бакенбардами, который…
…который подходил к её кровати в больнице и беседовал с матерью Лёли, а потом…
…потом привёл в палату эту саму Настю…
Что это, совпадение?
– Это твои подруги? – поинтересовался доктор, подходя чуть ближе.
– Нет, – после некоторого колебания проговорила Настя, всё ещё не спуская с Лёли внимательного и настороженного взгляда. – Просто знакомые девочки. Из нашей школы. По делу зашли…
– Ну а ежели по делу, так что же ты их столько времени на пороге томишь?
– Да, конечно! – спохватилась Настя, отступая назад и чуть в сторону. – Проходите, пожалуйста!
«Не входи! – мысленно крикнула сама себе Лёля. – Нельзя сюда входить!»
Но она всё же вошла. И Иришка тоже вошла следом за ней.
– Разувайтесь, вот тапочки.
Пришлось разуться. Иришка, впрочем, разуваться не стала.
– Чаю хотите?! – выкрикнул откуда-то из глубины квартиры невидимый отсюда доктор. – Настенька, предложи гостям чаю! И пирожные…
– Спасибо, не надо! – замотала головой Лёля и, бросив быстрый взгляд на недовольную насупленную Иришку, добавила: – Мы, вообще-то, на минуточку…
– Тогда пойдёмте в мою комнату, – предложила Настя и первой двинулась по коридору.
– Лёлька, я тебя на улице подожду! – проговорила вдруг Иришка, вновь отворяя входную дверь. – Ты только не задерживайся слишком, ладно?
– Куда ты?! – крикнула ей вслед Лёля. – Подожди!
Но дверь за Иришкой уже захлопнулась, и слышно было, как торопливо сбегает она вниз, по ступенькам.
А Лёля осталась, хоть ей очень хотелось последовать примеру подруги.
Глава 6
– Ну что же ты? – остановившись и обернувшись, проговорила Настя. – Идём!
Тут только Лёля заметила удивительное сходство нынешнего состояния квартиры с тем, которое было тут ранее. Вернее, при Марьяне.
Ну планировка, ладно, этого ведь не изменишь. Но и всё остальное…
Та же мебель, те же репродукции картин на стене. А когда Лёля, вслед за Настей, вошла в её (в Марьянину?) комнату, то с удивлением (и даже с некоторой долей смятения) обнаружила, что и тут ничего не изменилось. Вот только…
Навесная полка на стене, на которой у Марьяны стояли книги и лежали диски с фильмами и играми, сейчас была сплошь уставлена фигурками клоунов! Самыми разными…
Стеклянными, фарфоровыми, бронзовыми, деревянными…
Впрочем, того самого, гуттаперчевого, среди них, к счастью, не оказалось.
– Что это? – вздрогнув (в который уже раз!), прошептала Лёля, не в силах отвести взгляд от полки с весёлыми (и одновременно такими зловещими) фигурками.
А что, если они сейчас оживут?! Все разом…
– Ты о чём? – Настя перехватила взгляд Лёли и засмеялась. – А, ты о клоунах! Так это папина коллекция. Он их давно коллекционирует, со всех гастрольных поездок привозит…
– Гастрольных? – переспросила Лёля, всё ещё ничего не понимая.
– Ну да! – кивнула Настя. – Он ведь у меня цирковой клоун!
– Что?! – Лёле показалось, что она ослышалась. – Клоун? А разве… разве твой папа не врач?
– С чего ты взяла?
Лёля ничего не ответила, отчаянно, но безуспешно борясь с нарастающим беспокойством, постепенно переходящим в самую настоящую панику.
«Это ничего, такое тоже могло быть! – мысленно попыталась она себя успокоить. – В какой-нибудь иной реальности Настин папа вполне мог оказаться не врачом, не клоуном, а, скажем, инженером. Или железнодорожником. А в этой вот – клоуном!»
Но почему именно клоуном? И почему именно в этой реальности?
Случайное совпадение, или…
…или всё же совсем даже не случайное?
