Федор Раззаков
Алла Пугачева: Рожденная в СССР

Апрель – июнь

6 апреля Алла Пугачева с ансамблем «Веселые ребята» отправилась в зарубежные гастроли: их путь лежал в дружественную ГДР. Там они выступили в нескольких городах, посетили советскую воинскую часть, а также снялись на телевидении (в молодежной телепрограмме «Круг», в передаче «Алла Пугачева и «Веселые ребята»), выступили на радио, а также дали концерт в берлинском Дворце Республики. Успех был большой, хотя мало кто из зрителей догадывался, что это только внешняя сторона дела. Внутри ансамбль давно уже разъедала ржа недопонимания. Мужской состав ансамбля не признавал притязаний Пугачевой на лидерство, не хотел становиться ее аккомпанирующим составом. А ведь именно это в итоге и произошло. Говорят, в той поездке в ГДР ругань между артистами стояла страшная. Однажды Слободкин так осерчал на Пугачеву, что не нашел ничего лучшего, как запереть ее в номере – чтобы остыла.

Однако худо-бедно, но ансамбль отгастролировал в ГДР (последний концерт состоялся 1 мая в знаменитом зале «Фридрихштатпалас») и 2 мая переехал для продолжения концертов в Чехословакию. Пребывание там продлилось до 16 мая. Причем все турне Пугачева… крутила любовь с Александром Буйновым. Много позже он так опишет тот период:

«В молодости у меня была не несчастная любовь, а любовь, которая не случилась. С Пугачевой мы в горячем комсомольском возрасте, в бытность «Веселых ребят», целовались-целовались целый месяц на гастролях в Восточной Германии и Чехословакии. Но не случилось. И, может, к лучшему…»

Вернувшись в Москву, ансамбль спустя две недели вновь отправился в очередной зарубежный вояж: в Болгарию, на фестиваль «Золотой Орфей». На этот раз Пугачева была там в качестве почетного гостя. Прием ей оказывали соответствующий тому положению, что еще сильнее распалило зависть мужской части ансамбля. Однако после «Орфея» ансамбль отправился на гастроли по Болгарии, которые продлились до 20 июня.

25 июня Алла Пугачева в очередной раз объявилась в «ящике»: в популярной передаче «Артлото» она спела одну из своих новых песен. Кроме нее, там также приняли участие: Эдуард Хиль, квартет «Аккорд», Роксана Бабаян (это был ее дебют на ЦТ) и др.

Тем временем Пугачева и «Веселые ребята» вернулись на родину и принялись «окучивать» столицу. 22–27 июня состоялись их концерты на ВДНХ. Мужской состав ансамбля выглядел следующим образом: Анатолий Алешин, Игорь Гатаулин, Валерий Дурандин, Роберт Мушкамбарян, Сергей Кукушкин, Александр Чиненков, Виталий Валитов, Александр Буйнов. Последний за несколько месяцев до этого со скандалом ушел из ансамбля (из-за Пугачевой, кстати) в другой коллектив – «Цветы». Однако и там долго не задержался и в итоге остался у разбитого корыта: ни там, ни здесь. Он сидел без работы, когда ему внезапно позвонил трубач «Веселых ребят» Александр Чиненков и позвал обратно. Буйнов с радостью принял это предложение. Приняли его хорошо, причем обрадовалась даже Пугачева. По словам самого Буйнова: «Я вернулся слегка приниженный, но в то же время и с высоко поднятой головой, потому что не сам пришел проситься назад, а меня позвали. Льстило только то, что Алла Борисовна Пугачева была рада… Она в те дни как раз вернулась, кажется, из Германии и привезла какие-то подарки. И про меня не забыла…»

Вспоминает П. Слободкин: «Несколько наших музыкантов обвиняли меня в том, что я чрезмерно выделяю в группе Пугачеву. Так, в первую очередь, считал Саша Буйнов. В знак протеста они ушли, сказав, что хотят работать в ансамбле, а здесь все делается только для Пугачевой. Я тогда сказал Буйнову, что если он захочет вернуться, то ему придется от самого угла улицы идти и кричать: «Я не прав! Я не прав!», но Саша ответил, что этого не будет никогда. Вскоре он действительно вернулся и стал постоянным таким противовесом Алле, которой к тому времени все труднее было вписываться просто в рамки ансамбля – она была как бы отдельным номером в нашем сольном концерте…»

