Галина Куликова
Лига звездных негодяев, или Неземное тело

– Отвечаю, как вы просили, – исчерпывающе и искренне. Нет, нет и нет.

– Знакомство по Интернету?

– Исключено, я не балуюсь этим, времени, знаете ли, жалко. Так наломаешься за день – поспать бы или кино посмотреть. Я ответил на ваши вопросы?

– Да.

– Теперь ваша очередь, товарищ капитан.

– Игорь Васильевич, дело в том, что номер телефона вашей московской квартиры был у американского гражданина Николаса Лейтера. В записной книжке его мобильного телефона.

– Так вы у него и спросите, откуда он взял мой телефон. Я вообще никому его не даю, я же там не бываю. За квартиру мать платит, ну, прибирает там иногда, пыль и все такое.

– А постояльцев не пускаете?

– Зачем мне это? В деньгах нужды нет. Так вы спрашивали у этого Николсона… Николаса… как его там – Кейджа?

– Лейтера. Николаса Лейтера. Игорь Васильевич, мы не можем у него этого узнать. Он умер. Умер в Москве. Точнее – погиб.

– А он что, шпион? Почему ФСБ занимается этим?

– Во-первых, мы занимаемся не только шпионами. Во-вторых, я в интересах следствия не могу вам все рассказать. А вы подумайте, вдруг что-то вспомните.

– Знаете, Сергей Иванович, у меня есть некоторые мысли по этому поводу. Сейчас изложу, закурю только.

Игорь глубоко затянулся, выпустил дым тонкой струйкой и поудобнее устроился в кресле.

– Значит, история такая. В конце 1999 года я купил эту самую квартиру. Они тогда, после дефолта, дешевые были, не то что сейчас. Я в то время немного на перепродаже нефтепродуктов посредничал. В августе 98-го погорел, естественно, как и все, но кое-какие запасы остались. Меня уже тогда приглашали на Север, и я подумал – мало ли что, а квартира всегда в цене. Продавала ее певичка одна. Сейчас она знаменитость, а тогда ее почти не знали, только-только замелькала на радио, по телику. Я когда приехал квартиру смотреть, извелся весь – где-то видел хозяйку, а где – не могу понять. Ну она меня и просветила – восходящая звезда Саша. Тут я и вспомнил. По-настоящему ее зовут Александра Журвиц, это уже когда документы оформляли, я посмотрел. Естественно, с такой фамилией не на эстраду, а коров доить. А так – Саша и Саша. Звучит.

Так вот, я пока сюда не уехал, примерно с полгода жил в той квартире. Знаете, иногда повеситься хотелось, особенно первые месяц-два – телефон мужики обрывали. В основном. Женщины звонили, но реже. Истерички какие-то.

Объясняю им вежливо – квартиру она продала, телефон не оставила, не знаю, где ее найти. А там мат, угрозы, рыдания. Хотел даже поменять номер, но ждать слишком долго, а тут уже и время уезжать подошло. Так что все решилось естественным образом.

Игорь снова затянулся и закончил:

– Так вот у меня сразу мысль возникла: может быть, этот номер она ему дала? Вы проверьте. За ней в Сургут лететь не надо – Саша в столице тусуется.

* * *

– Удалось поговорить с этой Сашей? – спросил Тагиров, когда доклад был закончен.

– Ей делали пластическую операцию, так что встречу удалось назначить только на завтра, и то со скандалом. Сначала пресс-секретарь орала что-то о бесчеловечных методах, потом какой-то бандит-продюсер пытался угрожать.

– А вы что?

– Обещал «Альфу» прислать. Они согласились на завтра.

Тагиров улыбнулся и молча покачал головой. Ситуация не требовала комментариев.

– Ладно, завтра, значит, завтра. Теперь по картам. – Он встал из-за стола и заходил по кабинету. Интуиция подсказывала ему – самое интересное здесь, может быть, в них – ключ ко всем загадкам «дела Лейтера».

Руководитель аналитического отдела начал свой доклад.

