Федор Раззаков
Последние дни и часы народных любимцев

ЕВСТИГНЕЕВ ЕВГЕНИЙ

ЕВСТИГНЕЕВ ЕВГЕНИЙ (актер театра, кино: «Поединок» (1957), «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964), «Берегись автомобиля» (1966), «Золотой теленок» (1968), «Зигзаг удачи» (1969), «Бег», «Старики-разбойники» (оба – 1971), «Достояние республики» (1972), «Семнадцать мгновений весны» (1973), «Мы из джаза» (1983), «Зимний вечер в Гаграх» (1987), «Ермак» (1992) и др.; скончался 4 марта 1992 года на 66-м году жизни).

У Евстигнеева было больное сердце. Как-то в одном из разговоров он признался: «У меня столько сил и энергии, я столько еще могу сделать, а сердце, как двигатель в старой машине, не тянет. Надо только двигатель отремонтировать, и все будет в порядке». Один из его знакомых – композитор Микаэл Таривердиев – незадолго до этого сделал в Лондоне, у знаменитого врача Тэрри Льюиса, операцию на сердце. «Ты знаешь, Жень, я на четвертый день после операции бегал по лестнице и пил коньяк». От многих людей Евстигнеев знал, что эта операция почти безопасна и что она необходима для его хорошего состояния. Он хотел привести себя в форму и решился ехать в Лондон. Николай Губенко, тогда министр культуры Союза, дал деньги. Евстигнеев нашел паузу в своем расписании. 5 марта 1992 года должна была пройти операция, актеру обещали, что к 10-му числу он будет в порядке, на 17 марта был назначен «Вишневый сад», на 21-е – «Игроки», потом досъемки «Ивана Грозного» (два последних эпизода с его участием). Евстигнеев относился к операции легко и, казалось, не беспокоился за ее исход».

Перед отлетом он навестил своих близких. В частности, свою первую жену Галину Волчек. Держался непринужденно, уверял, что операции совершенно не боится, дескать, точно такую же недавно сделали Таривердиеву, и он уже бегает. Но Волчек все же уловила в его голосе потаенный страх. Позвонила знакомой женщине-астрологу. И та буквально ошарашила ее своим ответом: мол, никакой операции не будет. Волчек подумала, что операцию отложат по причине ее ненадобности. А вышло по-другому.

Вспоминает сын актера Д. Евстигнеев: «Последний раз я видел отца вечером 1 марта у меня дома. Сидели после спектакля „Игроки“, он пришел вместе с Хазановым. Когда я привез его домой, он, выходя из машины, на мои слова: „Ты хоть позвони оттуда, или Ира пусть позвонит, как там все…“ ответил: „Да ладно, приеду – позвоню, все нормально…“

Вспоминает жена Евстигнеева И. Цивина: «Мы прилетели в Лондон вечером 2 марта. Нас поселили в роскошной посольской квартире. 3 марта был свободный день. У Евгения Александровича была привычка отдыхать дома, он не любил никуда ездить, гулять по улицам. Он очень много был за границей, но почти не выходил из гостиничного номера. Бродить по городу ему было неинтересно, его хватало только на первые полдня…

В Лондоне он уже был два раза, на съемках и на гастролях, тоже, конечно, просидел свободное время в номере, но ему этого было довольно. Мы сидели дома. Он немного волновался, но к вечеру и это прошло. Мы поехали на машине смотреть вечерний Лондон, зашли в какую-то таверну, выпили пива. У него было роскошное настроение – никакого страха, никаких дурных предчувствий. Он, казалось, сгорал от любопытства – как ему будут делать операцию, – рассказывал, как он себе все это представляет. Ночью я проснулась от того, что увидела во сне, как он курит. Я включила свет: он сидел и курил. Такого никогда прежде не бывало. Я рассердилась, заставила его выбросить сигарету и лечь спать, и только мельком подумала, что, должно быть, он все же очень волнуется. Через некоторое время он опять проснулся и включил свет. Он был в холодном поту и дрожал, как маленький ребенок. «Я сейчас умру». Я стала успокаивать его: «Ты вспомни свою маму. Ведь могла же она продлить свою жизнь ради тебя, потому что очень этого захотела. Зачем ты себя раньше времени хоронишь?»

