полная версия

Феликс Бабочкин
В некотором царстве… Сборник рассказов

Под прикрытием

И снова за дело берется Мигрень

"Что делать, если пристаёт начальница? Если она молодая, красивая, сексуальная воспользоваться моментом. А если она некрасивая, старая и толстая? Тоже воспользоваться моментом, но наступив себе на горло. А если вы сами старый, некрасивый и толстый, а вам понравилась молодая, сексуальная начальница? Тогда сидите тихо и не рыпайтесь". "Одну девушку надо добиваться, от двух и более спасаться. Не убежишь, порвут на части". "Знакомиться с красотками на улице, все равно что покупать на рынке шаурму. Наверняка отравишься".

 Слава Сверлицин перевернул страницу окружной газеты "Звездный проспект", в которой были напечатаны эти дурацкие советы, перешел к объявлениям. Автомобили, недвижимость, сниму квартиру, посетим могилу ваших родственников – уборка, цветы, фотоотчет, сваха, антиквариат…

 Вдруг глаза его вспыхнули, словно к ним подключили 220 вольт. Наконец-то. В правом верхнем углу страницы, в рубрике "разное" было напечатано объявление: "Опытный книгарь, купит книгу, журнал до 1905 года за 1000 рублей и выше. Выезд в любой день кроме вторника". И номер телефона.

 Это было послание от пропавшего две недели назад Коли Мигренева. Договорились, что в объявлении, которое он даст, как только сможет, обозначит себя "опытным книгарем". Книгарь – устаревшее слово, мало кем употребляемое, теперь принято называть скупщиков антикварных изданий букинистами или книжниками, так что Слава не ошибётся.

 Итак, Сверлицин понял из объявления, что Мигрень назначил ему встречу в следующий вторник в 10.00 у метро "Улица 1905 года". Телефон, конечно, был не Колин, первые цифры – "825" означали вовсе не принадлежность к другому городу или стране. Но что?

 Слава открыл карту столицы, нашел улицу 1905 года. "825"… Ах, вот оно что! Рядом с метро находится парк Декабрьского восстания 1825 года. То есть, Коля будет ждать его во вторник в парке. Юноша отбросил газету, налил в высокий немецкий бокал немецкого же пива, закурил. "С Мигренем не соскучишься".

 Все началось в середине августа в служебной каморке Коли, куда Слава по случаю зашел проведать старого приятеля. Сверлицин морально готовился в третьему курсу журфака, куда он поступил, в общем-то, благодаря Коле, публикуя в сети детективные рассказы из его практики, в которой он сам часто принимал активное участие. Набил руку, выработал свой стиль, что позволило легко пройти в МГУ творческий конкурс. К тому же, как выяснилось, один из солидных членов приемной комиссии с удовольствием читал его рассказы. А бывший мент Коля наконец открыл свое детективное агентство не без помощи Сверлицина, Сверла, как он его "ласково" называл. Рассказы Славы читали действительно многие, а имя и фамилию Коли он не менял. Так агентство "Добрый Мигрень" стало довольно популярным.

 Денег на "служебные хоромы", в отличие от адвокатов, у частного сыщика не было – все же заработок из-за пандемии резко снизился, поэтому он арендовал небольшое полу подвальное помещение на Алтуфьевском шоссе, в доме ТСЖ у метро. Рядом находилась нотариальная контора, которая иногда добавляла клиентов. Но шли к нему по мелочам, в основном за консультациями: пропала собака, украли из подъезда с кодовым замком коляску, велосипед, иногда просили последить за супругом/супругой. Мигренев не отказывался ни от чего и, в общем-то, неплохо себя чувствовал. Но скучал по настоящему делу, которого давно не было.

 Итак, августовским вечером приятели сидели в офисе "Добрый Мигрень", потягивали пиво и по-дружески молчали. Коля рылся в интернете, Слава просматривал валявшуюся на столе окружную газету, в которую Мигренёв заворачивал накануне селедку.

 -Забавное объявление, – сказал Слава, пододвигая газету к приятелю.– Светлая, свежая, заводная, мягкая, нежная и проводная, любому из Москвы или глуши, устроит яркий полет души. Марго Метёлкина.

 -Что? – спросил Коля, не отрываясь от телефона.

 -Путаны, говорю, стихами начали клиентов завлекать. Стишата так себе, но сам факт. Конкуренция.