Тогда же Пугачева посетила встречу своих одноклассников. Встретились они в школе (№ 496 в Лавровом переулке возле метро «Пролетарская»), после чего отправились домой к Нине Беловой. Вот как об этом вспоминает А. Новиков:

«Алла очень не любит, когда в компании есть человек, который ее затмевает. А там присутствовал Александр Замотин: муж сестры Нины Беловой – Галины. Очень интересный мужик. На той встрече две-три песни спела Алла, а потом Замотин начал исполнять хиты Высоцкого, и большинство переключилось на него. Видимо, Алла болезненно это восприняла и покинула компанию самой первой…»

Август

Во вторник, 24 августа, в польском городе Сопоте открылся традиционный Международный фестиваль эстрадной песни. От Советского Союза на него отправилась представительная делегация, в которую входили: композиторы Раймонд Паулс и Александр Колкер (оба входили в состав жюри), дирижер Станислав Горковенко, артисты Ирина Понаровская, Геннадий Бойко (оба представляли фирму «Мелодия»), вокальный дуэт из Риги Нора Бумбиере и Виктор Лапченок. В качестве почетного гостя на фестиваль была приглашена Алла Пугачева.

Главным исполнителем в этом списке была Понаровская, на которую возлагались особые надежды. В Сопот она повезла песню «Мольба» Александра Журбина и Ильи Резника. Вот как описывает те сопотские дни Александр Колкер:

«Чтобы добраться до Сопота, надо с варшавского аэродрома переехать на другой, маленький. Там погрузиться на допотопный самолетик. И, если количество взлетов будет равно количеству посадок, ты через час окажешься в столице международного песенного форума.

Стояла жара. Я был засупонен, как будто отправлялся в Гренландию. Строгий, застегнутый наглухо плащ. Строгий скучный галстук. Строгие черные полуботинки. Член международного жюри, представлявший великую державу, должен был выглядеть респектабельно. И я выглядел.

Вылет в Сопот задерживали. Член жюри от другой великой державы – США – закирял в каком-то варшавском кабаке. Найти его не удавалось. Я тихо плавился.

Но вот какой-то старомодный супер-«бьюик», вспомнив молодость, с шиком подкатил к аэропорту. Прибыл американец!

Я приготовился к чопорному знакомству с коллегой.

Из авто вылез человек лет шестидесяти с плойками редких волос, босиком, в трусах и в ситцевой мятой бобочке. На американской груди топоршились седые заросли.

– Дай закурить, – обратился он ко мне, – жара, как на Дерибасовской! Слушай, – продолжал он фамильярно, – твой фейс мне явно знаком. По-моему, мы встречались на Привозе в Одессе…

Скудные злотые, выданные представителю великой державы, были истрачены в первый день. Я купил в «комиссе» дочери вельветовый костюмчик. Она просила.

Вечером ко мне в номер пришла вся наша гопа. Они приехали сюда днем раньше. Возглавлял компанию Костя Щербаков. Сейчас он первый заместитель министра культуры России, человек, пользующийся заслуженным авторитетом у артистов и музыкантов, художников и библиотекарей, а тогда пил здорово!

Страшной пожирающей силы смерч пронесся над моим столом. Коньяк, водка, икра двух цветов, обязательная в загранпоездках копченая колбаса. Короче. Утром я случайно обнаружил на полу пачку хрустящих хлебцев.

Смерть отступила…»

Между тем после того, как в первый фестивальный день состоялись выступления хозяев – поляков, два других дня – 25–26 августа – были отданы конкурсантам, которые соревновались в конкурсе студий и фирм грамзаписи. Вспоминает все тот же А. Колкер:

«По Сопоту ездил пикап. На его борту огромными буквами было выведено – «Алла Пугачева». Поляки произносили Пугачева, делая акцент на втором слоге. Наша звезда капризничала. То горло, то мигрень. Ее выступление в рецитале с Кшиштофом Кравчиком было под вопросом.

Конкурсные концерты проходили в Зеленой опере, вмещающей тысяч пять поклонников этого вида искусства. Жюри располагалось в центре зала. Нас было много, больше двадцати человек. Все мужики. Перед нами стоял легкий элегантный стол, на котором заранее разложили программу выступлений – «кто за кем» и «кто есть кто».