Он уснул. Утром 4 марта мы поехали в клинику. Ему должны были сделать обследование, маленькую предварительную операцию – коронарографию – и оставить в клинике до утра, чтобы оперировать. Ночные страхи были забыты, он шутил и снова был в прекрасном настроении. Пока ему делали анализы, я пошла погулять, а часа через два вернулась к нему в палату и села около его кровати. Евгений Александрович сказал: «Езжай-ка ты домой. Что здесь сидеть? Приедешь завтра утром, перед операцией, а чтобы тебе не было скучно, я тебе позвоню сегодня вечером». Я решила дождаться Тэрри Льюиса и врача из нашего посольства, который должен был переводить. Полчаса мы сидели вместе, шутили, разговаривали. Евгений Александрович с утра ничего не ел перед обследованием и послал меня сказать медсестре, что он голоден. Я сходила, вернулась к нему: «Через пять минут они тебя покормят».

За эти пять минут он умер…

Все происходило так быстро, что теперь эти события прокручиваются в моем мозгу, как ускоренная съемка в кино. Только я это сказала, вошли Тэрри Льюис и посольский врач. У Льюиса в руках был лист бумаги, он стал говорить и рисовать, а посольский врач переводил, очень быстро, без пауз: «Я ознакомился с вашей историей болезни, завтра мы будем вас оперировать, но у нас принято предупреждать пациента о возможных последствиях операции. Вот ваше сердце – он нарисовал, – в нем четыре сосуда. Три из них забиты, а четвертый забит на девяносто процентов. Ваше сердце работает только потому, что в одном сосуде есть десять процентов отверстия. Вы умрете в любом случае, сделаете операцию или нет!» В переводе слова звучали буквально так.

Евгений Александрович весь похолодел. Я держала его за руку. Я увидела, как он покрылся испариной и стал тяжело дышать носом. Когда ему становилось плохо, я всегда заставляла его дышать носом, по Бутейко. Я поняла, что с ним что-то случилось. Что-то стало происходить в его сознании, он испугался этого нарисованного сердца. Я заговорила с ним, стала его утешать, и в это время какие-то люди, которых я не успела рассмотреть, оторвали меня от его руки и быстро куда-то повели. Я успела заметить на экране, где шла кардиограмма, прямую линию, но ничего еще не понимала и испугалась по-настоящему только тогда, когда меня стала утешать медсестра.

Пришел посольский врач: «Наступила клиническая смерть. Но вы не волнуйтесь, его из клинической смерти вывели, он очнулся». Господи, если бы рядом стояла я, кто-нибудь, кого он знал, он бы очнулся навсегда… Я представила: он пришел в себя – кругом все чужое, английского языка он не знает… Я слышала суету в коридоре, это Евгения Александровича срочно повезли на операцию…

Четыре часа я просидела в этой комнате. Посольский врач прибегал с новостями: «Он умирает…», «Он жив». Я уже истерически смеялась над ним: все это походило на дикий розыгрыш. Я сидела у окна и смотрела через внутренний двор на окна реанимационной, куда Евгения Александровича должны были привезти после операции. Сто раз открывалась там дверь, приходили и уходили какие-то люди, но его так и не привезли. Вместо этого опять появился посольский врач:

– Операция закончена, ваш муж умирает. Операцию провели блестяще, но нужна пересадка сердца.

– Ну так сделайте!

Я была потрясена тем, как холодно он говорил:

– Нельзя, это обговаривается заранее. Поэтому мы отключили его от всех аппаратов.

– Кто вам дал право?! Я позвоню нашим друзьям в Австралию, мы найдем донора… Не могли бы вы продержать его хотя бы несколько дней?

– Нет, это надо было обговорить заранее.

