Ф. К. Каст
Всадница ветра

Сонная Хлоя высунула головку из кармана, который Зора закрепила на груди, чтобы не расставаться со своей маленькой спутницей. Щенок принюхался и настойчиво запищал. Зора снисходительно поцеловала малышку в нос, макнула кусочек хлеба в ароматное рагу и дала щенку его облизать.

– Это пищала твоя спутница, Зора? – спросила Голубка.

– Да. Она пока питается материнским молоком, но любит пробовать разные вещи. В основном те, что ем я. – Зора задумчиво посмотрела на Голубку. – Если хочешь, я дам тебе ее подержать, когда ты доешь.

– Я была бы тебе очень признательна. Спасибо. – Голубка помедлила, прежде чем продолжить: – Ты оказываешь мне огромное доверие. Это честь для меня.

– Ты дала слово, что будешь с нами честна, – заметила прагматичная Зора. – Мы приняли твое слово, а значит, мы тебе доверяем.

– И будем доверять, пока ты не дашь нам повода сомневаться, – добавила Мари.

– А… а что будет, если вы на нас рассердитесь? – тихо спросила Лили.

– Рассердимся? – переспросила Мари. – Из-за того, что вы лжете?

– Нет! – торопливо воскликнула Лили. – Мы с госпожой ни за что не будем лгать, ведь она дала вам слово.

– В Стае все споры разрешаем мы с Мари. Если у вас возникнут какие-то проблемы, обращайтесь к нам, – сказала Зора.

Ник вернулся к их маленькой компании и уселся рядом с Мари.

– Ты назвала Голубку своей госпожой, – сказала Мари. – Что ты имела в виду?

– Простите. Я не хотела…

Голубка подняла тонкую руку, знаком останавливая Лили.

– Сознательно скрывать, чем мы жили до того, как присоединились к этим добрым людям, – все равно что лгать, Лили. Я не стану этого делать. – Голубка повернулась к Мари. – Лили называет меня госпожой, потому что она была моей Помощницей в храме Бога-Жнеца. А я была оракулом божественной воли.

– Что это за Бог-Жнец? Существо с рогами оленя, которое ты зовешь Смертью? – спросил Ник.

– И да, и нет. До того, как Бог пробудился в теле нашего Заступника, Верного Глаза, наша богиня молчала. – Голубка повернула безглазое лицо к Лили. – Прости меня за то, что я сейчас скажу. Я поклялась говорить только правду, но, даже если бы я этого не сделала, мне давно следовало все тебе рассказать.

Лили недоуменно захлопала глазами.

– Простить тебя? Я не понимаю.

– Ты поймешь, друг мой. Я лишь надеюсь, что ты позволишь мне называть тебя так после того, что услышишь. – Голубка глубоко вздохнула и склонила голову, словно в молитве павшему богу. – До нашего с Лили побега я никогда не бывала за пределами Храма нашей Богини. Меня принесли туда младенцем, чтобы принести в жертву Жнице, но Стражницы – старухи, которых мой народ считал вестницами Богини, – решили, что меня коснулась сама Жница. Они пощадили меня. Я быстро поняла, что должна доказать свою ценность Стражницам, иначе они могли передумать и принести меня в жертву или хуже того – изгнать из Храма, обрекая на голодную смерть. И потому с самого детства я притворялась, что слышу голос Богини.

Лили ахнула и быстро прикрыла рот ладонью. Голубка понимающе кивнула. Она провела по лицу дрожащей рукой и продолжила:

– Правда в том, что притворялась не одна я. Притворялись все Стражницы. Все они были лжевестницами. Богиня не говорила ни с кем. А потом мой Верный Глаз вошел в Храм и избавил его от гнусных Стражниц, а меня пощадил. Как и я, он знал, что Жница нема – что все это было выдумкой старух, желающих сохранить власть над Народом. А еще он знал, где скрывается источник болезни, которая заражала и убивала людей.

– Зараженное мясо, – сказал Ник.

Голубка кивнула, не поднимая головы.

– Да, но не только. Он считал, что животные в нашем городе были заражены людьми, потому что те ели плоть Других и объединяли ее с собственной плотью в надежде исцелиться от струпной болезни.

– Звучит очень похоже на паршу, от которой страдает Племя, – заметила Мари.