– Ну и какое же у тебя дело ко мне? – вернул Лёлю к действительности тоненький голосок Насти. – Мы ведь даже не встречались прежде…
Лёля ничего не ответила. Врать не хотелось, сказать же правду…
– Или встречались?
Настя подошла к Лёле вплотную.
– В больнице, – прошептала она тихо, еле слышно. – Ты ведь тоже помнишь это?
Внутри Лёли всё как-то странно похолодело. Она хотела было что-либо ответить, но Настя вдруг отчаянно замотала головой и приложила палец к губам. И Лёля, повинуясь этому её безмолвному жесту, лишь кивнула утвердительно.
А Настя, ухватив Лёлю за плечо, принялась толкать её, вернее, выталкивать в сторону прихожей. Впрочем, Лёля не сопротивлялась, она и сама рада была как можно скорее покинуть странную (и пугающую) эту квартиру.
– Ну всё, до свидания! – тараторила без умолку Настя, пока Лёля торопливо обувалась и натягивала на себя курточку. – Жаль, что ничем не смогла тебе помочь! Может, в следующий раз…
И, воровато оглянувшись, сунула напоследок Лёле в карман какую-то скомканную бумажку. Потом, оглянувшись повторно, безо всяких церемоний вытолкала её на лестничную площадку, поспешно захлопнув вслед за этим дверь.
Очень хотелось Лёле тут же, на месте, вытащить из кармана этот бумажный комок, чтобы, предварительно расправив, прочесть его содержимое (ежели оно там всё же имелось, что далеко не факт), но страх оказался сильнее. Опрометью бросилась она вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, и, лишь очутившись на улице, немного пришла в себя.
Ещё более успокоилась Лёля, обнаружив, что Иришка и в самом деле ожидает подружку, сидя на скамеечке. Заметив выбежавшую из подъезда Лёлю, она тут же поднялась.
– Ну что? – спросила Иришка, когда Лёля подошла ближе. – Выяснила хоть что-либо?
– Что выяснила? – окинув подругу подозрительным взглядом, ответно поинтересовалась Лёля.
Ей вдруг пришла в голову совершенно абсурдная мысль, что Иришка, возможно, тоже знает всю правду об изменении прошлого, но почему-то упрямо скрывает это от Лёли.
Впрочем, после неожиданного признания Насти мысль сия не показалась Лёле столь уж абсурдной.
– С чего ты решила, что я туда что-то выяснять ходила? – медленно проговорила она, внимательно наблюдая за Иришкой, вернее, за её возможной реакцией на эти слова. – А может… может, это просто моя знакомая! Или родственница…
– Ну и зачем же ты тогда уточняла у своей так называемой родственницы, Настей ли её зовут? – насмешливо отозвалась Иришка. – Или то, к примеру, как давно в квартире этой проживает? Смотри, смотри! – вдруг зашептала она, поднимая голову. – Дядька этот усатый, он за нами сейчас из окна наблюдает!
Лёля смотреть не стала. Вместо этого она ухватила Иришку за рукав и почти силой повлекла её прочь от пятиэтажки. Иришка, впрочем, и не особенно упиралась, послушно идя следом.
И лишь пройдя почти квартал, она наконец-таки остановилась и осторожно высвободила рукав из почти онемевших пальцев подружки.
– Ну и куда это ты меня тащишь?
– Никуда! – почти растерянно проговорила Лёля. – Так просто…
– Так просто?
Ухватив Лёлю за плечи, Иришка повернула её к себе.
– Давай выкладывай! – не сказала даже – приказала она. – Всё, что знаешь!
– А ты поверишь? – почти просительно проговорила Лёля. – Ты ведь так и не поверила в то, что я тебе ранее сообщила?
Иришка задумалась на мгновение.
– Не поверила! – честно призналась она. – И сейчас, возможно, тоже не поверю! Но всё равно рассказывай!
И тут Лёля вспомнила о скомканной бумажке в кармане.