Вошел Тэрри Льюис: «Я вынужден вам сообщить, что ваш муж скончался…»

Через полчаса мне разрешили войти к нему…

Он лежал удивительно красивый. Я обняла его и почувствовала, что он теплый… Не может быть человек теплый и мертвый… Я умоляла его не оставлять меня – это длилось, кажется, долго-долго…

Могли ли мы представить, каким окажется наше возвращение из Лондона… Мне вернули оставшиеся от операции деньги, за которые был выбран по каталогу самый красивый гроб ручной работы из красного дерева, одежда-саван, расшитый серебром и золотом. Кто-то из посольских сказал, что гроб слишком тяжелый, что за такой вес можно перевезти пять тел. Я орала на него: он вам не тело, он великий русский артист! Атташе по культуре собирался устроить «светский раут» с гостями и прессой – отпевание Евгения Александровича в лондонской часовне; слава Богу, без этого обошлось…

Когда я садилась в самолет, господа из посольства, перестав называть Евгения Александровича «телом», были ласковы и предупредительны: «Не волнуйтесь, Евгений Александрович с вами, все в порядке, все замечательно…» Мы возвращались в Москву…

Я не перестаю искать объяснений его смерти. Она была абсолютно нелогична, абсурдна. Ведь я видела это своими глазами – спокойный, веселый человек умер сразу после того, как ему нарисовали его сердце и сказали: вот так вы можете умереть.

И я нахожу единственный ответ: его гениальное воображение. Так же, как он мог представить себе любую страну, выйдя на полчаса на улицу, так же он представил себе свою смерть… Он вошел в нее, как в очередную роль…»

Похоронили Е. Евстигнеева на Новодевичьем кладбище.

ЕНГИБАРОВ ЛЕОНИД

ЕНГИБАРОВ ЛЕОНИД (артист цирка – клоун; скончался 25 июля 1972 года на 38-м году жизни)

Последние часы знаменитого клоуна выглядели следующим образом. Вечером 24 июля он вернулся к себе домой в дом №22-б в 19-м проезде Марьиной Рощи с концерта в Зеленом театре ВДНХ (этот дом принадлежал еще деду Енгибарова Адриану Артамоновичу Кудрявцеву; кроме этого, у него была еще кооперативная квартира на Рубановской улице, которую он получил год назад). Настроение у артиста было скверное – вот уже несколько дней как он плохо себя чувствовал из-за ангины, которую переносил на ногах. Мать Антонина Андриановна приготовила сыну ужин, но тот от него отказался и даже не повернулся в сторону матери, когда она вошла к нему в комнату.

– Чем тебе помочь, сынок? – спросила обеспокоенная мать. – Может быть, вызвать врача?

– Ты мне поможешь, если уйдешь куда-нибудь сегодня, – ответил Енгибаров.

Зная характер своего сына, мать быстро собралась и ушла к подруге. Когда утром следующего дня она вернулась назад, Енгибаров лежал на кровати в той же позе, в какой она его оставила вчера, причем еда на кухне так и осталась нетронутой. По тому, как сын вздыхал, Антонина Андриановна поняла, что его настроение так и не улучшилось. Беспокоить его расспросами женщина побоялась.

Ближе к вечеру Енгибарову внезапно стало плохо, и он сам попросил мать вызвать «Скорую». Однако прибывшие вскоре врач и медсестра отнеслись к больному как-то легкомысленно – даже укол ему не сделали. Вместо этого врач в течение десяти минут допрашивал Антонину Андриановну о том, какими болезнями болел ее сын, как чувствовал себя накануне. Может быть, в этом был виноват и сам Енгибаров: когда пришли врачи, он уже малость оклемался и даже стал заигрывать с медсестрой, говорил ей комплименты.

Врачи уехали около шести, а два часа спустя Енгибарову вновь стало плохо. Мать снова бросилась к телефону. Но пока «Скорая» мчалась к их дому, Енгибаров попросил мать дать ему бокал холодного шампанского: дескать, полегчает. Видимо, ни он, ни мать не знали, что шампанское сужает сосуды. Вскоре ему стало плохо. Врач сделал укол, но было поздно – сердце клоуна остановилось. На часах было около восьми вечера. Енгибарову исполнилось 37 лет. В свидетельстве о смерти врачи записали: «хроническая ишемическая болезнь сердца». Матери артиста объяснили, что причиной смерти стал тромб, который образовался оттого, что сын вернулся с гастролей больным и продолжал репетировать с ангиной.

