Евсения Медведева
Играя с ветром

Глава 8

Лёва

– Ты серьёзно, что ли? – Керезь валялся на диване и ржал во всю глотку, заглушая своим смехом великолепный и успокаивающий шум прибоя. Я вновь приложился к горлышку бутылки, сделал несколько больших глотков в попытке прогнать это ужасное чувство досады, что прочно поселилась внутри. – Она тебя не вспомнила? Смотрела в глаза и не вспомнила???

– Нет, бля**! Отвали, Гера! – я со всей дури пнул ротанговое кресло и вылетел из дома. Каждый раз становилось душно, когда вспоминал о бывшей школьной подруге. Бля… Откуда она взялась на мою голову?

– Нет, Лёва, теперь ты от меня уже не отделаешься, – друг выскочил следом за мной. – Доний, так что получается, что все эти слухи вокруг твоей секс-персоны были байками? А что? Если женщина, проведя с тобой ночь, сбегает из квартиры, а наутро даже не может вспомнить, с кем загуляла, то ты плохо старался, старик, – Гера шёл по пятам, долбя в темечко своими колкостями. – Обидно, больно, но нужно смириться и принять…

– Какого хера я тебе рассказал? – я по старой привычке прошёлся по волосам, чтобы поправить резинку, но… СУКА!! Керезь, падла, отомстил мне за прокол с родителями Сеньки и отрезал во сне мою гриву. Я чуть от инфаркта не умер с утра, увидев своё отражение. Ладно, хоть не налысо… Пришлось утром мчаться в салон и исправлять ситуацию. Пальцы непривычно проскальзывали, а на лицо теперь постоянно спадали короткие пряди. Взревел и рванул к кромке моря, ноги погрузились в холодный зыбкий песок, а ласковые волны пытались успокоить мой бушующий гнев.

– Можно подумать, я не знал, – Гера закурил и сел на песок, смотря в чёрное звёздное небо. – К личному лифту есть выход всего у десяти квартир, Лёва… Всего у десяти.

– И что?

– Ну, считай сам, – подмигнул он и стал загибать пальцы. – Царёв, Королёв, Керезь…

– Всё, заткнись! – зашипел я и рухнул рядом с ним. – Какого чёрта я поддался на уговоры переехать? Сидел бы в «Вишнёвом», дышал бы чистейшим воздухом. А теперь вот, – взмахнул бутылкой, расплескав по песку добрую порцию спасительного обезболивающего. – Как, Гера, мне теперь свою самооценку собирать?

– В «Вишнёвом» у нас свои шпионы имеются, – зашептал Гера. – Ладно, друг, я заткнулся. Ты мне скажи, какого хрена Сквознячок ничего не помнит? Напоил её, признавайся?

– Придурок ты, товарищ прокурор, мне бабы и так дают, какого хрена мне их травить? – я вздрогнул от воспоминаний того вечера…

… – Лёв, а это что за долбоящеры, жадные до чужих женщин? – крякнул Кирилл Чибисов, перегнувшись через столик, за которым мы глушили водку. Я, потому что впервые оказался отвергнут, а он… Да по тому же поводу.

Даже не успел понять, как Ника с Милкой выскочили из женского туалета, угодив за столик к незнакомой мужской компании. Наблюдал, как один из них нагло скользил пальцами своими сарделечьими по её спине, играя с упругими локонами, и сжимался от бурлящего гнева. Успокаивал себя, заставлял дышать полной грудью, но всё напрасно было. Ладони почему-то горели, внутри всё клокотало, а пальцы в кулаки сжимались, требуя драки.

Ещё Чибисов, мать его, подначивал своими ценными замечаниями. Меня колотило так, будто на электрический стул присел по собственной воле. Извивался, пытаясь не упускать из виду столик у бара, за которым веселилась Ветерок. А она будто нарочно уселась спиной, прикрываясь шикарной копной шоколадных волос. Играла крупными локонами, перекидывая их с одной стороны лица на другую, шёлковая пелена рассыпалась, на мгновение открывая игриво выглядывающий край татуировки, скрывающийся под её абсолютно противозаконно-откровенным платьем. Да это даже платьем назвать было сложно! Кусок бархата, дарующий мне надежду золотой змейкой молнии вдоль позвоночника. Как же мне хотелось дёрнуть за сверкающий крестик и содрать эту бестолковую накидку, что всё равно ни хрена не прикрывала…

Смотрел так, будто в этом многолюдном баре мало было красивых девушек, но нет… Мой мозг пульсировал, а в носу застрял аромат её пьяной малины. Какого хрена, Лёва? Что случилось?