– Подожди, – проговорила она, засовывая руку в карман и шаря в поисках бумажки. – Ага, вот! Нашла!
Она вытащила бумажный комок и принялась осторожно его расправлять.
– Что это? – заглядывая подруге через плечо, спросила Иришка. – Записка?
– Вроде того… – пробормотала Лёля, пытаясь хоть что-либо разобрать в каракулях, начертанных простым карандашом на тетрадном листочке. – Это Настя мне передала напоследок. Тайком от отца….
– Понятно!
Низко наклонив головы, обе девушки некоторое время лишь недоуменно смотрели на записку.
– Белиберда какая-то, – первой заговорила Иришка. – Хотя нет, тут, кажется, написано…
Не договорив, Иришка вновь замолчала.
– Что?! – почти прокричала Лёля, внимательно глядя на подружку. – Что именно там написано?
Сама она, как ни старалась, так ничего и не смогла разобрать в еле различимых и почти неразборчивых этих каракулях.
– Завтра в семнадцать пятьдесят у входа в цирк, – запинаясь, прочитала Иришка и встревожено посмотрела на Лёлю. – Тут так написано…
– Покажи! – Лёля выхватила листочек из рук Иришки. – Ну да, именно это и написано… – проговорила она почти растерянно.
Теперь после объяснения Иришки Лёля и сама смогла разобрать прыгающие, почти стёртые слова записки. И удивилась тому, что не сразу их прочла.
– Пойдёшь? – спросила Иришка, внимательно глядя на Лёлю.
– А ты? – вопросом на вопрос ответила Лёля. – Пойдёшь со мной?
Иришка задумалась.
– Пойдём, а?!
– Значит, так! – решительно объявила Иришка. – Сначала ты мне всё расскажешь, а потом…
– А потом? – переспросила Лёля.
– А потом я тебе отвечу!
* * *
Когда Лёля закончила наконец-таки путаное и не совсем связное своё повествование, Иришка ответила не сразу. Некоторое время лишь молча смотрела куда-то себе под ноги, словно собираясь с мыслями.
– Интересно! – проговорила она после довольно-таки продолжительного молчания и вновь замолчала, так и не взглянув в сторону Лёли.
– Интересно? – разочаровано произнесла Лёля. – Что именно тебе интересно?
– Всё! – Иришка как-то кривовато усмехнулась и добавила, по-прежнему избегая встретиться с Лёлей взглядом: – Всё, о чём ты мне только что поведала.
Некоторое время Лёля пристально вглядывалась в Иришку, впрочем, Иришка, как бы не замечая этого, упорно продолжала смотреть куда-то вниз.
– И это всё, что ты можешь мне сообщить? – спросила Лёля.
– А что ещё? – Иришка пожала плечами. – Я же сказала, что интересно очень…
– В глаза мне смотри!
Лёля всё ещё сдерживалась, хоть с каждым мгновением ей всё труднее и труднее было это делать.
– Ну?! – с явной неохотой Иришка всё же чуть приподняла голову. – Смотрю! Дальше что?
– Ты мне веришь или нет?! – уже не в силах сдерживаться заорала Лёля прямо в лицо подружке! – Или по-прежнему чокнутой меня считаешь?!
– Да не считаю я тебя чокнутой, с чего ты взяла?! – зашептала Иришка, встревожено озираясь по сторонам. – Тише, люди ведь слышат!
– Ну и пускай слышат! – во весь голос выкрикнула Лёля. Впрочем, она тут же сникла и, опустившись на весьма кстати подвернувшуюся скамейку, тихо и как-то безнадёжно заплакала.
– Ну не плачь, чего ты! – присев рядом с подружкой, Иришка принялась осторожно гладить её по руке. – Ну верю я тебе, верю!
Впрочем, голос Иришки выдавал прямо противоположное. Не верила она Лёле, ни единому её слову не верила.
– Платочек вот возьми, слёзы вытри!
– Есть у меня платочек! А ты… ты пойдёшь со мной, как обещала?
