Галина Куликова
Правила вождения за нос. Сумасшедший домик в деревне

– Мы с Анастасией, как и планировалось, едем развлекаться.

– Мне жаль, но придется все отменить. Срочно возвращайся в агентство. В Руслана Фадеева сегодня стреляли.

– Он жив? – тихо спросил Стас, отворачиваясь.

– Пока жив, – ответил Пучков, нажимая на первое слово.

– Что, так плохо?

– Он в тяжелом состоянии. Пуля застряла в грудной клетке. Наверное, метили в сердце. Сам понимаешь, что нам придется объясняться с оперативниками. И Шороховой, кстати, тоже. Если она не против, можешь прихватить ее с собой. Ей будет легче в нашем присутствии. Поддержим, если что.

Когда Стас ввел бледную и растерянную Настю в агентство, она прямо с порога обратилась к Пучкову:

– Вот видите! Весь этот маскарад оказался бессмысленным! Мы пытались подменить одного мужчину другим, но номер не прошел! Проклятие не обманешь!

– Попробуйте взглянуть на дело с другой стороны, – ответил Пучков. – Ваше проклятие отчего-то нацелилось на того самого человека, который платит за расследование.

Глава 4

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – спросил шеф, усевшись во главе стола. И сам же ответил на свой вопрос: – Удалось проследить родословную ротмистра Шестакова, от которого, собственно, исходило проклятие. В семнадцатом он перешел на сторону большевиков. В восемнадцатом женился на крестьянке Ольге Уткиной. Умер в шестьдесят четвертом, оставив после себя дочь Арину Шестакову. Не буду утомлять вас именами и датами, доложу вкратце. В сорок шестом Арина выходит замуж за некоего Антона Фокина. От этого брака рождается сын Валерий Антонович Фокин. Ему сейчас пятьдесят лет, его сыну, Степану Валерьевичу, – двадцать семь. Никаких других родственников и побочных ветвей нет.

– И на том спасибо, – пробормотал Стас.

– То, что мне удалось узнать о Валерии Фокине, должно нас заинтересовать. Вот, поглядите. – Саша Таганов достал газету и ткнул пальцем в объявление: «Изменение характера – коррекция судьбы. Доктор В. А. Фокин».

– Доктор чего? – спросил Стас.

– Как мне удалось узнать, доктор психологии.

– Вот это да! – выдохнула впечатлительная Вероника Матвеевна.

– Он работает один? – поинтересовался Стас. – Или у него какой-нибудь центр?

– Нет, он – сам по себе, – сообщил Саша. – Я поехал поглядеть на него. Подкараулил на улице.

– Ну и как? – Вероника Матвеевна с девичьим любопытством наклонилась вперед.

– Выглядит молодо. Лицо породистое, тонкое. Брюнет с темными глазами – настоящий Мефистофель.

– По описанию он похож на своего предка, ротмистра, заварившего всю эту кашу, – заметил Пучков.

– А что его сын? – напомнил Стас.

– Его сын, – подхватил Таганов, – Степан Фокин, личность довольно безобидная. Молодой бизнесмен со всеми вытекающими. Автосалон на Коровинском шоссе. Разведен. Бывшая жена – Светлана Прохорова…

– Стоп! – гаркнул Стас, метнувшись к собственной папке.

Расшвыряв бумаги, он мгновенно нашел нужную и положил перед Тагановым.

– Смотри, что написала Анастасия. Светлана Прохорова – ее единственная подруга. Еще со школьных лет. А Степан Фокин – первый муж этой самой Светланы. Значит, Шорохова должна быть хорошо знакома с Фокиным-младшим!

– Уже кое-что, – оживился Пучков.

– В первую очередь надо выяснить, знал ли этот Степан, что у него с лучшей подругой жены есть кое-что общее, – осторожно заметила Вероника Матвеевна. – И имеет ли он вообще представление о проклятии, которое его предок наслал на Настину прабабку.

– А Фокин-старший? До какой степени он в курсе? И если в курсе, то как относится ко всему этому? – подхватил Саша.

– Тут придется продумывать все на несколько ходов вперед.

– Так, пошли дальше, – кивнул Стас. – Что у нас по покушению на Фадеева?

