Франсуаза о'Лик
Шёлковая тишина

Глава 3

Я отправляю Максу написанные главы в три часа ночи, игнорируя все правила приличия. У меня закрываются глаза, и я почти засыпаю за столом, но рев мотора одинокого мотоцикла на улице будит меня, и я сонно иду в спальню, на ходу отправляя сообщение и Тамаре с просьбой набрать меня утром. Она наверняка позвонит мне в самом начале рабочего дня и таким образом разбудит.

Так и происходит.

– Лиля, доброе утро! – слышу я бодрый голос агента. – Ты просила тебя набрать.

Я мычу что-то нечленораздельное в ответ, пытаясь после сна сообразить что к чему. Я сажусь на кровати, поправляя съехавшую с плеча бретельку пижамы и, потирая глаза, наконец вспоминаю.

– Да, точно, – голос хриплый ото сна, и я продолжаю, прочистив горло. – Мы можем с тобой встретиться и обсудить э-э… Макса Романова и его договор с издательством? И вообще всю ситуацию.

– Да там и обсуждать-то нечего, – тушуется Тома. – Он, кстати, сегодня сам к нам приедет, и тебе тоже нужно будет быть здесь. Нужно заключить договор между вами двумя о сроках и гонораре.

– Наше сотрудничество – вопрос решённый, да? – спрашиваю я, не сомневаясь в ответе.

– Да, – подтверждает мои догадки Тамара. – Но вы справитесь, мы все верим в вас.

– Ну-ну, – хмыкаю я, и мою голову озаряет одна коварная идея. – Послушай, а можно организовать встречу, скажем, на три часа дня, а Максу сказать, что она в два? Ну и когда он придёт, ты скажешь, что я опаздываю и что надо ждать.

Тамара молчит, а потом неуверенно отвечает:

– Это как-то не очень выглядит, ты не находишь?

– Знаешь, что на самом деле выглядит не очень? Твои игры за моей спиной и то, что ты рассказала Максу идею новой книги, – припоминаю ей я.

Я знаю, что на самом деле Тома всегда действует в моих интересах, но не могу удержаться от этой шпильки.

– Послушай, меня поставили в эти условия… – Тамара начинает оправдываться, но я ее перебиваю.

– Ну, так и я тебе ставлю условие! Я опоздаю на час в любом случае.

Тамара вздыхает и соглашается.

Она высылает приглашение на встречу на почту мне и Максу и в графе «время» я вижу 14:00. Улыбка расползается по моему лицу.

С ней же я захожу в офис издательства ровно в 14:46 – вот такая я сердобольная да, не смогла вытерпеть и поехала на 15 минут раньше.

Я киваю девушкам с ресепшн и прохожу к лифтам. Все встречи всегда проходят на седьмом этаже, полностью состоящем из переговорных комнат. Лифт тренькает, сообщая о прибытии на нужный этаж. Двери открываются, и я замираю на месте, увидев перед собой Макса. Он в мятых джинсах и в футболке с миньонами, которые совершенно не соответствуют его почти звериному оскалу. Глаза Макса испепеляют меня на месте, и он ядовито изрекает:

– Явилась наша принцесска! Конечно, ведь только у неё одной есть дела, остальным-то и делать нечего, кроме как ждать ее целую вечность!

Я не успеваю ничего ответить на эту тираду, как двери лифта начинают закрываться, и я даже думаю, что это к лучшему, но Макс явно так не считает. Он ловит руками створки лифта, и они вновь разъезжаются в стороны. Мужчина бесцеремонно хватает меня за локоть и с силой выдергивает в холл. Не дав мне опомнится, Макс тащит меня по этажу, да так быстро, что я еле успеваю перебирать ногами.

– Какая муха тебя укусила?! – возмущённо спрашиваю я, когда мы заворачиваем за угол.