– Так значит, старый стишок не врет. – Зора побледнела. – «Близ городов ты будь внимателен – остерегайся свежевателей».

– Я не знаю о других городах. Только о своем.

– Почему вы с Лили не заболели? – спросила Зора.

– Я никогда не ела мяса, и тем более мяса Других, – пояснила Голубка. – Сначала мне не позволяли старухи, а потом я сама решила этого не делать. Одна мысль о нем вызывала у меня отвращение.

– А я начала заболевать, прежде чем стать Помощницей Голубки, но я мала и всего лишь женщина, поэтому мне приходилось ждать, пока насытятся остальные, а это нередко означало, что мяса мне не достанется вовсе. Мне никогда не позволяли есть мясо Других. – Лили вытянула руку и закатала рукав. На сгибе локтя виднелось несколько маленьких нарывов. – Видите? Дальше они не пошли.

– А когда она оказалась со мной, я позаботилась о том, чтобы она ела то же, что мой Верный Глаз, – а он ел только зверей, которых находил в самой чаще леса. Именно охота на здоровую дичь натолкнула его на мысль о Древесном Племени, – сказала Голубка.

– Лили, я дам тебе мазь, которая успокоит зуд. Завтра будет третья ночь, когда мы призываем силу луны и очищаем Стаю. Тогда ты окончательно исцелишься от болезни.

Лили благодарно поклонилась ей.

– Спасибо, Жрица Луны Зора.

– В словах Голубки есть смысл, – протянула Мари. – Запрет на поедание человеческой плоти – один из фундаментальных законов, которые передаются из поколения в поколение. У него должна быть причина, и дело не только в том, что это гнусно. Это вызывает болезнь. Так, выходит, ваш Верный Глаз и есть Бог Смерти?

– Нет! Он был моим возлюбленным – моим Заступником. Он был добр ко мне, заботился обо мне, но каким-то образом пробудил Бога-Жнеца – Бога Смерти. Мой Верный Глаз был честолюбив, но его честолюбие было направлено на благо Народа. Простите меня за эти слова, но он собирался разбить Древесное Племя и увести Народ в чистый лес.

– Вот только теперь из-за него этот лес уже не чист, – сдавленным от злости голосом сказал Ник.

– Он не хотел заразить лес, – сказала Голубка. – Но он изменился, когда в нем пробудился Бог. Сперва я не понимала, что происходит. Я думала, он просто делает то, что должен, чтобы помочь Народу покинуть город. Я ошибалась. Смерть оставил на Верном Глазе свое клеймо и постепенно поглотил моего возлюбленного, так что от него совсем ничего не осталось. Тогда Смерть начал менять и Народ – свежевать животных заживо и прикладывать их плоть к ранам людей, чтобы те приобрели звериные черты, – хотя не думаю, что кто-то из них слился со зверем так, как Смерть.

– Он сделал это с Тадеусом, когда схватил его, верно? – спросил Ник. – Срезал для него плоть с его же терьера.

Все так же не поднимая головы, Голубка кивнула.

– Да.

– И отравил животных в лесу, чтобы ослабить Племя.

– Да.

Ник отшвырнул миску в сторону и хотел было встать, но Мари остановила его, мягко прикоснувшись к его руке.

– Столько страданий! – Ник затряс головой. – Ее народ причинил нам столько страданий.

– Я никому не желала зла. Мы с Верным Глазом лишь хотели избавить от страданий свой народ.

– И вы это сделали. Смерть уничтожит то, что осталось от Древесного Племени, – сказала Мари. – Почему же вы не празднуете победу со своим Богом?

– Праздновать? – Голубка поморщилась, словно съела пригоршню кислых ягод. – Нет. У Народа больше нет причин для праздника. Есть только Смерть и Его желания. Когда я поняла это, мы с Лили обратились к Богине Жизни, которую вы, кажется, зовете Великой Матерью-Землей. Она услышала мои молитвы и привела меня к вам.

– Но ты сказала, что только притворялась оракулом вашей Жницы. С чего ты решила, что Мать-Земля тебя услышала? Что она вообще знает о твоем существовании? То, что ваш путь пересекся с нашим, скорее похоже на совпадение, – выплюнул Ник с горечью.