Я голосовал за наших изо всех сил. На концерте грамзаписей фирму «Мелодия» представлял Геннадий Бойко. Маленького роста, в смокинге с блестящими атласными лацканами, он смахивал на официанта. За оркестровый пульт встал Стасик Горковенко… Театр в виде огромного амфитеатра расположен на морском берегу. В вечерние часы море щедро делится своим теплом. Музыка, роскошные дамы (все – «экстры» и «полуэкстры»), приближение ночи. Зал наэлектризован. В воздухе витает любовь… И на зал обрушился громоподобный, кондовый марш. Бойко пел, нет, Бойко орал про красное знамя, про комиссара, про кровь и смерть! Оркестр закончил фортиссимо – та-та-та-та!

Певец стоял с высоко поднятой рукой, как рабочий, оторванный от колхозницы из знаменитой мухинской скульптуры. Взгляд его был устремлен в космос!

В зале была тишина. Гробовая. Низко опустив голову, я незаметно проглотил большую таблетку валидола. По сценарию, цокая каблуками, уходил за кулисы Бойко. Комиссар, рабочий, трибун.

Утром я не вставал. Я лежал в койке и неотрывно смотрел на авиабилет, который скоро унесет меня к моей Маше. Она накормит меня до отвала драниками со сметаной…

А сейчас надо было лежать, чтобы экономить энергию. Один хрустящий сухарик утром и один вечером, перед сном. Тень голодного обморока повисла над моей кроватью…»

В тот же вечер состоялся последний конкурсный концерт. В длинной череде исполнителей, которые выходили на сцену, ярче всех выделялась наша певица Ирина Понаровская: она и песни спела вдохновенно («Мольбу» и «Была птица» на польском), и выглядела потрясающе сексуально – на ней было длинное платье с глубоким вырезом на спине, которое произвело ошеломляющее впечатление на мужской состав жюри. Да и мужчины из числа зрителей, которых в зале было предостаточно, тоже пали ниц перед Понаровской – ее аж девять (!) раз вызывали на бис. В итоге Гран-при фестиваля достался именно ей.

Вспоминает А. Колкер: «Вечером решили вмазать за нашу победу, сбросившись «на немецкий счет» по сто злотых. Сославшись на больную печень, я отказался и вышел на воздух.

Возле входа в отель стоял, держась двумя руками за стенку, бедолага Бойко (наш певец от «Мелодии». – Ф. Р.).

– Какие суки! – пьяно твердил он. – Какие суки! Обидно!..»

В том банкете участвовала и Алла Пугачева, которая преподнесла Понаровской красную розу и поздравила с победой. На следующий день они поехали в Варшаву, где их снимало тамошнее телевидение. Жили певицы в одном номере, причем это был «люкс» со всеми соответствующими прибамбасами: фирменной едой, привозимой на тележке по первому требованию, великолепной ванной, прекрасным видом из окна и т. д. Понаровская могла себе позволить такую роскошь: вместе со статуэткой «Янтарного соловья» ей заплатили 25 тысяч злотых. Причем из этой суммы Госконцерт не взял себе ни гроша.

Сентябрь

Алла Пугачева грызет гранит науки в ГИТИСе, куда она поступила тем летом на факультет эстрадной режиссуры. Четырьмя годами ранее она уже собиралась поступить туда же, но тогда ее терпения хватило только на походы на консультации. Теперь же Алла была полна решимости получить профессию режиссера и довольно легко сдала все экзамены. Причем в ГИТИС Пугачеву постоянно сопровождала толпа фанатов, которая терпеливо ожидала ее у выхода и, когда она появлялась, встречала громкими аплодисментами и цветами. Руководителем курса, куда поступила Пугачева, был известный клоун Андрей Николаев, который, говорят, без особого энтузиазма встретил новость о том, что у него будет учиться Пугачева. Он даже сказал: «Не знаю, как я с ней полажу». В его практике уже были случаи, когда он выгонял с курса самых именитых артистов, казалось, что и в случае с Пугачевой может произойти то же самое. Но, как ни странно, учитель и ученик сумели поладить.