И вновь Иришка ответила не сразу. Вновь некоторое время она сидела молча, глядя куда-то себе под ноги. Потом резко вскинула голову, посмотрела на Лёлю.
– Ну хорошо, допустим, ты права! – заговорила она торопливо и как-то непривычно взволнованно. – Допустим, всё так и есть, как ты мне только что рассказала! Что прошлое чуть изменилось… и всё такое прочее… А дальше-то что? Что ты сейчас изменить хочешь, не понимаю?!
– Как это что?! – Лёля вскочила со скамейки. – Вернуть наше привычное прошлое хочу… настоящее, то есть! Марьянку вновь вернуть…
– Ну не знаю! – Иришка тоже поднялась. – Для меня лично вот это и есть единственно привычное настоящее! А что касается Марьянки твоей… так я её и не знаю даже!
– Знаешь! – Лёля не говорила уже, а почти кричала. – Вы с ней лучшими подругами были в той, прежней реальности! Прямо-таки не разлей вода… в той реальности прежней… настоящей, то есть…
– Именно, что в той, прежней! – теперь и Иришка тоже повысила голос почти до крика. – А где гарантия, что я останусь собой в той, как ты её называешь, настоящей реальности?! Ведь если она и в самом деле существует, эта реальность, то я там не собой буду, а какой-то совершенно другой Иришкой, той, которая сейчас в профилактории лечится! Тебе что, ты просто вернёшься туда, откуда прибыла, и встретишься с той другой Иришкой, настоящей, как ты её считаешь! А я… я ведь и исчезнуть могу, просто взять и исчезнуть! И очень даже просто, ежели… ежели ненастоящая я…
Иришка замолчала, и Лёля тоже молчала, ошеломленно глядя на подружку. О такой вероятности она и не подумала как-то…
Тут Лёля вспомнила, что в той, прежней реальности, Марьяна, кажется, тоже исчезла неизвестно куда вместе со своей мамой и бабушкой. А она, Лёля, в больнице, и неизвестно, выпишут ли её оттуда или направят куда-нибудь ещё, на дальнейшее лечение. И возможно, весьма длительное.
И тот жуткий клоун, вполне вероятно, что он тоже остался в той, прежней реальности? А то, что отец Насти оказался цирковым клоуном – простое совпадение, и ничего кроме…
Но что тогда означает эта странная записка? И что Настя тоже помнит исчезнувшую реальность?
Лёля поняла вдруг, что запуталась окончательно. И ещё поняла, что ей как-то не очень и хочется туда возвращаться. Вернее, совсем даже не хочется…
Как и идти к цирку завтра, в семнадцать пятьдесят…
Так что же, просто махнуть на всё рукой? И принять новую эту реальность как нечто само собой разумеющееся, позабыв всё то, чего вроде как и не существовало вовсе?
А может… Может, его и в самом деле не существовало? И Марьяны тоже?
Лёля вдруг с каким-то даже ужасом осознала, что не может вспомнить, как выглядела Марьяна. Её лицо, фигура, то даже, какого цвета волосы были у подруги, и в какую причёску они были уложены, даже сей незначительный факт напрочь смог выветриться из дырявой Лёлиной памяти. Поблекший образ Марьяны всё больше и больше заслоняла собой Иришка, и даже последний субботний поход в кино удивительным образом начал раздваиваться в сознании Лёли на два разных и совершенно не связанных между собой эпизода. Вроде как с Марьяной Лёля туда ходила, но откуда же тогда эти странные воспоминания о том, как покупала Иришка себе и Лёле мороженое перед самым началом сеанса? И как потом толстая тётка-контролёрша не захотела пускать их в зал с мороженым в руках, и пришлось обеим подругам, стоя чуть в стороне, торопливо, а значит, безо всякого наслаждения, поглощать это находящееся почему-то тут под полным запретом лакомство. Из-за этого они ухитрились пропустить самое начало фильма и после долго тыкались в темноте в поисках свободных (не своих даже, а просто свободных) мест…
В параллельном же сюжете с участием Марьяны ничего подобного не происходило! Там они заблаговременно закупили себе по пакетику арахиса в шоколадной глазури, и хватило им этих стограммовых пакетиков почти на половину сеанса…
– Слушай, а давай не пойдем?