– Сон, – пояснила Зора. – Сон Мари.

– Сон?

Мари кивнула.

– Мне приснилась голубка, которая прилетела ко мне в поисках убежища. Голос матери велел защитить ее, но лишь при условии, что она поклянется говорить Жрице Луны только правду.

– А, тот сон. Я благодарна за него, но дело не только в нем, – сказала Голубка. – Смерть хочет пробудить во мне свою супругу – хочет, чтобы Богиня Жизни поглотила меня, как Он поглотил моего Верного Глаза, – но, слушая Бога, я поняла, что Богиня не разделяет Его намерений. Потому я сбежала. В надежде на то, что, возможно, смогу послужить Богине иначе.

– В качестве лжеоракула? – поинтересовался Ник.

Голубка подняла на него безглазое лицо.

– Нет. Никогда. Я больше ни дня не буду притворяться. – Она повернулась к Лили и протянула ей руку. Помедлив, подруга ухватилась за нее. – Прости меня, Лили. С этого дня я никогда больше не буду обманывать ни тебя, ни кого-либо еще.

– Я прощаю тебя, госпожа. – Голос Лили дрожал.

– С остальными будет сложнее. Особенно с теми, кто раньше был частью Древесного Племени, – сказал Ник. Он наклонился и быстро поцеловал Мари. – Я проверю собак и помогу Антресу выставить первых часовых.

И, не сказав больше ни слова, он зашагал прочь.

– Будьте готовы, – сказала Зора. – Боюсь, Ник не единственный, кто отреагирует на вашу историю таким образом.

– Я готова. И я готова завоевать доверие Стаи, Жрица Луны Зора.

– Не думаю, что ты сможешь его завоевать, – сказала Мари. – Тебе придется его заслужить.

Глава 8

Остаток ночи Стая провела вокруг бодро потрескивающего костра; псы удобно устроились рядом со своими спутниками, которым выпало дежурить первыми. Мари легко нашла Ника. Он обустроил для них местечко напротив той части круга, где спали Голубка и Лили. Мари сняла плащ, расстелила его на лежанке и села рядом с Ником, а Ригель с могучим зевком свернулся у нее под боком. Лару лежал по другую сторону от Ника и как будто крепко спал, но, стоило Мари сесть, как он приоткрыл глаза и застучал хвостом по земле. Она потянулась через Ника и погладила широкую мягкую голову пса.

– Привет, Лару. Спи. Ты заслужил отдых.

– И ты тоже. – Ник вытянул руку, и она прильнула к нему. Он разместил их лежанку возле большой коряги, на которую можно было опереться. – Я сказал Антресу, что заступлю на вахту первым. Как ты и говорила, мы будем дежурить парами, но если ты слишком устала, то я могу подежурить с О’Брайеном и Шеной.

– Я бы лучше посидела с тобой. Но разве нам обязательно отсюда уходить? Тут так уютно.

Ник поцеловал ее в макушку.

– Нет, смотри. – Он указал на темную воду, которая плескалась всего в нескольких ярдах от их лежанки. – Я выбрал это место, потому что отсюда видно реку. Антрес велел следить за подступами к острову. Опасность может прийти с воды, поэтому на ней и нужно сосредоточиться.

Расслабившись у него под боком, Мари смотрела на черную воду. Луна снова скрылась за облаками, и разглядеть дальний берег было невозможно – куда ни глянь, расстилалась темнота. Она глубоко вздохнула.

– Мне нравится, как пахнет река. Землей, водными растениями, деревьями и камнями – получается особенный запах, который ни с чем не спутаешь.

– У камней есть запах?

– Конечно! Они пахнут камнями… мхом, сосновыми иголками…

– Ты странная, Жрица Луны.

– Спасибо. – Мари ухмыльнулась. – Так что, ты все еще ненавидишь реки?

– Определенно. – Они негромко рассмеялись, и Ник продолжил: – Мари, я хочу попросить тебя быть осторожнее с тем, что говоришь Голубке и Лили – особенно Голубке. Я знаю, вы с Зорой хотите ей доверять, но вы не знаете, кто такие свежеватели. А Племя знает. Они не люди. Они чудовища.