 -Что? Марго устроит яркий полет души?

 Коля наконец оторвался от смартфона, притянул к себе промасленную газету. Поводил носом, будто старался уловить запах селедки, которую он съел с потрохами – так ему понравился засол. Теперь от газеты несло не рыбой, а несвежими носками.

 Сверлицин открыл окно и каморку наконец наполнил свежий воздух.

 Продолжая водить носом, Мигрень наконец выдал:

 -Светлым барыги называют героин, свежим кокс, амфетамин – заводным, любвеобильным, проводным. Марго – марихуана, метёлка- это мескалин. Его получают из мексиканских кактусов, Штаты стонут. Совсем обнаглели барыги, а журналисты – болваны, печатают подобные объявления.

 -Ты хочешь сказать, что это объявление о продаже наркотиков?

 -А что же еще? Интернета им мало. Прямо, без всякой конспирации в печатной прессе лепят. Наверное, журналюги в доле. Все вы, писаки, одинаковые.

 -Надо же, я бы никогда не догадался.– Сверлицин не отреагировал на очередную колкость Мигреня в адрес журналистов.

 -Учись, пока я жив.

 Коля обнажил длинные, острые зубы, как у аллозавра. Эта была его обычная улыбка на лице, похожим на лик древнего ящера.

 -Что ж, будем брать. – Мигрень в предвкушении "дела" по-мушиному потер руки и Слава подумал, что они сейчас задымятся.

 -Кого?

 -Как кого? Марго Метёлкину с компанией. Сейчас позвонишь по указанному номеру.

 Слава внутренне поморщился. Если Коля во что-то впрягался, то это всерьез и надолго. Без него Мигрень, разумеется, не обойдется. У него же были другие планы – поваляться последние две недели до начала учебы на даче. Но если Коля что-то предлагал, то словно забивал гвозди и спорить было бесполезно.

 Включив полную громкость на смартфоне, Слава набрал указанный в объявлении номер телефона. Еще не последовало соединения, как Коля вырвал у него мобильник, нажал на красную кнопку.

 -Погоди, я сам. И не с этого аппарата.

 Он открыл ободранную тумбочку, выгреб из ящика всякий хлам, а с ним и небольшой телефон старого образца. Пояснил, что в нем стоит дежурная, не засвеченная сим-карта. "Раскладушка" каких теперь нигде не сыщешь, умещалась на его мозолистой ладони. Слава всегда удивлялся этому факту, ведь Николай Карлович никогда не занимался тяжелым физическим трудом. После армии, по его словам, пошел в школу милиции, заочно закончил юрфак и стал обычным опером в районном ОВД "Нижегородский", где и прослужил много лет. Служил, кажется, в войсках ПВО где-то под Москвой, в глухих лесах. Наверное, ручищи по наследству ему достались, решил для себя Слава. Хотя, Коля утверждал, что его предки были австрийцами, приехали в Москву при Алексее Михайловиче и поселились в Немецкой слободе на Яузе. "Все мои родичи по отцовской линии звались Карлами",– хвастался Мигренёв. "А почему же вы подкачали?"– осторожно поинтересовался Слава. "Папа слабину дал. Художником был, довольно известным…ну в своих кругах. Собирался вступать в Союз художников, а там ему сказали, что им сплошных немцев Мигреневых не надо. Вот он и назвал только что родившегося сына, то бишь меня, Николаем". "Так папу приняли в Союз?" "Что ты ко мне пристал с этим Союзом, откуда я знаю!" На этом разговор "о папе" закончился, но Слава пришел к выводу, что эту нескладную историю Коля придумал только что, экспромтом. Опер он отменный, а вот сочинитель…

 Мигренев, прищурившись, нежно стал нажимать кнопки на телефоне, словно боясь, что он может рассыпаться от старости. Громкость он не включил, но динамик в аппарате оказался отменным, гудки полетели по офису, словно, паровозные. Ответили довольно быстро. Голос был женский, молодой, но какой-то заторможенный.

 -Я восхищен вашим поэтическим талантом, мадемуазель,– говорил в трубку с томным придыханием Коля.– Давно мечтаю найти светлую, свежую, заводную.

– А мягкую и нежную хотите?

 -Конечно, лишь бы побыстрее. Сил больше нет терпеть. Так бы всю вас взял и съел. Нет, сначала бы облизал. Вылизал всю до крупинки.

