Галина Куликова
Волшебниками не рождаются, или Вуду для «чайников»

– Ну хорошо, – пробормотала она и подвигалась, чтобы сесть ровнее. – Начну с самого главного: у меня провал в памяти.

– Так, – обронил Тагиров и опустился в кресло, стоящее напротив. Глаз он с нее не сводил, и Дина подумала, что врать будет трудно.

Она не собиралась рассказывать про Кудесникова. Это был ее тыл, ее запасной выход. Нельзя отрезать себе путь назад.

– Я очнулась примерно час назад в незнакомом дворе на скамейке. Ничего не помню – кто я, как очутилась на улице, где живу…

Ей показалось, что ужасный тип сейчас ехидно продолжит: «А потом вдруг неожиданно вспомнили мое имя и адрес». Однако он молчал, продолжая глядеть на нее неотрывно из-под полуприкрытых век, как аллигатор, наблюдающий за пришедшей на водопой антилопой.

– Я очень испугалась, не знала, что делать. И неожиданно увидела вот это.

Дина выставила вперед ногу и, приподняв край платья, спустила чулок. Надпись была сделана словно специально таким образом, чтобы резинка скрывала ее. Тагиров непроизвольно подался вперед, потом встал и подошел поближе. И опять сказал:

– Так.

Несмотря на серьезность ситуации, он не смог вовсе проигнорировать эту ногу – стройную и гладкую, живую. Незнакомка подвигала туфлей по полу, но платье не оправила, и Тагиров еще некоторое время пристально разглядывал свой адрес, выведенный на гладкой коже. Надпись, сделанная на женской ноге, выглядела дико, и он не нашелся, что добавить к этому «Так».

– Я обратилась за помощью к припозднившемуся типу, который как раз собирался сесть в свою машину, – затараторила Дина. – Попросила подвезти меня, но он не захотел. Но зато вызвал мне такси и заплатил шоферу.

Ей было жарко. Она врала и потела. Тагиров отлично понимал это. Врет, и черт с ней. Важно другое: как, каким образом всплыл адрес его тайной квартиры? Выходя из дому, он всегда путал следы. И проверял, нет ли «хвоста». Кому, как не ему, уметь уходить от преследования?! Тогда кто его выследил? Кто дерзнул?

– Я думала, что я – ваша жена, – бесхитростно закончила Дина. – И вы мне обрадуетесь.

Тагиров дернул бровью. У него была совсем другая жена – деловая и не слишком привлекательная, которая с годами становилась все серьезнее и все скучнее. Она отвергала экспромты, плохо реагировала на всякие романтические глупости и при этом считала, что муж никуда от нее не денется. Сейчас она спала в их общей квартире на их общей кровати, убежденная, что он отсутствует по уважительной причине.

– Пожалуй, я пойду, – сказала Дина. Ее тяготило его невнимательное молчание. – Поброжу по городу и попробую что-нибудь вспомнить.

– Ну да! – воскликнул Тагиров. – Никуда вы с этой штукой на ноге не пойдете. Даже не мечтайте.

Он сказал это с таким свирепым выражением, что она перепугалась до ужаса. Ахнула и мигом вскочила. Но он схватил ее за плечо, швырнул обратно в кресло и с досадой воскликнул:

– Успокойтесь, дурочка, я ничего вам не сделаю. Но пока не выясню, как мое имя и мой адрес попали к вам под юбку, я вас не отпущу.

Он ее не отпустит! Ярость на секунду взяла верх над страхом.

– Я надеялась, что по этому адресу проживает моя семья! – вскричала она. – Или друг…

– А тут я, – мрачно закончил за нее Тагиров. – Кстати, как вас зовут?

– Зовите меня Диной. Пока что. – Она покусала нижнюю губу и с досадой добавила: – Не может быть, чтобы меня никто не искал. Я же не с луны свалилась, верно? Жила себе где-нибудь тихо-мирно…

Тагиров не стал ее разочаровывать. Жить с такой внешностью тихо и мирно практически нереально.

– У вас есть какие-нибудь повреждения? – спросил он с подозрением. – Почему это вы потеряли память? Головой стукнулись?

Дина чуть было не сказала, что ее скорей всего сбила машина, но вовремя прикусила язык.

– Я же говорю, что ничего не помню.