Мари помедлила с ответом. Она понимала, что ее слова зададут тон всему путешествию, на протяжении которого – и в его финале – им предстоит встречаться с разными народами.

– Я понимаю твое беспокойство. Правда. И я признаю, что оно не беспочвенно. Но моя мама часто говорила мне одну вещь, о которой я много думаю в последние дни. Она говорила, что мы сами выбираем, как прожить свою жизнь: в любви или в страхе. Теперь я понимаю, почему она повторяла это снова и снова: потому что большую часть жизни я провела в страхе. Раньше я этого не осознавала, но я из страха злилась на Клан, не принимавший меня. Я из страха возмущалась тем, что мама жертвует Клану столько времени. Из страха считала мужчин Клана отвратительными созданиями, которым следует держаться подальше от всех. И только потеряв маму и чуть не потеряв себя, я наконец поняла, что она имела в виду. Ник, я выбираю любовь, и если это означает, что я совершу ошибку и доверюсь тому, кто причинит мне зло, – пусть так. Ты меня понимаешь?

– Не уверен. Я приму к сведению твои слова, но я все-таки прошу тебя быть осторожнее.

– Обязательно. Но помни: если бы я жила так, как говоришь ты, – если бы не доверяла людям даже вопреки предчувствию – в день нашей встречи я бы оставила тебя умирать в реке.

Она пристально изучала его лицо. Она видела, что в нем борется страх за нее и гнев, вызванный тем, что стало с его любимым Племенем. Она мягко добавила:

– Я прошу тебя доверять моим решениям.

– Я тебе доверяю!

– Не мне, а моим решениям. Я люблю тебя, Ник, но, если ты не можешь доверять моим решениям, нам не быть вместе. Матриархат – это не просто правление женщин. Ты должен видеть в них равных, относиться к ним как к равным – даже если страх побуждает тебя противиться их решениям. Мне нужен мужчина, который не просто понимает идеалы, стоящие за нашим образом жизни, а разделяет их, доверяя моим решениям.

Мари видела в его глазах удивление и боль, но не сделала попытки его утешить. Через это Ник должен был пройти самостоятельно, и, если он не мог этого сделать, то, как бы ей ни хотелось видеть его рядом, как бы она его ни любила – она не могла назвать его своим избранником. Она была Жрицей Луны, одной из предводительниц их Клана, и если ее мужчина не будет ее уважать, то союз с ним будет только тянуть ее и Стаю назад, а с этим она смириться не могла – и не стала бы.

– Я буду уважать твои решения, Жрица Луны, – угрюмо сказал Ник. – Хоть мне и тяжело будет умерить беспокойство за тебя. За последнее время я многое потерял: отца, Племя – по сути, все, чем жил. Я не вынесу, если потеряю еще и тебя.

Облегчение расцвело в сердце Мари.

– Потерю я понять могу. Потери свели нас с тобой, но они же могут разделить нас, если мы не сделаем этот шаг.

Он кивнул, и она почувствовала, как он расслабился.

– Ты права, моя Жрица Луны.

– Я люблю тебя, мой Жрец Солнца.

– А я люблю тебя.

Они сидели в тишине в окружении спутников и своей Стаи и смотрели на бесконечную гладь воды, обнимая друг друга и размышляя о том, что готовит для них будущее.

* * *

Железный Кулак трусцой бежал через обгорелые останки леса, темного и безмолвного, когда одинокий часовой, Гром, вышел к нему, едва он отошел от берега и ступил на территорию Племени.

– Назовись!

– Железный Кулак, Клинок Бога!

Гром торопливо спрыгнул с почерневшей ветки наполовину обугленной сосны.

– Железный Кулак! Смерть велел передать, чтобы ты немедленно отправлялся к Нему. Иди вдоль ручья через сгоревший лес. – Он указал себе за спину. – Когда ручей уйдет вправо, сверни налево и иди, пока снова не увидишь зелень. Смерть ждет у большого дерева с резной платформой.

– Битва окончена?

– Битва? – Гром мрачно расхохотался. – Тоже мне битва. Другие оказались слабаками, а те из них, что посильнее, только рады прикоснуться к могуществу нашего Бога.

– Он убил всех?

– Еще нет. Нам предстоит много работы, и, как обещал наш Бог, мы будем владеть этими лесами вместо жалких Других. Теперь они наши рабы!