 -Ах, какой вы нетерпеливый. Шалун. Но я вас не знаю.

 -Я тоже не знаю себя до конца, но это не останавливает меня быть самим собой.

 На эту фразу Слава тяжело сглотнул – Мигрень перешел к философии, а это признак его полного погружения в дело. Теперь точно не остановится.

 -У нас тяжелые цены,– говорила дама.

 -Я занимался штангой, меня это не останавливает.

 -Ах, смешно. Люблю мужчин, умеющих шутить. А тут…Хорошо. В семь часов вечера в Бабушкинских банях. Снимите отдельный кабинет и ждите.

 -Не обманите?

 -Что вы, я приличная девушка. Да, и чтобы больше никого не было. Только вы и я, не люблю групповщину.

 -Что вы, мадемуазель, как можно! Только вы и я.

 Мигрень отключился, поглядел на Славу:

 -Понятно?

 -Не очень. Кажется, вы дозвонились просто индевидуалки.

 -Что ж, тогда приятно проводу вечер. Давно, знаешь ли, не развлекался. Ха-ха. Не сомневайся, нюх меня никогда не подводил.– Коля поводил своим ноздреватым носом, посопел.

 Славу так и подбивало ему напомнить недавнее дело, когда Мигренёв в очередной раз вышел на след наркобаронов, вступил с ними в контакт, выдав себя за крупного "дельца", а они оказались тоже ментами. Да мало того, на кладбище, где они забили Коле стрелку, у них произошла перестрелка с чекистами. Оказывается, ФСБ тоже зацепилась за Колю, о чем полицейские не знали. Хорошо, не поубивали друг друга. Мигреня еле отмазал подполковник Пилюгин, бывший его сослуживец по ОВД. Пилюгин тогда сказал, как отрезал: "Чтобы больше на моем горизонте не появлялся. Иначе по старой дружбе, определю тебя в камеру с видом на живописную речку".

 -В семь часов, – задумчиво пробормотал Коля, открывая сайт Бабушкинских бань.– Ага. Вот как. Слава, займи полторы тысячи. Они там совсем озверели.

 Сверлицин поморщился. Коля называл его по имени только, когда ему было что-то нужно.

 -Не жмись, соратник, дело стоящее.

 -А на девицу у вас деньги есть?

 -На девицу?

 -Ну, если, это обычная путана, платить же придется. Не важно, воспользуетесь вы ее услугами или нет.

 -Знаток…А сколько жрицы любви нынче стоят?

 -Николай Карлович, таких денег у меня нет.

 -Ты же в газете подрабатываешь.

 -Давно гонораров не получал.

 -Нет, ну это уж совсем…

 -Путаны на выезде, насколько слышал, берут от трех до десяти тысяч. Нужно было уточнить.

 -Теперь уже поздно уточнять, не перезванивать же. Думаю, до интима дела не дойдет. Надо бы Пилюгину отзвониться, чтобы он пробил номер и прислал пару ребят, но во-первых, это не его район, а во-вторых…

 -И в третьих и в десятых, он не рад будет вашему звонку.

 -Я тоже так думаю. Ладно. Обойдемся пока без Пилюли. Ты вот что, к половине седьмого пойдешь в общее отделение. Так, сколько это…Ничего себе- тоже полторы тысячи за три часа помывки, с веником 1800. Итого: три триста нам с тобой надо на сегодняшний вечер. Не считая мелких расходов.

 -Николай Карлович…

 -Потом сочтемся. Иди в банкомат, а я пока кабинет отдельный закажу.

 Мылся Слава в общем зале без всякого удовольствия. Неуютно ощущал себя среди пузатых, отвисших всеми частями тела мужиков, хлеставших себя с остервенением дубовыми и березовыми вениками. Вообще мыться не хотел – Сверлицин был чистоплотным человеком и в тот день уже дважды принимал душ, но не сидеть же в бане сычом? Пришлось взять тазик, купить у банщика кусок мыла. Коля сказал бы что он пришел неподготовленным. Слава не понимал какой смысл ему был вообще идти в баню, мог бы наблюдать со стороны – кто входит, кто выходит. Но Мигрень сказал, что он должен находиться рядом. Зачем? Он не объяснил, мол, действуй по обстоятельствам. А какие обстоятельства?