– Что? – очнувшись от своих странных и немного пугающих воспоминаний, Лёля с недоумением взглянула на стоящую рядом Иришку. – Ты что-то сказала?
– Я сказала: а давай плюнем на эту записку дурацкую!
– Плюнем? – Лёля машинально взглянула на скомканную бумажку в своей руке, вновь перевела взгляд на подругу. – Как это, плюнем?
– Да очень просто! Слюной! – замолчав на мгновение, Иришка сплюнула себе под ноги, а потом ещё и растёрла плевок ногой. – Вот так: плюнуть и растереть! Просто не пойдём, и всё! Что мы с тобой цирка не видали?
Иришка высказала то, о чём и сама Лёля всё это время думала подсознательно. Просто не пойти, и всё! И принять эту новую реальность как нечто само собой разумеющееся. Что ж, это тоже был выход, и не из самых худших, кстати…
Лёля боялась цирка. Вернее, не самого цирка, а того, что могло её там ожидать. Странная записка эта вполне могла оказаться ловушкой. Смертельно опасной ловушкой.
Так ничего и не ответив подруге, Лёля молча и как-то обессилено опустилась на скамейку.
– Ну так что? – Иришка, всё ещё стоя, сверху вниз взглянула на подругу. – Что решила?
Но Лёля ещё ничего не решила. И потому молча и даже умоляюще смотрела на Иришку. Снизу вверх…
Перехватив этот её взгляд и на удивление правильно его истолковав, Иришка улыбнулась ободряюще.
– А что, если… – слова давались Лёле нелегко, они словно застревали в горле, и приходилось просто выталкивать их оттуда, мучительно, по одному, – …что, ежели я… ежели я всё же… всё же решусь пойти туда … просто наберусь смелости… Тогда ты… ты со мною… со мною или как?
Иришка ответила не сразу. Вернее, она совсем ничего не ответила, вновь опускаясь на скамейку рядом с Лёлей. Потом искоса посмотрела на записку, крепко зажатую в дрожащей руке подруги.
– Дай сюда!
– Кого? – не сразу поняла Лёля, потом, чуть поколебавшись, всё же протянула Иришке скомканную бумажку.
Она-то думала, что Иришке просто ещё разочек хочется перечитать текст этой странной записки, но та, не взяв, а буквально выхватив из рук Лёли мятый бумажный обрывок, принялась вдруг лихорадочно и с каким-то даже ожесточением разрывать его на самые мелкие кусочки.
– Вот так! – бормотала она при этом. – И так! И так ещё…
Потом она, взмахнув рукой, пустила по ветру белые бумажные клочки.
– Вот так! – повторила Иришка и с каким-то даже вызовом посмотрела на Лёлю. – Что, ругать будешь?
– Не буду!
Лёля встала, и Иришка тоже торопливо поднялась.
– Нет, если ты всё-таки решила пойти, то я тебя, конечно же, не оставлю, – торопливо проговорила она. – Текст записки я и так помню: место, время… Так что если ты всё же окончательно решила…
– Ничего я не решила! – прошептала Лёля. – Тем более окончательно. И, наверное, ты права: не стоит нам туда идти. Пойдем лучше…
Она замолчала, задумавшись на мгновение.
– Давай лучше в школу сейчас вернёмся.
– В школу? – удивлённо переспросила Иришка и тут же согласно кивнула. – В школу, так в школу! Я скажу, что тебе внезапно поплохело, так я с тобой на лавочке всё это время сидела. Аж пока голова не прошла…
– Голова? – не поняла Лёля. – Чья голова?
– Твоя голова! – Иришка коротко хохотнула. – Заболела сначала, сильно так заболела, а потом взяла да и прошла. Улавливаешь?
– Улавливаю, – сказала Лёля. – А почему именно голова?
