Гюстав Флобер
Кандидат

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Руслен, граф де Бувиньи.

Бувиньи (развязным тоном). Разговор, который я хотел иметь с вами, дорогой господин Руслен, касается…

Руслен (жестом приглашает его сесть). Граф…

Бувиньи (садится). Между нами, надеюсь, церемонии излишни. Итак, я являюсь, заранее почти уверенный в успехе, просить руки вашей дочери Луизы для моего сына, виконта Онэзима-Гаспара Оливье де Бувиньи. (Руслен молчит.) А? Что вы сказали?

Руслен. Пока ничего, сударь.

Бувиньи (с живостью). Чуть было не забыл. Мы питаем большие надежды, правда… не по прямой линии… А в качестве приданого… пенсия… Впрочем, мэтр Додар, у которого находятся все документы, (тише) не замедлит… (То же молчание.) Я жду…

Руслен. Я чрезвычайно польщен, сударь, но…

Бувиньи. Как? Разве имеются но?

Руслен. Вы могли получить преувеличенные сведения о моем состоянии, граф.

Бувиньи. Неужели вы думаете, что подобный расчет… И что Бувиньи…

Руслен. Я далек от подобной мысли. Но я не так богат, как полагают.

Бувиньи (любезно). Тем меньше будет несоответствия.

Руслен. Однако, несмотря на… умеренные, правда, доходы, мы живем, не стесняя себя ни в чем. У моей жены изысканный вкус. Сам я люблю принимать, люблю сеять вокруг себя довольство. Я исправил за свой счет дорогу из Бюге в Фавервиль, построил школу и учредил в больнице палату на четыре койки, которая будет носить мое имя.

Бувиньи. Это всем известно, всем.

Руслен. Я это говорю затем, чтобы убедить вас, что хоть я и сын банкира, и сам бывший банкир, тем не менее я отнюдь не денежный туз, как говорится. Положение г-на Онэзима, разумеется, не может служить препятствием, есть другое. Ваш сын не знает никакого ремесла.

Бувиньи (гордо). Сударь, дворянину подобает знать лишь одно ремесло – военное.

Руслен. Однако, он не военный.

Бувиньи. Он ждет смены правительства, тогда он будет служить своей родине.

Руслен. А пока…

Бувиньи. Он будет жить в своем имении, как я, сударь.

Руслен. И изнашивать охотничьи ботфорты. Прекрасно! Но я, милостивый государь, предпочитаю выдать свою дочь за человека, у которого, извините, состояние будет еще меньше.

Бувиньи. Состояние моего сына обеспечено.

Руслен. Даже за такого, у которого совсем ничего нет, лишь бы…

Бувиньи. Ого! Совсем ничего…

Руслен (встает). Да, милостивый государь, за простого труженика, пролетария.

Бувиньи (встает). Вы, значит, пренебрегаете знатностью рода?

Руслен. Пусть так. Я – дитя революции.

Бувиньи. Вы доказали это своим обхождением, сударь.

Руслен. И меня не прельщает блеск титула.

Бувиньи. Так же, как меня блеск золота… поверьте.

Руслен. Слава богу, теперь не приходится гнуть спину перед господами, как бывало.

Бувиньи. В самом деле, ваш дед ведь был слугой в моем доме!

Руслен. А, вы хотите меня унизить? Ступайте вон, сударь! Нынче всеобщее уважение достигается личными заслугами, моя же личность – выше вашей клеветы! Взять хотя бы именитых граждан, что сию минуту предлагали мне кандидатуру…

Бувиньи. Ее так же точно могли предложить и мне. Я отказался только из уважения к вам. Но ввиду такой вашей грубости, когда вы излагали свои принципы, и поскольку вы демократ, столп анархии…

Руслен. Ничего подобного.

Бувиньи. Орудие беспорядка! В таком случае я также выставляю свою кандидатуру. Я – кандидат консервативной партии, слышите? И мы увидим, кто из нас двоих победит… Не скрою, я даже знаком с вновь назначенным префектом, и он меня поддержит. Прощайте. (Выходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Руслен один.

Руслен. Он так взбешен, что способен, пожалуй, настроить против меня общественное мнение, ославить якобинцем. Я, кажется, напрасно его оскорбил. Но, принимая во внимание денежные дела Бувиньи, невозможно же было… Все-таки неприятно. Мне сдается, Мюрель и Грюше не очень-то уверены в себе; да, надо бы найти способ убедить консерваторов… что я… самый консервативный человек в мире… гм… это что?

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Руслен, Мюрель с толпой избирателей, Эртело, Бомениль, Вуэнше, Омбург, Ледрю, затем Грюше.

Мюрель. Дорогой согражданин, от имени присутствующих здесь избирателей прошу вас выставить свою кандидатуру от партии либералов нашего округа.