Не было у меня ответа…

Я всегда на неё смотрел, как на мелкую из 8-го «а». Помню её пухлые румяные щёчки, тугую косичку и голубое платьице ниже колен. Она была малышкой, которую было принято оберегать не меньше, чем Сеньку Мишину, с которой мы выросли на одной лестничной площадке. Она же всегда была у меня на виду до первого курса, когда я сбежал из родительского гнёздышка. Малышка-заучка из 8-го «а»…

Я поёжился от своих крамольных мыслей, от которых кровь закипала, а пах наливался бурлящим оловом. Меня прожигало изнутри что-то запретное, внезапное… Смотрел, а в голове крутилось «не трожь… не трожь… ВОЗЬМИ!!!».

Как девочка с косичками за один вечер могла трансформироваться в смертоносно сексуальную фурию? Эти её глаза чистые-чистые, вздёрнутые бантиком губы и такая порочная родинка над губой… Откуда это всё? Додумать я уже не успел, потому что рванул с места, когда увидел, что один из мужиков за контролируемым мной столиком что-то бросил в бокал Ники, пока второй явно отвлекал внимание, разлив винище по стеклянной поверхности.

– Нет… Нет… Нет… – шептал, наблюдая, как она соблазнительным движением смахивает со стройных обнажённых ножек красные капли вина. – Ты видел?

– Я надеюсь, что ты не про ножки, – шикнул Кир и резко затянулся кальяном. – Кислота?

– Я откуда знаю, Чибисов! Ты же мент! – чуть не заорал, когда Ника залпом опустошила шампанское.

– Да, но я пьяный мент, а это немного… Обязывает, – хрипел Кирилл, как-то суетливо смотря по сторонам. Я даже не сразу понял, что этот жук в погонах камеры вычисляет.

– Зато я не мент…

… – Ну, дальше само завертелось как-то… Мы затеяли потасовку, а потом под шумок расквасили пару морд, – я горько хохотнул, осматривая саднящую руку, костяшки на которой были сбиты, как в молодости. – Как пацаны какие-то…

– Справедливо, – кивнул Гера, перехватывая бутылку, чтобы тоже «обезболиться». – Ой, уволят Чибисова…

– Этот мудак и на Южном полюсе с пингвинами подружится, – я рассмеялся, вспоминая наш последний разговор. – Он, как ни в чём не бывало, следующим утром нацепил погоны и заявился в тот бар брать показания и изымать записи с видеокамер. Притянул драку к ограблению какому-то и такую деятельность там развёл… Ух! Так что не переживай, жопа его прикрыта по всем фронтам.

– А со второй что? Как её…. – Гера защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.

– Милка? Она моя одноклассница, между прочим. Страшная женщина, помощником судьи была, а сейчас адвокатище с мощной репутацией. А это зверьё решило знатно позабавиться, скучно им стало пятничным вечером, поэтому и опоили они сразу двух красоток…

– Милу, я так понимаю, откачивал Чибисов? – ржал Керезь. – Ну? Не тяни…

– Хрен его знает. Ника вырубилась у меня в руках. А что мне было сделать? Квартира была ближе всего, вот я и помчался промывать её.

– Промыл?

– Да какой там! – глаза закрыл, вспоминая мертвецки бледное лицо с манящей родинкой над губой. – Я так перепугался, с трудом прощупывая её пульс, Гера! Вызвал капельника, который и колдовал над ней пару часов.

– То есть, засосы по её телу – это от капельницы? – снова загоготал Керезь.

– Чёрт, Гера… Я сам не ожидал, что эта малышка с косичками в дикую кошку превратится! Я, честное слово, хотел просто помочь…

Глава 9

Вероника

– Что, до сих пор непонятно? – я еле сдерживала злость, объясняя по двадцатому кругу новенькой администраторше, как запустить базу данных. Хотелось схватить её за блондинистые волосы и как шлёпнуть лбом о клавиатуру! Но не могла. Я так хотела в отпуск, а Королёв упёрся и выдвинул ультиматум, что отпустит, если подготовлю себе замену. Ну, какая из неё замена? Пробка с глазами!

