Федор Булгаков
Второй брак Наполеона I

И вот 28 марта, в 10 часов вечера, после курселльской встречи, императорский поезд въехал в Компьенский дворец. Для их величеств и для всего двора сервирован был ужин в галлерее Франциска I. Под покровительством этого любезного короля, обращался Наполеон к юной и свежей, как роза, супруге своей с горячими речами, которые сопровождались молящими взорами. Мария-Луиза краснела в немом удивлении. Желая рассеять сомнения той, которая была женой его лишь по доверенности, император обратился к авторитету кардинала Феша, сказав ему в присутствии императрицы:

– Не правда ли, ведь мы повенчаны самым настоящим образом?

– Да, ваше величество, по гражданским законам, – отвечал кардинал, отлично понимая тот вывод, какой желательно было извлечь из его ответа… Завтрак, на другой день, по распоряжению Наполеона накрытый в покоях Марии-Луизы её фрейлинами, избавляет от необходимости объяснять, каким образом была нарушена последняя часть церемониала и почему покои отеля, занятого канцлерством, не оказали гостеприимства царственному своему постояльцу…

По словам его камердинера, «поговорив с императрицей, Наполеон вернулся в свою комнату, надушился одеколоном и в одном халате секретно вернулся в императрице». В дополнение к своему рассказу, Констан прибавляет: «на другое утро, во время своего туалета, император спросил меня, заметил ли кто-нибудь скачек, который он произвел в программе».

Этим крайним нетерпением могущественнейший монарх Европы только лишний раз показал, что темперамент его с 1796 года нисколько не изменился. Любовные настояния императора, обращенные в Марии-Луизе, не уступают пламенным письмам генерала Бонапарта к Жозефине.

Задавшись целью воспламенить сердце Марии-Луизы, Наполеон не знал, какой бы жаркий маневр пустить ему для того в ход, и, как почти всегда случается в подобных случаях, сам первый влюбился. Всем существом проникнутый восторгом от столь лестного союза, взволнованный всеми своими чувствами, при виде кроткой и нежной молодой девушки, которая ему принадлежала, Наполеон положительно переживал новую весну. Но, быть может, то было мимолетное чувство, страсть, быть может император спохватился и установил сдержанные отношения, составляющие обычное правило.

По отношению в своей жене, он всегда желал быть хорошим мужем, желал устроить счастливый и мирный семейный очаг.

При выполнении этой задачи, в Марии-Луизе он встретил более податливую, более кроткую натуру, нежели была натура Жозефины и, что бы ни говорили в пользу извинения непростительной измены второй императрицы в дни окончательного падения Наполеона, можно утверждать, что Мария-Луиза была очень счастлива во время сожительства своего с императором.

В данном случае всего важнее свидетельство самой Марии-Луизы, в её письмах, адресованных к наиболее интимным её подругам, графиням Колоредо и Кренневилль.

По числам и отрывкам из её писем видно, что мнение императрицы не менялось во все время пребывания её с императором:

«1 января 1811 г.

… Не могу придумать лучшего для вас пожелания, как пожелание вам такого же счастья, каково мое… Вы можете себе представить, что у нас нет недостатка в удовольствиях в таком большом городе, как Париж, но для меня всего приятнее те минуты, какие я провожу с императором».

«Сен-Клу, 1 октября 1812 г.

… И вы можете себе представить то горе, какое причиняет мне отсутствие императора. Оно утолится лишь с его возвращением. Я терзаюсь и тревожусь беспрестанно. Один день без писем может принести меня в отчаяние, а когда я получаю письмо, то утешаюсь всего на несколько часов…»

«Сен-Клу, 22 июля 1813 г.

… Написала бы вам собственноручно, если бы не готовилась к отъезду в Майнц, где свижусь с императором. Не говорю вам о моей радости, вы сами легко ее себе представите…»

В это время Марию-Луизу не стесняли никакие обязательства. Напротив того, в её интересах было выставить напоказ враждебные чувства, которыми единственно она могла извинить недостоинство своего поведения: она была тогда в связи с Адамом Адальбертомь, графом де-Нейпперг, скромным австрийским генералом, состоявшим её любовником с 1814 года. Единственное достоинство этого генерала заключалось в черной повязке, прикрывавшей впадину, объяснявшуюся отсутствием левого его глаза. Прибавим, что от этой связи у неё был сын задолго до смерти императора. И вот, когда эта великая новость стала распространяться по Европе, Мария-Луиза писала:

«Император Наполеон не только не обращался со мной дурно, как все полагают, а напротив, всегда оказывал мне всякое внимание…»

Не будем останавливаться на вставках, в том же письме, в роде: «У меня никогда не было горячего чувства к Наполеону». Чем объясняется это опровержение, вплетаемое ею во всякое письмо, в 1821 году, если не пощадой Нейпперга, всеконечно, ревновавшего ее в Наполеону?

Выражения нежной привязанности, которыми Наполеон не переставал осыпать свою вторую супругу, желая во что бы то ни стало сделать ее счастливой, – не подлежат никакому сомнению: друзья и враги в своих мемуарах открыто свидетельствуют о них.

«При дворе и в городе, – по словам Фуше, – дано было распоряжение угождать молодой императрице, которая безраздельно заполонила Наполеона; с её стороны это было даже нечто в роде ребячества…».

«Императрица Мария-Луиза, молодая и незначительная супруга Наполеона, – говорит другой очевидец, – была предметом горячих его забот. Счастливый император не сводил с неё влюбленных взоров. Видно было, что он с гордостью желал показать ее всем и повсюду…».

«Император, – говорит де-Шампаньи, – был лучшим мужем в мире: невозможно относиться в жене с большей заботливостью, с более тонким и великодушным вниманием, чем он…».

С удовольствием констатировал он факт, что жена его была экономна, чего никогда не мог он добиться от Жозефины. По поводу чрезмерных трат последней, полтора года спустя после развода, в одном из писем в Мольену, император проводит параллель, в пользу второй своей жены:

«…Императрица Луиза располагает тысячью экю. Она никогда не тратит этой суммы. Она расплачивается по своим расходам каждую неделю, в случае необходимости, лишает себя туалетов и подвергает себя лишениям, чтобы не иметь долгов…»