Железный Кулак кивнул. Он был удивлен, что Смерть не расправился со всем Древесным Племенем, но в словах Грома был смысл. Зачем заставлять Народ отстраивать небесный город, если его создатели справятся с этой задачей куда лучше? Он отсалютовал Жнецу.

– Я пойду и отчитаюсь перед Господином.

– Поспеши. Смерть о тебе спрашивал.

Слова Грома подхлестнули Железного Кулака, и он перешел на бег. Он с легкостью перемахнул через поваленное дерево, потом через обгорелые обломки. Он чувствовал в себе силу вепря. Он не знал, как именно Смерть вдохнул в своих Жнецов сущность зверя, но был Ему благодарен. Нарывы, покрывавшие его тело, пропали без следа. Ушел мучительный кашель, ушла тошнота, омрачавшая каждую секунду его существования, – и он знал, что будет навеки верен Смерти за этот дар, за здоровье и нечеловеческую силу.

Железный Кулак повернул налево, оставив ручей по правую руку. Вскоре он услышал радостный гул, бой барабанов и пение – Жнецы отмечали победу. Он устремился на звук, и почерневший лес сменился сочной зеленью. Опаленные дома, напоминавшие гигантские гнезда, были полны людей. На выгоревших платформах расположились Жнецы – они пили и корчились под звуки барабана. На глазах Железного Кулака один из Жнецов в пьяном разгуле оступился и разбился бы, если бы один из товарищей не схватил его за руку в последний момент. Железный Кулак нахмурился. Не хватало еще, чтобы Жнецы вредили себе. Надо бы попросить Смерть напомнить людям об осторожности.

Юные Помощницы Бога остались в городе, но победители не собирались отказывать себе в удовольствии. Женщины побежденного Племени стали добычей солдат. Одна из них вырвалась из объятий Жнеца. Обнаженная и окровавленная, она молча кинулась с обгоревшей платформы вниз, и ее изломанное тело осталось неподвижно лежать на земле.

Присматриваться Железный Кулак не стал. Женщины были имуществом, роль которого заключалась в служении мужчинам. Он прошел дальше и остановился перед поляной, где разворачивалось основное торжество.

Народ толпился под исполинской старой сосной, на которой размещалось несколько платформ, украшенных резными орнаментами. У самого дерева, за кругом пьющих и танцующих Жнецов и истерзанных женщин Племени, огромное пространство было огорожено веревкой. За ней собрались остатки Древесного Племени. Вопрос об охране отпал сам собой, когда Железный Кулак увидел неспешно прогуливающихся вокруг пленников Паука, Омута и Оврага. Они были слишком стары, чтобы стать Жнецами, но достаточно крепки, чтобы следить за узниками – особенно за Племенем, которое явно смирилось с поражением. Даже могучие псы молча лежали рядом со своими спутниками, угрюмо опустив головы.

Оглушительный рев привлек внимание Железного Кулака к дереву в центре поляны, и он увидел, как на край платформы выходит Смерть. Под деревом и вокруг него пылало несколько огромных костров, освещающих могучий силуэт Бога. Он вскинул руки, и Его голос загремел вокруг них с бессмертной силой, заглушая барабаны и людской гвалт.

– О мой Народ! Празднуйте! Танцуйте, пейте, ложитесь с женщинами! Эта ночь принадлежит вам – а завтра мы начнем строить наш небесный город!

Поляна взорвалась криками, и Он заревел, подобно могучему оленю.

Железный Кулак быстро пересек поляну, огибая Жнецов, опьяневших от выпивки и победы. Он чуть не врезался в солдата, которого узнал не сразу, а лишь после того, как присмотрелся повнимательней. Это был один из Других – невысокий мужчина, которого они поймали несколько недель назад и которого Смерть использовал, чтобы заразить Племя. Кажется, его звали Тадеусом. В одной руке у него была кружка, а другой он обнимал девушку, заставляя ее танцевать. На секунду их взгляды встретились, и Железный Кулак вздрогнул. В ее глазах не было света – в них не было ничего. Он как будто обменялся взглядами с трупом.

Железный Кулак обошел их и быстро поднялся по винтовой лестнице на платформу, где стоял Бог.