Мирон звонил несколько раз, интересовался прогрессом стажировки, но я врала напропалую, думая только о своих долгожданных двух неделях отдыха. Нет, я не безалаберная, поэтому закрыла всю бумажную работу, что могла и не могла всплыть за время моего отсутствия. Мне просто нужна была живая душа, способная отвечать на телефонные звонки и по необходимости переключать их на нужные отделы! Но, кажется, она и этого не сможет… Да какая мне разница? Потерпят.

– Вспомнила! – возликовала кукла с водопадом мелких кудряшей.

– Слава небесам! – рухнула на кожаный диван и глаза закрыла, стараясь не слышать её противный писклявый голосок. Зина прыгала на моём ортопедическом кресле, цокала коготками по любимой клавиатуре и виртуозно играла на моих рвущихся нервах.

И я даже улыбнулась, когда в приёмной воцарилась внезапная, но такая волшебная тишина. Стала прогонять картинки, где эта курица утонула в стаканчике кофе, или её убило током от увлажнителя воздуха… Или ноготь свой километровый сломала и кровью истекла… Но когда тишина стала давящей, приоткрыла глаза и тут же вскочила, как неваляшка. Ко всему готова была, даже номер полиции в голове прогнала, но к трём парам хитрющих глаз совсем не была готова. Залпом осушила стакан воды и стала бесцельно перебирать бумаги на тумбе рядом с диваном.

– О! Боссы-тираны! Я уже и забыла, как вы выглядите, – медленно встала, поправила платье, стараясь не смотреть в глаза всех мастей. Ни васильковые, ни чёрные, как августовское ночное небо, меня не волновали…

А вот от прозрачных, холодных, как ледник, в жар бросило!

Я стала делать нервные движения, пыталась подобрать нужные слова, но всё волной вынесло из моей головы, в которой образовалась знатная брешь. Хотелось расплакаться от собственной нелепости, но не могла… Поэтому набрала в лёгкие воздух, досчитала до пяти и открыла глаза…

– Детка наша любимая, соскучилась? – загадочно протянул Гера. – А у нас для тебя подарки.

– Пф-ф-ф, – зашипела я и откровенно грубо вытолкнула «блондинистую пробку» со своего стула. – Иди кофе начальству готовь, с этим-то справишься? Ну, как отдохнули? Нашлялись по морям? И на свадьбе у Мирона погуляли, а Вероничка тут разгребай всё за вас. А мы, Королёв, вообще-то, в одной школе учились, мог бы по старой дружбе и меня пригласить… Вот! – я стала слишком эмоционально вышвыривать на стойку из чёрного закалённого стекла папки. – Петров подписал, включая допы, Бариев продлил на год, а с Юлдашевым как-нибудь сами разберётесь, он гадкий сексист, считающий, что место женщины у плиты, а не за столом переговоров. А с вас, Мирон Михалыч, премия. Я вроде как без крова осталась, а вы мне даже сочувственно не пошуршали банкнотиками.

– В смысле? – подал голос Лёва, всё это время тихо наблюдающий за каждым моим движением. – Когда я уезжал, кров над твоей головой был. Признавайся, Никусь, сожгла к херам многоэтажку? Плывёт сарай, гори и хата?

От его смеха вновь дурно стало. Гнев сплетался с растерянностью от собственной абсолютно по-детски идиотской реакции, захотелось броситься и вцепиться в его…

Чёрт!

Застыла с открытым ртом, рассматривая короткую стрижку. Доний прошёлся загорелой пятерней по волосам, а мне снова воздух перекрыли… Выгоревшие пряди так соблазнительно рассыпались меж его пальцев, он словно дорогой шампунь рекламировал. Подонок!

– Где грива, Лёва? – выдохнула я, пытаясь отвлечь от своей реакции шуткой. – Межсезонная линька? Витамины пей, я Зине скажу, она тебе в офис доставку организует. А вообще тебе идёт…

– Акула оттяпала гриву, – он усмехнулся и положил подбородок на высокую столешницу стойки. – Так что с твоим кровом?