Она взялась двумя руками за голову, чтобы он видел – она и правда ничего не помнит и ужасно страдает от этого.

– Ну вот что, – сказал Тагиров. – Я намерен на некоторое время изъять вас из обращения, как фальшивый полтинник.

И потер руки, будто бы испытывал страсть к фальшивым деньгам. Дина похлопала глазами и спросила, глядя на него снизу вверх:

– Как это – изъять?

– Отвезу вас к моему другу, и вы будете сидеть тихо, пока я все не выясню. Но сначала выложите мне всю правду. Да-да, выложите как миленькая.

Идея Дине не понравилась, и в животе у нее стало так холодно, как будто она наелась ментоловых пастилок. Однако, поймав его тяжелый взгляд, решила не возражать. Сама, сама отправилась в пасть к дракону, дурочка. Он ей не верит. Ясное дело, не верит.

– Вы будете меня пытать? – пискнула она.

– Конечно, – охотно согласился Тагиров. Подошел к шкафу и стащил с плечиков одежду. – Вместе с другом. – Хлопнул дверцей и сверкнул злыми глазами в ее сторону.

Чтобы не выпускать ее из виду, переодеваться стал тут же, бросив барахло в кресло. Снял штаны и майку, оставшись в одних трусах. Дина взглянула на него, увела глаза в сторону, секунду помедлила и посмотрела снова. Он не удержался и хмыкнул. Тело у него было выдающимся, он отлично это знал. И когда отправлялся купаться, на него глазел весь пляж.

Тагиров застегнул «молнию» на штанах и протащил через голову свитер. Кажется, сейчас самый подходящий момент пугнуть эту куклу. Она наблюдает за процедурой одевания и не ждет от него ничего плохого. Как всякая женщина, красотка легко впала в транс и так же легко расслабилась.

Неожиданно для нее он сделал короткий выпад, взял ногами «в клещи» ее сдвинутые колени, схватил правой рукой за горло и рявкнул, упершись кончиком своего носа в ее нос:

– Говори правду, ну!

Она брыкнулась, и слезы неожиданно брызнули у нее из глаз с такой силой, будто бы он поднес к ним луковицу.

– Ты наврала мне!

Красотка несколько раз булькнула, и он ослабил хватку. Тогда она прорыдала:

– Да, я наврала! Наврала!

Тагиров сел перед креслом на корточки – для устрашения, и она в один присест выложила ему всю историю, начав прямо с Кудесникова и его кота. В процессе повествования слезы блестящими нитями тянулись из ее глаз и падали на колени. Он терпеть не мог пугать женщин, но в данном случае у него просто не было выбора.

Предав против воли подобравшего ее на дороге частного сыщика, Дина совершенно раскисла, и Тагирову легко удалось согнать ее вниз по лестнице и засунуть в машину. Когда он пристегивал ее ремнем безопасности, она все еще всхлипывала.

– Перестаньте, – попросил он, возясь с замком.

Ремень ездил по ее скользкому платью и никак не хотел защелкиваться. Как назло, красотка оказалась чересчур близко, и за короткое время он успел надышаться ею. Она пахла, как раздавленная роза – сладко и душно. Вторгнувшись в ее воздушное пространство, он почувствовал себя мерзким завоевателем. В душе его шевельнулось нечто похожее на раскаяние. Однако Тагиров тут же отвлекся – необходимо быстро обнаружить и отсечь преследователей. А в том, что их будут преследовать, он ни секунды не сомневался.

На улице было свежо и тихо. Как только они вывернули на широкий проспект и набрали скорость, в приспущенное окно ворвался ветер и принялся царапать щеки. Дина скосила глаза на своего похитителя и вздрогнула. Ну и лицо! Вернее, лицо ничего себе, но вот выражение… Она все еще испытывала вину за то, что выдала Кудесникова. По сравнению с этим драконоподобным типом сыщик казался ей теперь невероятно добрым и милым.

* * *

Тем временем милый Кудесников храпел, лежа на спине и так широко раскрыв рот, как будто тот был триумфальной аркой, готовой пропустить через себя армию победителей. Длинный звонок вернул его из царства Морфея в предрассветную Москву.