– Хорошо, что ты вернулся, мой Клинок. Я уже начал думать, что тебя поглотила река, – произнес Смерть, не поворачиваясь, словно видел его спиной.

– Нет, Господин. Она бы не осмелилась. Даже река знает, что я несу своему Богу важные новости.

Смерть жестом подозвал Железного Кулака к краю платформы.

– Видишь это? – Бог провел широкой ладонью по резному узору на балясинах перил.

Не вполне понимая, чего Он хочет, Железный Кулак посмотрел на деревянные перила.

– Вижу, Господин.

– Поразительная красота. Я прослежу, чтобы Другие отстроили город не хуже прежнего.

– Да, Господин.

– Еще я возьму себе пса. Одну из этих огромных овчарок. Сегодня они сражались с отчаянной храбростью. Что ты об этом думаешь, Железный Кулак?

– Я думаю, что ты Смерть, наш возлюбленный Бог-Жнец, и ты должен иметь все, что пожелаешь.

Смерть хлопнул его по плечу.

– Ах, Железный Кулак, мой мудрый и верный советник. А теперь скажи, что за важные новости ты принес.

– Я проследил за девчонкой. Она со своим мужчиной присоединилась к группе людей на реке. Она называла их Стаей.

– И насколько велика эта Стая?

– И пятидесяти человек не наберется. В основном женщины.

– И у всех есть собаки?

– Нет, – помотал головой Железный Кулак. – Я видел несколько, но их гораздо меньше, чем людей.

– Девчонка, которая управляла огнем, – у нее ведь есть собака?

– Да. Похоже, она и ее мужчина связаны с овчарками. Господин, она удивительна. Ее называют «Жрица Луны». Я видел, как она призвала лунный свет и исцелила несколько человек.

– Неужели? – Смерть явно заинтересовался. – Она способна исцелять?

– Да, Господин!

– Она красива? Я не смог рассмотреть ее внешность – она была слишком далеко.

– У нее гладкая кожа. Она молода и красива.

– И куда же они отправились?

– Они поплыли вверх по реке в место, которое называли равнинами Всадников ветра. Они планируют там поселиться.

– Всадники ветра? Я никогда о них не слышал, но, уверен, наши друзья из Племени смогут нас просветить. Хорошая работа, мой Клинок.

– Это еще не все. Я рассмотрел не только Жрицу Луны, но и тех, кто путешествует с ней. Двое показались мне очень знакомыми. Господин, с ними Голубка и ее служанка, Лили.

Смерть медленно повернулся к Железному Кулаку – и Жнец задрожал под Его взглядом.

– Моя Голубка? Сосуд для моей Супруги, Богини Жизни? Ты уверен, что это была она?

– Абсолютно, Господин. Я четко видел ее лицо – и Лили тоже.

Железный Кулак затаил дыхание, холодея от мысли, что Смерть накажет его за весть о побеге любовницы.

Но Жнецу не стоило беспокоиться. Выражение лица Смерти изменилось, и он, откинув голову, расхохотался.

– Прекрасно! Я чувствовал, что Голубка уже исполнила свое предназначение – что она лишь временное развлечение и не подходит в качестве вместилища для моей возлюбленной Супруги. Теперь я в этом убедился. Мне не нужно слепое дитя. Мне нужна солнечная воительница – целительница – могущественная Жрица Луны. – Смерть повернулся к поляне, где упивались весельем его люди, и в голосе Его зазвучала клятва, которую Он намеревался исполнить. – Я найду эту Жрицу Луны. Только она достойна стать вместилищем для Богини.

* * *

Ралина сделала что могла, чтобы обустроить раненых поудобнее, хотя в той части леса, которую им отвел Бог Смерти, это было непросто. Мысленно она молила закатившееся солнце уберечь их от роя, потому что, напади на них насекомые, отбиться они бы уже не смогли.

Мари исцелила Племя от страшной струпной болезни – по крайней мере, тех, кто этого хотел, – но многие пострадали в пожаре и в короткой, но кровавой стычке со свежевателями. Когда Тадеус, этот гнусный изменник, сдался, прикрываясь именем Племени, захватчики выгнали их с древней платформы для медитаций и из лазарета, устроенного вокруг дерева, и согнали слабых и раненых на огороженную веревкой поляну, где от дождя и зноя их защищали только кроны деревьев, а из лежанок, лекарств и пищи было лишь то, что они смогли унести. Несмотря на это, по пути из города свежеватели отнимали у них все, что пожелают, – включая женщин.