– На месте, а вот четыре пары новеньких туфель пришлось выбросить, – встала и топнула ногой, сгребая со спинки кресла пиджак и сумку. – Жду эсэмэску из банка. ЕЁ зовут Зина. Чао! Я в отпуске…

– Стой, Никусь, – Королёв нагло перегородил проход. – А как же наши подарки?

– Ой, оставьте себе, а меня ждут море, солнце, текила и дискотеки до утра, – врала напропалую, тайком наблюдая за лицом Дония.

– Не можем, детка наша любимая, мы больше без тебя ни денёчка не можем прожить, – зашептал Керезь, наваливаясь на стойку. Они переглянулись и одновременно протянули мне ладони, в которых было по ракушке. – Мы привезли тебе обещания…

– Обещания чего, Герман Львович? – я медленно оседала в кресло, прекрасно понимая, что все мои планы на неделю в тишине деревенского уюта и бабулиных пирожков с щавелем начинают полыхать адским пламенем. Три пары разномастных глаз сверкали весельем и чем-то таким странным… загадочным и вовсе не добрым!

– Обещание полного пансиона на три недели, – он заговорщицки подмигнул. – Турция, сентябрь… Пять звёзд, море и всё включено за наш счёт.

– А пока мне нужно побыть пятой женой в гареме вашего знакомого, но очень престарелого султана? – брякнула я, но тут же вскочила, когда вроде бы взрослые мужчины стали хохотать, как дети.

– Не в бровь, а в глаз, – Королёв обнял меня, быстро чмокнул в щёку и приложил раковину к уху. Мысли стали забиваться монотонным тших-тших-тших… И в это мгновение до боли знакомый аромат свежего леса и пряного рома с примесью солнца и горячего песка заполнил лёгкие. Холодная раковина коснулась второго уха. Инстинктивно дёрнулась, пытаясь коснуться его кожи, признаваясь самой себе в полной капитуляции. Это синдром Дония какой-то! Я постоянно ощущаю себя восьмиклашкой с косичками рядом с ним, несу ахинею и трясусь, как чихуахуа. Ладно, хоть слюной не капаю, пусть спасибо скажет.

– Что вам нужно? – прошептала я, пытаясь собрать свои встревоженные мысли в кучу.

– Мне нужна помощница, Сквознячок, – зашептал Лёва, будто случайно касаясь мочки. – Всего на две недели.

– А не пойти ли вам, Лёвушка…

– Фу, как грубо, детка. Пропадёт наш царь зверей, пока Нина в больничке валяется. Не дай погибнуть другу, – подключился Мирон на помощь Лёве.

Не дать погибнуть? Они шутят? Тут два варианта, либо ОН, либо Я!

Открыла глаза, осматривая три пары совершенно серьёзных глаз. Не шутят…

– Три оклада, – подмигнул Лёва. – Ладно… Сдаюсь. Четыре!

– И туфли! Хотя бы две пары… – выпалила я прежде, чем осознала, что только что подписала свой мучительно медленный, но определённо смертный приговор.

– Я бы и на пять согласился, – Лёвка наигранно дружески обнял меня, уложив свою ручищу на плечи. – Собирайся, Никусь, сама хотела быть пятой женой в гареме. Считай, что мечта твоя сбылась.

– Доний, а я вот ещё со школы мечтаю врезать тебе по морде, может, и это воплотим?

– Обязательно, но без свидетелей, – Лева махнул друзьям, забрал мои ракушки, бросил их в свой карман и потащил к выходу. – Идём, Сквознячок, тебе у меня понравится.

– Только вернуть не забудь потом! – крикнул вслед Герман Львович, на что Лёва рассмеялся.

Ой, мамочки… Ой, мамочки!!!!

Что происходит? Зачем я согласилась?

Знала, что затея дурацкая, бредовая и чревата последствиями, от которых волосы на голове зашевелятся, но продолжала идти следом, рассматривая моего нового Босса. Белая рубашка сидела на его идеальном плечевом треугольнике как влитая. Выгоревшие пряди волос отливали южным солнцем и золотым песком, ладонь вспыхнула от зудящего желания зарыться в них, вдохнуть и вновь утонуть в его опьяняюще соблазняющей свежести. Не чувствовала ног, брела, как завороженная, испепеляя его затылок пристальным взглядом.

Лёва тащил меня через многолюдный центральный сквер, прокладывая путь своей внушительной фигурой, люди расступались, а я млела… Хотелось идти, и идти… Просто дышать им и ощущать большую горячую ладонь на своём запястье.