Кудесников сел в постели и потряс головой, потом протянул руку и похлопал по телефонному аппарату. Приложил трубку к уху и аллокнул. В трубке длинно гудело. Он бросил ее на место и поискал с другой стороны. Мобильный молчал, как ржавая железяка. Однако звонок продолжал надрываться, и сыщик сообразил наконец, что кто-то явился к нему живьем и теперь стоит у входной двери, рассчитывая на гостеприимство.

Незапланированных посещений Кудесников не любил. Он тут же вспомнил о Дине, облился «страшным» потом, бросился к окну и сплющил нос о стекло. Лимузина, окруженного мотоциклистами-автоматчиками, во дворе не обнаружилось. Он мысленно перекрестился и потрусил в коридор, перешагнув через валявшуюся на ковре тушу Мерседеса.

Заглянул в «глазок» и увидел мальчишку лет двенадцати, который стоял на коврике и от нетерпения переминался с ноги на ногу. Арсений рывком распахнул дверь, приготовившись изречь мудрую фразу: «Детям ночью нужно спать». Однако мальчишка его опередил, выпалив нахальным тоном прямо в сыщицкий пупок:

– Дяденька, подайте на хлебушек!

Это был условный сигнал, который означал, что Кудесникова ждут возле ближайшей булочной.

– Стой тут, – велел он и, метнувшись к вешалке, добыл из кармана ветровки мятую десятку. Все должно выглядеть правдоподобно. Тем более что на лестничной площадке они были не одни. Возле заляпанного отбросами мусоропровода стояла соседка Кудесникова Нелли Ираклиевна – филолог в пятнадцатом поколении, старая редакторша, которая жила на духовной пище и сигаретах. Травиться к мусоропроводу ее выгонял муж. И хотя он уже давно исчез с горизонта, Нелли Ираклиевна так и не рискнула нарушить традицию. Она мучилась давлением и не спала ночами, продираясь сквозь философские тексты и выкуривая по пачке крепких сигарет «Миллениум» с полуночи до восхода солнца.

– Сеня, детка, вы – подлинное сокровище! – заявила она надтреснутым голосом, похожим на дзиньканье антикварной чашки. – Другой бы на вашем месте начал возмущаться. Я сразу спросила этого ребенка, где его родители и почему он бегает в темноте по чужим подъездам. И как он просочился мимо охранника. А вы… Такой открытый, такой бесхитростный!

Бесхитростный Кудесников приторно улыбнулся Нелли Ираклиевне и скрылся в квартире. Дождался, пока она затопчет окурок и освободит лестничную площадку. Натянул штаны, застегнул не на ту пуговицу рубашку и выскочил из дому в ботинках на босу ногу.

Двор встретил его скрипом качелей и поскуливанием совершающей ранний моцион собаки, которая таскала за собой сонного хозяина. Жесткая темнота уже размякла, превратившись в жиденький серый кисель. Кудесников быстрым шагом прошел до будки с охранником, махнул ему рукой, а потом побежал. Прохладный ветер немедленно забрался к нему за пазуху и пощекотал, прогоняя остатки сна.

Возле булочной никого не было. То есть совершенно никого. Он прогулялся вдоль крыльца с разбитыми ступеньками и дошел до кустов боярышника, усеянных тяжелыми лакированными ягодами. Сорвал одну, обтер о штаны и сунул в рот. Внутри оказались волосатые семечки, и Кудесников с отвращением выплюнул их на асфальт. В ту же секунду листва зашумела, треснула ветка, и тихий голос позвал:

– Пст!

Арсений, недолго думая, влез в палисадник и нос к носу столкнулся с Аликом Малаховым. Именно ему он несколько часов назад поручил установить личность загадочного Игоря, на рандеву с которым отправилась давешняя брюнетка. У Алика оказался абсолютно дикий вид – волосы стояли дыбом, одна пола рубашки застряла в брюках, другая болталась поверх ремня. Маленькие, вечно бегающие глазки были неправдоподобно вытаращены и смотрели в одну точку – а именно в лоб Кудесникову.

– Ты почему в кустах? – спросил тот, но Алик не дал ему закончить, схватил за грудки и больно стукнул о ствол тощей березки, подпиравшей изгородь. И страшным шепотом просвистел, оросив физиономию сыщика порцией слюны:

– Ты что, Сеня, смерти моей хочешь?