– Мы проанализаровали все имеющиеся в нашем распоряжении карты Московской области, находившиеся в компьютере господина Лейтера. Две из них взяты из поисковых систем Интернета. Обе очень примитивные, на них отражены лишь крупные районные центры и наиболее известные реки и водоемы. На одной из карт вообще усечена часть районов на западе области. Карта на английском языке, видимо, скачана с какого-то специализированного зарубежного сайта, скорее всего, географического или туристического. Ничего особенного, только отмечены места, где расположены охотхозяйства.

А вот четвертая карта интересна настолько, что относительно нее я консультировался не только с топографами, но и со специалистами по аэрофотосъемке. В общем, так – столь подробных карт никто никогда не выпускал – ни в России, ни за границей. Где ее делали – непонятно, но на ней такие обозначения… Все населенные пункты, включая заброшенные деревни и даже отдельные дома. В общем, вплоть до пней и ручейков. Скорее всего, при ее изготовлении использовали, помимо всего прочего, снимки из космоса. Такая карта незаменима в военное время. И для своих, и для чужих.

– Продолжайте.

– Карта порайонная, однако есть странность. Один из районов выделен иным, нежели все остальные, цветом.

– Что за район? – спросил Тагиров.

– Тихорецкий. Это направление, кстати, сегодня становится престижным. Там большое строительство началось: усадьбы, коттеджные поселки. Может быть, американец землю приехал скупать?

– Это ваша основная версия? – язвительно поинтересовался Тагиров.

– Никак нет, – быстро ответил главный аналитик и закончил доклад. – У меня все.

– Какие-нибудь пометки на карте есть? Может быть, что-то отмечено особо?

– Кроме Тихорецкого района, ничего.

Итак, карта. Действительно, зачем такие подробности человеку, приехавшему на конференцию в Москву? Что он собирался с ней делать, как использовать?

В этот момент Тагиров услышал:

– Разрешите, товарищ генерал?

Это был один из оперативных сотрудников, работавших по гостинице.

– Докладывайте.

– В ресторане гостиницы официанты нашли атлас Москвы и Подмосковья. Отдали администратору, у них там есть что-то вроде местного бюро находок. Никто не обратился за ним. Они нам показывали какие-то вещи, в том числе и этот атлас. На нем нет пометок, ничего, что может указать на владельца. Администратор, правда, говорил, что официант, который нашел атлас, вроде бы видел его у Лейтера, столик которого он обслуживал. С другой стороны, у многих туристов может быть такой, они в гостиничном киоске продаются. Уточнить же у самого Лейтера они не успели. И мы оставили его там – на нем ведь не написано, что это вещь американца.

Тагиров не закричал, а прорычал:

– Немедленно его сюда! Немедленно!!!

Интуиция не подвела Тагирова. Разворот с картой Тихорецкого района заметно отличался от остальных – страницы были небрежно замяты, слегка испачканы то ли кетчупом, то ли соусом – видимо, атлас лежал открытый на столе, пока его владелец ел. На левой странице остался след от стакана, как будто ее прижимали специально, чтобы атлас не закрывался. Вероятно, его владельца интересовала правая страница. Внимательно приглядевшись к ней, Тагиров увидел, что крохотный пятачок местности истыкан чем-то острым. Судя по тому, что глянцевый лист не проткнули насквозь, тыкали в него зубочисткой, взятой из специальной подставки на ресторанном столике. Тагиров достал из ящика лупу и положил ее на истыканный кружок. На стеклянную поверхность, словно со дна колодца, выплыло название населенного пункта – Богодуховка.

* * *

Суперзвезда отечественного шоу-бизнеса Саша (по паспорту Александра Журвиц) выглядела как новенький, только что надутый воздушный шарик. Ее круглое личико было приторно-розовым и неестественно блестящим. Большие голубые глаза широко раскрыты, а взгляд устремлен в пространство. «Может быть, так и должны выглядеть люди после пластических операций», – подумал сидящий напротив нее в кресле мужчина. Он достиг возраста, когда такие вот Саши, их окружение и все, чем они занимаются, вызывает лишь раздражение и чувство протеста. «Послали бы кого помоложе – быстрее бы общий язык нашли, потрепались бы об этих их штучках-дрючках, песенках да клипах», – размышлял служивый и, не торопясь, внимательно разглядывал сидящую перед ним знаменитость. Он уже более двадцати лет специализировался на общении с «трудными» объектами, брался за совершенно безнадежные варианты. Руководство об этом его таланте всегда вспоминало в сложных ситуациях. Сейчас был именно такой случай.