Это точно вирус какой-то! Я должна держаться от него подальше, должна бежать сломя голову, но вместо этого бреду, как телёнок на убой. А это неизбежно.

– Знакомьтесь, – как только стеклянные двери его офиса открылись, Доний дёрнул меня и припарковал под своим крылом. Его дурацкий шаловливый мизинец поймал сползающую бретельку бюстгальтера, ловко поддел её и спрятал под тканью офисного сарафана. – Это Вероника Николаевна, она будет следить за вами, пока Нинулька болеет, а то от ваших проблем и вопросов моя голова скоро треснет.

Не сразу заметила, что стою перед удивленным коллективом, внимательно, как и я, наблюдающим за волшебством рук шефа. И неизвестно, сколько бы я вот так позорилась, растекаясь мокрым пятнышком, если бы Лёва не ущипнул меня за задницу.

– Привет, – прохрипела я, осматриваясь. – Шутить я не люблю, мне аппендицит вырезали три года назад, зацепив чувство юмора и снисходительность к опозданиям и лени. А вообще очень приятно познакомиться.

Даже Лёва не был готов к такому приветствию, что уж говорить о коллективе. Сотрудники рассеянно закивали головами и шустро разбрелись по отделам, скорее всего, звонить Нине Колосковой, личной помощнице шефа, пожелать ей скорейшего выздоровления. А когда мы остались вдвоём, вновь смогла дышать. Паника стала отступать, а злость на Дония возвращаться.

– Какого хера, Лёва? Я ни черта не понимаю в тачках! Моего «жучка» мне выбирал отец, он, к слову, и следит до сих пор за уровнем бензина и графиком ТО! – я семенила по скользкому глянцевому полу за новым боссом. – Отпусти меня!

– Офис небольшой, ты быстро со всем разберёшься. Это коммерческий отдел, – Лева словно и не слышал моих попыток отмотать всё вспять. Шёл, размахивая руками в сторону кабинетов за стеклянными стенками, изредка заглядывая внутрь, чтобы одарить обязательной порцией своего очарования млеющих девушек. Сучонок! Улыбается тут ходит! Ты посмотри на него! – Тут бухгалтерия, наши волшебницы уже перечислили тебе аванс, на туфельки точно хватит, а остальное получишь только после того, как вернётся Нина. А то тебе нельзя доверять, забывчивая стала.

– Ау! Лёва, ты меня слышишь?

– Здесь обитают менеджеры, – Доний резко свернул в кабинет и – О! ЧУДО! – мужички, треплющиеся на кожаных диванах, вмиг вскочили, поправили галстуки и скрылись за огромной дубовой дверью. – Это выход в зал, где бибики стоят.

– Какие бибики, Доний?

– Новенькие, отполированные и жуть какие дорогие. А вот тут… Святая святых, – Лёва гордо открыл высоченное дверное полотно из чёрного стекла, на котором не было ни единого отпечатка пальчика. – Твоя приёмная. Ну? Нравится?

– О-о-о-о-х… – шумно выдохнула я, осматривая просторное светлое помещение, в отличие от остальных кабинетов, огражденное тонированным стеклом, чтобы не быть рыбкой в аквариуме. Всё здесь было такое… Такое идеально подходящее этому мужчине: чёткие, даже резкие линии переплетались с игривой фактурой натурального дерева и чёрно-белого мрамора, выдавая сложную сущность хозяина. Огромный стол был завален бумагами, телефоны непрестанно звонили, а компьютер пищал истеричным напоминанием о новых письмах на почте.

– Ника… – вздохнул Лёвка и уселся на край стола, так и не разжимая руки на моем запястье. Стояла как вкопанная, чувствуя, как меня тянут… Я, словно невод, плыла навстречу рыбаку, понимая, что уже не могу устоять. – Помоги мне?

– Хм… А я-то думала, Лёва Саныч просто так мне помог, – бросила сумку на стол, выдернула руку, чтобы отойти от него подальше. – Значит, это плата?

– Это просьба, Ник. Ты же мёртвого в бараний рог свернёшь, это ни для кого не секрет. Сквознячок, ну помоги по-дружески?