– У нас – ничего, – сообщил Таганов. – А у милиции – пистолет, брошенный на месте преступления. Владельца обнаружили мгновенно. Это некий Воробьев Игорь Михайлович, бизнесмен. Имеет разрешение на ношение. Гражданин Воробьев уверяет, что пистолет у него украли, а вот кто и когда – он не в курсе.

– Ладно, Воробьева оставьте мне, – сказал Пучков. – Сегодня же все выясню. Стас, что есть у тебя?

– Пока ничего конкретного. Одно смутное ощущение.

– Ну-ну, – подзадорила его Вероника Матвеевна. – Ощущение в начале расследования дорогого стоит.

– Мне кажется, в деле просматривается какая-то женщина.

– Откуда такой вывод?

– Как вы помните, у Анастасии Шороховой было три жениха. Первый, Юрий Торопцев, свалился с лестницы в своем загородном доме. Так вот. Был свидетель, утверждавший, что в ночь гибели Торопцева рядом с ним находилась женщина. Это раз. Второй жених Анастасии – пропавший без вести студент Павел Локтев – абсолютно темная лошадка. Его родные смогли вспомнить только одно: накануне исчезновения Павлу звонили по телефону. Голос, как вы уже догадались, был женским.

– Два, – подытожила Вероника Матвеевна.

– И третий жених Анастасии, ее коллега Алексей Самсонов, упавший с балкона, был накануне своей гибели несколько раз замечен соседями с неизвестной женщиной, описать которую они затруднились. Но это не Анастасия, потому что в те дни, когда Самсонова видели с незнакомкой, ее не было в городе.

– А ты говоришь – ощущения, – развела руками Вероника Матвеевна. – Это не ощущения, а реальные факты.

– И вовсе это не факты, а неподтвержденные фактики, – возразил Стас. – С ними еще предстоит работать. Первый свидетель – алкоголик. Телефонный звонок мог быть от кого угодно. А незнакомка, с которой видели Самсонова, не имеет ни примет, ни даже более или менее приличного описания.

– И все-таки в этом действительно что-то есть, – возразил Саша Таганов. – Женщина – это именно то, что подходит сюда идеально.

– У тебя просто мания, – отмахнулась Вероника Матвеевна. – Нашел мировое зло.

– Возможно, в Фадеева стреляли не потому, что он затеял расследование, – высказался Стас. – В конце концов, он из породы людей, которые сегодня стоят первыми в списке на отстрел. Допустимо предположить, что здесь междусобойчик, банальный передел собственности.

– Для этого не стали бы красть пистолет у какого-то там Воробьева, – заметил Пучков. – Кстати, этого Воробьева надо как следует проверить. Возможно, именно в его окружении и обнаружится тот самый загадочный некто, который…

– Женщина! – воскликнул Таганов. – В его окружении надо искать женщину.

– Поищем, – сказал Пучков. – Кстати, Стас, а что с Шороховой?

– Поехала в больницу к Фадееву. Мучимая чувством вины.

– Как ты думаешь, – спросила Вероника Матвеевна, – нам удастся ей помочь?

– Удастся. Ведь нам уже заплатили, – вмешался Пучков. – А гонорары я обратно еще ни разу не возвращал.

* * *

Сначала мы поедем к бабке, – заявила Светлана непререкаемым тоном. – На Каширку. А потом уже в больницу к Руслану. Бабка снимет с тебя венец безбрачия, и Руслан поправится. Вот увидишь!

– Какая бабка? – попробовала было сопротивляться Настя. – Откуда на Каширке бабка?

– Бабка настоящая, – заверила ее Светлана. – Арина Родионовна. В имени чувствуется нечто подлинное, ты не находишь? Деньги я уже отдала.

– Где ты ее взяла? – простонала Настя, уверенная, что ее святая обязанность – рыдать возле больничной койки Руслана.

– Слава о ней переходит из уст в уста, – успокоила ее Светлана. – Арина Родионовна вернула мужскую силу нашему завхозу. Я сама проверяла. Секретарша главного тоже проверяла. И буфетчица. Результаты налицо, если можно так выразиться. Я сначала хотела, чтобы бабка поработала с твоей фотографией, но живьем выходит дороже. А ты сама знаешь: дороже – значит лучше.

– Света, на мне нет никакого венца! – уперлась Настя. – И дороговизна в нашем отечестве – отнюдь не гарантия качества.