Руслен. Господа… Но…

Мюрель. За вас, безусловно, будет голосовать Фавервильская коммуна, Арольская, Лагуссейская, Санневасская, Бонневальская, Ототская и Сен-Матьесская.

Руслен. Ах! Ах!

Мюрель. Ракру, Манервиль, Кудретт. Словом, мы рассчитываем на большинство в полторы тысячи голосов. Ваше избрание обеспечено.

Руслен. Ах, граждане! (Тихо Мюрелю.) Не знаю, что сказать.

Мюрель. Разрешите представить вам ваших политических друзей. Прежде всего самого пламенного, истого патриота г-на Эртело… фабриканта…

Эртело. Скажите попросту сапожника, я не обижусь.

Мюрель. Г-н Омбург, содержатель гостиницы «Золотого льва» и хозяин гужевого транспорта, г-н Вуэнше, владелец плодового питомника, г-н Бомениль, он человек… без профессии, храбрый отставной капитан Ледрю.

Руслен (в восторге). Ах! Представитель нашей славной армии!

Мюрель. Мы все убеждены, что вы выполните вашу благородную миссию и будете на высоте призвания. (Тихо Руслену.) Да говорите же.

Руслен. Господа… Нет, граждане! Мои принципы – это ваши принципы. И… несомненно… я – дитя своей родины, как и вы. Никто никогда не слышал, чтобы я плохо отзывался о свободе. Напротив! Вы найдете во мне… преданного вашим интересам представителя… защитника… оплот против наступления власти.

Мюрель (берет его за руку). Очень хорошо, мой друг, прекрасно! Не сомневайтесь в результатах вашей кандидатуры. Прежде всего ее поддержат… «Беспристрастный наблюдатель».

Руслен. «Беспристрастный наблюдатель» за меня!

Грюше (выходя из толпы). Всецело. Я прямо из редакции. Жюльен проявляет истинный пыл. (Тихо Мюрелю, удивленному его приходом.) Он сказал мне причину, я вам после объясню. (Руслену.) Вы позволите? Ну теперь-то хоть можно его привести?

Руслен. Кого? Извините. У меня голова идет кругом…

Грюше. Можно привести Жюльена? Он хочет прийти.

Руслен. А это… действительно нужно?

Грюше. О, необходимо!

Руслен. В таком случае хорошо… как вам будет угодно. (Грюше уходит.)

Эртело. Это все пустое, гражданин. В первую очередь, когда будете там, вы должны похлопотать, чтобы отменили налог на спиртное.

Руслен. Спиртные напитки… Разумеется!

Эртело. Другие только обещают и с плеч долой. А вы, сдается мне, молодец; вашу руку. (Подает ему руку.)

Руслен (нерешительно). Охотно, гражданин, охотно.

Эртело. В час добрый! Надо с этим покончить, слишком уж долго мы терпели.

Омбург. Черт возьми! Никто не похлопочет за извозный промысел. Овес вздорожал чрезвычайно.

Руслен. Верно. Агрикультура…

Омбург. Я не об агрикультуре говорю, а об извозном промысле.

Мюрель. В том-то и сила. Но благодаря ему правительство…

Ледрю. А, правительство! Оно награждает орденами всяких пустомелей.

Вуэнше. А намеченный ими план железнодорожного пути через Сен-Матьё – там как раз находится мой питомник, – это же глупость…

Бомениль. Невозможно стало воспитывать детей.

Руслен. Обещаю вам…

Омбург. Прежде всего – почтовый сбор…

Руслен. О, конечно.

Ледрю. Хотя бы в интересах дисциплины!

Руслен. Еще бы!

Вуэнше. Между тем, если бы провели дорогу через Бонневаль…

Руслен. Несомненно.

Бомениль. У моего сына склонность…

Руслен. Верю.

Омбург. Чтобы нанять кабриолет…

Ледрю. Я ничего не прошу, однако…

Вуэнше. Мое имение находится…

Бомениль. Ибо, если существуют коллежи…

Мюрель (возвышает голос). Виноват, граждане, разрешите одно только слово! Граждане, я счастлив выступать посредником между вами и нашим дорогим соотечественником, который при подобных обстоятельствах, с простотой речи, осмелюсь сказать, поистине классической, столь укрепил наши надежды… и чтобы отпраздновать это событие, из коего возникнут для нашего кантона, а может быть, и для всей Франции новые судьбы, разрешите пригласить вас в будущий понедельник на стакан пунша ко мне на фабрику.

Избиратели. В понедельник? Ладно, пусть будет в понедельник.

Мюрель. Я думаю, мы можем уйти.

Все (уходя). Прощайте, господин Руслен. До скорого свидания, дело пойдет на лад, вот увидите!

