Фёдор Иванович Быханов
Про Ерёму и Фому

Чистый двор

Зимою снега у Фомы не просят.

И этот факт ему не по душе.

Весь двор – в сугробах, что метель наносит

До дверцы на чердачном этаже.

Так что жалеет, что снежок – не сладость,

А потому – не нужен никому.

Но самому лопату взять – не в радость.

И снег кидать не хочется ему.

Сосед Ерёма (что уж тут лукавить),

Вмиг оценил, проблемный сей момент:

– Опять весной во двор к нему направит

Свои ручьи беспутный элемент…

Сам он такого позволять не смеет:

На огород снежок стаскал давно,

Чего Фома никак не разумеет,

Хоть наблюдал за этим он в окно.

Тогда как солнце не даёт надежду

На то, что припозднится вдруг весна.

Уже в демисезонную одежду

Принарядилась с улицы толпа.

Но вот однажды, в час послеобедний

Раздался стук. И уж Фома не спит.

В окошко глянул на своих соседей,

А там Ерёма короб мастерит.

Листы фанеры сшил он аккуратно.

Не пожалел гвоздей на стенки он.

Затем на крышке адресок обратный

Написан был роднейшей из сторон.

– Зачем, приятель, ёмкость из фанеры

Тебе такая, срочно вдруг нужна?

А тот ответил хитреньким манером:

– Заказан ящик из-за рубежа!

Там гонки лыжные наметили по плану,

Да только снег не выпал. Хоть – убей!

Я им по почте за большую плату

Сугроб и вышлю без больших затей!

– А можно мне немножко бандеролей

Туда ж отправить лучшего снежка?

Спросил Фома и словно шайка троллей,

Набил он снегом тридцать три мешка!

Чист двор как стёклышко – сугроб вошел в программу.

Но огорчил соседа кислый вид:

– Пришла, мол, от буржуев телеграмма:

«Снег им не нужен. Свой – кругом лежит!»

Но похвалил за «бандеролей» груду:

– Они для грядок – лучшие дары…

И засмеялся: – В половодье будут

У нас с тобой, сухие, друг, дворы!

Подарки

Когда галантный весь товар сметают,

Совсем не нужно в численник смотреть.

– 8 Марта! – всякий муж смекает. –

И без подарка тут не уцелеть!

Фома с Ерёмой были холостыми

Давным-давно, что тут уж говорить,

А потому заботами своими

Кого угодно могут прослезить…

Вот как случилось прошлою весною

Поздравить жён заботливым мужьям:

Была дорога за подарками прямою,

Пока не встретился Зелёный змий друзьям.

…Пошел Ерёма, вытряхнув копилку,

По магазинам, где подарков – тьма!

А тут навстречу, сжав в руках бутылку,

Идёт обратно радостный Фома.

Ерёме пьянство – не всегда желанно

И колобродить нынче не с руки:

– Подарок, ведь, не куплен, окаянный,

Как сделали другие мужики…

– Ты не боись! – Фома ж и успокоил.

– Давай, за праздник выпьем от души,

Я, брат, давненько истину усвоил –

Как выпьешь – все подарки хороши!

Поллитра быстро донце показала.

Ещё друзья сходили за одной.

Когда ж и той им показалось мало,

Уж ночь была – вся в звёздах и с Луной.

Про то, как праздник проходил семейный,

Не скоро им рассказывать пришлось.

Фоме попал по голове сотейник,

Ерёме чайник выдержать пришлось.

Обиженная женщина – тигрица,

Еоль пьяный муж подарок не принёс.

За праздник свой такая будет биться,

За феминизм расквасит, точно, нос!

…Год пролетел в трудах, а не в горячке.

Раскаялись друзья – от сих, до сих!

И вот уже они опять заначку

Пошли на жён потратить дорогих.

Фома купил её мягкую игрушку,

Набор посуды пластиковой взял,

На голову пуховую подушку

С утра 8 Марта привязал.

Ерёма поступил совсем иначе:

Сковороду жене решил купить,

Чугунную – на всё, что сам заначил:

– А что бояться, если бросил пить!

Скайп и мусор

Любому мусору одно присуще свойство –

Накопится и некуда девать!

Так что Фомы понятно беспокойство:

– Он в чистоте желает проживать…

И тратиться не хочет на оплату,

В село приезжих, мусорных машин.