– В каком смысле? – до невозможности удивился Кудесников. Его еще ни разу не затаскивали в кусты, чтобы доложить о выполненной работе. – Возьми себя в руки, Малахов. Ты мужик или мамзель в кружевах? Говори спокойно – так, мол, и так, Арсений.

– Так тебя и растак, Арсений! – в сердцах ответил тот. – Во что ты вляпался, а? И меня за собой потянул!

– Вляпался… – задумчиво повторил Кудесников, и призраки мотоциклистов-автоматчиков закружились в его глазах черными мушками. – А что случилось?

– Что случилось?! – задохнулся Малахов. – Знаешь, кого ты поручил мне разрабатывать?

– Игоря, – покладисто ответил Кудесников, почесав левую лопатку о нарост на березовой коре. Да, он не ждал от брюнетки ничего хорошего, но чтобы так паниковать… – Игоря, которому принадлежит квартира на Лиственной…

– Квартира принадлежит черт знает какому фонду, – перебил его Малахов. – Хотя в ней действительно находился Игорь. Как потом выяснилось… Значит, он под ручку с бабой выходит из подъезда и садится в машину. А я, значит, за ним слежу. И пока слежу, сбрасываю Михалычу номер автомобиля, чтобы он, значит, установил владельца. Еду дальше. И тут Михалыч перезванивает, орет, как обезьяна резус, и меня матом! Я ссылаюсь на тебя, он тебя тоже матом! Трубку бросил и оба телефона отрубил.

Кудесников нервно почесал о березу вторую лопатку. Чтобы железобетонный Михалыч орал? Уму непостижимо.

– Я отправился к нему, – продолжал шипеть Малахов, – и знаешь, что он сказал?

– Что брюнетка оказалась молочной сестрой Кондолизы Райс и на Москву уже летят американские баллистические ракеты, – вслух предположил Кудесников.

Малахов несколько секунд смотрел на него не мигая.

– Теперь я вижу, что ты спятил, – мрачно заключил он. – Ты просто спятил, и все. Будь ты в своем уме, ты не послал бы меня следить за руководителем департамента службы безопасности.

Арсений почесался о березу всей спиной, извиваясь, как уж, задумавший вылезти из старой шкурки. И глупо переспросил:

– Службы безопасности чего?

– Страны! – гавкнул Малахов. – Игорь Тагиров, твою мать, его зовут! Думаешь, он не заметил, что я за ним слежу? Думаешь, он не узнает, кто я такой? И кто раздает мне поручения, да? Мы исчезнем прямо сегодня утром, – простонал он. – Бесследно. Наши изуродованные тела смешают с трупами жертв авиакатастрофы рейса Бенин – Урюпинск. Нам крышка. Мне – крышка!

– Ты вот что, – сказал Кудесников, чувствуя беспокойство в желудке, – ты иди домой и ложись спать. А я разберусь…

– Он разберется! – Малахов воздел руки, призывая небожителей стать свидетелями кудесниковской глупости. – Вместо того чтобы разбираться, иди и пиши завещание. Я уже велел жене собирать детей.

Собирать детей! Арсений представил, как дети Малахова, завязанные крест-накрест в белые платки, сидят на чемоданах и рыдают в два голоса. А их мать дрожащими руками запихивает в баул самые ценные вещи, уминая их коленкой.

«Бежать!» Слово билось в голове Кудесникова, раскладываясь на два слога в такт его шагам: бе-жать, бе-жать, бе-жать… Он двигался к своему подъезду длинными скачками, изредка виляя, словно уже был взят в перекрестье прицела. Беспокойство в желудке перешло в штормовое предупреждение. Кудесникову казалось, что этот важный орган раздулся внутри него подобно воздушному шару и уже подпирает сердце – дышать становилось все труднее и труднее.

Прилетев домой, он заметался по квартире, не зная, с чего начать сборы. Необходимо спрятаться. Пересидеть бурю. Конечно, он ничего такого не сделал, всего-то проявил человеческое участие. И все-таки… Все-таки было страшновато оставаться тут и прислушиваться к шагам за дверью.

«Там», конечно же, решат, что Дину подослал он. И слежку тоже организовал он. Великолепно! Как говорится, сделал дело – жди расстрела.

– Мерс, мы уезжаем! – предупредил Арсений кота, свесившего заднюю лапу со спинки кресла. – Собирайся.