Руслен (пожимая всем руки). Друзья мои, верьте, я тронут! Прощайте! Весь к вашим услугам. (Избиратели уходят.)

Мюрель (Руслену). Поухаживайте за Эртело, ведь это он всех их собрал. (Догоняет избирателей.)

Руслен (зовет). Эртело.

Эртело. Чего?

Руслен. Не можете ли вы сделать мне пятнадцать пар ботинок?

Эртело. Пятнадцать пар?

Руслен. Да, и столько же пар туфель. Я, правда, не собираюсь путешествовать, но люблю, чтобы у меня был большой запас обуви.

Эртело. Тотчас же примусь, засажу всех подмастерьев, сударь. К вашим услугам. (Догоняет избирателей.)

Омбург. Господин Руслен, я раздобыл случайно на днях такую парочку гнедых, – просто прелесть как подойдут к вашей коляске. Не хотите ли взглянуть?

Руслен. Обязательно, в ближайшие дни.

Вуэнше. Я подам вам докладную записку относительно нового железнодорожного пути, а то они хотят провести линию как раз по середине моего владения…

Руслен. Очень хорошо!

Бомениль. Я приведу к вам моего сына, и вы согласитесь со мною, что просто грех оставить такого ребенка без образования.

Руслен. К началу школьных занятий будьте уверены…

Эртело. Вот это человек! Да здравствует Руслен!

Все. Да здравствует Руслен! (Избиратели уходят.)

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Руслен, Мюрель.

Руслен (бросается к Мюрелю и обнимает его). А, мой друг! Мой друг! Мой друг!

Мюрель. Ну, как вы находите, здорово дело слажено?

Руслен. То есть и выразить не могу…

Мюрель. Сознайтесь, ведь вам очень хочется?

Руслен. До смерти! Через год после того, как я поселился здесь, в провинции, меня стала снедать тоска. Я стал тяжел на подъем, засыпал вечером после обеда, и доктор сказал моей жене: «Ваш муж должен чем-нибудь заняться». Тогда я стал придумывать, что бы я мог делать.

Мюрель. И придумали стать депутатом.

Руслен. Конечно. Впрочем, и по возрасту мне пора. Итак, я купил себе книжный шкаф и подписался на несколько газет и журналов.

Мюрель. Словом, взялись за работу.

Руслен. Прежде всего добился принятия в археологическое общество и стал получать по почте брошюры, затем сделался членом городского и окружного советов и, наконец, членом государственного совета, и всякий раз, как поднимался серьезный вопрос, улыбался… чтобы не опростоволоситься! Да! Улыбка иногда – такая сила.

Мюрель. Но широкая публика не была твердо осведомлена о ваших принципах, вы, быть может, не знаете, что необходимость требовала…

Руслен. Знаю! Только вы… вы один.

Мюрель. Нет, вы не знаете.

Руслен. Да знаю же! Ну какой же вы дипломат!

Мюрель (в сторону). Клюет. (Громко.) Рабочие моей фабрики отнеслись вначале недоброжелательно. Люди опасные, друг мой. А теперь – все в наших руках.

Руслен. Вас надо ценить на вес золота.

Мюрель (в сторону). Я и не прошу так много.

Руслен (глядит на него). Вы мне… больше чем брат… Вы мне дороже сына, так-то.

Мюрель (с расстановкой). Но… я бы мог… быть им…

Руслен. Несомненно. Будь я постарше.

Мюрель (с натянутым смехом). Или же… сделайся я вашим зятем… Вы бы не согласились!

Руслен (с таким же смехом). Шутник… Вы сами не захотите.

Мюрель. Ей-богу, хочу.

Руслен. Бросьте! С вашими парижскими привычками…

Мюрель. Я живу в провинции.

Руслен. Э! В ваши годы не женятся.

Мюрель. Тридцать четыре года, самое время.

Руслен. Когда человека ждет такая карьера…

Мюрель. Ну, моя карьера, без сомнения, сложится прекрасно.

Руслен. Подождите, вы просто-напросто директор прядильной фабрики Бюньо, представитель фламандской компании. Жалованья двадцать тысяч.

Мюрель. Плюс – значительная доля участия в прибылях.

Руслен. Ну, а когда их нет? К тому же вас могут и выставить.

Мюрель. Я найду другое…

Руслен. Но у вас долги! Векселя! Вас теребят со всех сторон!

Мюрель. А мое собственное состояние? Не считая, что в будущем…

Руслен. Уж не толкуете ли вы о наследстве после тетки? Вы и сами на него не рассчитываете. Она живет в двухстах милях отсюда, и вы с ней к тому же в ссоре.

Мюрель (в сторону). Все знает, скотина.

