Фири Макфолен
Если бы я не встретила тебя

3

Лори вылезла из такси навстречу тяжелому и туманному летнему воздуху и приятной тишине своей улочки, с осознанием того, что, пока ее чувства заглушает опьянение, соседские семьи лежат в кроватях и проклинают какофонию, то есть кого-то, выходящего из такси.

Гул мотора, мелодичная беседа, стук тяжелой двери, цокот высоких каблуков по мостовой.

Две недели назад две сестры-соседки минут десять так увлекательно спорили о том, кого тут стошнило, что Лори хотелось выйти прямо в пижаме и самой заплатить штраф за загрязнение улицы.

Эх, кризис среднего возраста не за горами. Ха, ну кого она обманывает, недаром Дэн называет ее «миссис Туфф»^[7]. Она ведь и есть та самая девушка, которая поддерживает жизнь базилика в горшочках на общей кухне.

Громко прошептав водителю «сдачи не надо», Лори нырнула под тяжелую шапку клематиса, нависающего над плиточным порогом. Пока она вслепую искала ключи в дебрях сумочки, в очередной раз подумала: нужно повесить здесь лампу.

Лори влюбилась в этот солидный эдвардианский дом с эркером еще во время первого показа и лишила их всякой возможности выгодной сделки, без умолку повторяя агенту по недвижимости, в каком восторге она от этого дома. Они купили его по максимальной цене, которую могли себе тогда позволить, но, по мнению Лори, это стоило каждого цента.

Она любила повторять, что их гостиная прямо как с обложки альбома Oasis Definitely Maybe, вплоть до витражных стекол, пальмы в горшке и стоящих повсюду полупустых бутылок вина.

За шторами горел медово-желтый свет: либо Дэн не выключал свет до ее прихода, либо переживал очередной приступ бессонницы и вырубился, подергивая ногами, прямо перед телевизором, на котором с приглушенным звуком шли новости.

Лори вдруг почувствовала теплоту к нему и надеялась, что он не спит. И несмотря на всю искренность этого чувства, она знала: отчасти оно вызвано утомительным вечером, который она провела будто не в своей тарелке в окружении незнакомцев, скучая по дому. Чужая.

Как человек другого этнического происхождения, выросший в Хебден-Бридже, она привыкла сталкиваться с этим чувством довольно часто. Даже в мегаполисе Лори часто слышала «О, КАКОЙ У ТЕБЯ КЛАССНЫЙ АКЦЕНТ! ОФИГЕТЬ!» Один весьма прямолинейный клиент однажды сказал ей: «Нечасто услышишь, чтобы темнокожая девушка звучала так по-северному, ну кроме той, из SpiceGirls».

Лори показалось, что Дэн все-таки решил ее дождаться, но, едва его увидев, она сразу поняла: что-то не так. Он сидел на диване, не раздевшись, расставив ноги, опустив голову и сцепив руки. Телевизионный экран был пуст, музыка не звучала, и ни следа от пиццы на дом.

– Привет, – сказал он каким-то неестественным голосом, когда Лори вошла в комнату.

Лори была очень чутким человеком. В детстве она однажды поделилась с мамой мыслями о том, что она телепат, а удивленная мама объяснила Лори, что она просто хорошо считывает эмоции на интуитивном уровне. По словам отца, Лори родилась сорокалетней. Это лучше, чем родиться девятнадцатилетней и застрять в этом возрасте, подумала она, но так и не ответила.

В воздухе висела Ужасная Тайна, и Лори настолько резко это ощутила, что сразу же почувствовала тошноту.

Она прижала к груди связку ключей с дурацким котом-брелоком и сказала:

– Господи, что случилось? Кто из наших родителей? Пожалуйста, скажи. Не тяни.

– Что?

– Я знаю, что у тебя плохие новости. Пожалуйста, не нагнетай.

Несмотря на то что Лори выпила порядка шести-семи коктейлей, она вдруг полностью протрезвела от адреналина.

Дэн казался обеспокоенным:

– Со всеми все в порядке.