Между звездой и вежливо молчащим гостем как третейский судья восседала девчушка лет восемнадцати – пресс-секретарь. Ей объяснили, что разговор должен происходить один на один, однако она плотно уселась на стуле и не сводила преданных глаз со своей владычицы.

– Меня зовут Борис Иванович, я сотрудник… – начал мужчина, почтительно наклонив голову, однако неестественно высокий, резкий голос прервал его:

– Да знаю, кто вы, мне тут все уши прожужжали – срочно, государственные интересы! А у меня не государственные? Два конкурса, телевидение, концерты в Питере, тур по Скандинавии. Я уже не говорю про запись нового диска! – вдруг сорвалась на визг певица Саша. – Его ждут фанаты! А я то в больнице, то с вами! Еще угрожать мне посмели!

Тут она, кажется, выдохлась. Во всяком случае, замолчала и бросила быстрый косой взгляд на гостя – что он теперь предпримет?

Борис Иванович, для которого трудные беседы иногда начинались со стрельбы, мордобоя и угроз «закатать в асфальт», невозмутимо переждал всплеск эмоций и почти ласково произнес:

– Видите ли, Александра Евгеньевна… – Певица вздрогнула, как будто он обозвал ее неприличным словом, и испуганно воззрилась на дерзкого мужика. – Я хотел бы извиниться перед вами за причиненные неудобства. Мы понимаем, что сейчас не самое лучшее время для общения, – гость виновато развел руками и смущенно улыбнулся, – но… Поверьте – лишь чрезвычайные обстоятельства вынудили нас настаивать на встрече именно сегодня.

– А почему вы не объяснили все, а угрожали, – продолжала капризничать звезда, правда, уже нормальным голосом. Выглядела она немного растерянной.

– Мы бы никогда себе не позволили, помилуйте, – мягко успокаивал ее Борис Иванович, – это досадное недоразумение. Третьи лица, кто-то чего-то недопонял – обычное дело. Естественно, если бы я позвонил лично вам сразу, то смог бы объяснить, как нам необходима ваша помощь в одном очень серьезном деле. Но вы, Александра Евгеньевна (она снова вздрогнула, и он вдруг подумал, что звезда просто отвыкла от своего нормального имени и тем более отчества), к величайшему сожалению, были в больнице. Извините, я не успел поинтересоваться – как ваше самочувствие? Выглядите вы, извините за мужскую прямоту, просто чарующе!

«Она покраснела, – вдруг с удивлением заметил Борис Иванович, – смотри ты, ничто человеческое нам не чуждо».

– Вы что-нибудь выпьете? – без всякого перехода поинтересовалась у гостя внезапно принявшая человеческий облик Александра.

– С удовольствием. Если можно, зеленый чай – буду признателен. – И он широко улыбнулся.

Пресс-секретарь, чутко уловив перемену в их настроении, стремглав бросилась куда-то в глубь квартиры.

Борис Иванович тут же придвинул свое кресло поближе к диве и доверительным полушепотом произнес:

– Тема настолько деликатная и серьезная, что нам с вами лучше поговорить с глазу на глаз. Это недолго, минут десять-пятнадцать.

Александра явно не успела отреагировать на изменение тактики коварного посетителя и только покивала головой. Глуповато хихикнув, она сказала:

– Ну, естественно.

Вернувшейся с подносом девушке она велела быстренько выметаться, не забыв прикрыть за собой дверь.

– Итак, Александра Евгеньевна… – начал обходительный мужчина.

– Можете называть меня Сашей, – пискнула хозяйка.

– Спасибо, Саша. Я действительно займу минимум вашего времени. Дело вот в чем…

Борис Иванович внимательно наблюдал за реакцией Александры Журвиц в процессе всего повествования о Николасе Лейтере. Его впечатления были в основном позитивными. Барышня не охала, не ужасалась, не морщила лоб, делая вид, будто пытается что-то вспомнить.