В комке шерсти приоткрылся один зеленый глаз и принялся следить за тем, как хозяин мечется по квартире. Вот Арсений вытащил из шкафа большой чемодан с кусачими замками и принялся набивать его добром.

– Твою миску мне мыть некогда, поэтому мы ее не возьмем, – говорил Арсений. – Иначе вся одежда провоняет «лакомыми кусочками». Воистину, мы живем в век мышиного счастья. Уму непостижимо – коты питаются консервами! Моя дорогая бабушка лопнула бы от смеха. Раньше котов не кормили, а просто предоставляли им кров. Они были обыкновенной скотиной, а сейчас обнаглели до чрезвычайности.

Мерседес приоткрыл второй глаз, всерьез заинтересовавшись хозяйским монологом. Нечасто с ним обсуждали философские вопросы!

– Твою корзинку с подстилкой я тоже не возьму, – сообщил Арсений. – Тем более что спишь ты где попало.

В этот момент в прихожей раздался звонок. Сыщик выронил из рук любимое полотенце и прошептал:

– Все. Это за мной.

Ноги его налились свинцом, и, тяжело топая, он подошел к двери. Замок злобно лязгнул, и дверь со зловещим скрипом отползла в сторону. На лестничной площадке стояли два мордоворота в черном и смотрели на Кудесникова с неприветливой настороженностью, как два добермана. Между ними обнаружилась невысокая пожилая дама в шелковом костюме и шляпе, похожей на поганку. У дамы был такой решительный вид, словно она собиралась заливать ядом осиное гнездо. Круглый подбородок максимально выдвинут вперед, брови «птичкой» сошлись на переносице, щедро подсиненные глаза сияют отвагой. На сотрудников службы безопасности эта троица походила меньше всего.

– Это вы – частный детектив? – спросила дама и помахала перед носом Кудесникова глянцевой журнальной страничкой, которая раньше была свернута вчетверо и уже изрядно потерлась на сгибах. Время от времени сыщик помещал объявления в прессе, привлекая новых клиентов. Вероятно, дама таковой и была.

– Я принимаю только по предварительной записи, – нервно сказал Кудесников. – И уж точно не по ночам. – Тотчас получил тычок массивным кулаком в грудь, пролетел через весь коридор и впечатался спиной в стену. И прокряхтел: – Но для вас сделаю исключение.

– Уж будьте любезны, – заявила дама, без спросу переступив порог. – Где мы можем поговорить?

Не дожидаясь ответа, она прошла в комнату, деловито огляделась и села на диван. Мордовороты встали по обеим сторонам двери и замерли в ожидании.

– Ну и кот у вас, – заметила дама, оглядев Мерседеса с неудовольствием. – Он похож на сенбернара. Отчего он такой огромный – так и было задумано?

– Нет, это вышло случайно, – ответил Кудесников, соображая, как выкурить отсюда наглую компанию. Пожалуй, ему с ними не справиться.

И тут дама сказала:

– Я желаю нанять вас на работу. Я специально приехала пораньше, чтобы вы смогли начать слежку прямо с сегодняшнего утра.

– Но у меня уже есть работа! – воскликнул Кудесников в отчаянии. Раскрытый чемодан напоминал ему о близкой опасности. – Кроме того, я уезжаю в отпуск.

– Забудьте об отпуске, – отрезала гостья. – Прежде чем отправляться загорать, вы должны отыскать любовницу моего мужа.

– Она что, пропала? – рассеянно спросил Кудесников, представляя, как мчится на автомобиле по Кольцевой. Позже машину, конечно, придется бросить…

– Господи, ну что вы несете! – возмутилась дама. – Никуда она не пропадала. Просто я знаю, что любовница есть. И хочу выяснить – кто она.

– А с чего вы взяли, что любовница есть? – с наигранным оптимизмом спросил Кудесников. – Нашли рыжий волос на галстуке? Поверьте моему опыту, это еще ничего не значит. Может быть, ваш муж по дороге домой погладил лошадь.

– Какую лошадь? – вознегодовала дама. – Не морочьте мне голову. Чтобы создать семью, женщине сначала приходится играть в нападении, а потом всю жизнь стоять на воротах. Вы вообще знаете, кто я? Я – Алла Семигуб! Жена Семигуба. Того самого, смею вас заверить. Мой муж – государственный чиновник, и дело поэтому приобретает государственную важность.