– Ты во власти вредных идей, – отрезала Светлана. – И как это на тебе нет венца, если ты с твоей красотой до сих пор не замужем?

Водитель такси немедленно посмотрел в зеркальце заднего вида, чтобы оценить Настину красоту.

– А чего не замужем? – спросил он и подмигнул.

– Я же говорю – венец безбрачия на ней. Не получается у нее замуж! – объяснила Светлана. – Женихов всех как бритвой отрезает.

– Что так?

– Ну… Кто с лестницы упадет, кого подстрелят… – неопределенно ответила она, и шофер немедленно заткнулся.

Арина Родионовна принимала страждущих в запущенной квартирке с засаленными обоями. Окна так давно не мыли, что они посерели от негодования, в треснувших чашечках люстры покоились мумифицированные мухи, а плед на диване задохнулся от пыли. Отличительными чертами хозяйки были хитрое личико и показательный горб на спине.

– Вот, – заявила Светлана тоном победительницы и указала на Настю. – Привезла.

Она усадила подругу на диван, а сама осталась стоять возле окна.

– Позволь, голубица, в тебя глазами впиться, – пропела Арина Родионовна, склонив голову набок и разглядывая Настю, словно синица кусочек сала. – Выйти замуж мудрено, коли вокруг тебя черно.

– У меня всех женихов – того, – сказала Настя и сглотнула. – Поубивало.

– Как корова языком слизала, – подтвердила Светлана, подобострастно глядя на Арину Родионовну.

– Зажгу свечи, поведу речи, – предупредила та, доставая из кармана зажигалку «Ронсон». По всей комнате действительно были расставлены свечи, и через две минуты они высунули пламенные язычки. – Сиди тихо, не то будет лихо, – предупредила старуха, обращаясь к Насте. Потом повернулась к Светлане: – Будет сходить порча, начнет девку корчить. Порчу снимем, девку подымем.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – призналась Настя.

– Терпи, – прошипела верная подруга.

Арина Родионовна тем временем протянула Насте на ладони черную крупинку и велела:

– Возьми губками, разжуй зубками.

Та послушалась. Но не успела даже как следует понять, что произошло, как рот запылал огнем и все тело скрутила судорога.

– Умираю! – хотела крикнуть она, но из горла вырвался только хрип.

Дальше началась настоящая вакханалия. Пуская пену изо рта, Настя свалилась на замызганный коврик. Ее трясло, словно эпилептика во время припадка, глаза вываливались из орбит, пальцы на руках скрючились. Светлана то истово крестилась, то зажимала рот двумя руками. Арина Родионовна прыгала вокруг Насти, словно танцор, репетирующий «Танец с саблями», и приговаривала:

– Пожухнет венец, безбрачию – конец! Стихните колики, скорики-морики!

Минуты через три Настя пришла в себя. Чувствовала она себя так, словно ее потрепала стая собак. Язык онемел и едва ворочался во рту.

– Ты живая? – спросила Светлана дрогнувшим голосом. – Теперь поняла, какая на тебе была порча?!

– Злые люди напроказили, молодую девку сглазили, – сообщила Арина Родионовна. – Я изгнала чертовщину, будет у девки мужчина.

– Спасибо, тетенька, – сказала Настя басом. – Мы, пожалуй, уже пойдем.

Они вывалились из квартиры и, держась за руки, спустились на первый этаж. Солнечный свет показался Насте необыкновенно ярким.

– Подожди, тут телефон-автомат, – остановила она Светлану. – Я позвоню, узнаю, как там Руслан.

Через некоторое время со слезами на глазах она влезла в машину и сказала, не умея скрыть радостного изумления:

– Ему лучше!

– Вот видишь! – оживилась Светлана. – Это все Арина Родионовна и ее мантры. – И пробормотала про себя: – Где-то, черт побери, я их уже слышала… Скорики-морики, пикапу-трикапу…

– Это сказки Пушкина! – уверенно заявил шофер, зыркая в зеркальце на Настю. – А что это с вашей девушкой?

– Что? – испугалась Настя и приподнялась, чтобы взглянуть на свое отражение. Взглянула и пискнула: – Мамочки!