Сначала она была очень внимательной, не сводила с собеседника глаз, только иногда откидывала назад светлую прядку волос. Потом погрустнела, когда он показал фотографию и назвал имя. В конце рассказа ее лицо стало безучастным и пустым. Пустыми были и Сашины глаза, смотрящие в одну точку перед собой.

Борис Иванович замолчал и взял в руки чашку с чаем, давая понять, что теперь он приготовился слушать. Молчание длилось несколько минут, но он ее не торопил – не хотел нарушить установившийся между ними хрупкий мир.

Наконец Александра, словно очнувшись, встряхнула головой, уже осмысленно и очень строго посмотрела прямо в глаза своему собеседнику и сказала:

– Я вас очень прошу, – в ее голосе звучали слезы, но глаза были сухими, – без необходимости, без очень большой необходимости не рассказывайте об этом никому. Пожалуйста, – как-то по-детски добавила она.

Борис Иванович на мгновенье прикоснулся к ее руке – дружески, легко и ласково.

– Саша, вы сами решайте, что расскажете. Нам важно знать, как и когда попал этот телефон к Лейтеру. Вторгаться в иные сферы никто не хочет и не будет.

– Спасибо, я вам верю. Собственно, история простая. Помните, что было здесь в начале девяностых? Бардак, грязь, бандиты хозяйничают, перевороты какие-то. Тогда все девчонки мечтали выйти замуж за иностранца и уехать к едрене-фене отсюда. Особым шиком было – зацепить американского мужика.

Она тяжело вздохнула, словно вернулась в то время.

– Я тогда совсем сопливая была, только школу закончила. Кругом иномарки, шмотки – всего хочется, а денег нет. Мать одна меня растила, да и какой там у нее был заработок на ее фабрике. Единственное богатство – квартира, которую мне бабушка завещала. Я, как работать стала, туда и переселилась, чтобы мать не тревожить гулянками да поздними приходами.

Короче, пошла я работать. В школе пела в ансамбле – всем нравилось. Устроилась через знакомых ребят в ресторанчик маленький – петь. Потом один коллектив, другой – добралась до крутых кабаков, казино. Вот тут и появился этот американец. Он как увидел меня – так и прилип. Ну, я тоже, дурочка молодая, вообразила себе невесть что. Но вся эта любовь несколько дней и продолжалась – пока он на своих переговорах был. Я ему не только телефон – еще и адрес дала. Но он не написал и не позвонил ни разу за эти годы. Хотя я через несколько лет, когда дела пошли, продала ту квартиру и купила эту. Вот, собственно, и вся история.

И Александра развела руками – мол, добавить нечего.

* * *

– Вот видите, – Тагиров улыбнулся, – вы подружились с такой женщиной! А не хотели ехать. Значит, вы считаете, что верить ей можно?

– В общем и целом – да. Но есть один момент, я сейчас доложу. Когда мы прощались, я спросил, как с ней связаться, если что. Напрямую, не через секретарей и продюсеров. Она дала номер мобильного и сказала, что уедет на несколько дней – отдохнуть и «обновить берлогу». Я спросил, что за берлога, и она рассказала, что недавно закончила строительство нового дома. Место хорошее, недавно стало входить в моду. И знаете, какое это место?

Тагиров насторожился.

– Тихорецкий район Подмосковья, элитный коттеджный поселок рядом с деревней Богодуховкой, – сообщил Борис Иванович.

– Вот так номер, – не удержался Тагиров. – Значит, тема не закрыта?

– Будем следить за ситуацией, товарищ генерал.

* * *

Нужно было принимать решение, но Тагиров медлил. Уже час он неподвижно сидел в кресле, напряженно размышляя. Он так не любил мутных, непонятных ситуаций – а эта как раз такая на все сто процентов. Из всего собранного материала сделать сколько-нибудь определенные выводы было невозможно. Одни предположения.