 Намыливая себе шею, Слава думал, что теперь делает в отдельном кабинете Мигрень. Возможно, развлекается на всю катушку с девочкой. На его деньги. Он ведь занял не только полторы тысячи на "кабинет", но и еще пару "синеньких" на даму. Ясно было, что не отдаст. Во всяком случае, такого никогда не было. А может…Мало ли что может быть? Треснут по голове тазиком и прощай, Коля. Нет, надо спускаться к "книгарю".

 Слава ухмыльнулся этому архаичному слову. Перед тем как расстаться в офисе, Коля сказал, что контакты через окружную газету- неплохая идея, нужно тоже ей воспользоваться. "Если что, дам объявление,– Коля постучал ладонью по "Звездному проспекту". -Ну, скажем, от букиниста. Нет, букинистов много. А как по-другому называется торговец старыми книгами?" " Ну, книжник, книгарь, это устаревшее". "Вот, то что надо! Книгарь, замечательно! Словом, если пропаду, выйду на связь через эту газетенку. Читай сообщения от книгаря".

 Спустившись в холл, Слава выпил кофе, поинтересовался у полной, голубоглазой администраторши сколько стоит в час отдельный кабинет. Это первое, что пришло ему в голову.

– Желаете отдохнуть?– с лукавой улыбкой спросила администратор.– Только что кабинет освободился.

 -Какой?

 -А тот, что занимал коротышка с физиономией ящерицы. Неприятный такой тип, бандит наверное. А с ним девица смазливая, длинноногая как стрекоза.

 Стрекоза не длинноногая, подумал Слава. Это она от зависти.

– Я им шампанское и шоколад подавала.

 -Ничего себе! – искренне удивился Сверлицин. – В баню и шампанское!

 -Тут и не такое бывает. Наберут девиц и поят их ведрами "Вдовой Клико. С собой приносят. А потом развратом занимаются. А мы что? Мы не полиция нравов, нам все равно, главное чтоб деньги платили. Доллар вон как опять взлетел, а евро…Так будете брать кабинет? Я пивка холодненького подам, а?"

 Администраторша состроила глазки, обнажив под веками густой слой синей краски.

 -Непременно. Потом. А когда этот…ну ящер ушел?

 -Да минут пятнадцать тому. Все пытался ей что-то шептать на ухо. Он короткий, она длинная, смех.

 -Такси не вызывали?

 -Не знаю. А зачем им такси? Такие спьяну сами за рулем ездят, а потом людей давят.

 Эту фразу администраторша произнесла с явным разочарованием, поняв, что юный красавчик отдельный кабинет брать не собирается.

 Слава выскочил на улицу в надежде увидеть Колю в обществе девицы- мало ли, задержались и еще где-нибудь неподалеку воркуют. Но ни у бани, ни в Староватутинском проезде, Мигреня он не заметил. Медленно пошел в сторону метро, а через полчаса поехал домой на Алтуфьевку.

 Каждые среду и пятницу Сверлицин внимательно просматривал свежие номера "Звездного проспекта", дабы бесплатная газета регулярно появлялась в подъезде его дома. Но дни шли, а от пропавшего "книгаря" известий не было. Сам он Коле, разумеется, не звонил. А тут, наконец, долгожданная весточка. Значит, во вторник в парке Декабрьского восстания.

 Приехал Слава на "Улицу 1905 года" на час раньше. Прошелся по Красной преснее в сторону зоопарка, перешел дорогу, свернул на Малый Предтеченский переулок, затем мимо обсерватории МГУ, где давно мечтал побывать, по Нововаганьковскому вышел к Трехгорному валу, за которым и находился парк.

 Коля сидел, уткнувшись в телефон у памятника Ленину. Он даже не обернулся, когда Слава присел рядом.

 -Слушай внимательно, Сверло,– говорил Мигрень уголком рта.– Купишь два килограмма муки, пересыплешь в полиэтиленовые пакеты, завернешь в газету и завтра в парке Алтуфьево передашь мне. Там я тебя и убью. Не перебивай. В 10 часов вечера пойдешь по дорожке вдоль пруда со стороны Крестовоздвиженской церкви, где я буду тебя поджидать. Кончать я тебя буду удавкой. Все понятно?

 -Нет, Николай Карлович, не понятно. Я совершенно не хочу, чтобы вы меня убивали.

 -Это мелочи. Так. Вон тот тип в рыжей спецовке не иначе за нами следит.