От них калитку запер на лопату.

А ночи ждать – причина из причин.

Едва стемнело, на крыльцо выходит.

Калитку открывает широко.

Пока Луна за тучами лишь бродит,

Несёт свой мусор тропкой за село.

Там свалка – всем, как притча во языцех:

– Есть и запрет, и штраф берут сполна!

Да только наберешься ли полиций,

Столь, чтоб пресечь, таких вот, как Фома?

Вот и теперь побрел он как лунатик,

В привычный – «тайный свалочный поход».

Но прямо у калитки: – Вот вам! Нате! –

Стоит, чужим наполненный мешок!

Подумав с неприязнью про соседей:

– Подкинули, мол, мусор свой ему!

И куль второй отнёс, где был намедне,

Где пакостить – нет права никому…

Опять Фому не видела деревня.

Вернулся чин по чину в дом к себе.

А днем случилась горькая обедня –

Пришли со штрафом к ушлому Фоме!

Как оказалось, мусорную кучу

Пополнил ночью, кто-то, втихаря,

Оставив там компьютерную штучку,

Способную снять даже глухаря…

С веб-камеры сигнал скачал Ерёма

И разглядел, как мусорил Фома.

Так что того и навестили дома,

Послушать, чтоб, раскаянья слова.

А у Фомы – уж шишки на затылке.

Как оказалось, тёща для него

С автобусом отправила посылку,

Чтоб в скайпе зятя видеть своего.

Водитель, торкнувшись в калитку на запоре,

Мешок оставил прямо на земле…

Есть штраф, и тёща тоже будет вскоре –

Без скайпа высказать всё бедному Фоме!

Каскадёр

Своя машина многому научит,

А если не сподобился купить,

То пешкодрал усталостью замучит,

Вавтобус, коль не поспешил вскочить.

Успел Ерёма взять билет в дорогу.

Путь из села до города лежал,

Чтобы товаров разных понемногу

Купить недорого, жене как обещал.

В момент последний – дверь уж закрывалась,

В салон вскочил, запыхавшись, Фома.

Его «Тойота» личная сломалась

И ждали в городе ремонтные дела.

Чтоб скоротать за разговором время,

Припомнили приятели ладом

Кино, в котором кирпичи о темя

Крошил десантник – грубый костолом!

– В реальности такого не бывает! –

Сошлись они во мнении в конец.

– То каскадёр талант свой проявляет.

Простой артист там был бы не жилец!

– А платят столь, за трюков постановку,

Что и считать те деньги надоест! –

Сказал Фома. И словно съел морковку,

Так замелькал за окнами окрест.

Назвать – «лихой», ту набранную скорость,

Язык не повернётся никогда,

И шевелюра поседела малость,

И чуть заиками не сделались друзья…

Особенно когда водитель взялся

По телефону весело болтать.

И он же, от руля слегка подался,

Из бардачка чтоб курево достать.

Автобус мчит извилистою трассой,

Вот-вот готов столбы пересчитать.

Забыл Фома про фильмы и про кассу.

В сердцах Ерёма начал причитать.

Да разве лихача пронять мольбою?

Водитель пассажиров отчитал:

– Терпите, раз поехали со мною!

А сам ногой на газ сильней нажал.

И всё ж доехали, сменили хоть окраску.

И в городе Ерёма не плошал –

Он целый день надёжнейшую каску

На рынке до отъезда выбирал!

С тех пор, когда село он покидает,

Ерёма, вместе с каскою берёт

Двустволку. И водитель уважает –

Внимательно и чутко всех везёт!

Профилактика

Весенним днём – не только пахнет снегом,

Не только лужи встретишь на ходу,

Всегда за оттепелью ожидают следом:

Простуду, грипп и прочую беду.

Вот тут, как раз и следует напрячься,

Профилактические меры применить.

Иначе от бациллы, как ни прячься,

Любой разносчик может заразить!

Чтоб грипп не стал здоровья хитрым вором,

В колхоз был мудрый лектор приглашён.

И в клубе, где собрался полный кворум,

Он час пугал, грозя карандашом:

– Все, кто не будут снадобьям вниманья,

Так уделять, чтоб хворь не подошла,

С температурой (прочим в назиданье)

В плен попадут «Больничного листа»!

Еще советовал: – Налечь на витамины,

Чеснок и лук не морщась всем вкушать!