– Да есть тут одна! – не глядя на меня, отвечает Макс. – Очень эгоистичная, эгоцентричная, самовлюбленная, наглая…

Макс замолкает посреди предложения, резко остановившись и развернувшись ко мне лицом. Я по инерции лечу вперед и пребольно ударяюсь носом в его плечо. С шипением я отстраняюсь и потираю ушибленное место.

– Только не говори, что ты опоздала специально, чтобы позлить меня, – угрожающе смотрит на меня Макс.

Я смотрю на него с видом оскорбленной в лучших чувствах овечки, но не успеваю ничего ответить – к нам по коридору летит Тома.

– Привет, Лиля! Девочки с ресепшн сказали, что ты пришла наконец. Не хорошо так опаздывать, – Тома грозит мне пальчиком и открывает дверь в переговорку.

Внутри я вижу ноутбук и три стаканчика кофе на небольшом круглом столе. Их подготовили для каждого из нас, но, разумеется, кофе в стаканах нет, Макс уже всё выпил. Он молча садится к ноутбуку, мы с Томой размещаемся рядом. Она сразу берет разговор в свои руки, и спустя пару минут мы уже обсуждаем сроки, гонорары, выпуск книги и другие важные для издательства и авторов вопросы. Макс никак не показывает свою злость за мое опоздание, и я расслабляюсь. Мне даже хочется похихикать, хотя я понимаю, что моя выходка – очень детская.

Ближе к концу встречи у Макса звонит телефон, и он, извинившись, выходит из переговорки. Я успеваю услышать только «Да, солнце», и это немного выбивает меня из колеи. Не то, чтобы Макс мне как-то особенно сильно нравился, и не то, чтобы я хотела сейчас заводить отношения, но… Это просто неожиданно – узнать, что у него кто-то есть, вот и всё.

Я откидываю волосы назад и, пользуясь отсутствием Макса, узнаю у Томы информацию о его переходе в наше издательство. Оказывается, всё было так, как он и рассказывал, и это меня успокаивает.

Мой – теперь уже официально – соавтор возвращается в переговорку с хмурым выражением лица. Мы с Томой, прервав разговор, косимся на него, и Макс тут же сообщает:

– Я должен идти. Из-за кое-чьего опоздания… – он смотрит на меня, но не продолжает предложение. – Мы ведь всё обсудили?

Вопрос адресован Томе, и она кивает.

– Тогда всего доброго, – Макс подхватывает ноутбук и поворачивается ко мне. – На связи.

Он уходит, не дождавшись моего ответа, и я смущенно поджимаю губы. Надеюсь, я не сильно подвела его своим опозданием. Впрочем, я ведь его предупреждала, что он ещё взвоет от нашего сотрудничества?

Глава 4

На обратном пути домой меня сильнее охватывает чувство неловкости перед Максом. Или это даже чувство вины? Не могу понять точно, но мне просто хочется убедиться, что у него нет проблем из-за меня.

Я кружу по городу на машине, раздумывая о своих чувствах, когда мой телефон начинает звонить. На экране – номер Макса, который я по-прежнему забываю добавить в контакты. Я отвечаю без промедления, переключая телефон на громкую связь.

– Алло?

– Ого, ответила, – удивляется Макс. – Думал, опять сделаешь вид, что телефон дома забыла.

– Ты такой злопамятный, – я качаю головой.

На заднем фоне я слышу приглушённые разговоры и стук столовых приборов. Видимо, Макс в кафе.

– А станешь тут другим, – ворчливо отвечает он, и мне даже кажется, что он имеет ввиду не только меня.

– Ты в порядке? – смущенно спрашиваю я и быстро добавляю. – Извини, что опоздала. Надеюсь, что не сильно испортила твои планы.

– Сильно, – легко отвечает он, заставляя меня почувствовать угрызения совести. – Ты из-за этих душевных мучений уже три круга по городу навернула?

– Что? С чего ты взял? – я кручу головой, высматривая его фигуру на тротуарах или его машину на дороге, но нигде не замечаю.

– Ты три раза проехала рядом со Штилем, я тут на веранде как раз сижу, – хмыкает Макс, и мне не остаётся ничего другого, как соврать.