– Да? О, черт, ты так меня напугал!

Лори с облегчением плюхнулась на диван, опустив руки по бокам, как ребенок.

Когда ее сердечный ритм начал возвращаться в норму, она взглянула на Дэна. Он как-то странно на нее смотрел.

И она в очередной раз оценила и почувствовала прилив гордости за то, что Дэн у нее есть, восхитившись тем, как прекрасно он выглядел в начале среднего возраста. В молодости Дэн был таким веселым пухленьким парнем, по-щенячьи милым, но не красивым, как однажды очень «в тему» заметила ее бабушка. А еще он немного шепелявил, и несмотря на то, что ненавидел это в себе, женщины на удивление всегда были от него без ума. Лори обожала его шепелявость еще с первого разговора с ним. А теперь у него появилась пара морщин на лице и немного седины в светлых каштановых волосах, скулы заострились, и он стал самим собой. Девочки на работе назвали бы такого Горячим Папочкой. Кто знает, может, скоро он им и станет.

– Тебе снова не спится? – спросила Лори. У него недавно началась бессонница после того, как его назначили начальником отдела. Ночные кошмары в три часа ночи.

– Нет, – ответил он. Лори не понимала, означает ли это «нет, все хорошо», или «нет, дело в другом».

Она уставилась на него:

– Все в порядке?

– Я думал насчет нашего решения о том, чтобы ты перестала принимать таблетки со следующего месяца. Это заставило меня о многом задуматься.

– Да?.. – Лори подавила понимающую улыбку. Теперь она поняла причину этой тревожной атмосферы. Все ясно, подумала она. Тот самый типичный момент перехода к роли родителя. Прямо как эпизод из сериала, сразу после того, как пара видит две полоски на палочке.

Стоит ли ему обменять машину на ту, что побольше? Будет ли он хорошим отцом? Останутся ли они теми же?

1. Не-а. Все равно у нас нет места для парковки минивэна.

2. Конечно! Может, ему стоит чуть меньше хмуриться, но ведь дети как раз автоматически избавляют от жалости к себе, насколько Лори было известно. Во всяком случае, на первые пять лет.

3. Да! Теми же, и даже лучше! (На самом деле Лори понятия не имела, как ответить на последний вопрос. Если у них появится потомство, то это станет лучшим событием на ближайшие двадцать лет, пока этот дом снова не станет принадлежать только им двоим. В то же время ее пугала возможность прихода в дом маленького гнома-тирана, который бы нарушил их личное пространство и стабильный статус-кво).

Но пары по умолчанию должны притворяться, что абсолютно уверены в самых непредсказуемых вещах, когда другому нужна помощь. И при необходимости прибегать к откровенной лжи. Например, Дэн мог бы подбодрить ее, если бы она после провального похода по магазинам слезно спросила, будет ли хоть когда-нибудь выглядеть так, как прежде.

– Я не знаю, как об этом сказать. Я сидел здесь все время с тех пор, как ты ушла, и подбирал правильные слова, но так и не подобрал.

Это преувеличение, ведь, когда она уходила, он принимал душ, слушая футбол по портативному радио, но она промолчала.

– Слушай, – сказал Дэн, – я понял, что не хочу иметь детей. Вообще. Никогда.

Молчание затянулось.

Лори приподнялась с трудом, так как ее глупые серебряные босоножки в полоску, в которые она влюбилась в «Селфриджес» и которые, по словам продавщицы, «хорошо смотрятся с фиолетовым лаком», не очень-то твердо удерживали ее на полу.

– Дэн, – мягко сказала она, – знаешь, твои сомнения вполне понятны. Я чувствую то же самое. Это пугает, когда что-то вот-вот должно произойти. Но мы сможем. У нас все получится. А дети – это как взяться за руки и прыгнуть.

Она улыбнулась в надежде, что это у него скоро пройдет. Они как будто поменялись местами – Дэн требует серьезного разговора, а она лишь хочет, чтобы он почувствовал, что она отнеслась к нему серьезно, после чего она смогла бы пойти спать. Дэн сгибал пальцы на руках, сложенных на коленях, не глядя на нее.