Например: Лейтер и Александра Журвиц – классический любовный роман с роковым концом. Певица не пожелала рассказать правду, их взаимоотношения, вероятно, гораздо сложнее, чем она пыталась представить. Предположим, он приехал к ней. Допустим, не дозвонившись и не достучавшись, каким-то образом выяснил, что она будет в Богодуховке. Затем американца кто-то убил, может быть, сама Журвиц, неизвестно как проникшая в гостиницу. Может быть, ее боевой продюсер или нанятые им люди. Только вот зачем?

Опять же, как объяснить странный интерес Лейтера к картам? Получается, он еще в США знал, что Саша собирается жить в Богодуховке. Тогда он должен был знать и то, что она сменила квартиру вместе с номером телефона. Так почему же у него с собой был ее старый номер? Забыл стереть?

Или любовь и страсть тут ни при чем? И то, что Александра Журвиц имеет дом в районе, который почему-то так интересовал американского гражданина Николаса Лейтера, связанного с НАСА и держащего под рукой весьма специфическую карту местности, – случайность? Что же тогда заинтересовало ученого в обыкновенной российской деревне?

И еще пока непонятная ситуация с его смертью: убили или не убили? Все это предстоит выяснять. Как – пока непонятно. Более-менее ясно где: Тихорецкий район, деревня Богодуховка, с некоторых пор ставшая престижной зоной для жизни и отдыха состоятельных людей.

И самый главный вопрос – кто?

Кто свободен от всех других дел и обязательств?

Кто может в любой момент выехать на место и оставаться там сколь угодно долго?

Кто в наименьшей степени связан ведомственными рамками?

Ответ, в общем-то, лежал на поверхности.

«Группа У». Они займутся этим делом, грозящим превратиться в многомесячную головную боль. Глядишь, ребята что-нибудь и раскопают.

Решение было принято, и Тагиров вытащил из кармана мобильный телефон для экстренной связи.

* * *

Антон Анисимов выбил из пачки сигарету, прикурил и с удовольствием затянулся. В комнате было темно, только рассеянный свет монитора освещал кусочек стола с пепельницей, полной окурков. Пора было ложиться спать, иначе завтра он проваляется в постели до обеда. Вернее, уже сегодня – полночь-то давно миновала.

Зажав сигарету в зубах, он приблизился к окну и отодвинул занавеску. И мгновенно заметил фигуру в соседнем дворе. Кто-то пробирался по дорожке, выложенной камнями. В тусклом свете фонарей блеснули светлые волосы и белые ноги. Соседка! Анисимов быстро потушил сигарету и прильнул к стеклу. Чего это вдруг ее понесло на улицу ночью? Может быть, что-то случилось?

Однако через минуту стало ясно, что с девицей ничего не случилось. Она не шумела, не звала на помощь, а довольно уверенно двигалась к выходу с участка. Анисимов хмыкнул. Он кое-что знал, касающееся Лаймы, и это заставляло его быть настороже. Стоило посмотреть, куда его соседка отправилась в такое время суток, и – главное! – что собирается делать.

Он вышел на улицу через боковую дверь и быстро добрался до своей калитки. Тихохонько приоткрыл ее и высунул голову наружу. Девица удалялась в сторону шоссе. Может быть, кто-то приехал повидаться с ней, позвонил по телефону и сообщил, что ждет ее в машине возле поворота? Но с какой целью? К чему такая конспирация?

Ведомый любопытством, Анисимов затворил калитку и, прижимаясь к забору, последовал за новой соседкой. Он миновал небольшой пролесок, насыпь и узкую шоссейку, ведущую на восток, к цивилизации. За шоссейкой раскинулся лес – довольно зловещий, надо признать. С густым подлеском и глубокими оврагами. Если взять влево, можно было попасть в болото, а если вправо – наткнешься на полуразрушенные корпуса заброшенного санатория. Это место пользовалось дурной славой, хотя Анисимову так и не удалось толком выяснить, почему.

Чертова кукла выбралась на дорогу и странной ныряющей походкой двинулась в сторону Москвы. «Может, она чокнутая? – со сладким ужасом подумал Анисимов. – Машины у нее нет, вот она и решила пешком вернуться в городскую квартиру». Тут он вспомнил, каким тоном девица разговаривала с ним днем, и отказался от этой мысли. Если бы ей нужно было в город, она явилась бы к нему и потребовала заводить мотоцикл.