– Да я просто по делам езжу.

– Ага-ага, – скептически говорит Макс и добавляет. – Приезжай сюда, ты должна мне ужин за сорванные планы.

Я кошусь на часы и вижу, что уже пять. Няня будет с Тимуром ещё два часа, так что я вполне могу заехать в Штиль. Может, даже обсудим с Максом сюжет и написанные главы книги. Точнее именно из-за этого нам и стоит встретиться.

– Ладно, – отвечаю я и отключаюсь.

На ближайшем перекрёстке я разворачиваю машину и вскоре занимаю место на парковке у кафе. Море здесь совсем рядом, слышно шум волн, и воздух особенно солёный. До меня долетает тёплый ветер и проникает под свободную тунику, охлаждая кожу. Кроме туники на мне шорты и кеды, так что я совершенно спокойно иду с парковки прямо по газону к веранде кафе, где за одним из столиков вижу Макса. Он сидит, развалившись на стуле, и потягивает мохито из стакана, игнорируя трубочку. Перед ним раскрыт ноутбук, который он захлопывает при моем появлении.

– Дописывай, – ухмыляюсь я, взмахнув рукой в сторону ноута, но Макс качает головой.

– Текст все равно не идёт.

– По моей книге? – уточняю я, усаживаясь напротив мужчины.

– Эта книга уже наша, – напоминает Макс. – Но нет, я сейчас пытался писать другую. Я частенько работаю параллельно над несколькими проектами.

– Расскажешь о книге? – я вопросительно вздергиваю бровь и с интересом жду его ответ.

Макс отводит взгляд и неуверенно сообщает:

– Да пока ничего конкретного не придумал. Так, отдельные сцены…

Я весело смеюсь и напоминаю ему его слова:

– Помнится, кое-кто готов был безвозмездно выложить мне десять сюжетов!

– Так то сюжет, а то сцены, – подмигивает мне Макс и, видимо, радуется, что я не настаиваю.

В этот момент к нам подходит официант, и я заказываю безалкогольный мохито. Макс насмешливо хмыкает и пьёт свой, судя по запаху, вполне алкогольный коктейль.

– Ты не за рулем? – интересуюсь я.

– Мой руль у меня забрали. Да-да, по твоей вине, – добавляет Макс, и я стыдливо прячу лицо в ладонях.

– Я отвезу тебя домой, – клятвенно обещаю я.

– Лучше составь мне компанию, – он кивает на свой стакан, и я задумчиво чешу плечо.

В этот момент я наконец понимаю, что Макс слегка пьян. Его движения резче, чем в наши прошлые встречи, а эмоции на лице более яркие. Глаза блестят взбудораженно, и голос звучит грубее.

– Соглашайся, – уговаривает он, поддавшись ко мне. – Спорим, ты давно не расслаблялась как следует?

– Не то, чтобы это было мне необходимо, – замечаю я, и Макс отсутствие отказа воспринимает как согласие.

Он взмахом руки подзывает официанта и меняет мой заказ на его алкогольную версию, добавляя к нему закуску «фиш-энд-чипс». Я недовольно цокаю языком в ответ на его своеволие, но не спорю. Несмотря на его наигранную весёлость я вижу на дне его глаз скрытую обиду или даже боль. Он напивается из-за чего-то или из-за кого-то, и я очень надеюсь, что это никак не связано с моим опозданием, но что-то подсказывает мне, что надеюсь я зря. Мне хочется выяснить это наверняка, и я кладу свою ладонь поверх его и говорю, глядя прямо ему в глаза:

– Ты можешь рассказать мне.

Я знаю, что он понимает, о чем именно я говорю, но мне и в голову не могли прийти его ответные слова.

– Рассказать тебе всё, а затем прочитать свою историю в твоём новом романе? – он ненатурально смеётся и продолжает. – Не держи меня за дурака, Лиля.

– Да с чего ты это взял? – возмущаюсь я, отдергивая руку. – Я никогда не пишу о подобном!