– И это я тебя успокаиваю, – добавила Лори, – не думай, что я не гуглила «разрыв промежности третьей степени».

Просто так от него отшутиться не получится, подумала Лори, глядя на глубину его межбровных складок.

Она чувствовала, будто они бегут с разной скоростью: она принесла с собой шум и болтовню вечеринки, словно пчелиный рой, а он, судя по всему, провел вечер в тревогах о будущем, задумчиво уставившись на тени мрачной гравюры Эдварда Хоппера^[8], висевшей над камином.

– И это не только о детях. Я не хочу ничего из того, чего хочешь ты. Я не хочу… вот этого.

Он осуждающе оглядел комнату.

Дощатый пол?

– О чем ты?

Дэн сделал вдох и выдох, как будто готовясь к утомительному испытанию, но ничего не ответил.

– …хочешь отложить на несколько лет? Мы уже об этом говорили. Мне тридцать шесть, и беременность может наступить не сразу. Мы же не хотим постоянно все откладывать, при этом думая, что лучше просто решиться… помнишь, что сказала Клэр? Что если бы она знала, как это будет здорово, то родила бы еще в двадцать.

Вовлекать в это конкретного человека из их круга общения – дурацкая ошибка, о которой Лори сразу пожалела.

Клэр постоянно надоедала всем разговорами о своих отпрысках, да и вообще была как заноза в заднице. По иронии судьбы, если бы им не пришлось ее терпеть, они бы, скорее всего, уже давно завели детей. Встречи с ней обычно заканчивались тем, что он или она говорили друг другу: «Скажи мне, если я когда-нибудь стану таким, как она, ладно?»

– Знаешь, все говорят, что идеального времени для того, чтобы завести детей, не существует, – добавила Лори, – если ты…

– Лори, – прервал ее Дэн, – я пытаюсь сказать тебе, что у нас разные желания и мы не можем быть вместе.

У нее перехватило дыхание. Неужели он готов прибегнуть к таким ужасным, невозможным словам, просто чтобы донести свою точку зрения? Потом Лори издала пустой, резкий смешок, когда до нее дошло: вот как сильно мужчины бояться зрелости. И, учитывая ее отца, это не должно было стать для нее новостью, и все же она была горько разочарована в Дэне.

– Неужели ты и правда хочешь довести все это до крайности и заставить меня сказать, что вопрос о детях – причина для разрыва? А потом, когда мы в пятый раз проснемся среди ночи, ты скажешь, что это я во всем виновата?

Дэн посмотрел на нее:

– Не знаю, как еще об этом можно сказать. Я не счастлив, Лори.

Лори вдохнула и выдохнула: Дэн не блефует, он добивается прямого обещания, что она не соскочит с таблетки. И ей остается только надеяться, что через год они вернутся к этому разговору. Лори осознавала и то, что это может стать последней возможностью. И в итоге она, скорее всего, затаит на него обиду. Она не будет играть в игры и притворяться, что выпила таблетку, а потом – упс – сюрприз! Так когда-то зачали ее саму, и она понимала, что последствия будут на всю жизнь.

– Это только потому, что я хочу детей?

Она откажется от этой идеи ради него, Лори знала это за секунду раздумий. Ничего другого не остается. Нельзя отказаться от любимого из-за гипотетической любви к кому-то, кого еще нет. А может, никогда и не будет.

– Из-за этого, но и не только. Я не… я не хочу здесь больше находиться.

– Ясно, – сказала она, потирая уставшее лицо, ужасаясь тому, на какие крайности готов пойти Дэн для того, чтобы добиться своего.

На самом деле она думала, что сейчас заплачет. Они ссорились и раньше, когда очень редко кто-то из них смутно намекал на то, что хочет уйти, обычно когда они были пьяными и глупыми двадцатилетними, и тот, кто такое говорил, чувствовал себя виноватым на следующий день.

И делать такое сейчас, в их возрасте, было недостойно для Дэна, как бы он ни боялся ответственности перед отцовством. Это было очень жестоко.