– Нет причин для волнений, – успокоила ее Светлана. – Ну, перекосило слегка, бывает. Арина Родионовна потревожила твои… Как их там? Чакры. Твои энергетические энергии спутались в клубок. Временно, конечно. Думаю, завтра к утру все образуется.

– Руслан меня не узнает! – простонала Настя, держа щеки обеими руками.

– Ничего-ничего. Он решит, что у него горячечный бред, всего и делов.

Однако до Руслана им добраться не удалось. Он все еще был без сознания, и дверь его караулил бдительный охранник. Настя отправилась искать врача, а Светлана уселась на холодную банкетку возле палаты. Закинула ногу на ногу, мягким движением сомкнула руки вокруг коленки, поглядела на охранника кошачьими глазами и проникновенно спросила:

– Руслана ведь хотели убить, я правильно поняла?

– М-м, – неопределенно отозвался тот.

– Не попали, что ли? – не отставала Светлана.

– Наверное, просто повезло. Видимо, в последний момент он заметил убийцу и попытался отскочить. Пуля прошла выше сердца.

– А почему его не добили в таком случае? Если это заказное убийство…

– Да какое это, к чертям, заказное убийство? – мгновенно ощетинился охранник. – Лох стрелял, точно. Ствол ворованный, и не было контрольного выстрела в голову.

– Милиция тоже так думает?

– Ежу ясно.

– Значит, можно надеяться, что лоха следователи найдут. – Светлана побарабанила ярко-красными ногтями по своей сумочке. – Хоть бы поскорее нашли.

– А что это… с дамочкой? – шепотом спросил охранник и поводил рукой возле лица.

– От горя перекосило, – тоже шепотом ответила Светлана. – Это как лебединая верность. «Ты прости меня, любимая, что мое крыло… Ла-ла-ла… счастья не спасло». И так далее. Понимаешь? Его ранили, а ее перекосило.

– Вот это да! – уважительно сказал охранник. – Это я понимаю – любовь!

– Пойдем, – позвала, возвратившись, перекошенная Настя. – Бессмысленно тут оставаться. Я бы посидела с Русланом, но, боюсь, мое присутствие ему только навредит. Я – социально опасное существо.

Когда они вышли на улицу, Светлана развернула Настю лицом к себе и спросила:

– Послушай, девочка моя, что ты собираешься делать?

– А что я могу сделать? – обиженно спросила та. – Венец безбрачия с меня сняли, частные детективы работают. Больше у меня никаких идей нет.

– Я бы на твоем месте отправилась куда-нибудь за бугор. Недельки на полторы-две.

– Как это я уеду? – опешила Настя. – Руслан в больнице, детективы ведут дело, я им постоянно нужна, и, кроме того, у меня работа.

– Руслану ты вряд ли сейчас поможешь, – возразила Светлана. – Детективы прекрасно обойдутся без тебя. А на работе можно взять отпуск.

– Но я уже была в отпуске в этом году!

– О боже ж ты мой, какая ты недалекая! – вздохнула подруга. – У тебя есть преимущество перед другими сотрудниками.

– Что? Ты имеешь в виду Захара?!

– Естественно. Стоит наладить с ним отношения, и поезжай себе, куда душа пожелает. Хоть в Испанию.

– Я уже была в Испании, – возразила Настя. – А Горянского я совсем не люблю.

– Ну и что? – искренне изумилась Светлана. – Не обязательно любить мужчину, чтобы им пользоваться.

– Иногда я обожаю твою практичность, – сказала Настя, – а иногда просто не переношу. В любом случае я не намерена спасаться бегством.

– Значит, останешься в Москве?

– Останусь.

– Ладно. Можешь и дальше рассчитывать на меня. Во-первых, ты моя подруга. А во-вторых, я тебе обязана своим личным счастьем.

Она имела в виду историю с собственным замужеством. Дело в том, что нынешний Светланин муж Никита прежде был Настиным ухажером. Настя решила, что Никита – слишком хороший человек, чтобы рисковать его жизнью, и познакомила его со своей лучшей подругой. И впоследствии всячески способствовала развитию их отношений. Настя и Никита до сих пор оставались добрыми друзьями, хотя Светлану это время от времени беспокоило.

– А что частные детективы? – спросила она. – Кому они будут докладывать о проделанной работе? Тебе?