– Жена Семигуба? – с недоверием переспросил сыщик. – Вы? И вы хотите узнать имя любовницы супруга?

Кудесников не верил своему счастью. Судьба улыбнулась ему. И Семигуб, и его пассия жили с ним в одном районе. Судя по всему, их обманутые супруги искали частного сыщика, руководствуясь территориальным признаком.

У Кудесникова появилась реальная возможность завершить расследование в две минуты. Однако он не мог рассказывать клиентам друг о друге. Иными словами, Алла Семигуб не должна узнать о том, что мнительный муж любовницы уже оплатил расследование со своей стороны.

– Должен предупредить, – сказал снедаемый лихорадкой Арсений, – что я пользуюсь нетрадиционными методами расследования.

– Мне все равно, – заявила Алла Семигуб, выпятив нижнюю губу, как Горбачев во время публичных выступлений. – Главное – результат и скорость.

– За скорость я беру двойную оплату.

Он придумал это вовсе не из жадности. Особо дорогим специалистам клиенты доверяют безоговорочно, а ему сейчас как никогда необходимо доверие. Он назвал сумму, и Алла Семигуб немедленно достала из своей сумочки кошелек.

– Я дам вам расписку, – пообещал Кудесников. – Когда-нибудь потом… Когда у меня будет время. А теперь скажите: нет ли у вас с собой какой-нибудь вещи, принадлежащей мужу? Может быть, вы прихватили связку его ключей или зажигалку?

– Собираетесь искать Федорову любовницу по запаху? – с подозрением спросила Алла и снова полезла в сумочку. – Тогда держите.

Она извлекла на свет божий массивный перстень с пустыми «лапками», в которых, судя по всему, раньше сидел квадратный камень. И пояснила:

– Планировала отдать ювелиру. А что вы собираетесь с ним делать?

– Собираюсь вступить с ним в контакт, – ответил Кудесников. – Только мне не должны мешать. Прошу пять минут полной тишины. – Он с вызовом посмотрел на мордоворотов, хотя те и так производили минимум шума, только напряженно сопели.

Усевшись в кресло спиной к окну, Арсений сжал перстень в кулаке и вытянул руку вперед. Лицо у него сделалось вдохновенным, и он закрыл глаза. Алла Семигуб смотрела на него из-под своей шляпы со смесью недоверия и восторга. Сыщик оказался совсем не таким, как ее «мальчики», он был человеком тонкой организации, нервным и импульсивным. Неужели он умеет получать информацию на расстоянии, как экстрасенс? Интересно, что можно узнать, вступив в контакт с перстнем ее мужа?

Кудесников некоторое время подержал на лице подходящее к случаю выражение, потом распахнул глаза и сказал:

– Все. Я закончил.

Вскочил на ноги, метнулся к секретеру, добыл из его недр листок бумаги, карандаш и быстро написал несколько строк. Подошел к Алле Семигуб и вручил листок ей.

– Что это? – недоверчиво спросила та, разглядывая имя и адрес. – Кто это?

– Это она, – торжественно провозгласил Кудесников. – Любовница. Я умею получать информацию прямо из космоса.

– Вот так просто? – удивилась жена Семигуба.

– Ничего себе – просто! Я напряг все свои внутренние силы, использовал все внутренние резервы, даже воспользовался дополнительной ментальной энергией…

– Моей? – мрачно спросила та. – Я слышала, что это очень вредно.

Терять свою ментальную энергию, да еще из-за любовницы мужа, ей было жалко.

– Конечно, нет! Я… – Кудесников изо всех сил прислушивался, не стукнет ли дверь подъезда. – В сложных случаях я использую ментальную энергию… – Он с опаской поглядел на мордоворотов и быстро закончил: – Своего кота.

– Так это не простой кот! – обрадовалась Алла. – Я ведь сразу поняла, что он недаром такой огромный!

Она с уважением посмотрела на Мерседеса.

– Конечно, – горячо подтвердил Арсений, пританцовывая от нетерпения. – Чем больше кот, тем лучше результат.