– …Ладно, ты победил. Регулярный прием таблеток какое-то время. Боже, Дэн.

Дэн посмотрел на нее каким-то ошеломленным взглядом, и Лори замерла, потому что снова смогла его считать.

Он не ошеломлен, это точно. И это не какой-то прием. Он хочет разойтись.

Она наконец-то поняла. Поняла, что он серьезно, что это конец.

Все остальное было ей абсолютно непонятно.

4

Когда люди совершают в отношении тебя невероятно ужасные вещи, кажется, что они могли хотя бы постараться сделать что-то небанальное, нанести тебе какую-то уникальную военную рану или шрам в виде молнии. Все эти причины были прозаическими, скучными. И так можно было сказать о ком угодно, но только не о Дэне и Лори. Они будут вместе навсегда. Они так решили, еще когда были глупыми влюбленными подростками, и беспрекословно подтверждали это каждым последующим решением. Ни одно их обязательство не нуждалось в проверке или обдумывании, это было простое: само собой разумеется. Я – твой, а ты – моя.

– Но ничего не изменилось, – сказала Лори, – мы те же, что и раньше.

– Думаю, это часть нашей проблемы.

Лори существовала одновременно в двух часовых поясах: в этом невероятном кошмаре, когда ее партнер, с которым они были вместе восемнадцать лет, ее первая и единственная любовь, ее лучший друг, «вторая половинка», сидит перед ней и говорит, что какое-то время будет спать в другой комнате, а потом как можно быстрее переедет в другую квартиру. Лори потакала ему, потому что он был так во всем уверен. Словно она была в сговоре с кем-то, кто верил в иллюзорный мир. Следуй за кроликом.

Но был и другой часовой пояс, где она отчаянно пыталась осознать произошедшее, найти выход и разрядить ситуацию. Это просто слова – не произошло никакой осязаемой, необратимой перемены. А слова могут запросто все вернуть.

У нее всегда была особенная власть над Дэном, а у него – над ней, поэтому они и любили друг друга. И если она хочет уберечь его от этой опасности, у нее должно получиться. Нужно только приложить максимум усилий и суметь его переубедить.

Но чтобы исправить ситуацию, нужно сначала понять, что произошло. Лори гордилась своей способностью с легкостью считывать чужие мысли, точно фокусник, но теперь ее самый близкий человек казался ей незнакомцем.

– Как давно ты это чувствуешь? – спросила она.

– Довольно давно, – ответил Дэн, и несмотря на то что его тело было напряжено, она уже могла сказать, что он немного расслабился. Заявление сделано, самое худшее было для него позади. На секунду она его возненавидела. – Думаю, я понял это окончательно на свадьбе Тома и При.

– Ах вот почему ты весь вечер был в таком ужасном настроении? – выпалила Лори и осознала всю абсурдность такого «набирания очков», когда игру уже давно отменили. Он же не доведет это до конца. Не может быть.

У нее засосало под ложечкой. Воспринимать его слова всерьез было невозможно, но еще безрассуднее было этого не делать.

Дэн свистнул и покачал головой. Что было причиной его уныния – Лори или он сам, – неясно.

– Я знал, что вся это свадебная суматоха не для меня, понимал, что не хочу этого в своей жизни.

К Лори вернулось болезненное воспоминание – болезненное, потому что теперь она знала, что чувства ее не подвели.

Она вспомнила, как диджей собрал все пары на первый танец после танца молодоженов. Как ее и полупьяного, угрюмого Дэна заставили вальсировать под Адель. И тогда она вдруг почувствовала, будто между ними ничего нет – нет даже уюта и непринужденности от прикосновения друг к другу – того, что могло бы заменить искорку. Как будто у них села батарейка, и даже если нажать на акселератор, раздастся лишь глухое тарахтение. Они неуклюже шаркали по полу, как брат и сестра, стараясь не встречаться глазами. Как только песня закончилась, Лори забыла об этом и объяснила все тем, что Дэну просто не нравится Someone Like You или когда им командуют.