Никогда в жизни Ралина так не радовалась тому, что покрыта грязью и кровью из-за ухода за больными. Никто даже не смотрел в ее сторону, а когда кто-то все же обращал на нее внимание, ее огромный пес, Медведь, скалил зубы, отгоняя от своей спутницы Жнецов.

Она видела, как Тадеус и его люди присоединились к празднующим свежевателям. Предатель даже показал захватчикам, где зарыт весенний мед, и теперь пил и танцевал вместе с ними.

«Невелика потеря», – подумала Ралина.

– Ралина, я хочу есть!

Сказительница встряхнулась и взглянула на одну из своих подопечных – девочку по имени Селеста, ноги которой после лесного пожара покрывали ожоги.

Ралина наклонилась и положила руку ей на лоб. Лихорадка отступила – очевидно, благодаря целительной силе Мари.

– Я знаю, Селеста. Потерпи немного, суп скоро будет готов.

– Но они едят рагу – с мясом! Вон там. – Девочка указала на усталых Псобратьев, собравшихся вокруг костра, который они разожгли заново на огороженной поляне.

Ралина присела рядом с девочкой.

– Я им уже объясняла – это рагу есть нельзя. От мяса смердит. Оно заражено. Ты ведь помнишь, как сильно болело Племя, пока Жрица Луны нас не вылечила? Я уверена, что мы снова заболеем, если попробуем рагу.

Селеста вздохнула.

– Ну ладно. Я подожду. – Она огляделась по сторонам. – Вот только мало кто решил ждать.

«Я знаю, и меня это ужасает», – подумала Ралина, но вслух сказала только:

– Я не могу заставить их мне поверить. Я могу только рассказать людям о том, что видела, а учитывая слова Мари, я думаю, что свежеватели нас отравили. Если ты не хочешь заболеть снова, не ешь то, что они предлагают. Я не могу решать за других – только за себя.

Ралина повернулась к маленькому костру, который развела сама, и старому котелку, который ей удалось прихватить, когда захватчики согнали их с платформы для медитаций. Собрать съедобные коренья, зелень и грибы было нетрудно; оставалось лишь добавить воды и сварить жиденький, но безопасный суп. Она помешала в котле ложкой и огляделась, пересчитывая людей, которые собрались вокруг нее и, как Селеста, ждали пищи, от которой не заболеют. Ралина с трудом подавила приступ удушающего отчаяния. Хотя большая часть Племени не послушала ее и теперь жадно поедала зараженное рагу, тех, кто ее поддержал, было больше, чем могла прокормить ее жалкая похлебка. Ей придется добавить еще воды и, если повезет, грибов.

– Селеста, присмотри за супом. Я принесу еще воды и попробую поискать грибов.

Едва она встала и пошла прочь от костра, Медведь попытался последовать за ней. Она опустилась на колени и, взяв его морду в ладони, тихо заговорила, рисуя в воображении, как он лежит у костра:

– Оставайся тут и жди меня. Мне не нравится, как свежеватели смотрят на наших овчарок, и я не хочу, чтобы ты привлек чье-нибудь внимание.

Огромный пес низко зарычал и перевел взгляд с любимой спутницы на одного из смердящих стражников, которых расставили по периметру их веревочной тюрьмы.

– Знаю, – зашептала Ралина и поцеловала его в нос. – Они ужасны.

Медведь снова заворчал и вернулся на свое место у огня рядом с маленькой Селестой. Ралина улыбнулась, кивнула ему и заспешила прочь, не отрывая глаз от земли в поисках чего-нибудь съедобного. Она заметила несколько сморчков и опустилась на колени, чтобы сорвать мясистые грибы.

Запах ударил ей в ноздри еще раньше, чем она услышала голос.

– Вернись за веревку!

Ралина подняла глаза и увидела перед собой старого свежевателя. Тело его покрывали болезненные на вид нарывы, кожа была скользкой от пота. Она оглянулась и поняла, что слишком увлеклась грибами и не заметила, как вышла за веревочное ограждение.