Руслен. Короче говоря, милейший, хоть я и не сомневаюсь ни в вашем уме, ни в вашей предприимчивости, я предпочитаю выдать свою дочь… за человека…

Мюрель. У которого ничего нет и к тому же дурака.

Руслен. Нет. За того, кто имеет хоть маленькое состояние, зато верное.

Мюрель. Ах, вот как?

Руслен. Да, за скромного рантье, небогатого помещика.

Мюрель. Вот как вы относитесь к труду?

Руслен. Послушайте! Промышленность – дело сомнительное, а хороший отец должен глядеть в оба.

Мюрель. Короче говоря, вы отказываетесь отдать за меня свою дочь?

Руслен. Поневоле. И по чести говоря, в этом не виноват. Ну, не будем ссориться, не так ли? (Зовет.) Пьер, бювар и чернильницу. Садитесь-ка вот сюда и подготовьте мне декларацию для избирателей. (Пьер приносит требуемое и ставит на столик направо.)

Мюрель. Да я-то тут при чем?

Руслен. Мы ее после вместе пересмотрим. Составьте пока начало. Полагаюсь на ваше вдохновение. Да, вы только что здорово поддержали меня. Я в долгу перед вами. Ну-с, а теперь я вас покину. Пойду по своим делишкам. Что-нибудь возвышенное, а? С огоньком. (Выходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Мюрель один.

Мюрель. Болван! Многого добился. (В сторону кулис.) Эх ты, старая бестия, ни в жизнь тебе не найти человека, который любил бы ее так, как люблю я. Но как ему отомстить? Или, быть может, лучше припугнуть? Этот человек всем пожертвует ради того, чтобы стать депутатом. Значит, надо найти конкурента. Но кого? (Входит Грюше.) Ага!

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Мюрель, Грюше.

Грюше. Что с вами?

Мюрель. Меня мучат угрызения совести. Я сделал глупость, и вы также.

Грюше. Какую?

Мюрель. Вы были только что здесь вместе с теми, кто выставляет кандидатуру Руслена… Вы видели, что он собой представляет?

Грюше. Я даже сходил за Жюльеном, он сейчас придет.

Мюрель. Дело не в нем, а в Руслене. Этот Руслен – осел. Не умеет связать двух слов. У нас будет самый жалкий депутат.

Грюше. Да ведь это не моя инициатива.

Мюрель. Он всегда был ничтожеством!

Грюше. Несомненно!

Мюрель. Это не мешает ему пользоваться всеобщим уважением. Между тем, как вы…

Грюше (со злобой). Ну что я?

Мюрель. Не в обиду будь вам сказано, вы не сумели создать себе в наших краях такого ореола, какой окружает дом Руслена.

Грюше. Ну, если бы я захотел… (Молчание.)

Мюрель (глядя на него в упор). Грюше, способны вы пойти на крупный расход?

Грюше. Это не совсем в моем характере, но…

Мюрель. Если бы вам сказали: «За несколько тысяч франков ты займешь его место и станешь депутатом».

Грюше. Я, де…

Мюрель. Подумайте, там, в Париже, вы окажетесь в гуще дел. Познакомитесь с кучей людей. Будете посещать министров! Всякого рода поставки, премии вновь возникающих обществ, постройки, биржа – все в ваших руках! Какое влияние, друг мой, сколько благоприятных обстоятельств!

Грюше. Как же этого добиться? Руслен почти что избран.

Мюрель. Нет еще. Он был неискренен, излагая свои принципы, поэтому нетрудно его сковырнуть. Некоторые избиратели недовольны. Эртело ворчал.

Грюше. Сапожник? Я послезавтра должен как раз описывать его имущество.

Мюрель. Не делайте этого; он пользуется влиянием. Ну, а насчет других, увидим. Я устрою, чтобы сперва за дело взялись рабочие моей фабрики… Затем, если надо будет выступить в вашу пользу, я выступлю сам и заявлю, что у г-на Руслена нет должного патриотизма; я вынужден буду это признать, да я уже и признаю это, он просто тупица.

Грюше (мечтательно). Да, вот так штука.

Мюрель. Что вас останавливает? Вы – левый. Ну, вот вас и протолкнут в Палату с этой самой стороны; а даже если вы и не попадете, ваша кандидатура разобьет голоса и помешает Руслену войти в Палату.

Грюше. Вот будет ему досадно!

Мюрель. Попытка не пытка; разве только придется потратить сотню-другую франков в кабаках.

Грюше (с живостью). Не больше? Как вы думаете?

Мюрель. Я подниму весь округ, и вас изберут, а Руслена прокатят на вороных. И многие из тех, кто делает вид, будто вас не знает, будут низко кланяться вам, говоря: «Честь имею засвидетельствовать вам свое почтение, г-н депутат».