Всю дорогу домой он специально «пассивно-агрессивно» проспал в такси. И весь следующий день Лори казалось, будто она совершила какое-то непонятное преступление, потому что на все ее вопросы «Что с тобой?» она слышала лишь враждебное «…НИЧЕГО».

Но хреновые дни в длительных отношениях – само по себе разумеющееся. И никто не думает, что они могут ознаменовать собой конец, ведь никто же не боится, что обыкновенная простуда может оказаться раком.

– У тебя кто-нибудь есть? – спросила Лори не потому, что считала это возможным, а потому, что об этом надо было спросить, разве нет? В этом странном спектакле, в котором они играли по настоянию Дэна. Они работали вместе – и такое казалось невероятным только на практике.

– Нет, конечно, нет, – ответил Дэн, как будто его по-настоящему оскорбили.

– Как ты вообще можешь говорить мне «КОНЕЧНО, НЕТ», а? – Лори крикнула в приступе гнева, Дэн вздрогнул. – По-моему, опция «КОНЕЧНО, НЕТ» прямо сейчас должна быть для тебя недоступна, разве нет? Судя по всему, мы вообще теперь живем на разных полюсах, так что пошел ты со своим напыщенным «КОНЕЧНО, НЕТ»!

Дэн совсем не привык к таким яростным вспышкам гнева с ее стороны. На самом деле последний раз он видел ее в таком состоянии, когда им было по двадцать пять и он потерял ее ключи от машины на развлекательной площадке фестиваля Гластонбери. Правда, потом они над этим смеялись, превратив в анекдот. Комедия – это трагедия плюс время, но никакого времени не хватит на то, чтобы превратить в шутку то, что происходит с ними сейчас.

– Извини, – тихо сказал Дэн, – но нет. Как мы и договаривались. Никакого обмана, никогда.

– Никогда? – с пониманием спросила она.

– Ты же помнишь, мы договаривались. Я бы тебе сказал.

Лори кипела от злости, было тесно в груди, она пыталась глубоко дышать. Как бестактно и безвкусно было вот так пускать в ход то, в чем они искренне друг другу поклялись, казалось, вечность назад. А сейчас он просто уничтожает все эти воспоминания вместе с остальными, при этом требуя, чтобы Лори относилась к этому как к священной обязанности. Мерзавец!

Но был ли он мерзавцем? Неужели в какой-то момент он просто им стал, а она и не заметила? Лори наблюдала за Дэном, пока он угрюмо смотрел на свои волосатые колени в шортах, с лицом, как у злобного муми-тролля.

Это неважно. Она его любит. Они уже давно прошли тот этап, когда она еще могла сомневаться в своей любви; и неважно, мерзавец он или нет, ведь он ее мерзавец.

Во всяком случае, Лори прошла этот этап. Дэн дошел до первой отметки, где мог ее бросить. Именно так она себя и чувствовала: брошенной и опустошенной. С этого момента он перестанет о ней думать? Нет, она ему нужна. Глубоко в душе она это знала и именно поэтому должна была остановить все это, пока не поздно.

– Но мы же будем работать в одной компании? Как это вообще возможно?

Дэн и Лори сумели немного отдалиться друг от друга в «Солтер & Роусон», работая в разных отделах, но если они расстанутся, этого будет недостаточно.

– Я могу начать поиски другой работы или просто сразу уйти. Я пока не решил.

– Ну правда, Дэн, звучит так, будто ты просто взбесился от идеи о ребенке и решил уйти с моей орбиты, чтобы это исправить, – сказала Лори в последней попытке вернуть все это в более-менее нормальное русло. – Господи, ты же не в кругосветное путешествие собрался. К тому же они не позволят тебе оставаться начальником отдела. Да и ты возненавидел ту неделю на Санторини в прошлом году.

Как только Лори это сказала, то сразу подумала, не пропустила ли она в своем анализе один важный момент – Дэн возненавидел Санторини за то, что был там с ней.