…Затем пришла за лектором машина

И все забыли, как его и звать…

Ерёма, лишь, на ус мотал советы –

Набрал в аптеке разный он товар

И ну жевать пилюли, как конфеты,

И пить кастрюлями полезных трав отвар.

Да и Фоме: – Болеть не очень надо!

Чтоб уберечься от заразы, он

В чеснок влюбился, как пираты – в клады!

Так им пропах, что: – Прочь, одеколон!

Однако встретились приятели в больнице,

Где пролежали оба – до тепла.

Вот там и захотели поделиться

Тем, как болезненная участь их нашла…

Ерёма отравился, съев таблеток –

Горсти четыре за один присест!

И не читал, к тому же, он пометок,

Что на коробках сделал фармацевт.

А у Фомы – иное приключенье.

Пропах он чесноком, как колбаса

И псы бродячие, себе на развлеченье,

Его кусали чуть не полчаса!

Когда в село вернулись бедолаги,

Опять задуматься заставили про грипп –

Согласно «санпросветовской бумаге»

Кто вакцинировал обоих, тот осип.

Ведь, целый день журил обоих знатно:

– Самолеченье не даёт добра!

И пациентам стало всё понятно –

На счет ошибок, сделанных вчера…

За чужой счёт

Бывает – давние ошибки

Напомнят о себе потом,

Когда не только лишь улыбки

Остались в детстве золотом…

Фома в родительской кладовке,

С наследством вместе, отыскал

Рогатку из которой ловко

Когда-то в воробьёв стрелял.

Теперь стыдом запунцовели

Вдруг щёки – аппетита гладь,

Хотя привычки не имели –

Так чувства прежде выдавать.

На пионерском как-то сборе

Не дрогнул мускул ни один,

Когда за воробьёв в укоре

Его назвали: – Хунвейбин!

Тогда в Китае эту птаху,

Гоняли на потеху всех

И вот теперь готов на плаху,

Фома пойти за давний грех…

Рогатку бросил на пол прямо,

Над ней поклялся наперед,

Что заповедник лучший самый

Для воробьёв он разобьёт!

Обнёс деревню городьбою

И запретил теперь шагать

Соседям шумною гурьбою,

Чтобы пернатых не пугать!

Запрет навел на огороды,

Мол, где бурьян, там птицам – кров!

Велел не брать из речки воду:

– Оставить всю для воробьёв!

Так, не на шутку разошелся,

Что донял всех вокруг себя.

И укорот тогда нашёлся

На «Заповедник воробья».

Фоме велели, коль азартен,

Использовать свой личный двор.

К соседям по земельной карте:

– Не лезть! Такой вот уговор…

Не по душе Фоме порядки,

Сам жить не смог без огурцов.

Теперь по огороду – грядки

И пугало от воробьёв!

Пропагандист

Погожих дней весной бывает много:

И солнце светит с самого утра,

И тропочка подсохла у порога,

Что вдаль ведёт с родимого двора.

Но радости особой не настало

Не душе Фомы, с того, что снег сошел.

Куда ни глянь – «подснежников» немало,

Каких в сугробе в жизнь б не нашёл…

Вон – вытаяли от бутылок пробки,

Которыми стрелял на Новый год,

Пустые поллитровки из-под водки,

Окурки и подобный сорный сброд.

Хозяин почесал в сердцах затылок,

Да делать нечего: – Уборка на носу!

Сперва избавился от банок и бутылок,

Надёжно спрятав за селом в лесу.

Потом листвой опавшей занимался –

Собрав в мешки, отнёс до клуба в сквер.

Субботник красный там предполагался,

Что не забыл давнишний пионер.

За хлопотами уморился знатно.

Сел на крыльцо, пустил цигарки дым.

И тут же захотелось на попятный,

Так как сгустились тучи вдруг над ним.

Из сельсовета гости тропкой чистой

Пришли, чтоб похвалить: – За «День труда!».

А после речи – долгой и цветистой,

Фома и понял: – Не видать добра…

Он не ошибся – как пример другому,

Его поднял народ на высоту.

С обменом опыта поехал по району –

Пропагандировать борьбу за чистоту!

Так убеждать поднаторел в итоге,

Что сам себе однажды стал не мил:

Припомнил лес, куда шагали ноги,

Когда свой мусор прятать уносил.