Мне становится ужасно обидно, что он думает обо мне в таком ключе, что вся моя забота выглядит лишь попыткой разжиться сюжетами. Я порывисто вскакиваю и хочу уйти.

– Зря я вообще… – бормочу я расстроено себе под нос.

Я жалею, что согласилась на его предложение, жалею, что уже подписала договор о соавторстве, жалею, что Макс вообще появился в моей жизни. Я делаю три резких шага в сторону машины и чувствую, как крепкие мужские руки перехватывают меня поперёк тела и прижимают к твёрдой груди. Я ойкаю от неожиданности, и, вместе с желанием подчиниться грубой силе, во мне нарастает желание как следует врезать этому мужчине, который так легко разбрасывается серьезными обвинениями. Но я не успеваю никак отреагировать.

Макс зарывается носом в мои волосы и шепчет на ухо:

– Останься, – и я все ещё готова его послать, когда слышу неожиданное. – Пожалуйста.

Я замираю на секунду в его тесных объятиях. Чувствую стук его сердца, ощущаю тепло его тела, слышу его дыхание. Мне нравится быть окружённой им, как будто он может защитить меня от всего мира. Но я знаю, что сейчас защищать должна его я, потому что его боль отдаётся эхом в его последнем слове. В его просьбе я улавливаю такое отчаяние, что не могу бросить его здесь.

Я выбираюсь из кольца его рук и строго смотрю в его глаза.

– Только без этих твоих обвинений, ладно? Иначе я не сдержусь и врежу тебе.

Макс усмехается в ответ, очевидно не зная, что я и впрямь могу врезать от души. Он кивает и отправляется расплачиваться с заказом. Я мнусь в стороне, когда он вновь появляется рядом, берет меня за руку и тянет на пляж. В другой руке он несёт бутылку вина, видимо только что купленную.

Я стаскиваю одной рукой кеды, и мы долго идём по песку в молчании. Мне нравится молчать вместе с ним. Тишина объединяет нас, как ничто другое. Хотя я догадываюсь, что мысленно Макс где-то очень далеко. Но я все равно держу его за руку – не в романтическом жесте, а в знак поддержки. В знак того, что я рядом и я помогу. Я и сама не понимаю, почему именно мне выпадает такая роль, ведь мы совсем не знакомы. Но я знаю, что смогу. И что больше это сделать некому.

Макс приводит меня к пустынной части пляжа, усыпанной огромными валунами, и мы забираемся на один из них, горячий от солнца и белёсый от соли. Мы садимся бок о бок и некоторое время смотрим на бирюзовые волны, мерно накатывающие на берег. Ветер треплет мои волосы, и я затягиваю их в неаккуратный пучок резинкой, что всегда болтается на запястье.

Макс отпивает вино и протягивает бутылку мне. Я беру ее, но не пью, потому что не уверена, что напиваться вдвоём – хорошая идея. Я смотрю на этикетку и вижу незнакомое мне название. Раздумывая о том, пробовать алкоголь или нет, я пропускаю момент, когда Макс поворачивается ко мне. Я поднимаю на него свои глаза, и мы сидим так, все ещё молча, разглядываем друг друга. Я замечаю морщинки между его бровями и на лбу, замечаю темные ресницы, короткую щетину и – с удивлением – пару седых волосков около ушей. Макс вскидывает руку и большим пальцем проводит по моей щеке, от чего я ощутимо вздрагиваю, не ожидая такой ласки. Я подаюсь чуть назад, оставляя его руку висеть в воздухе, и Макс с горькой усмешкой роняет руку на камень. Он вновь поворачивается к морю и тихо говорит:

– Ты совсем не похожа на неё.

Я не отвечаю, горя желанием задать вопрос и боясь при этом спугнуть его откровенность. Я сжимаю горлышко бутылки крепче и поднимаю к своему рту, решая все-таки немного попробовать. На языке разливается терпкий виноградный вкус, слегка обжигая. Я глотаю его с удовольствием и прикрываю глаза.