Тем временем Лайма просто изнемогала от страха. Мысль о бедной собачонке, конечно, поддерживала ее, но не настолько, чтобы она перестала бояться. В траве слева и справа стрекотали кузнечики. Время от времени какая-нибудь ночная птица длинно ухала поблизости, а потом принималась издавать короткие крики, как будто хохотала. Лайма ждала, что теперь, когда фонари остались позади, глаза вот-вот привыкнут к темноте. Ничего подобного! Казалось, что она наступает в черную вату. Можно было включить фонарик, но тогда она сама окажется на виду у всего леса. Мало ли кто прячется в зарослях?

Вот наконец и указатель, о котором говорил Корнеев. Гадина сидит сейчас в уютном подвале и занимается любимым делом. Ему абсолютно все равно, что переживает его напарница!

Оставалась самая страшная часть пути. Предстояло спуститься с дороги и войти в лес. Лайма изо всех сил таращила глаза, пытаясь разглядеть большой дуб с дуплом, и ей даже показалось, что она его видит. Производя изрядный шум, она сбежала вниз по насыпи и поскакала по опушке.

Наблюдая за ее маневром, Анисимов сошел с дороги заранее и по кустам добрался до того места, где девица внедрилась в лес.

Отодвинув рукой ветки ели, Лайма ступила на мшистую подстилку и сразу же почувствовала, что рядом с ней кто-то есть – кто-то большой и страшный. Казалось, она слышит его сдерживаемое дыхание. Вот хрустнула ветка. Еще одна. Где он – слева? справа? Сердце мгновенно выпрыгнуло из груди и переместилось в голову. Теперь оно билось как бешеное у нее в ушах, в глазах и даже в носу. От ужаса Лайма почти ничего не слышала. Адреналин бушевал в ее крови, грозя взорвать вены.

Она представила, что это огромный медведь, который вот-вот заревет и бросится на нее из чернильного сумрака. Может, получится его отпугнуть? Как она могла не подумать о защите?! Лайма потянулась за фонариком, но он, как нарочно, выскользнул из ее потных пальцев и бесшумно ухнул в темноту. Теперь его не найти. Да и на что ей фонарик? Стукнуть зверюгу по лбу? Или осветить его жуткие зубы?

«Думай, думай! – приказала себе Лайма. – Ты же сообразительная. Ты смелая». Психическая атака – больше ничего не остается. В конце концов, животное есть животное. Оно может испугаться громкого крика, например.

Бедолага присела на корточки и пошарила вокруг себя. Вместо фонарика под руку ей попался увесистый камень, зарытый в мох. Он был скользким и вонял болотом. Лайма изо всех сил сжала его дрожащими пальцами и приготовилась защищать свою жизнь. Психическая атака!

Анисимов поднял голову и увидел краешек серебряной луны, блеснувший сквозь прореху в тучах. Слава богу! Возможно, удастся разглядеть, что делает блондинка. Вдруг она закопала здесь клад?

Он выглянул из-за широкого ствола, который служил ему прикрытием, и увидел, что девица сидит на корточках в позе бегуна на короткие дистанции, который ожидает сигнала к началу состязаний.

Не успел Антон изумиться, как совершенно неожиданно, безо всякого внешнего повода, девица подпрыгнула вверх, раскинула руки, разинула рот и стремительно бросилась в бузину. При этом издала короткий каркающий крик, потом еще один, вломилась в кустарник и со всего маху налетела на дерево, которое попалось ей на пути.

Раздался глухой стук, девица несколько секунд стояла на месте по стойке «смирно», после чего спиной упала на землю. И осталась лежать. В полном недоумении Анисимов вышел на полянку, подобрал фонарик и осветил неподвижное тело.

Тело было симпатичным, но очень бледным. Анисимов растерянно огляделся по сторонам, потом присел рядом, подсунул руку дуре под голову и похлопал ее по щеке. Открылся сначала один дикий глаз, потом другой.