– Не знаю, – промямлила Настя. – Может быть. По крайней мере, я надеюсь, что мне. Это же мое проклятие во всем виновато.

– А если Руслан умрет? Станут ли они тебя обслуживать за его денежки?

– Не каркай! – отрезала Настя. – Ничего он не умрет.

– Прости, прости, – примирительно сказала Светлана. – Как это должно быть ужасно, когда нет спины, за которую можно спрятаться!

Настя расстроилась. Действительно, спины никакой нет. Она – пария в мире любви, где мужчины совершают ради женщин подвиги и при этом остаются в живых.

* * *

Село Голубятово встретило Стаса нелюбезно. Дороги раскисли, и он немедленно утонул в грязи, испачкавшись до ушей. Окрестные собаки облаяли его по полной программе, а одна кудлатая шавка даже попыталась схватить за штанину. Окрест расстилался унылый пейзаж, наводивший на мысль о глубоком упадке сельского хозяйства.

Интересующий Стаса дом клонился на одну сторону, будто Пизанская башня. Судя по всему, никаких усилий по его спасению хозяева не предпринимали.

– Есть кто живой? – крикнул Стас, проводив глазами общипанную курицу, проскакавшую по двору. – Николай!

Из-за сарайчика появилась старушка в сбитом на одно ухо платке и с таким любопытством оглядела пришельца, словно имела дочку на выданье и приценивалась к жениху.

– Могу я повидать Николая Хитрова? – повторил Стас и добавил: – Доброго вам здоровьечка!

– И вам доброго, – кивнула старушка. – А Николая своего я уж пять лет как схоронила, мил-человек.

Хозяйка думала, что Стас тут же развернется и уйдет, поэтому просто махнула рукой, повернулась и направилась по тропинке к двери. Но он и не собирался уходить. Он рысцой двинулся следом и без приглашения просочился в дом.

– Я вот тут кое-что захватил, – смущенно сказал он, достав из сумки бутылку водки. – Думал, что мы с Николаем посидим, поговорим…

Старушка преобразилась, как по волшебству. Степенность сдуло с нее, словно косынку ураганом. Она с такой сноровкой накрыла на стол, что Стас глазам своим не поверил. Картошечка, соленые грибки и квашеная капустка обещали задушевную беседу. Старушка выпила свою стопочку и зажевала ее, жмурясь от удовольствия.

– А вы помните, – осторожно начал Стас, – как ваш муж выступал свидетелем по делу о гибели Юрия Торопцева? Двенадцать лет назад это было. Давно, конечно.

– Чего ж давно? Конечно, помню. Дурак старый. Заморочил голову занятым людям. Он в последние годы только на самогонке и жил. Она ему все мозги просамогонила.

– Вы сами так-таки и не поверили, что он кого-то видел той ночью вместе с Торопцевым? Какую-то женщину?

– Не какую-то женщину! Мой дурак уперся, что видел Настеньку, невесту Юрину. А она в то время в городе была, с соседями своими. Мне потом уж милиционеры объяснили.

– Я читал показания вашего мужа, – сказал Стас. – И они показались мне странными.

– Еще бы. Он же пьяный тогда был!

– Когда? Когда видел Настеньку или когда ее допрашивали?

– И тогда, и тогда пьяный был. – Старушка повела бровями и пояснила: – Он все время пьяный был. Вообще не просыхал. Думаю, если бы его насильно протрезвили, он бы меня даже не узнал.

Она хихикнула в кулак и снова подняла на Стаса терпеливые выцветшие глаза, ожидая следующего вопроса. И он его тут же задал:

– Знаете, что было странного в показаниях вашего мужа? Он уперся, как трактор, – видел, мол, Настю Шорохову, и все. Сколько его ни спрашивали, с чего он взял, что это была именно она, Николай ваш так ничего вразумительного и не ответил.

– Да у него эти были… люцинации, что ли. Привиделось ему что-то желтое, вот он и заартачился.

– Желтое? – насторожился Стас. – Вы вообще о чем говорите? В деле нет никаких упоминаний про что-то желтое.

– Какое там дело?! – пренебрежительно махнула рукой хозяйка. – С пьяного Николая показания писали. Это разве дело?

– Не могли дождаться, пока протрезвеет?