– Дети – только малая часть. Дело в том, что это подтолкнуло меня разобраться в своих чувствах, ведь потом уже ничего не изменишь, ребенок – точка невозврата. И заставило принять решение. Я не хочу такой жизни, Лори. Прости. Я знаю, что после стольких лет для тебя это потрясение. И я тоже потрясен. Поэтому мне потребовалось столько времени, чтобы все обдумать и принять. Но я не хочу этого.

– Ты не хочешь меня?

Повисла тяжелая пауза, во время которой Лори показалось, что Дэн пытается заставить себя это сказать.

– Не так.

– А как?

Дэн вздрогнул и зажмурился от слез.

– Ты хочешь сказать «нет», – сказала Лори.

Слезы потекли рекой по ее лицу, он хотел встать, но она отчаянно замахала руками: не подходи ко мне.

– Эм… только знаешь, у меня есть одно маленькое возражение, – сказала она низким и искаженным плачем голосом. Попытка заговорить саркастическим тоном была амбициозной. – С кем я теперь заведу детей, Дэн? Мне тридцать шесть.

– Ты все еще можешь! – закивал он убедительно. – В наши дни это еще не старость.

– С кем? Когда? Я что, встречу кого-нибудь на следующей неделе? Все по-быстрому, и через несколько месяцев – зачатие?

– Ну ты что. Это же ты. На тебя все западают, так всегда было. Женихи будут в штабеля укладываться! Места не найдешь!

В этот момент Лори окончательно поняла, что между ними действительно все кончено.

У Дэна всегда был здоровая, нормальная мужская ревность. Даже чуть больше обычного: он всегда был уверен, что если кого-то из них и украдет соперник, то это будет Лори. Когда кто-то из их приятелей делал ей комплимент в его присутствии, Дэн всегда говорил «так-так-так…» – конечно, он шутил, но и не совсем. Все вновь прибывшие в их фирму мужчины сразу же получали предупреждение о том, что пусть у нее и нет обручального кольца, она не свободна и ее парень работает вместе с ней, так что будь осторожен, и Лори всегда думала, что это исходило от Дэна или кого-то из его представителей (ей никогда не приходилось говорить, что она «занята», потому что ей и без того всегда говорили «а, ты же девушка Дэна Прайса». Забавная фраза. Почему кто-то тебя «занимал»?).

И если мысль о том, что у нее могут быть дети от кого-то другого, вызвала у него лишь такую скучную, «автоматическую» реакцию – что-то ушло.

– Ага, такая красотка, которую передашь другому?

– Мы были вместе всю жизнь, Лори, ты моя единственная девушка. Не подумай, что я с легкостью от тебя ухожу или что я никогда тебя не любил.

Лори была в невыгодном положении. Дэн все спланировал. Он был политиком с заметками, а она попала в засаду.

Она все еще не могла поверить, что он не преувеличивает, но и видела во всем этом ужасную двойственность: ведь если он сказал все это и не был при этом полностью честен с ней, то ведь это еще хуже.

Во всем этом Лори видела огромную, странную пустоту – невыразимую загадку, как от распаковки заказа из «Окадо» и жалоб о том, что магазин заменил бисквиты пресным печеньем, от затхлых пинт стаута в местном пабе и смеха над собаками с неправильным прикусом в парке «Бич Роуд» воскресным утром, – как от всего этого он дошел до финальной точки – окончательного ухода и пропасти между ними.

Как будто Лори бежала на автобусную остановку, а в следующее мгновение проснулась на больничной койке, и там, где раньше были ноги, – плоское одеяло, а рядом стоит доктор и говорит, что ему очень жаль, но их нельзя было спасти.

– Приятно слышать, что когда-то ты меня любил, – сказала Лори, осознавая, как жалобно и горько прозвучал ее голос в этой темной гостиной. – Маленькие радости? Или это должны быть большие радости?

– Я люблю тебя.

– Только недостаточно, чтобы остаться.

Дэн уставился на нее пустым взглядом.

– Скажи это, – с усилием произнесла Лори.

– Нет.

Это было логичным завершением всего, что он говорил; и все же это тяжелое односложное слово поразило ее словно пощечина.