Свою версию смерти Енгибарова имеет артист Арчил Гомиашвили. Вот его слова: «Смерть Енгибарова трагична. Думаю, довел его дружок-актер, ставший потом очень популярным. Енгибаров был искренним парнем, но ему почему-то казалось, что ему не хватает своей славы, и он тянулся к знаменитым людям, хотя сам был очень знаменитым. И он пил и кололся. В ту ночь они с дружком сильно выпили и, видимо, ширнулись. Утром Леня кого-то послал за молоком. Он хлебнул стакан, и тромб остановил его сердце. Я помню то страшное время, 72-й год, еще и потому, что как будто специально в городе было нечем дышать, вокруг Москвы горел торф…»

Рассказывает О. Стриженов: «Однажды, когда я вернулся в Москву из очередной экспедиции в семьдесят втором году (Стриженов снимался во Львове в фильме „Земля, до востребования!“. – Ф. Р. ), раздался звонок Юры Белова, работавшего режиссером у Енгибарова в коллективе:

– Олег Александрович, приготовьтесь…

– Что случилось?

– Леня умер.

Вскакиваю в машину, мчусь на квартиру к Енгибарову в Марьину Рощу, где он жил в деревянной бревенчатой двухэтажке с мамой. Застаю Леню еще теплого, лежащего на диване. Над его головой висит мой портрет в роли Треплева из «Чайки». Он умер, а казалось, что спит. Остановилось сердце. Леня писал, что любил больше других великолепную четверку – меня, Васю Шукшина, Юру Белова и Ролика Быкова…»

Слух о том, что умер Енгибаров, распространился по Москве со скоростью звука. Правда, как и положено в таких случаях, причина смерти великого клоуна интерпретировалась по-разному. Например, утром 26 июля некто позвонил в дом Владимира Высоцкого и сообщил ему о смерти Енгибарова. Далее послушаем рассказ Марины Влади, которая была свидетелем этого разговора:

«Ты кладешь трубку и начинаешь, как мальчишка, взахлеб плакать. Я обнимаю тебя, ты кричишь:

– Енгибаров умер! Сегодня утром на улице Горького ему стало плохо с сердцем, и никто не помог – думали, что пьяный!

Ты начинаешь рыдать с новой силой.

– Он умер, как собака, прямо на тротуаре…»

И вновь – воспоминания О. Стриженова:

«Мы с Роланом Быковым ходили в Моссовет выбивать для Енгибарова место на кладбище. Похоронили на Ваганькове, если встать лицом к входу в храм, то слева, в нескольких десятках метров от церкви. Потом армяне поставили ему памятник: Енгибаров под рваным зонтом (из его этюда; скульптор – Геннадий Распопов)…»

28 июля, в день похорон Енгибарова, в Москве начался проливной дождь, который тем летом вообще был редким явлением. Казалось, само небо оплакивает потерю прекрасного артиста. По словам Ю. Никулина, все входили в зал Центрального Дома работников искусств, где проходила гражданская панихида, с мокрыми лицами. А пришли тысячи.

Спустя полтора года, в январе 1974 года, умерла мама Енгибарова. Она упала на улице без сознания, ее доставили в больницу, но спасти не смогли. Врачи сказали, что она умерла от горя.

ЕПИФАНЦЕВ ГЕОРГИЙ

ЕПИФАНЦЕВ ГЕОРГИЙ (актер театра, кино: «Фома Гордеев» (1959), «Угрюм-река» (1968), «Истоки» (1974) и др.; трагически погиб (попал под электричку) в 1992 году в возрасте 62 лет).

Звездным часом Епифанцева стала роль Прохора Громова в телесериале «Угрюм-река». Там его герою предрекали такую судьбу: «Начало у тебя будет хорошее, середка бурная, а конец страшный». По злой иронии судьбы, это пророчество сбылось и в реальной жизни актера. Став популярным в конце 60-х, он уже к середине 70-х растратил славу и ни одной яркой роли в кино больше не сыграл. В 80-е он уходит из ефремовского МХАТа и уезжает в провинцию, где выступает с моноспектаклем о тысячелетии крещения Руси. Живет чуть ли не впроголодь. В 90-е, после развала СССР, Епифанцев и вовсе бросает сцену и идет работать продавцом на Киевский рынок. Впервые за долгие годы в его семье снова появляются приличные деньги. Однако самому Епифанцеву радости это не доставляет, поскольку любимая работа ушла в прошлое. Он все чаще прикладывается к рюмке. Именно алкоголь приводит некогда знаменитого актера к роковой развязке. В 1992 году, будучи нетрезвым, Епифанцев переходил железнодорожное полотно и был сбит товарным составом. Как горько пошутила вдова актера: «Вот был человек! Простой электричкой его не возьмешь – только товарняком…»

Спустя шесть лет из жизни уйдет и старший сын Епифанцева Михаил. Широкому зрителю он запомнился еще подростком: это его героя настигает в телефонной будке бандит из «Черной кошки» в сериале «Место встречи изменить нельзя». Михаил Епифанцев умер в 29 лет при загадочных обстоятельствах (есть версия, что во всем виноваты наркотики).