– Мы встретились четыре года назад в издательстве, – продолжает наконец Макс. – Она была автором детских книжек, а я как раз начал писать свой второй роман. Майя показалась мне волшебной феей – такая вся тоненькая, хрупкая, грациозная. Красивая до боли. Мы очень быстро сблизились, Майя с удовольствием принимала мои ухаживания и легко отзывалась на… на меня. Мы стали жить вместе. Майя мечтала писать романы, но не могла придумать стоящий сюжет, – Макс замолкает и отбирает у меня бутылку.

Он делает несколько больших глотков, а после хлопает по карманам джинс в поиске чего-то, но не находит, чертыхается и делает ещё пару глотков вина.

– Я был поглощён вдохновением, считал Майю своей музой. Я писал много и редко перечитывал написанное, зная, что редакторы поправят все ошибки. Я работал сразу над тремя романами и поэтому дело продвигалось не так быстро. В это время Майя радостно сообщила, что написала книгу. Я был только рад за неё. Она не просила помочь или подсказать что-то, иначе я бы конечно понял сразу… – Макс вновь приложился к бутылке. – Я прочитал этот роман позже, когда он уже был издан. Оказалось, что Майя взяла за основу судьбу моих родителей. Не спросив меня, не изменив имён. Да она даже половину событий переврала, потому что не знала точно! – Макс гневно ударяет ладонью по камню и зло смотрит на проплывающий мимо катер. – Она… она умоляла меня простить ее. Говорила, что не будет больше делать подобное. Клялась, что хотела спросить разрешения у меня, но я был занят, – Макс пожимает плечами. – Врала, наверное, как всегда. Я ушёл с головой в работу. Закончил второй роман, и взялся вплотную за третий. Тут, конечно, мой косяк, я не хотел отвлекаться на вычитку и всю эту издательскую ерунду. Ну, и в результате, когда книгу отдали в печать, я вдруг увидел, что некоторые главы сильно изменились. Я полез к себе на ноутбук, чтобы проверить, что я помню свою историю верно, но и там я нашёл эти странные изменения. Сначала я махнул рукой и забыл. А спустя несколько месяцев, проверяя совсем другое, я обнаружил, что те файлы менялись с аккаунта Майи. Я ведь не закрыл для неё доступ к своим книгам, мне и в голову не могло прийти, что она может так поступить. Мы снова сильно поругались. Она говорила, что хотела помочь, сделать как лучше…

Макс надолго замолкает, приложившись к бутылке. Я сижу не шелохнувшись, теребя рукой шнурки своих кед, и не понимая, откуда на свете берутся такие подлые люди, как Майя. Я уже заочно ее ненавижу, потому что то, что она сделала с Максом, – можно назвать надругательством над писателем. И над личностью, если говорить о книге про его родителей. Я хочу узнать книжный псевдоним Майи, чтобы никогда случайно не купить ее книгу, но Макс продолжает.

– Год спустя, когда я заканчивал свой четвёртый роман, в обществе началась шумиха по поводу одного писателя из 17 века, кажется, который присвоил себе работы своей жены. Феминистки задрали головы и выступали везде, где могли. Может ты помнишь? И вот в это самое время издатель сообщил мне, что не будет публиковать мой новый роман, потому что свой второй роман я будто бы украл у Майи. Оказалось, что она за моей спиной пришла к издателю и нажаловалась на мой творческий кризис и деспотичную натуру, – Макс криво усмехается, вспоминая. – Издатель поверил ей. Мне он сказал, что ему не нужна подобная шумиха и известность такого рода, и что он разрывает наше сотрудничество. Майя… Майя сообщила мне, что она ничего такого не имела ввиду, что ее неправильно поняли и все в таком духе. Лгунья – ее второе имя, теперь-то я знаю, – Макс снова пьёт и добивает меня последней информацией. – Ну, а в последнее время мне кажется, что она мне изменяет.

– Ох, – только и могу выдохнуть я, ошарашенная этой историей.