 -Да это обычный азиатский гастер.

 -До встречи.

 Мигрень резко поднялся и медленно, подпихивая камушки под ногами, побрел к выходу в сторону памятника революционеру Шмиту.

 Слава сидел на лавочке еще несколько минут, провожая взглядом Колю. Он понимал, что тот в очередной раз вляпался в трясину, причем крепко, раз придется разыгрывать его убийство. Зачем? В общем, нетрудно догадаться. Мигрень просил принести ему пару пакетов муки. Это будет якобы героин, который окажется липовым и Мигрень на месте отомстит барыге, то есть ему- придушит в парке, чем завоюет авторитет у тех, с кем он теперь связался. Но они, видно, мелкие сошки, раз по мнению Коли готовы поверить в такой спектакль. Крупные дилеры сами товар не носят, а, значит, не он подменил героин на муку и убивать его не имеет смысла. Ну, разве что показать "шишкам", что с ним шутить не стоит.

 До позднего вечера Сверлицин изучал в сети сленг наркоманов и очень удивился, что он не менее разнообразен, чем блатной. Пересыпал в прозрачные пакеты купленную муку, как требовал Коля, уложил их в старенькую сумку из замши, которую давно собирался выбросить. Несколько лет не курил, а тут взял из заначки сигарету, вышел на балкон.

 Лето отцветало тихо и благостно. Небо украшали сапфиры звезд и планет, четко вырисовывался, что в городе бывает крайне редко, Млечный путь. Его перечертил, мигая красными и синими огоньками, самолет. С краю небосвода высыпалась горсть комет. Кажется, не догоревшие Персеиды. Вот и Коля, как древнегреческий Персей, решил срубить голову Медузе горгоне. Только не осыплется ли он на Землю таким же каменным дождем?

 Слава вздохнул и прикурил, однако затяжку делать не стал, просто жадно втянул ноздрями аромат вирджинского табака. Сколько дел уже с Колей провернули? Пятнадцать-двадцать? Он и не считал, но помнил, что детективных рассказов получилось ровно десять. Пока. Будет ли возможность написать еще один? Сверлицину не нравилась затея Коли. Хм, а какая нравилась? Всё время Мигрень вляпывался бог знает во что и втягивал туда Славу. Но ведь он не отказывался от "втягивания", хотя в любой момент мог легко это сделать, просто перестать общаться с отставным ментом. Нет, его тянуло к Мигреню как магнитом. Ну и потом, чувствовать себя новым доктором Ватсоном было очень приятно.

 Как же он собирается меня душить?– вслух размышлял Сверлицин.– Чем? Шнурком, как председатель Ник Николс брата полковника Джеральдина в " Приключениях титулованной особы"…? А если наркоши, бешеные на их сленге, решат проверить жив ли он и попытаются добить?

 Весь следующий день Слава не мог найти себе места, время, казалось стало каучуковым и тянулось бесконечно. Несколько раз порывался оставить в ноутбуке завещание – мол, не поминайте лихом. Однако кроме этих двух слов журналисту на этот раз ничего путного в голову не шло.

 Ровно в половине десятого вечера Сверлицин вышел из дома. До усадьбы Алтуфьево с церковью и прудом пешком было не более 10 минут. Двигался медленно, как на прогулке. Появилась мысль зайти в Крестовоздвиженский храм, поставить за себя и Колю свечку. Но передумал, сам себя одернул: и что это ты распустился, Сверло? А ну возьми себя в руки. Ты журналист, спецназовец идеологического фронта, твоя профессиональная обязанность бороться со всякой нечистью". Это самовнушение его немножко подбодрило, но ноги все равно подрагивали.

 Уже почти стемнело, когда он ступил на дорожку вдоль прихрамового пруда. Церковь справа была безжизненной и напоминала желтую скалу, выступавшую из потусторонней черной бездны. Было тихо и звездно, как накануне, и вовсе не хотелось умирать. Даже от рук Мигреня.

 Миновал изгородь церковного сада, где он переходил в густые заросли и услышал из мрака:

 -Эй, мужик, закурить есть?

 Повернулся на голос, но так никого и не разглядел. В следующую секунду что-то тяжелое и вонючее обрушилось на голову Славы. На время он потерял сознание. Очнулся, лежа в мокрой траве на краю асфальта. Поднялся на четвереньки. Что это было? Голова раскалывалась и звенела. На плече сумки с мукой не ощущалось. Наконец, сознание полностью вернулось. Это что, Коля его треснул? Он же говорил, что будет душить удавкой. Да и не Мигрень это был по голосу.