ЕРЕМЕНКО НИКОЛАЙ

ЕРЕМЕНКО НИКОЛАЙ (МЛАДШИЙ) (актер кино: «У озера» (1969), «Семья Ивановых» (1975), «Красное и черное» (1976), «Трактир на Пятницкой» (1978), «31 июня» (1979), «Пираты XX века» (1980), «В начале славных дел», «Юность Петра» (оба – 1982), «Царская охота» (1991), «Крестоносец» (1996), «Тесты для настоящих мужчин», «Подари мне лунный свет», «Бригада» (все – 2001) и др.; скончался 27 мая 2001 года на 53-м году жизни).

Всю свою жизнь этот актер олицетворял собой образ сильного и мужественного мужчины, настоящего секс-символа отечественного кино. И, глядя на него, невозможно было себе даже вообразить, что судьба отпустит ему всего 52 года жизни. Ведь даже накануне смерти Еременко выглядел превосходно: подтянутый, стройный, уверенный в себе человек. Он вел здоровый образ жизни, курить бросил более двадцати лет назад – на съемках фильма «Пираты ХХ века» в 1979 году. И вдруг – смерть…

За полгода до своей смерти Еременко круто изменил свою судьбу: осенью 2000 года он развелся со своей первой женой Верой, с которой прожил четверть века и вырастил дочь, и женился на другой женщине – Людмиле, с которой познакомился на съемках своего фильма «Сын за отца» (это был режиссерский дебют Еременко). Весной 2001 года молодые переехали в новую квартиру, где собирались жить в любви и согласии долго и счастливо. На июнь у них уже была назначена свадьба. В своем последнем интервью «Экспресс-газете» в мае 2001 года Еременко сказал следующее:

«Как пошутил один „великий“: красавцы плохо кончают. Все думают, такие смазливые мальчики, каким меня до сих пор видят некоторые, либо спиваются, либо распадаются как личности, либо теряют интерес к себе и к жизни. Так вот – хрен вам! Могу только благодарить Господа, что судьба так благосклонна ко мне. Хотя глупо говорить о том, кого я могу сыграть, если на „Мосфильме“, в мастерской, где изготавливали декорации, теперь делают гробы…»

По словам очевидцев, примерно за две недели до смерти Еременко внезапно запил. То ли от усталости (в новой квартире шел ремонт, было много других дел, которые свалились на плечи актера), то ли от радости. В субботу 26 мая 2001 года Еременко был дома с Людмилой. Вроде бы выпил водки, чтобы снять напряжение. И спустя несколько минут актеру стало плохо. Людмила хотела вызвать врача, но Еременко ей запретил это делать. Сказал, мол, и так все пройдет. Но лучше ему не становилось. Тогда его приятель, который делал у Еременко ремонт, на свой страх и риск позвонил Анатолию Сивушову – близкому другу Еременко, продюсеру сериала «Бригада». Сивушов прислал своего знакомого врача. Тот поначалу сам пытался реанимировать актера, но когда у него ничего не получилось, вызвал «Скорую». Приехавшие врачи констатировали инсульт. Около двух часов дня Еременко доставили в Боткинскую больницу. Говорят, когда его привезли, врачи были поражены: у артиста было лицо восьмидесятилетнего человека. Немедленно собрался медицинский консилиум, думали о возможной операции, но кровоизлияние уже задело спинной мозг. Врачам оставалось только с помощью аппаратов поддерживать жизнь, которая вскоре угасла. Это произошло на следующий день, 27 мая, в 12.50. О том, что могло послужить причиной трагедии, рассказывают очевидцы.