В это же время Пугачева приняла решение покинуть ВИА «Веселые ребята». Она устала бороться за свое лидерство в коллективе, да и отношения со Слободкиным у нее окончательно разладились. В эстрадной тусовке ходили слухи, что их связывали не только творческие отношения и что родители Слободкина очень не хотели видеть Пугачеву в качестве своей невестки. Поэтому, когда они узнали о том, что она уходит из «Веселых ребят», радости их не было предела. Как пишет А. Беляков:

«Слободкин впоследствии утверждал, что это он отказался жениться на Алле. На самом деле все было совсем не так, и их общие знакомые особо не таили, как он звонил им и умолял поговорить с ней, объяснить, что надо вернуться. А потом, когда уже понял, что Пугачева никогда не вернется, отзывался о ней в самых неизящных выражениях, как о даме легкого поведения…»

Между тем родное телевидение продолжает пропагандировать Аллу Пугачеву. 25 сентября в эфир вышла передача «Песня-76» (20.30), которая была целиком посвящена нашей героине. Она исполнила четыре песни из телефильма «Ирония судьбы, или С легким паром!». Интересно то, что аккомпанировали ей «Веселые ребята». Глядя в экран, никто из зрителей еще не знал, что дороги Пугачевой и «Ребят» разошлись в разные стороны – передача была записана накануне их разлада.

Ноябрь

1 ноября на экраны столичных кинотеатров вышла мелодрама «Центровой из поднебесья» Исаака Магитона с участием Сергея Кретова, Людмилы Суворокиной и др. В картине звучали новые песни Александра Зацепина на слова Леонида Дербенева в исполнении Аллы Пугачевой: «До свидания, лето», «Любовь одна виновата», «Бубен шамана», «Угу-гу-гу».

Вечером 7 ноября по ЦТ был показан праздничный «Голубой огонек», в котором Пугачева исполнила две песни: одну из телефильма «Ирония судьбы» – «Мне нравится» (ей подпевала Барбара Брыльска) и одну новинку – песню «Ты любил, и я любила». Что было потом, вспоминает сама певица:

«Выступив на «Огоньке», я сделала промах. Алексей Зубов написал отличную аранжировку в стиле регтайма: самой интересно, но выходить с этой песней на многомиллионную аудиторию, думаю, было преждевременно. На следующий день спрашивала знакомых: «Ну как?» Они отвечали: «А что, ничего, ты была в порядке, прическа эффектная». – «А песня-то как?» – «А ты какую пела?» Вот это меня просто подкосило. Певица имеет право на телевизионное выступление, когда есть полная уверенность, что запомнят не ее прическу, а ее работу. А то появилась Пугачева, телезритель зовет соседа: «Вась, твоя поет». Вася садится перед телевизором и отмечает: она сегодня в новом платье (или, допустим, похудела). Разве это в пользу исполнительницы? Вот если Вася, или Петя, или, точнее, миллионы зрителей послушают и улыбнутся радостно, а может, завздыхают – значит, что-то хорошее личное вспомнили… Но главное – забудут, как выглядела певица, зато назавтра станут говорить: «Песня-то вчера была какая задушевная…»

Кроме Пугачевой, в том «Огоньке» также выступили София Ротару, Юрий Богатиков, Юрий Гуляев и др. Зарубежную эстраду представила Мирей Матье, которая на борту легендарного крейсера «Аврора» спела песню про Октябрьскую революцию. Гостями передачи были также две дочери чилийского коммуниста Луиса Корвалана: Вивиана и Мария-Виктория.

10 ноября состоялся очередной концерт, приуроченный к Дню милиции. Среди его участников: Алла Пугачева, Муслим Магомаев, Тамара Синявская, Юрий Никулин, Зиновий Высоковский и др.

Именно в те ноябрьские дни начался один из самых громких любовных романов того времени – между Аллой Пугачевой и кинорежиссером Александром Стефановичем. Возник он во многом благодаря поэту Леониду Дербеневу, с которым оба героя романа дружили. Их первая встреча состоялась в доме у поэта, на одной из вечеринок. Спустя какое-то время режиссер и певица встретились на Ленинградском телевидении: Пугачева снималась в музыкальной передаче, а Стефанович там же что-то снимал. После съемки Стефанович отвез Пугачеву на своей машине в аэропорт, и они договорились встретиться в Москве. Стоит отметить, что на тот момент оба они не были свободными: у певицы был роман с Константином Орбеляном – руководителем эстрадного оркестра Армении, в котором она работала и исполняла четыре песни, одна из которых – «Сто часов счастья» – принадлежала перу Орбеляна, а у Стефановича – с молодой актрисой, с которой они уже подали заявление в ЗАГС. Однако эта встреча заставила обоих круто изменить свои планы.