 Поднялся на ноги, машинально потащился к скамейке, что была у дорожки, ведущей к автобусной остановке и переходу на другую сторону МКАД. Присел на лавку, обхватив голову руками.

 -Ты где шляешься, черт бы тебя побрал?– Это уже точно был голос Коли.-Товар принес? Ну говори же что-нибудь, за нами с другого берега пруда мои нынешние приятели в бинокль с тепловизором наблюдают.

 -Меня ограбили,– выдавил Слава.

 -Чего? Ты пьяный что ль?

 -У церкви какой-то хмырь врезал мне по голове и украл сумку.

 -Зачем кому-то мука?

 -Значит, не знал что мука.

 -Чушь неблазная. То есть, сумки с товаром у тебя нет. Славно. Значит, и убивать тебя смысла нет. Я же должен был якобы попробовать герыч и поняв что ты меня разводишь, возбудиться и прикончить тебя. Прямо здесь.

 -Меня уже чуть не прикончили, хватит.

 -И что же теперь делать, а? За нами же смотрят.

 -Откуда я знаю? Если я тебя продинамил и не принес товар, тоже повод разозлится,– сказал Сверлицин и прикусил язык.

 -Правильно. Из любой ситуации нужно выбирать лучший вариант. Ты уж извини, Сверло, сегодня не твой день.

 С этими словами Коля схватил журналиста за пышную шевелюру, начал его трясти, а потом поволок к пруду.

 -Больно!– вырвалось у Славы.

 -Не вопи, еще менты прибегут, всю обедню, вернее вечерню испортят.

 Возле кромки воды Мигрень несколько раз пнул приятеля, а потом пихнул его в пруд. Слава свалился в черную жижу, переливающуюся в свете луны антрацитом, словно мешок с мукой, что у него украли.

 -Вот так. – Коля довольно обтер руки о штаны с многочисленными карманами, пошел по дорожке к остановке, кинул через плечо:

– Надеюсь, плавать умеешь.

 А Слава, окунувшись с головой в затхлый в конце лета пруд, думал о том, что хорошо, что не взял с собой студенческий билет и смартфон.

 Выбравшись на четвереньках из воды, увидел перед собой двух полицейских.

 -Что, жарко стало? – спросил один из них.

 -Наверное, Ихтиандр, – с острил другой.

 -Поскользнулся,– ответил Слава, снимая с головы тину.

 -Ну да, скользко. Беглый?

 -Почему беглый? – удивился журналист и вспомнил, что рядом находится психоневрологический диспансер, где в стационаре держат поймавших "белочку" алкоголиков. Подумал, что за ним наверняка продолжают наблюдать барыги. Как лучше поступить, сказать, что ограбили? Его заберут в ментовку, а там выяснится, что он поздно вечером шел куда-то с двумя пакетами муки, которую у него отобрали. Ерунда какая-то. Просто уйти, если конечно менты отпустят? Нет, лучше пусть уводят.

 -Заберите меня, пожалуйста,– умоляющим голосом попросил Слава.

 -А на кой ты нам такой мокрый сдался? Да еще беглый.

 -Возвращайся-ка ты в свою психиатрическую обитель,– посоветовал напарник и больше не выползай. Еще раз увидим,– он постучал дубинкой по ладони,– лечиться будешь уже от другого.

 -А чем, кстати, лечат?– неожиданно поинтересовался другой.

 -Халькогенидными аналогами тиолов,– сорвалось с языка журналиста, который недавно писал статью про сложные эфиры, использующиеся в медицине.

 -Во как! Нет, надо завязывать, а то тоже так загремишь…тиолы, блин.

 -Завяжешь, когда с этот пруд выхлебаешь и печень отвалится. А ты, Ихтиандр, топай. Нечего тут круги нарезать. Вот завтра будет не наша смена, тогда и ныряй сколько влезет.

 Мент подтолкнул его дубинкой в направлении Алтуфьевского шоссе. Проходя мимо мимо кустов, где его кто-то ограбил, Слава остановился, прислушался. Никого. Возле церкви ему показалось, что кто-то из темноты ему показал огромный синий язык. Кажется, крыша едет.