– Да кабы он протрезвел, то все бы сразу из башки его вылетело. Я им так и сказала. Пишите, говорю, что надо, пока он тепленький, но веры его словам – никакой. Они по соседям походили, поспрашивали про него, алкоголика, записали всю его околесицу, с тем и прочь подались.

– А желтое? – напомнил Стас. – Вы сказали, что ему привиделось что-то желтое.

– Ну да. Потому он и решил, что видел именно Настеньку! Она ко мне за молоком приходила, почитай, каждый день. Корова у меня была в тот год, я молоком и торговала.

– Так-так, – подбодрил ее Стас. – Она что, приходила в желтом платье?

– Не в платье, а в шляпе. Шляпа у ней была такая приметная, круглая, ярко-желтая, как лимон. Она всегда ее брала, когда за молоком шла. Идти-то все по открытому месту, вот она и приладилась шляпу надевать.

Старуха снова посмотрела на бутылку, и Стас поторопился наполнить опустевшую рюмочку.

– И, увидев кого-то в желтом в ту ночь, Николай ваш по пьянке решил, что это Настенька?

– Да пригрезилось ему все! Я же говорю: люцинации у него были после самогонки. Самогонку жрал, вы бы видали как! Всю голову мне продолбил: была там, говорит, твоя Настенька в своей желтой шляпе. Вот хоть тресни – она, и все тут.

Мозг Стаса лихорадочно заработал, пытаясь пристроить новые факты к делу Торопцева. Конечно, это была не Настя. У нее железное алиби на ту ночь. Но кто? Кто-то в желтой шляпе, в такой же, как у Насти. Или в той же самой.

Это был крохотный кончик нити, утерянной двенадцать лет назад на просторах деревни Голубятово. Стас отчаянно надеялся, что ему удастся ухватиться за этот кончик, благодаря чему клубочек начнет разматываться.

Глава 5

– Я развиваю индивидуальные силы личности, а не вытаскиваю женщин из неприятностей.

Фокин смотрел на свою посетительницу строго и неприязненно, словно адвокат на лживого свидетеля. Она вела себя, как дура. Наверное, кто-нибудь посоветовал ей обратиться к психологу, она нашла объявление в газете и явилась, рассчитывая на то, что он выпишет ей лекарство от глупости.

– Я не против, если вы разовьете силы моей личности, – Вероника Матвеевна была согласна на все. Она проявила инициативу и мечтала добиться хоть какого-нибудь результата. – В последнее время я чувствую, что мое «я» ослабело, словно неполитый куст.

Фокин помолчал, подумал, потом сказал, намеренно ее провоцируя:

– Я вам не подхожу. Вам нужен специалист по коррекции жизненного курса. Кто-нибудь из последователей Тойча. Это они занимаются неразрешимыми на первый взгляд жизненными проблемами и повторяющимися ситуациями.

– Ну… – неуверенно проговорила Вероника Матвеевна. – Возможно, если развить мои индивидуальные силы по вашему методу, проблемы как-нибудь решатся? Что, если дело как раз в слабости моего характера?

Она с опаской поглядела на него. Вдруг он с помощью каких-нибудь методик уже проник в ее мозги и обо всем догадался? Глаза у Фокина были черные и тяжелые, как нефтяные озера.

– Ладно, – неожиданно сдался он и сложил пальцы шалашиком. – Я готов вас выслушать. Можем начать прямо сейчас. Усаживайтесь поудобнее и рассказывайте.

Вероника Матвеевна поймала его испытующий взгляд и почувствовала себя голой. Вместо того чтобы устроиться поудобнее, она сползла на самый краешек кресла и едва не свалилась на пол.

– Была у меня бабушка, – завела она тоном профессиональной сказочницы. – И, умирая, сказала она мне: «Вероника! Ты всегда будешь неудачницей!»

– Бабушка вас не любила? – немедленно перебил ее Фокин.

– С чего вы взяли?

– Ну вы сами подумайте, как это звучит: «Вероника, ты всегда будешь неудачницей». Не бабушка, а ведьма какая-то.

– Я рассказываю вам все в упрощенном варианте, – нашлась Вероника Матвеевна. – На самом деле бабушка сказала мне: «Вероника! Бедная моя девочка! Ты всегда будешь неудачницей!» – и умерла.