В среду, 24 ноября, Стефанович пригласил Пугачеву поужинать с ним в ресторане Дома кино. Однако певица от этого предложения отказалась, выдвинув встречное: посетить другое заведение – ресторан «Сосновый бор» (Пугачева называла его «Еловая шишка»), что на Рублевском шоссе. «Мне там больше нравится», – объяснила свое желание певица. Стефанович не стал артачиться. Через полчаса он встретил Пугачеву в условленном месте, и они поехали на Рублевку. И там, во время застолья, певица проделала впечатляющий трюк, который сразил режиссера в самое сердце: она взяла нож, разрезала себе палец, открыла записную книжку режиссера и, выдавив на страничку каплю крови, написала: «Определите на досуге мою «группу», потому как петь – это мое кровное дело». Определить «группу» Стефановичу пришлось той же ночью в гостинице «Мосфильма», где он тогда жил. А утром следующего дня, когда любовники отправились завтракать, режиссер сказал:

– Не знаю еще, как ты поешь, но артистка ты замечательная, это твоя самая сильная сторона, развей ее. Постарайся все свои песни обыгрывать, преврати это в театр.

Пугачеву это предложение чрезвычайно заинтересовало. Она остановилась и спросила:

– Как это – обыгрывать?

– Ну, делать из песен маленькие спектакли. У тебя должно быть такое платье, которое трансформируется в разные сценические костюмы, чтобы ты могла разыгрывать несколько разных ролей. Вообще, любой реквизит ты должна обыгрывать.

– Но у меня в руках только микрофон.

– Правильно. Но кто тебе мешает сделать из него, к примеру, скипетр или бокал?

– Да, точно! – всплеснула руками Пугачева. – Отличная идея, молодец!

Декабрь

В Останкине готовится к записи очередная «Песня года». В отличие от предыдущих лет эта «Песня года» была на удивление скромной – в ней должно было прозвучать всего 16 песен, причем подавляющая часть никакого отношения к хитам сезона не имела. Произведения в эту передачу отбирало лично руководство Гостелерадио, и декларируемый им же принцип отбора лучших песен по письмам на самом деле не действовал – песни отбирали не какие получше, а какие благонадежнее. У таких песен и авторы должны быть соответствующие – маститые и обязательно члены Союза композиторов СССР. Например, в течение года чуть ли не из каждого окна раздавались песни «Кто тебе сказал» и «Ты мне не снишься» в исполнении ВИА «Лейся, песня» и «Синяя птица», но их в «Песню года» даже и не подумали включить. А все потому, что их автор – композитор Вячеслав Добрынин – ни в одном из творческих союзов не состоял. Однако и хиты более именитых авторов тоже не звучали в «Песне-76». Взять того же Давида Тухманова (песня «Во французской стороне» («Из вагантов») в том году по хитовости обгоняла даже песни Добрынина), или Александра Зацепина («Волшебник-недоучка», «До свидания, лето» – последняя песня даже была отмечена призом на музыкальном фестивале в Америке). Так что как ни стремилась Алла Пугачева попасть на «Песню года», в 76-м году ей это сделать не удалось.

Тем временем роман Пугачевой и Стефановича благополучно продолжается. Как мы помним, пару недель назад режиссер посоветовал своей возлюбленной играть свои песни как мини-спектакли. Той предложение понравилось, но осуществить его она была пока не в силах, поскольку, выступая в оркестре Константина Орбеляна, имела весьма скромный репертуар. Стефанович сам в этом убедился, посетив один из ее концертов в ГЦКЗ «Россия» (проходили 3–9, 11–12 декабря). На нем Пугачева спела две серенькие песни, да еще была весьма неважнецки одета – на ней было парчовое платье, а на колене прикреплена большая искусственная бумажная роза. Когда после концерта Стефанович высказал ей свое «фи», Пугачева с этим полностью согласилась. А потом попыталась объяснить ему ситуацию: мол, своего коллектива у меня нет, вот и выступаю с этим оркестром (вторым солистом был Ара Бабаджанян, сын популярнейшего композитора Арно Бабаджаняна). Более того, его руководитель – мой жених. «То есть я от него завишу, пою его песни и одеваюсь, как армянская девушка».