– Родители Майи живут в небольшом городке, километрах в ста от нашего города. Я должен был сегодня съездить к ним с ней, и мы бы вернулись обратно вечером вместе. Но из-за твоего опоздания возвращаться пришлось бы поздно, так что Майя решила поехать сама и остаться там на ночь. Всё бы ничего, но в том городе живет один мужик, и вот с ним… с ним-то, я думаю, она и будет ночевать сегодня.

Я смотрю на Макса круглыми глазами и не верю его словам. Но чему я вынуждена верить, так это его эмоциям, которые написаны на лице. Боль, обида, отчаяние, непонимание, осуждение, неприятие – все они проступили разом, делая взгляд Макса резче, морщины глубже, губы – более поджатыми.

– Но почему, – я неуверенно тяну руку к Максу и кладу ее на плечо. – Почему после всего этого ты остаёшься с ней?

Макс молчит. По обреченности в его глазах я понимаю, что он давно знает ответ, но ему сложно озвучить его так быстро. И я уже догадываюсь, что он сейчас мне скажет. Что ещё он может сказать? Почему мужчина может прощать и прощать женские проступки? По какой причине он не разрывает эту связь, которая принесла столько боли? Я знаю, что сейчас услышу, и потому не даю ему это сказать. Я не желаю это слышать, не желаю знать эту его слабость. Я не могу допустить, чтобы короткие три слова прозвучали здесь и сейчас между нами. Я понимаю, что они что-то могут изменить. Что-то, чего ещё нет, но что мелькает иногда во взгляде Макса, направленном на меня. И я, как пантера, принимаю молниеносное решение, защищая своё.

– Забудь, – срывается с моего языка, а моя ладонь взлетает с его плеча и закрывает ему рот.

Макс, не мигая, смотрит на меня, и я вновь отвечаю ему тем же. Между нами снова та насыщенная тишина, которая накрыла нас вчера на шезлонге после того, как я открыла сюжет своей книги. Взгляд Макса так интенсивен, что я с трудом удерживаю свой и не отвожу. Он пытается понять причину моего поступка. Пытается выяснить, правильно ли он понимает. Он хочет прочесть что-то о нас в моих глазах, и я не хочу это скрывать. Не хочу закрываться, не хочу менять тему, не хочу разряжать напряжение, что уже потрескивает между нами.

Я не знаю, может виновато вино, или море, или жара? Или причиной всего стала откровенность? Макс открыл мне свою душу, пустил в свою личную историю жизни, а теперь сжигает меня своим темным взглядом. Я вижу, что в его глазах обреченность сменяется на решительность. Я чувствую, как его губы под моей ладонью изгибаются в ухмылке. Я замечаю, как напрягаются мышцы на его руке, которой он смахивает мою ладонь со своего лица, а затем обхватывает мой затылок и резко дергает на себя.

В его темных глазах я вижу отражение своего лица – удивленного, не ожидавшего ничего подобного сейчас. Мое сердце моментально ускоряет бег, а дыхание сбивается, когда губы Макса оказываются на моих. Он целует с напором, второй рукой ныряя под тунику на голую кожу спины. Его язык с легкостью врывается в мой рот и кружит там, знакомясь и заявляя о себе.

Не сразу – сначала я таю от его силы, от его решительности, от нашего терпкого винного вкуса, общего на двоих, – но спустя несколько мгновений я протестующе упираюсь Максу в грудь. Я давлю со всей силы, показывая, что это не игра, что я и правда против, и Макс отступает. Он отстраняется, вновь заглядывая мне в глаза, вновь ища там подсказку о причине моих действий, но в этот раз я готова озвучить все вслух.

– Нет. Не сейчас. Не здесь. Не так, – я резко отодвигаюсь и нервными движениями начинаю распускать и затягивать заново пучок на голове.