– Соболезную, – произнес Фокин таким тоном, каким говорят «благодарю», получая сдачу.

– Бабушка словно заклеймила меня. С тех пор я самая большая неудачница на свете. Это как фамильное проклятие, понимаете? – Она исподлобья поглядела на Фокина и спросила: – Ну? Что вы на это скажете?

– Как психолог могу сообщить, что неудачник – это определенная психическая категория. Человек, считающий себя неудачником, обречен на невезение. Будучи слабым и жалуясь на свою слабость, он навлекает на себя беды самим своим настроем. Здесь работает закон причины и следствия: «От неимущего отымется…»

– Хотите сказать, я сама во всем виновата? – Вероника Матвеевна наклонилась вперед. – Вы считаете, что фамильных проклятий не существует?

Фокин чувствовал, что посетительница целиком сосредоточена на нем. Интересно, почему? Что ей от него нужно на самом деле? Ни в какое проклятие он не поверил. Дама казалась практичной, собранной и умной, хотя пыталась выставить себя в самом невыгодном свете.

– Я не изучал этот вопрос специально. Мне нужно подготовиться. Будем считать сегодняшнюю встречу бесплатной предварительной консультацией. Кстати, кем вы работаете?

– Секретаршей в министерстве, – легко соврала Вероника Матвеевна.

– Оставьте мне ваш телефон.

Вероника Матвеевна не знала, что делать. Оставить свой настоящий телефон? Нет, это опасно. Вполне возможно, Пучков устроит ей головомойку и запретит второй раз появляться у Фокина. Поэтому она соврала и продиктовала номер, который сочинила на ходу.

– Хорошо, Вероника. Можно звать вас по имени?

– Если наши отношения будут продолжаться, то да.

– Я согласен работать с вами.

– Наверное, вы сдерете с меня кучу денег, – проворчала она.

Валерий Антонович не удержался и усмехнулся.

– Вы совсем не похожи на неудачницу! – заметил он, наблюдая за тем, с каким проворством дама направляется к выходу. – Вы забыли условиться о времени следующей встречи.

– Я подкорректирую свое недельное расписание и позвоню! – бросила она через плечо и выскочила из кабинета. Еще ни один мужчина не нагонял на нее такого страху, как Фокин. Вот тебе и разведка боем! Еле ноги унесла. Интересно, что он на самом деле о ней подумал?

На самом деле он подумал, что у нее симпатичные коленки и весьма аппетитный зад. Если бы она узнала об этом, то была бы в шоке.

* * *

– Вероятно, ты меня уже ненавидишь, – вздохнул Стас, доставая блокнот.

– И с какой же стати мне тебя ненавидеть? – поинтересовалась Настя.

– Я тот, кто сыплет соль на раны. Я воскрешаю в твоей памяти самые ужасные события. Мне нужны подробности, слова, встречи, намеки – все мелочи, какие ты в состоянии вспомнить.

– Это ведь твоя специальность, – успокоила его Настя. – А я очень ценю профессионализм.

Стас мгновенно насупился. «Она воспринимает меня не как мужчину, а как обслуживающий персонал, – подумал он. – Чего ждет хозяйка, к примеру, от электрика? Уж, конечно, не того, что он станет за ней волочиться. Она рассчитывает, что электрик починит розетку. Если он сделает это хорошо и быстро, она оценит его профессионализм по достоинству».

– Расскажи мне о Паше Локтеве, – сказал он вслух. – Ты хорошо его знала?

– Да нет, напротив. Я плохо его знала. То есть почти совсем не знала. Его ураганное ухаживание меня поразило. Он открылся так неожиданно! Но для меня так и остался совершенно чужим. Вдруг объяснился в любви и только потом начал ухаживать, приносил цветы, поджидал у выхода, провожал, умолял о свиданиях.

– А как ты себя вела?

Настя опустила глаза и пробормотала:

– Не то чтобы я его поощряла, но и не гнала. Пашу невозможно было отшить, как других назойливых ухажеров. Он был такой застенчивый! Выглядел как подросток. Ты бы его видел!

Стас его видел. На фотографиях, разумеется. Светлая курчавая голова, розовые щеки, жеребячьи глаза. Все говорили, что Паша был умен, но бесхребетен. На рожон никогда не лез, любил оставаться в тени. Напористое ухаживание за Настей было совершенно не в его духе.