Между тем Орбелян вскоре узнал, что его возлюбленная у него за спиной крутит шашни с режиссером. А мужчина он был горячий – как-никак кавказец. И в один из дней так поговорил с Пугачевой, что та прибежала к Стефановичу жаловаться. Мол, помоги жениха образумить. И режиссер нашел выход: разыграл целый спектакль с привлечением своей собственной невесты Маши. Спектакль состоялся на нейтральной территории – на квартире Леонида Дербенева, куда был приглашен Орбелян. Увидев, что режиссер явился туда со своей невестой, тот поверил, что между его девушкой и Стефановичем нет ничего амурного. Говорят, глядя на это, Дербенев и его супруга буквально умирали со смеху.

В те же дни на «Мосфильме» зрел проект фильма, в котором главную роль должна была сыграть Алла Пугачева. Как мы помним, идея такой ленты созрела в голове сразу нескольких человек – редактора студии Любови Цициной, композитора Александра Зацепина и поэта Леонида Дербенева – полтора года назад: после того, как Пугачева победила на фестивале «Золотой Орфей». Именно Цицина нашла сценариста – Анатолия Степанова, который довольно быстро написал сценарий про молодую безвестную певицу, которая благодаря своему таланту становится звездой. Пугачевой сценарий понравился. Однако совсем иного мнения были представители Госкино, к которым этот сценарий попал на визирование – они его не приняли. Вот что они написали в своем заключении на него, датированном 20 декабря 1976 года:

«Сценарий представляет собой драматургически слабо организованное произведение. Поступки главной героини лишены всяких мотивировок – все объясняется общей эксцентричностью ее характера: уход от мужа, уход из ансамбля, приход к поэту и т. д. Какова цель ее жизни, чем этот образ по-человечески должен заинтересовать и научить зрителя – сказать трудно.

Героиня лишена интеллигентности и душевной привлекательности. Она словно еще одно повторение вздорной певицы из фильма К. Воинова (речь идет о фильме 1970 года «Чудный характер», где в роли начинающей певицы снялась Татьяна Доронина. – Ф. Р.). Сценарий рыхл, лишен темпа и темперамента. Он скучен…»

21 декабря по ЦТ была показана премьера телеспектакля «Когда-то в Калифорнии». Нас эта трансляция интересует по одной причине – в ней прозвучали две песни, исполненные Аллой Пугачевой (ее голос звучал за кадром): «Веселый ковбой» и «Романс». Кстати, точно так же (за кадром) Пугачева отметилась и в другом телеспектакле того года – «Волшебный фонарь» Евгения Гинзбурга: ею было спето опять же две песни.

Конец 1976-го был знаменателен тем, что Пугачева окончательно разобралась со своими возлюбленными: она ушла от Орбеляна к Стефановичу. Вернее будет сказать, что Стефанович ушел к Пугачевой, поскольку жить они стали в однокомнатной квартире певицы на Вешняковской улице (дочь Кристина жила в квартире ее мамы на Рязанском проспекте). Правда, увидев жилище Пугачевой в первый раз, Стефанович едва не лишился дара речи – так убого оно выглядело. По его же словам, это была абсолютно пустая квартира, в углу которой лежал голый матрас, а весь пол был заставлен огромным количеством пустых бутылок. Когда Стефанович выносил эту «батарею» в мусоропровод, он любопытства ради пересчитал ее и ахнул – бутылок было 140 штук. Однако убожество жилища не отпугнуло режиссера – как говорится, с милой рай и в шалаше. Пока Пугачева что-то готовила на кухне, он нашел в пустой картонной коробке елочную мишуру и выстлал ею на полу дорожку, украсив ее по краям еще и игрушками. Когда Пугачева вошла в комнату с подносом в руках и спросила, что это, он ответил: «Это путь жизни Аллы Пугачевой». Метафора певице понравилась.

Отметим, что союз с Александром Стефановичем окажет весьма существенное влияние на формирование Пугачевой как популярной певицы. Именно Стефанович посоветует ей уделить первостепенное внимание не только своему внешнему облику (облачиться в балахоны), но также обыгрывать песни в форме мини-спектаклей и использовать скандалы как инструмент для раскрутки своей популярности. Все это было точной калькой с западных образцов, горячим приверженцем которых был Стефанович – представитель новой поросли советских кинорежиссеров (прозападных), которые приходили на смену прежним, просоветским. Не случайно, что и первые фильмы Стефановича были связаны с западной тематикой: «Вид на жительство» (1972) повествовал о советском враче, сбежавшем на Запад, «Дорогой мальчик» (1975) – о юном сыне советского дипломата, угодившего в руки западных гангстеров.