Я раздражаюсь от того, что своими словами выдала себя с головой. Я фактически сказала «да, но чуть позже», хотя дополнение особой роли уже не играет. Но мне правда не хотелось прозвучать такой согласной, после всей этой истории про Майю. Особенно после истории про Майю. В то же время, я не хочу выступать, как ее полная противоположность, не хочу быть той, чьи объятья служат для забытья. Макс любит Майю – вот почему я говорю «нет» и вот почему меня бесит, что мое «нет» прозвучало как «да».

Запутавшись в своих мыслях, я со стоном роняю голову на руки. Я не хочу испытывать сейчас никаких чувств, мне это не нужно. Но эмоции так волнительны и так притягательны. Я чувствую, как на сердце становится горячо от мыслей о его глазах, его поцелуе, его ладонях. И я ничего не могу с этим поделать.

– Прости, – хрипло говорит Макс, и я испытываю и облегчение, и досаду одновременно.

Он встаёт на ноги и, окидывая взглядом пляж, говорит:

– Я принесу чего-нибудь поесть. И попить, вино закончилось.

Я вскакиваю вслед за ним, придумав спасительную соломинку для самой себя, и быстро отвечаю:

– Не стоит, мне уже пора, няня скоро уйдёт, а я не люблю, когда сын остаётся один дома, он все же ещё мал для этого…

Последние слова я говорю уже тише и медленнее, замечая поднимающиеся вверх брови Макса и его округлившиеся от удивления глаза. Конечно, он ведь не знает про Тима – догадываюсь я и чувствую неловкость перед мужчиной. Наверное, о таком нужно предупреждать заранее. До поцелуев, даже до мыслей о них.

Макс ловит мою правую руку и поднимает вверх, внимательно разглядывая.

– У тебя нет кольца, – констатирует он. – Нет даже полоски белой кожи на месте кольца.

Я смущенно выдёргиваю свою ладонь из его пальцев. Разумеется, у меня нет даже следа от кольца! Откуда же ему там взяться?

– Кольцо и дети не всегда соседствуют, знаешь ли, – грубовато отвечаю я, отворачиваясь, чтобы поднять кеды.

Я выпрямляюсь, удерживая обувь в одной руке, и вижу, что Макс стоит по-прежнему на своём месте. Он опять хмурит свой лоб, немного сердито разглядывая меня. Я не хочу что-то говорить сейчас. На самом деле я хочу исчезнуть прямо с этого камня, но я не умею проделывать такой трюк. Так что я, тихонько вздохнув, делаю шаг, чтобы обойти Макса и уйти, но он второй раз за день не даёт мне это сделать. Он придерживает меня за локоть, и я поднимаю на него свой раздраженно-вопросительный взгляд.

– Только кольцо или кольцо и муж? – Макс щурит глаза, глядя на меня сверху вниз.

Мы стоим слишком близко, чтобы я могла не смотреть на него снизу, и это меня бесит. Мне кажется, что он специально стоит так, чтобы возвышаться надо мной и будто бы даже подавлять меня. Подавлять, чтобы я ответила правду – и меня выводит из себя его недоверие и мелькающая в его глазах мысль о том, что я могу так же легко, как Майя, предавать близкого человека.

Я делаю только то, что могу в этой ситуации – выпрямляю спину, вздергиваю подбородок ещё выше, вытаскиваю локоть из его захвата и резко отвечаю всю правду:

– Ни кольца, ни мужа, ни парня! Ясно?

С этими словами я наконец обхожу Макса и спрыгиваю с горячего камня на не менее горячий песок. Ступни обжигает, но я не хочу терять время и надевать кеды здесь. Нет, я хочу смыться отсюда, раствориться на горизонте, уйти в закат, в конце концов!

– Ты обещала подвести меня до дома! – слышу я смешок в свою спину, и за этими словами чувствую радость Макса от моего предыдущего ответа, чувствую его практически осязаемое облегчение.

– На такси доедешь, не сломаешься! – отвечаю я громко, не поворачивая головы, и мне вслед несётся низкий смех Макса.

На моем лице независимо от меня расплывается довольная ответная улыбка. Я борюсь с ней, хмурясь, но ничего не выходит. Иду к машине и улыбаюсь, как глупая школьница.