– А с кем он дружил? – поинтересовался Стас. – На факультете?

– С Сашей Валуевым и Вовой Чекмаревым. Даже не знаю, можно ли их отношения назвать дружбой. Так, ходили вместе пиво пить.

В тот же день Стас отправился на биофак наводить справки о друзьях Паши Локтева. Инспектор курса, которого ему удалось разыскать, долго мялся и жался, прежде чем сказать хоть что-нибудь о своем пропавшем студенте. Конечно, он сразу его вспомнил. «Странно, – думал Стас, глядя на усатого дядьку, который бегал глазами по сторонам. – Что его так беспокоит?» Он помнил материалы дела. В них не было ничего настораживающего, ничего волнующего. Ушел из дома и не вернулся. Рядовой, по меркам Москвы, случай. И все же, возможно, милиция упустила какие-то нюансы? Он так и не сумел раскачать инспектора ни на какие откровения. «Случился маленький облом», – усмехнулся про себя Стас. Зато в деканате он без проблем добыл адреса Валуева и Чекмарева. «Оба почти мои ровесники, – подумал Бессонов. – С ними должно быть легче».

Первый работал таксистом, возил пассажиров на собственной «Волге», снабженной переговорным устройством. Пококетничав с девушкой, принимавшей заказы, Стас попросил прислать конкретно Валуева и стал нетерпеливо ждать встречи.

– Я щедро расплачусь, – заявил он, усевшись в машину, – если вы покатаете меня по городу и ответите на несколько вопросов. – Стас протянул Александру свое удостоверение частного детектива.

– А в чем дело-то? – спросил бывший биолог, трогая машину с места. Он оказался симпатичным мужиком со смешным коротким носом и глубокой ямочкой на подбородке. – Я возил каких-нибудь бандюков?

– Да нет, история эта давняя. Я к вам по поводу исчезновения Павла Локтева. Помните такого студента биофака?

– Тю-ю, – протянул Валуев. – Вы не по адресу. Я ничего про это не знаю.

– А мне сказали, что вы с Павлом были довольно близки.

– Кто это сказал? – подозрительно спросил тот, бросив на пассажира короткий недовольный взгляд.

– Анастасия Шорохова.

– Настя? – Валуев немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли вообще затевать разговор на эту тему. Потом вздохнул и покачал головой. – Как она по нему плакала! Хотел я ей сказать правду, да не посмел. И никто тогда не посмел. Кто знал, конечно. Там ведь убитые горем родители еще были.

– О чем же вы промолчали? – сдержанно спросил Стас, почувствовав, что свидетель готов прямо так, с кондачка, выложить некие оставшиеся неизвестными следствию факты.

– Хотя, мне кажется, его батя о чем-то таком догадывался, – не слушая его, продолжал Валуев. – Поэтому Пашка и кружился вокруг Насти, как коршун. Она одна из всех девчонок была к нему – как бы это сказать? – снисходительна. Вот он и подумал, что она для его целей подойдет лучше всех.

– Для каких целей? – Стас был сама кротость.

– Для маскировки.

– Кажется, я начинаю понимать.

– Чего ж тут понимать? Вы его мордашку на фотокарточке видели?

– А Владимир Чекмарев? – спросил Стас.

– Его сердечный друг. Кстати, чтобы не пропадали зря ваши денежки, хотите, отвезу вас в клуб, где Вова ошивается постоянно? Думаю, он и сейчас там.

– Вы поддерживаете отношения?

Валуев хохотнул:

– Не интимные – поддерживаем.

– Полагаете, исчезновение Павла как-то связано с его нетрадиционной сексуальной ориентацией?

– Не было у него никакой ориентации. Это Вова его ориентировал.

– Тем не менее ваш инспектор был в курсе.

– Да? Я не знал.

Они подъехали к клубу с идиллическим названием «Свирель» и кокетливым козырьком над дверью.

– Заманчиво, – коротко прокомментировал Стас, выбираясь из машины.

– Порок всегда выглядит привлекательно, – хмыкнул Валуев. – Можете не комплексовать, до восьми вечера здесь тишь да гладь, божья благодать. Кстати, в этой богадельне можно неплохо покушать.