– Я просто собирала грибы для супа. Я сорву их и сразу же вернусь.

– Нет, женщина. Ты вернешься сейчас же.

Свежеватель толкнул ее ногой, и Ралина, потеряв равновесие, села на землю. Она подняла на него глаза и с отвращением покачала головой.

– Я не пытаюсь сбежать. Я только хочу собрать грибы и накормить свой народ.

Свежеватель наклонился к ней.

– Ты и твой народ можете подыхать с голоду. Вернись за веревку.

Ей не следовало отвечать. Она сама велела Медведю не ходить за ней, чтобы не привлекать внимания, но усталость и голод заглушили в ней голос рассудка.

Одним стремительным движением Ралина поднялась на ноги перед старым свежевателем.

– Пошел прочь, гниющее отродье! Я бы назвала тебя животным, да не хочу оскорблять обитателей леса. Ты не человек – ты ходячая зараза.

Свежеватель вскинул заточенный трезубец, готовый пронзить им Ралину. Она стиснула зубы. Единственное, о чем она сожалела, – что Медведь после ее смерти долго не проживет.

– А, Ралина, вот ты где. Я знал, что тебя будет нетрудно найти: ты вечно нарываешься на неприятности. Вечно нарываешься на неприятности, дрянь! – выплюнул Тадеус, подходя к Ралине и оттесняя в сторону свежевателя. – Не убивай ее, кретин! От нее сплошные проблемы, но она много знает.

– Она вышла за веревку! – упрямо возразил свежеватель. – Я должен ее убить.

– И тогда тебе придется держать ответ перед Смертью. – Тадеус схватил Ралину за руку и потащил прочь. – Твой Бог желает с ней говорить. Если тебя что-то не устраивает, обсуди это с Ним.

Тадеус повернулся спиной к свежевателю и потянул за собой Ралину.

Пройдя несколько шагов, Ралина выдернула руку.

– Что тебе нужно, Тадеус?

– Как насчет «Спасибо, что спас мне жизнь»?

– Предатели не заслуживают благодарности. Что тебе нужно? – повторила она.

– Дело не в том, что мне нужно, дрянь. Дело в том, чего требует Бог. Давай, попробуй. Откажи Ему и увидишь, что будет.

Ралина презрительно оскалилась.

– Отведи меня к Нему и проваливай. От твоего вида меня тошнит сильнее, чем от струпной болезни.

Тадеус ударил ее наотмашь так, что она пошатнулась и едва не упала, но быстро пришла в себя и твердо встретила его взгляд.

– Ударишь меня снова, и тебе придется меня убить.

Тадеус пожал плечами.

– Как угодно. Смерть и так может приказать это сделать. А теперь заткнись и иди за мной. Будь ты умнее, ты бы договорилась с Ним, как это сделал я.

В горле Ралины заклокотал презрительный смех.

– Ты думаешь, что ты в безопасности? Ты думаешь, что Смерть и впрямь тебя пощадит?

– Мы союзники, тупая сука! – заорал он Ралине, брызжа слюной.

Она медленно вытерла лицо грязным рукавом и усмехнулась.

– Я тебя умоляю. Как только ты сделаешь то, чего от тебя хочет Смерть, Он убьет тебя – или, если повезет, отдаст тебя тем, кто еще верен Племени.

– Знаешь что? Мне больше нет нужды терпеть это дерьмо от людей вроде тебя. Теперь я возглавляю Племя. И благодаря мне мы наконец станем сильны и вернем былое величие. Так что заткнись и иди за мной.

Тадеус развернулся и, пьяно пошатываясь, поплелся в направлении празднующих свежевателей.

Ралина пошла за ним, рассовывая грибы по карманам. Они прошли мимо танцующих, пьянствующих свежевателей. Ралина заметила среди них Воинов и Охотников. Как и Тадеус, это были люди, которые мучили своих собак, срезая с их тел плоть и прикладывая ее к оставленным болезнью ранам. Она поискала взглядом их спутников. Сперва она их не увидела, но тут до нее донеслось поскуливание от корней древнего дерева, на котором располагалась платформа для медитаций. Раненые псы собрались там – овчарки и терьеры жались друг к другу, забытые своими спутниками, и мучились от боли.