И сквер у клуба, где с листвой варначил,

Забыть не смог, терзаясь всей душой.

Домой вернувшись – всё переиначил.

Убрал, как нужно, мусор за собой!

Кормушка

Своя скотина греет и надеждой

На то, что в зиму мяса будет всласть.

И нужно слыть уж истинным невеждой,

Чтоб раньше времени гуся на плаху класть.

Всему свой срок. Морозы вот нагрянут,

Тогда и опустеет птичий двор.

Ну а пока все жилы птицы тянут,

Когда несешь им ежедневный корм.

Вот почему сельчане жаждут зиму.

Её приход избавит от хлопот.

Ну а потом забитую скотину

Пусть покупает городской народ!

Сараи у друзей почти что рядом.

Фома из теса строил без затей,

Когда на пилораме был завскладом

И выгоды не упустил своей.

А вот Ерёма собирал обрезки.

И половняк кирпичный подбирал,

Но всё равно не сдует ветер резкий

Тот хлев бесхитростный, что на дворе создал.

Кормёжка, правда, вышла ему боком –

Сам недоест, а хрюшкам отнесёт…

А вот Фома решил проблемы скопом –

За склад ответственность уж зерновой несёт.

И вот мороз их уровнял немножко –

Забойщик действовал, как истый молодец.

И вот уже от поросёнка ножки

Отправиться готовы в холодец.

Всё остальное у Ерёмы принял,

Заготовитель, осмотрев товар:

Чтоб на боку у туши штампик синий

Поставил сельский их ветеринар.

Зато Фома отвёз свою свинину

На перекрёсток в городской черте,

Где прибыль – больше чем наполовину.

И вся идёт лишь одному себе.

Да вот беда – прищучили барыгу.

Стихийный рынок – риском напоён.

И не доход он получил, а – фигу!

И чуть не описали даже дом,

Когда нашли колхозное зернишко

И с лесопилки не учтенный тёс.

Все что семье своей «на молочишко»

Фома ночами то возил, то нёс…

Ерёма ж на себя не зря батрачил,

Хоть денег дали – не унять слезу.

Он все их до копеечки потратил,

Когда весною приобрёл козу!

Диета

Молока стакан на завтрак –

Ничего полезней нет!

Будешь день пахать как трактор,

С этой лучшей из диет.

От того Фома довольный!

И не только молоком,

Он ещё и борщ свекольный

Уважает за столом.

Может скушать и котлету,

Разминаясь перед сном,

Утром сесть, чтоб на диету

С вездесущим молоком.

И не с магазина в крынке

Жидкий он продукт несёт.

Исключительно на рынке

Молоко всегда берёт!

Но не всё коту – сметана!

Стал дороже каждый «кус».

И зарплаты уже мало,

Утолять, чтоб прежний вкус.

Вот Фома и догадался:

– Пью своё лишь молоко!

Козу купить он постарался,

Сбыв из дома кое-что.

Экономия с кормами

Очень нравится Фоме,

Ведь, «молочница» с рогами

Пасется не в его дворе.

То по скверу «снимет сливки» –

Обглодав на клумбе цвет.

То заблеет как на спевке,

У обелиска съев букет.

Про козы хитрющей, козни,

Все соседи говорят.

И дошло уже до розни –

С ним встречаться не хотят…

Вдруг, однажды, «покупное»

Снова тащит до двора.

– Время выдалось такое! –

Объясняет всем Фома.

Был Ерёма словно братом,

А теперь не стал скрывать

«Акты», что всем депутатам

Надоело составлять.

– Теперь кончилась волынка! –

Понял всё Фома про то.

Сбыл козу. Дешевле с рынка

Пить на завтрак молоко!

Тяпка по закону

Сорняк полоть не всякому охота,

А что поделать, нежели растет?!

И что ни лето, та же всё забота –

Рубить под корень вражеский осот…

Про тяпку оттого Ерёма помнит.

Наточит так, хоть брейся по утрам!

А вот Фома по этой части скромник –

Полоть не любит сорный всякий срам.

Продергает лишь огурцы в охотку,

Чтобы в засолку было что спускать,

А в остальном не станет и за водку

Геройство трудовое проявлять.

И всё бы ничего, живи в пустыне,

Где никому нет к тебе.

А так – соседи вешают на тыне

Ему напоминанья о беде.

