Ганс Христиан Андерсен
Пейтер, Пётр и Пейр

Пейтер говорил, что хочет быть разбойником. Он видел в театре «Фра-Дьяволо» и решил, что лучше ремесла разбойника и быть не может.

Пётр хотел быть «мусорщиком», что разъезжает с мусорным ящиком и трещоткой^[1], а Пейр, мальчик милый, послушный, толстенький, сдобный, страдавший лишь одним недостатком – привычкой обкусывать свои ногти – хотел быть «папашей». Так каждый и объявлял, когда их спрашивали, чем они хотят быть.

Вот они начали ходить в школу. Один стал первым учеником, другой последним и третий средним, но это не мешало им быть одинаково добрыми и умными – по словам их весьма опытных родителей.

Они посещали детские балы, курили тайком сигары и преуспевали в познаниях и науках.

Пейтер с ранних лет был упрям, как и подобает разбойнику. Он был очень непослушный мальчик, но это всё оттого, – говорила мамаша – что он страдал глистами; непослушные дети всегда страдают глистами – от тины в желудке. Его строптивость и настойчивость отозвались раз на новом шёлковом платье мамаши.

– Не толкай стола, мой ягнёночек! – сказала она. – Ты опрокинешь сливочник и забрызгаешь моё новое шёлковое платье.

И «ягнёночек» твёрдою рукою взял сливочник и вылил сливки прямо на колени мамаше, а та только ахнула: «Ах, как нехорошо, ягнёночек!» Нельзя было, однако, не сознаться, что у ребёнка твёрдая воля, твёрдая же воля показывает и твёрдость характера, – как тут не радоваться мамаше.

Из него и мог бы выйти заправский разбойник, но всё-таки не вышел. Он только наружностью напоминал разбойника: ходил в мягкой широкополой шляпе, с голою шеей, носил длинные волосы. Ему хотелось быть художником, но пока удалось лишь усвоить себе одежду и манеры художников. Вдобавок ко всему этому не только он сам сильно напоминал собою шток-розу, но и все люди, которых он рисовал, смотрели шток-розами, – такие же длинные, худые! Пейтер очень любил этот цветок; он, ведь, и лежал когда-то в шток-розе, – объяснил аист.