– Где медведь? – жиденьким сопрано спросила она.

– Медведь?!

– Боже мой, – простонала Лайма. Вывернулась и встала на четвереньки. – Что вы тут делаете?!

Она едва не зарылась носом в траву. Трава была влажной и пряной. Гремучая смесь летних запахов ударила в лицо.

– А вы что тут делаете? – сердито ответил Анисимов.

– Вы меня напугали!

– Вы меня тоже напугали, – он встал и отряхнул штаны. – Я совершал вечерний моцион и услышал, как вы орете под откосом.

– Вечерний моцион? По-вашему, сейчас вечер?

Лайма переживала бурю эмоций и едва сдерживалась, чтобы не зарыдать от облегчения. Хотя ни за что бы в этом не призналась.

– Для меня – да. Я поздно заканчиваю работать. А вы?

– Что – я?

– Какая нелегкая понесла вас ночью в этот лес?

– Почему вы так сказали? С нажимом? В этот лес!

– Он пользуется дурной славой.

Анисимов подал Лайме руку и рывком поднял на ноги.

– Моя голова! – воскликнула она и схватилась за лоб, недавно встретившийся с крепким стволом.

– Счастье, что ваша голова не раскололась, как кокос, – назидательно заметил писатель. – Вы не ответили на мой вопрос.

– Мне показалось… – пробормотала Лайма. – Показалось, что кто-то зовет на помощь.

– Из лесу? – не поверил Анисимов. – Вы услышали это, сидя у себя дома?

– Ну и что. Ночью звуки разносятся далеко.

– Не настолько далеко, – отрезал он. – Кроме того, я ничего такого…

И тут до них донеслось жалобное поскуливание.

– Вот! – воскликнула Лайма. – Я же говорила! Слышите?

– Кажется, это просто собака, – сказал Анисимов, следуя за ней. Она уже увидела дуб и продиралась к нему сквозь кусты. – Куда вы несетесь?

– Разве собака не может звать на помощь?

– Но откуда вы знаете, где она? Я, например, не могу сориентироваться.

Когда они подошли совсем близко к дубу, поскуливание перешло в отрывистое жалобное тявканье. Анисимов поводил фонариком по сторонам, и в пляшущем круге света их глазам предстал маленький серый пудель с красным бантом на ухе. Он был привязан за поводок к тонкой березке. Увидев людей, песик принялся перебирать лапами и припадать к земле, изо всех сил виляя хвостиком.

– Да это же Лили! – изумленно воскликнул Анисимов. – Сашкина любимица!

– Лили, девочка, – приговаривала Лайма, став на колени.

Она отвязала бедняжку, подняла на руки и прижала к себе. Собачка вертелась юлой и все норовила облизать ей лицо.

– Как она сюда попала? Просто ума не приложу… Это так странно!

– Кто такой Сашка? – спросила Лайма, притворившись, что ничего не знает о других своих соседях.

– Александра Журвиц, певица. Сценический псевдоним – Саша. Ее дом находится рядом с вашим. Наверняка она сейчас пьет валерьянку. Надо срочно отдать Лили хозяйке, она жить без этой собаки не может. Не представляю, кто мог притащить ее сюда…

Лайма молча шагала впереди. Как и полагается в подобных обстоятельствах, из-за туч нежданно-негаданно выкатилась желтая луна и весело засияла в небе, освещая путь.

– Все-таки я не могу понять, – не унимался Анисимов, – как вы услышали тявканье, сидя в своем доме?

– Разве вы не знаете, что у женщин хорошо развита интуиция? – спросила она через плечо. – Мне подсказало сердце.

– Может быть, вы медиум? – пробормотал Анисимов. И сам себя осадил: – Нет, вряд ли. Ну, что вы остановились?

– У меня кружится голова, – ответила Лайма и сглотнула. – И еще меня тошнит.

– Давайте я понесу Лили.

Он взял у нее собаку, которая охотно облизала и его тоже, и начал выбираться на дорогу. Из-под его ботинок летели мелкие камушки. Почувствовав, что позади никого нет, он нетерпеливо обернулся. Лайма лежала в траве, раскинув руки в стороны. Несколько локонов выбилось из прически, придав ей растерзанный вид.