Мол, твой сорняк засеял всю округу,

Мешает нам растить свой урожай.

Вот и Ерёма попросил, как друга:

– Лениться и филонить отвыкай!

Но как оставить прошлые привычки?

Не стал Фома рубить свой молочай.

И сорняки, как пламя из-под спички,

Так расползаются, хоть руки опускай…

И вновь укоры слышит от соседей,

Но не желает разуму внимать.

– Привыкните! Не графы и не леди! –

На критику Фома стал отвечать.

Есть аргумент для спора и важнее:

– Мой огород! И нечего учить.

Лишь захочу, крапивой всё засею,

А то репейник стану разводить!

Но тут Закон по этой теме вышел.

Вздохнула с облегчением страна,

Ведь, власть теперь по строгости пропишет,

Тому, кто землю портит, как Фома!

– Лишиться огорода? Да, ни в жизни! –

Фома вздохнул и тяпку взял острей…

Вот так всегда – где мало укоризны,

Закон поможет строгостью своей!

Утоление жажды

Кто не прогуливал уроки анатомии,

Тот помнит, что программа говорит.

Мол, организм наш от того в гармонии,

Что из воды по сути состоит!

А вот Фома с Ерёмой в разночтении:

– Как это можно – «Из одной воды»?

Когда друзья имеют и влечение

К напиткам, доводящим до беды.

Один мешает пиво с «белой» водкою,

Другой – не против кофе с коньяком,

Когда и бутерброд простой с селёдкою

Хмельную мутит голову потом…

Да и лечение с водой совсем не связано.

Фома рассол изводит по утрам.

А у Ерёмы дома все обязаны –

Квас подавать, коль взять не сможет сам.

О том ещё приятели заспорили:

– Под газом, что полезнее всего?

«Оранж» – из апельсинов что спроворили

Иль «Кола» – непонятно из чего?

Тот разговор случился в чистом поле.

Их агрегат доставку ждал семян.

Ещё заправщик потерялся что ли?

У поваров в работе был изъян…

Никто не вёз обед, да и горючее

Закончилось у трактора внутри.

И зной полуденный усугубил всё прочее:

Во фляге не оставив и воды.

Берёзовый был колок, к счастью, рядом.

Там тень нашли колхозники себе.

И вспомнили про детства чудо-влагу,

Которую пивали по весне…

Топор имелся в тракторе Ерёмы.

На сеялке Фома нашел ведро.

И там, где зеленели густо кроны,

Отведали вкуснее, чем «Ситро».

Кто сок берёзовый испил, хотя б однажды,

Тот понял бы их радость, и восторг.

Когда в колке том утолили жажду,

Никто похвал иному не исторг.

Потом доставили компот, зерно, солярку.

А сев закончив – в оптимальный срок,

В «Сельпо» пошли, потребовать: – К прилавку

Берёзовый чтоб поставляли сок!

Маёвка

Не просто с багажом расстаться детским.

Когда-то галстук радовал Фому.

Да и Ерёма с горном пионерским

Не раз отряд водил своё по селу!

Под кумачом ходили вместе парни –

На демонстрациях, как весь честной народ.

Где колотушкой ритм даёт ударник

И каждый лозунг над собой несёт.

Потом в селе забыли про маёвки,

Лишь в городе ещё дудела медь,

Так что Ерёма, в купленной обновке

Туда и ездил праздник посмотреть.

Вот и теперь собрался чин по чину.

И даже Маркса облик не забыл.

Вот – на портрете с бородой мужчина,

В коммуну кто дорогу проложил!

Готов Ерёма взять двойной билетик,

Как за багаж, чтоб только довезли,

Да и по-праздничному нынче солнце светит,

Так что не жалко смятые рубли.

Но нет автобуса. – Маршрутка опоздала! –

Решил Ерёма жалобу писать.

А тут Фомы ещё не доставало,

Который вышел друга обсмеять.

Напомнил складно он про выходные,

Добавленные Думой в эти дни:

– Так что автобусники наши дорогие,

На отдыхе, как все сегодня мы!

Ерёме горько от того, что праздник

Не встретит, как обычно повелось.

И вновь Фома – безудержный проказник,

Так просветил, что мало не пришлось:

– Не трать до города, ты, время на поездку!

Все демонстранты сами будут тут!

С граблями, вилами и прочей той «железкой»,

Которых требует весной садовый труд!