Тем временем мысли о бегстве теснились в его голове, отталкивая одна другую. Машина, мобильный телефон, сберкнижка, пластиковая карта, блокнот с адресами друзей – все это становится опасным грузом, когда за тобой охотится государство. Пачка наличных, чемодан с одеждой и кот под мышкой – вот все, что он может взять с собой. И поскорее, поскорее!

Обалдевшая Алла Семигуб вывалилась из его квартиры, прижимая заветную бумажку к животу с такой силой, словно затыкала ей рану от пули. И она еще не верила в ясновидящих! Если информация подтвердится, она вернется к этому человеку и попросит отыскать бриллиантовый кулон, который исчез в прошлом году из ее переносного сейфа. И узнает наконец, куда подевался Леша Кущин, ее сердечный друг. Приложил ли Семигуб руку к его исчезновению или нет? А угнанная машина двоюродной сестры? Кудесников наверняка сможет ее найти…

* * *

Эрик Шелеп работал. На круглом столе размером с детскую карусель громоздился ворох тканей. Эрик раскручивал рулоны, подбрасывал вверх крепдешин, парчу и лен, мял их пальцами, прикладывал друг к другу, собирал в складки и перекидывал через плечо, чтобы посмотреть, как струится материя. Пол был усеян обрезками бумаги и кусками клетчатого твида, пуговицами, тесьмой и кружевом. Среди всего этого добра ползала миниатюрная девушка с длинной челкой, которую она постоянно сдувала с глаз. Большие портновские ножницы в ее руках плотоядно пощелкивали. Возле окна стрекотала швейная машинка, ею управляла дородная женщина с красивыми руками и вдохновенным лицом. Она была рыжей и такой лохматой, словно на полном ходу высунулась из окна поезда и некоторое время радовалась встречному ветру.

Сам Эрик выглядел, как мальчишка с приделанной бородой, который задумал поиграть в капитана дальнего плавания. К бороде совсем не подходили круглые погремушки щек и веселые глаза под белыми шелковыми бровками. Он был маленький, упитанный и шустрый, словно игрушечная машинка с перекрученным заводом.

Звонок в дверь не произвел на троицу никакого впечатления. Однако он продолжал заливаться и минуту, и две, подобно впавшей в любовный раж птички, и в конце концов Эрику надоел.

– Надо открыть, – с сожалением сказал он и отправился в коридор.

Для порядка спросил «Кто там?», но ответа дожидаться не стал. Отворил дверь и радостно воскликнул:

– Кого я вижу! Какой человек! И с какой девушкой!

Он одарил Тагирова рукопожатием, а Дину сладко поцеловал в щечку, привычно привстав на цыпочки – знакомых моделей ростом с торшер у него было множество.

– Заходите, бесценные мои! – проворковал он и первым побежал в комнату, размахивая руками.

– Добрый вечер! – хором поздоровались с гостями девушка с ножницами и женщина за швейной машинкой.

Судя по всему, они смутно представляли себе, что за занавесками уже другое время суток, и продолжали доделывать вчерашнюю работу. Эрик не стал представлять гостей, а просто расчистил путь к дивану и предложил:

– Проходите.

– Это Дина, – сообщил Тагиров, подталкивая вперед свою пленницу.

Она сердито посмотрела на него, сделала несколько шагов и остановилась.

– Дина так Дина, – пробормотал Шелеп, отступая спиной в глубь комнаты.

– Дина, можно я примерю на вас платье? – не оборачиваясь, спросила лохматая женщина. – А то Муся для этого слишком низенькая.

– Ну, пожалуйста… – растерянно ответила Дина, подумав, что у швеи, вероятно, есть еще один глаз – на затылке. Иначе откуда ей знать, что она подходящего роста. – Если вас устроит моя фигура.

Тагиров тем временем схватил Эрика за плечо и с нажимом сказал:

– Не нальешь ли мне чашечку кофе? Просто кофе, без ничего.

В доме Шелепа водились только яблоки, листья салата и кофе. И было непонятно, отчего он такой круглый. Возможно, кофе влиял на вес – хозяин потреблял его в огромных количествах. Тем не менее на кухне царил художественный беспорядок, местами переходящий в хаос, как будто здесь с утра до ночи готовили сложные блюда.

– Ну-с, – сказал Эрик, усадив Тагирова как раз в центре этого хаоса и ополоснув для него чашку. – Что там у тебя?