– Лили, кажется, тебе придется идти лапами. Я понесу кого-то другого, – пробормотал Анисимов.

Вернулся обратно и попытался привести Лайму в чувство. На похлопывания по щекам она не реагировала. Он стал трясти ее за плечи, но тут же перестал, потому что побоялся, что у нее оторвется голова. Голова моталась из стороны в сторону, словно держалась на тряпичной шее.

– Женщины – это такие существа, – сообщил Анисимов пританцовывающей вокруг него собачке и поднял Лайму на руки, – которые созданы для того, чтобы приносить вред мужчинам. Они совершают необъяснимые поступки, много говорят, повсюду суют свой нос, а как только ты хочешь поставить их на место, падают в обморок.

Несмотря на стройность, Лайма оказалась довольно увесистой для километровой прогулки. Анисимов изо всех сил отставлял локоть, чтобы поддержать ее затылок. Длинные ноги в разноцветных кедах потешно болтались в такт его шагам. Юбка была слишком короткой для того, чтобы спаситель чувствовал себя уверенно.

– А тащить-то ее придется ко мне в дом, – пожаловался он собаке, добравшись наконец до заветного поворота. – Она приехала одна, и за ней некому ухаживать.

Он взглянул на темные окна коттеджа Александры Журвиц и добавил специально для Лили:

– Судя по всему, твоя хозяйка спит, поэтому тебе тоже придется переночевать у меня.

Лили, кажется, была не против. Высунув розовый язык, она помчалась по садовой дорожке – уши развевались у нее за спиной. Потом в таком же темпе вернулась обратно, грозя запутаться у Анисимова в ногах и стать причиной его катастрофического падения.

– Уймись, псина, – шикнул он и проворчал: – Впрочем, чего я от тебя жду? Ты в своем роде тоже женщина…

Лайма странно смотрелась на его диване. Невозможно было не признать, что она чертовски хороша собой. Анисимов проверил ее жизненные функции – пульс, дыхание, температуру – и решил, что нет никаких оснований поднимать шум. Наверное, у нее легкое сотрясение мозга.

Он нервно прошелся по комнате, потом сходил на кухню, достал лед и замотал его в полотенце. Вернулся и приложил полотенце ко лбу пострадавшей. Лили тем временем забралась на журнальный столик и насыщалась обнаруженным в вазочке печеньем.

– Совершенно ясно, что хозяйка позволяет тебе все, – пробурчал Анисимов.

Лили восторженно гавкнула и принялась по своему обыкновению вращать коротким хвостом. Совесть не позволила Антону убить столь неподдельную радость, и он сделал вид, что собака на столе – дело совершенно обычное.

Полотенце пришлось держать двумя руками, чтобы лед не вывалился на пол. Отчего-то Анисимова сильно раздражала высокая прическа Лаймы. Он осторожно провел рукой по ее затылку и нащупал шпильку. Вытащил ее. Потом нашел еще одну и вытащил тоже.

– Туго стянутые волосы нарушают мозговое кровообращение, – объяснил он собаке. Лили была со всем согласна.

Действуя предельно осторожно, Анисимов распустил Лайме волосы и немедленно понял, что сделал это зря. Теперь она выглядела совершенно неотразимой. Если бы он не слышал мощный звук удара при ее столкновении с деревом, то подумал бы, что все это представление с обмороком – злой умысел. Жизненный опыт подсказывал ему, что женщины живучи, как тараканы, и проявляют слабость только тогда, когда им это выгодно.

Она приехала одна, и командовать ей решительно некем. И тут он – совершенно беззащитный, и даже ничем не огороженный.

Когда девица пришла в себя, Анисимов немедленно мобилизовался. Нужно сразу дать понять, что тут ей не на что рассчитывать. Поэтому стоило Лайме шевельнуться, как он поцокал языком и сказал:

– Ну и вид!

Она посмотрела на него долгим затуманенным взором и пробормотала:

– У вас зеленые глаза.

– Это не сможет изменить наших добрососедских отношений. Как вы себя чувствуете?