А. Сивушов, ближайший друг Н. Еременко: «На самом деле все произошло на ровном месте. Какое-то стечение дурацких обстоятельств. Николай никогда, как вы понимаете, не был алкоголиком, просто он выпил, как иногда делает любой нормальный здоровый человек. И неизвестно, в результате этого или чего другого, но произошло кровоизлияние в мозг.

Он ведь очень много парился в бане, буквально до изнеможения. Если бы Николай знал, что болен этой самой цереброваскулярной болезнью, конечно, никогда не стал бы этого делать. Потому что трепетно относился к тому, чтобы хорошо выглядеть – ужинал не позже восьми вечера, пил всякие кефиры, чесночные препараты для поддержки сосудов. Это был профессиональный подход, ведь тело актера – это его инструмент.

Еще раз повторяю: у Еременко не было никакого стресса, ни запоя тем более. Это абсолютная случайность».

Владимир Вершинин, врач-эндокринолог: «Андропауза – это условное название целого комплекса проблем, которые поджидают каждого мужчину после сорока. Все они связаны с уменьшением выработки мужских половых гормонов, что, кстати, далеко не всегда означает снижение половой функции. Просто меняется весь обмен веществ, и никто не предугадает, как это отразится на здоровье мужчины. Довольно часто обостряются хронические заболевания, появляется склонность к развитию новообразований, опухолей. Хотя чаще всего возникают неприятности именно со стороны сердечно-сосудистой системы. Могло все это спровоцировать инсульт? При наслоении нескольких факторов – стресс, алкоголь и т. д., думаю, да».

Кирилл Мамонов, врач-андролог: «Любой мужчина после пятидесяти, который заводит себе молодую любовницу, ускоренно роет собственную могилу…»

Сергей Котов, научный сотрудник НИИ наркологии: «Дело в том, что повышение давления абсолютно закономерно при выходе из состояния опьянения. Чаще всего оно безопасно, хотя многое зависит от возраста человека – чем он старше, тем выше риск. В случае с Николаем Еременко я бы не стал крепко привязывать его инсульт к состоянию алкогольного опьянения. Скорее всего, имели место другие причины, чисто терапевтические…»

Врач Боткинской больницы, который не захотел называть своего имени, высказался следующим образом: «Не скрою, в этой смерти было немало непонятного. И мы в ординаторской до сих пор обсуждаем произошедшее. Что конкретно, извините, не скажу…

В жизни Еременко наступил сложный возрастной период – время кризиса. Если бы он его прошел, «проскочил», возможно, еще жил бы до ста лет, а он не сумел. А вообще до сих пор ведь не разглашается особо, отчего умерли Владимир Высоцкий и Олег Даль…»

29 мая с Н. Еременко простилась Москва. Панихида проходила в Доме кино. Как писала в «Комсомольской правде» О. Бакушинская: «Его уделом были породистые кони и спортивные машины. Он входил в Дом кино, как король, и вокруг него тут же образовывалась свита. Теперь свита пришла попрощаться с королем. Народные и заслуженные потерялись в толпе простых зрителей, плачущих женщин разных возрастов, в том числе и молодых девчонок в туфлях на платформе и ярких куртках.

В фойе по двум телевизорам без звука транслировали «Красное и черное». А люди все шли и шли мимо гроба, рядом с которым сидели три женщины – мать Галина Николаевна, бывшая жена Вера и так и не ставшая женой Людмила в черном платке под горло и черных очках. Об их свадьбе в ближайшем будущем должны были вовсю писать светские хроники. Она обещала быть событием сезона. Минская девушка Людмила стала вдовой, не успев стать женой. Говорят, мать Николая Николаевича очень хорошо относилась к будущей жене сына. Сегодня они вместе повезут гроб в Минск, чтобы положить его рядом с отцом…»

Гроб с телом Н. Еременко покинул Москву в 22.30. Утром следующего дня с популярным актером простился его родной Минск. Панихида проходила в холле Белгосфилармонии. Туда пришли десятки тысяч минчан. Все ждали, что приедет президент Белоруссии Александр Лукашенко, но он на похоронах так и не объявился. Н. Еременко похоронили на Московском кладбище под Минском рядом с могилой его отца Николая Еременко-старшего, ушедшего из жизни год назад.