Однако вернемся к Алле Пугачевой.

Незадолго до нового года она отправилась на свои первые без «Веселых ребят» гастроли – в Харьков. Причем приехать туда ее уговорила дальняя родственница – тетя Муся, которая работала в тамошнем Театре музыкальной комедии. Театр терпел финансовые убытки и покрыть их решил с помощью столичной звезды – на Аллу Пугачеву народ должен был пойти толпами. Что и случилось. Между тем эта поездка станет для Пугачевой знаменательной: именно там она познакомится с участниками ансамбля «Ритм», который вскоре станет ей аккомпанировать. Вот как об этом вспоминает руководитель коллектива Александр Авилов:

«Нас Пугачевой сосватала дирекция филармонии. Я попросил предоставить мне клавиры ее песен, чтобы сделать оркестровку. Вместо этого мне передали обычную аудиокассету с записями. За ночь я на слух записал все песни нотами, и в течение дня мы с ребятами более или менее их отрепетировали. Причем «Арлекино» на кассете не было. Пришлось его восстанавливать по памяти. А уже на следующий день приехала сама Алла. Опасаясь, что ей подсунут каких-нибудь лоботрясов, она привезла с собой замечательного джазового музыканта Леню Гарина, в свое время записавшего знаменитые позывные радиостанции «Маяк». Вопреки опасениям Аллы Леня остался доволен нашей работой. В театре музкомедии мы дали с Аллой 16 концертов. Потом еще 18 концертов устроила филармония. Все прошли с аншлагами…»

Именно на тех гастролях Пугачева исполнила свою первую собственную песню – «Женщина, которая поет». О ее появлении на свет сама певица вспоминает следующим образом:

«Как-то в одном из журналов я наткнулась на стихотворение Кайсына Кулиева «Женщине, которую люблю». Меня поразила простота, искренняя, неподдельная теплота в отношении к женщине. И мне захотелось, чтобы и ко мне так относились. Стихи мне понравились, и я показала их моему другу-композитору Лене Гарину. Когда я их ему читала, у него на глазах были слезы. Он сказал: «Если тебе страшно написать одной, давай вместе напишем музыку». Тогда я только начинала писать музыку…

Кайсын Кулиев как бы написал для меня. Я рискнула поменять слово «люблю» на слово «поет». Песня сразу стала только моей. После того как она была оранжирована Л. Гариным, вызвали музыкантов ночью к себе в номер гостиницы (были гастроли в Харькове) и стали репетировать. Когда прошло первое выступление, меня не покидало чувство, что с этой песней будет что-то связано. Именно эта песня дала название будущему фильму…»

После того как Пугачева вернулась в Москву, их роман со Стефановичем продолжился. В один из тех предновогодних дней, по предложению режиссера, влюбленные отправились в Одинцово, в новый грузинский ресторан «Сакартвело», который открыл Торнике Копалеишвили (теперь он владеет целой сетью ресторанов в Москве). И там, во время ужина, Стефанович внезапно предложил Торнике переименовать его ресторан: мол, для русского слуха слово «сакартвело» непривычно. «А что ему привычно?» – спросил в свою очередь ресторатор. «Например, «Арлекино», – ответил Стефанович. «Это в честь кого?» – вновь спросил Торнике. «В честь вот этой девушки, – и Стефанович указал на Пугачеву. – Помнишь песню «Арлекино»? Это она ее поет». У Торнике аж челюсть отвисла. «Вай, какая удача!» – воскликнул он. Чувствуя, что он на верном пути, Стефанович продолжил натиск: «Значит, мы делаем так. Здесь на стене вешаем ее портрет, на сцене размещаем музыкантов, а ты каждому из посетителей не забываешь повторять, что Пугачева поет в твоем ресторане чуть ли не каждый вечер. И публика повалит к тебе валом». Забегая вперед, отметим, что эта задумка полностью удалась – ресторан действительно за короткий срок станет чрезвычайно популярен у столичной богемной публики.

В декабре в продажу поступил звуковой журнал «Кругозор» (№ 12). На одной из его пластинок звучал голос Аллы Пугачевой: она исполняла песни «До свидания, лето» (А. Зацепин – Л. Дербенев) и «Это очень хорошо» (А. Мажуков – Д. Усманов).