 Переулками, стараясь не попадаться на глаза редким прохожим, Сверлицин наконец добрался до своего дома. Хорошо не встретились соседи. Сразу разделся, залез в ванну и долго скоблил себя мочалкой. Он знал, что в стоячей воде прудов водятся гельминты, лямблии, вирусы и прочие микроскопические твари, проникающие через кожу человека. Голова по-прежнему гудела. Кто же на него напал и украл сумку с мукой? И тут вдруг осознал, почему хотел, чтобы его забрали менты. Те друзья Коли, что следили за ними в тепловизор, наверняка проследили за ним и теперь знают где он живет.

 От этой мысли Славе стало не по себе. Черт! Угораздило связаться с Мигренем накануне учебного года, только криминальных разборок не хватало.

 Зазвонил домашний телефон на кухне. Сверлицин давно им не пользовался, не отвечал на звонки, которые всегда оказывались от рекламщиков различных компаний. Звонок был настойчивым. Наконец прервался, но почти сразу раздался снова. Слава выругался, накинул на плечи полотенце, оставляя следы на ковре, потопал на кухню.

 -Такой молодой банкирчик, а фуфло толкаешь,– без предисловий сказала трубка. Голос принадлежал мужчине, который как мудрый учитель порицал ученика. – Нехорошо. Вместо барбадоса клейстер гнилой впариваешь.

 -Какой клейстер?! – возмутился, Слава, словно не понимал о чем речь.– О чем вы, гражданин? Повесьте трубку.

– Не егози, клоун. Слегка тряхнули, а из тебя фантики посыпались. Мало тебе ящер врезал. Слушай сюда, пловец. Завтра притаранишь два настоящих пакета барбадоса, но не ящеру, а мне.

 Слава догадался, что ящером неизвестный тип "величает" Колю, его лицо всеми воспринимается одинаково.

– Скажи своему барыге, что теперь дело он будет иметь только со мной,– продолжила трубка.

– А ты кто, король Нидерландов или принц Датский?– Слава пришел в себя и решил взять ситуацию в свои руки.– И я сам себе барыга. А ты, хвост селедочный, научись сначала разговаривать с приличными людьми. Привык дубинами по темным углам размахивать и думаешь пуп земли.

 Трубка некоторое время помолчала, видимо, лексика, придуманная журналистом на ходу, возымела действие.

 -Ладно,– уже примирительно сказал тип. – Принесешь снежок, глотнешь свежего воздуха с ароматом зеленых садов. Все будет чисто. Про ящера забудь. Он затхлый. Завтра в 11.00 в зоопарке у второго прудика, рядом с зубром. К тебе подойдут. И не шустри, пожалеешь.

 Мужик отключился, а Слава опустился на стул. Что это значит? Несомненно, звонивший тип или его люди и отняли у него сумку с мукой. Вероятно, решили обойти Колю, просто перехватить товар. А вместо героина оказалась пустышка. Теперь решили получить настоящую дурь. Значит, они из банды, где осел Мигрень. Свежий воздух на их жаргоне – деньги, а зеленые сады – доллары. Замечательно. Не иначе, мелкие бандиты, хулиганы, крысята, как их величают серьезные люди. Иначе бы не сидели с кистенем в кустах, не звонили бы домой и не требовали дурь прямым текстом.

 Сначала Слава решил позвонить подполковнику Пилюгину – бывшему коллеге Коли и все ему рассказать. Подполковник Сверлицына прекрасно знал. Сейчас ему по голове дали, а завтра могут и мозги вышибить. Задумки Мигреня иногда слишком дорого Славе обходятся. Еще неизвестно что с самим Колей. Может, его тоже "отблагодарили" за неудачную стрелку с наркокурьером.

 Сверлицин нашел номер Пилюгина в записной книжке, но нажимать кнопку вызова не стал. Коля ведь, перед тем как швырнуть его в пруд, никаких указаний по поводу подполковника не давал.

 Отложив телефон, журналист достал из холодильника дежурную бутылку водки, сделал на лоб и затылок компресс, выпил сто граммов. Мысли улетели вдаль и он спокойно уснул.

 У клетки с меланхоличным зубром Слава уже устал стоять, когда сзади раздалось:

 -А почему без сумки? Не в кармане же товар.

 -На вас сумок не напасешься,– не оборачиваясь ответил журналист.