– Проблема, – ответил тот. – Ты же знаешь, что сюда я прихожу только в крайнем случае.

– Знаю, – кивнул хозяин дома, наклоняя кофейник.

Из носика потекла густая зернистая жижа устрашающе черного цвета. Тагиров не в первый раз подумал, что Шелеп не обжаривает, а собственноручно обугливает кофейные зерна. Впрочем, кофе все-таки получался вкусным, хотя сердце после него еще долго танцевало сиртаки.

– Я не могу тебе ничего рассказать, – Тагиров сделал маленький пробный глоток и зажмурился.

– А я ни о чем и не спрашиваю, – двинул бровками Эрик. – И не стану никогда. Я же не спрашивал, как тебе удалось вытащить меня из того дерьма… Новое имя, новый город, новая жизнь… Я тебе обязан. Твои проблемы – мои проблемы.

– У меня появился враг, – неожиданно признался Тагиров. – Личный враг. Я не знаю, кто он и чего добивается. Вообще ничего о нем не знаю. Боюсь, это не имеет никакого отношения к конторе. Меня нашли на второй квартире. Не то чтобы я особенно скрывал ее: например, приезжал туда на личной машине. Но все-таки и не афишировал. И вот мое убежище рассекретили – и дали мне об этом знать. Пока непонятно, зачем. Дина всего лишь орудие, пешка, и я пока хочу оставить ее у тебя. Ты можешь выдать ее за одну из своих моделей – она симпатичная.

– Симпатичная? – переспросил Эрик и опустошил свою крохотную чашку в два глотка. – Ты мастер осторожных формулировок. Да она красавица! Увидев Дину, Кэтрин Зета-Джонс попытается выцарапать ей глаза.

– Надеюсь, они никогда не встретятся, – пробормотал Тагиров. – Кстати, деньги за содержание девицы я тебе заплачу.

– Да ты мне уже за все заплатил, так что не беспокойся. Лучше скажи, какая еще помощь тебе понадобится. Ты ведь не станешь обращаться к своим?

– Не стану, потому что не знаю, кто на меня наезжает.

– Но ты не можешь действовать один! – Шелеп всерьез разволновался.

– Я и не собираюсь, – успокоил его Тагиров. – У меня есть люди. Особые люди! Они – порождение системы, но работают вне ее. Никаких открытых контактов и никаких следов. Общение только по телефону: на одном конце провода – они, на другом – я.

«Секретный» сотовый с одним-единственным номером, занесенным в память, находился при нем постоянно. Второй аппарат, на который поступали звонки, лежал в сумочке у руководителя некой группы «У», которая состояла из тех самых «особых людей». Вернее, у руководительницы – Лаймы Скалбе. «Интересно, – подумал Тагиров, – чем может заниматься вне службы умная, коварная и изворотливая женщина?»

* * *

Умная, коварная и изворотливая Лайма Скалбе сидела в подъезде на подоконнике между этажами и горько плакала. На полу возле нее стояли две сумки с вещами. Кто бы мог подумать, что ее роман с Шаталовым закончится так безобразно, так унизительно! «Сначала я ненавидел только твою работу, – выкрикнул напоследок Геннадий. – А теперь ненавижу тебя!» Лайма прекрасно знала, что мужчины болезненно относятся к проблеме женской занятости. У ее трижды разведенной подруги-банкирши над рабочим столом висел лаконичный плакат: «Хочешь разрушить брак – сделай карьеру». Втайне она считала, что банкирша преувеличивает, просто ей попадались тираны и деспоты.

Однако Шаталов не был ни тираном, ни деспотом, а очень даже современным мужчиной, главой строительной фирмы, который высказывал прогрессивные взгляды и весьма ценил женщин-коллег. Но когда дело дошло до личной жизни, прогрессивность слетела с него, как фантик с шоколадки. Геннадий желал, чтобы Лайма встречала его дома после работы веселая и довольная, чтобы на кухне всегда вкусно пахло борщом и котлетами. И вечера они проводили бы вместе, обнявшись на диванчике перед телевизором. А по выходным ходили в кино, или ездили на дачу, или ужинали в ресторане, смеясь, попивая вино и целуясь по дороге домой. Конечно, в этом не было ничего плохого, но…