И верно! Потянулись к ним на дачи,

Те, кто обычно шли под кумачом,

Чтоб проявиться в поисках удачи,

Где лодыря не сманишь калачом.

Тогда к Ерёме мысль пришла иная.

Он классика портрет в чулан отнёс.

Лопату взял. И, огород копая,

Любимый марш свистел себе под нос!

Защитник

У праздников закономерность видно,

Когда их отмечают от души –

С подарками, чтоб было не обидно

И угощением, хотя бы из лапши…

Фома гарнир не уважает слишком –

Ему б котлет побольше или рагу.

А если поднесут и стопаришко,

Прощенье вынесет и злейшему врагу.

Сегодня глянул в календарь на стенке,

А там число – знакомое до слёз.

Припомнил, как стоял он на коленках,

Прям на горохе: – Двойку что принёс.

Ещё наказывали шалости с куреньем –

Отец ремня за «Беломор» давал.

И в угол ставили всего за подозренье,

Что спичками спалить мог сеновал.

Воспоминанья горестны особо

Сегодня, когда праздник на дворе:

Детей все защищают очень строго

И полное раздолье детворе!

За них Фома налить изволил чарку.

Ерёму за столом не позабыл,

Ведь в детстве тот диктант свой – без помарки,

Ему списать однажды разрешил.

А также защитил когда-то в детстве

От «неуда» – подсказкой у доски.

Фому не заподозришь в раболепстве,

В знак благодарности – подкладывал куски.

Но вот Ерёма стал самокритично

Смотреть на прошлое, отведав пищи той.

Сказал Фоме: – Учился б сам отлично,

Коль бы не прятался за дружеской спиной!

И смог бы лучшего в своей добиться жизни,

Не списывая у других ответ…

Была сермяжной правда в укоризне,

Жаль, опоздал по времени совет.

Виновных не всегда мы долго ищем.

– Сломал судьбу, коль, с детства самого! –

В отместку, прямо в ухо кулачищем,

Фома ударил друга своего…

У потасовки было окончанье –

Обоих собутыльников свезли

Туда, где штрафовали в наказанье:

В квитанции за циферкой – нули.

Попозже наступило примиренье.

И уяснили твердо мужики,

Что юного защита поколенья,

Совсем не требует сжимать всем кулаки.

Грибники

На вилке гриб – вкуснее нет закуски!

В пирог грибочки можно поместить…

А потому влечёт характер русский

В сезон дождей с лукошком походить.

Ерёма отпуск взять готов к опятам,

Оставить, чтобы у пеньков следы,

Где в полный рост, как на посту солдаты

Уж поднялись заветные грибы.

И у Фомы на этот самый случай

Складной есть нож и два пустых ведра.

И пусть комар над ним летает тучей,

Не испугает даже мошкара.

Осталось – не проспать сезон лисичек,

Подняться рано – с утренней зарёй.

И трель будильников, устроив перекличку,

Успешно справилась с задачею такой.

Шагают в лес друзья одною тропкой,

Едва рассвет раскрасил окоём.

Пружинистой охотничьей походкой –

Быстрей чтоб оказаться за селом.

Зато в осиновую тень или в ельник хвойный

Заходят, будто вместе не росли:

Ерёма остаётся тем довольный,

Что показалось шляпкой из земли.

А вот Фома – иного лёта птица –

Разроет всё, что только видит глаз.

Не жаль ему растерзанной грибницы,

Мол, есть других немереный запас.

Где он прошел «бульдозером» по лесу,

Другой грибник, зря ног своих «не бей»;

Всем прочим не оставит интереса

Сей браконьер «охоты тихой» дней.

Да и в свой пай не очень-то уловист

Фома с методой «выжженной земли».

И оттого, что не тревожит совесть,

Вослед ему поганки наросли.

Иная есть привычка у Ерёмы –

Те навещать поляны, где бывал,

Там открываются с маслятами хоромы,

Волнушек поджидает карнавал.

Всегда найдёт и рыжиков в лукошко,

На прежнем месте – есть боровики.

И груздь глядит из кочки, как в окошко:

– Меня, приятель, тоже забери!

И вот друзья выходят на опушку.

Всё – чин по чину даже у Фомы.

Ведь, чтобы встречных снова «взять на пушку»,

Насыпал в вёдра шишек под грибы…