 Вперед вышел плотный мужчина средних лет в сером пальто из тонкого сукна и коричневой шляпе, в каких ходили в прошлые времена. Мясистое лицо с картофельным носом украшали брежневские брови. На тщательно, до синевы выбритой щеке – коричневая родинка, словно приставшая изюминка. К Славе не повернулся, смотрел на зубра.

 -Славное животное, величие, мощь, красота, а теперь в клетке. Да-а…жизнь паскудная штука. Сумка ваша там же, в кустиках, вас дожидается. С мукой. Хотя, ее наверное уже червячки распробовали, но если их по выковыривать…ха-ха. Правильно, что и теперь товар не принесли. Иначе бы я в вас засомневался.

 -Надоело по голове получать.

 -Опыт- сын ошибок трудных. Что делать, такова наша стезя. А голову вашу трогать Кроту велено не было, личная инициатива, так сказать. У него совсем от дури башню снесло, вот другие и проверяет, ха-ха. Меня Артемом зовут. Вас знаю как. Где живете известно и даже учитесь. Одобряю. Сам когда-то хотел журналистом стать. Стишки свои и рассказики в "Пионерскую правду" посылал. Не печатали. Так и пропал во мне сочинитель. Или еще не поздно, а? Ведь писать нельзя научить. Если есть талант, то он и без всякого журфака проявится. Правильно?

 Слава не знал что ответить. Какой-то странный монолог лился из уст мужика в сером пальто, представившимся Артемом. Когда он наконец к нему повернулся, то увидел прищуренные, острые как у акулы глазки опытного сидельца. Лет десять зоны за плечами, не меньше, решил Слава. Так и будет языком трепать? Зрачки Артема сузились еще больше и он резко перешел к делу:

 -Завтра в 11 утра положите товар в ячейку камеры хранения строительного супермаркета "Роза Сток", что за Кольцом. Талон оставите в отделе "Освещение" под настольной лампой с зеленым абажуром. Хорошая вещь, сам хочу такую купить на дачу. Поставлю на стол и буду под ней писать рассказы…Как только товар окажется у нашего курьера, он положит свой талон от ячейки под ковровую дорожку "Веселая пастушка" в отделе "Ковры", она на стеллажах третья с левого края. В ячейке будет воздух. Почем с Ящером о косом договаривались?

 А вот это упущение, ужаснулся Слава. О цене на героин они с Колей не говорили, да и он еще не поинтересовался в интернете почем он идет у барыг.

 -Прайс стандартный,– уклончиво ответил Слава.

 -В упаковке по два английских фунта или аптекарских?

 При чем тут фунты? Надо держать лицо.

 -Аптекарских,– наобум ответил Сверлицин.

 -То есть, 717 граммов.

 -Да.

 -Три с полтиной. Добро. Сам-то не долбишься?

 -Нет.

 -Правильно. Снаряд в дорожку запустишь, не остановишься. Это для дебилов, а нам, писателям, мозги ясные нужны. Ха-ха.

 Знал бы ты, дядя, подумал Слава, сколько журналистов "долбятся", чтобы мозги были ясными. Не героином, конечно, травкой и кокаином пробавляются.

 -Руку на прощание жать не буду, пандемия,– с улыбкой сказал Артем,– но если какой финт выкинешь, горло перегрызу. И своим барыгам передай, из-под земли достану. С Артемом еще никто шутки не шутил. Ну ладно, пока. А я еще в серпентарий зайду. Люблю всяким гадам, особенно ядовитым, в глаза смотреть, кто кого переглядит. Ха-ха. Всегда я побеждаю.

 Артем царапнул острыми, как бутылочные осколки зрачками, потопал к переходу в другую часть зоопарка.

 Вечером на телефон Славы пришло сообщение с неизвестного номера: "Делай как просили. Всё под контролем".

 Сверлицин с одной стороны облегченно вздохнул- наконец-то прорезался Коля. То что сообщение от него, никаких сомнений. Они как-то договаривались, что если придется отправлять друг другу смс с других номеров, то текст должен оканчиваться для Мигренева на "м", для Славы соответственно на "с". Слово "под контролем" имело в конце начальную букву фамилии Коли. А с другой- что значит, делай как просили? Где он возьмет два пакета дури по 717 граммов? Хоть бы что конкретное Мигрень добавил. Но телефон больше ничего не сообщал ни ночью, ни утром.