Ответить мне не удалось, потому что в кабинет без стука ввалилась какая-то блондинка на ходулях, она бросила на меня раздражённый колкий взгляд, брезгливо мазнув по длинному крою серого сарафана, закрывающего коленки, и продефилировала к боссу.

– Лёв, тут письмо от поставщика пришло, они не хотят больше пачкаться мелкими партиями, – девушка практически оттолкнула меня, чиркнув плечом, будто совершенно случайно.

– Дина, знакомься. Это Вероника Николаевна, ваша начальница на ближайшие две недели, – Лёва выставил руку, словно уловил моё возмущение от столь фривольного поведения. Это что, норма – в этом концлагере для тощих селёдок? – Оставь письмо Веронике, мы обсудим это на совещании.

– Хм… – Дина развернулась на каблуках и медленно вышла из кабинета, виляя задницей так, будто следы за собой заметала.

– Ты уверен? – шепнула я, как только щёлкнул дверной замок.

– В чём? – Лёва бегло осматривал принесённые бумаги, но я-то видела, что он изо всех сил пытается не улыбаться.

– В том, что я должна тут сидеть?

– Более чем, – он перегнулся, дотянулся до трубки телефона. – Марата вызови ко мне.

– Ну, держись, Лев Саныч, ты сам напросился…

Глава 10

Я готова была рыдать, умоляя Люську оставить меня в покое, но упёртая подруга тащила меня по вечерней набережной в сторону ресторана «Нуар». Тешила только новенькая пара тёмно-синих туфелек, блестящий атлас, россыпь камней на броши переливалась, обещая прекрасный вечер пятницы. А внутри закопошились воспоминания. Опять пятница и Люся…

– Люсь, если я завтра не проснусь в своей квартире, то заблокирую тебя, честное слово. Хотя это не потребуется, потому что я сама отправлюсь в дурдом, пусть поржут над изучением мозга такой тупой курицы, как я! – поправляла задирающуюся от быстрого шага юбку платья, оборачивалась, словно пыталась найти какого-нибудь таинственного преследователя. Но, кроме влюблённых парочек и молодёжи, никого подозрительного обнаружено не было.

– Ника, у меня была адская неделя, у тебя не лучше! Сама жаловалась, что твои боссы бросили тебя одну, – Милка ловила своё отражение в зеркальной поверхности окон баров и ресторанов, что тянулись цепью бесконечности. Подруга кружилась в новеньком чёрном платье с дерзким декольте и заливалась смехом, ловя любопытные взгляды мужчин.

– Поправочка… Теперь у меня один босс, причём новый и лишившийся своей гривы при неизвестных обстоятельствах, – выдохнула я новость, которой не успела поделиться. Хоть мы уже почти две недели живём вместе, потому что депрессия её «Кура» протекала в острой форме и в её квартире, за которую она уже пять лет исправно платит ипотеку, виделись мы довольно редко. В основном – поздно вечером, когда под какой-нибудь сериальчик отмачивали пульсирующие от усталости ножки в тазу с горячей водой.

– В смысле? – Люся застыла на месте, распахнув пухлые губки.

– В прямом! Королёв с Керезем сдали меня в аренду. Угадаешь, кому?

– Пф-ф-ф… К бабке не ходи. И, конечно, он связал тебя и насильно уволок в свой салон? Заточил в светлице и завалил бумажками? – рассмеялась Люся, обнимая меня. – Наручники, плётки? М-м-м… Всё, как мы любим.

– Не говори ерунды. Я сама пошла, потому что он мне пообещал четыре оклада за пару недель и компенсацию туфель, – снова бросила взгляд на сверкающий от вечерних фонарей атлас, и хорошо на душе стало.

– Продалась?

– Получается, – дёрнула я плечами, входя в стеклянные двери ресторана. – Я купила пять пар и расплатилась с корпоративной карты, которую он наивно оставил на моём столе.

– А… Тогда всё понятно, – Люся протянула охране два флаера, которыми её одарили клиенты. – Всё, никаких боссов! Я год пытаюсь попасть сюда, но то денег жалко, то мест нет, поэтому восторгайся, Ветер, тебе крупно повезло.

– В прошлый раз, когда ты так говорила…

– Замолчи, а то накликаешь, – шепнула она мне на ухо, пока симпатичный администратор провожал нас к нашему столику.

Я ахнула, попав в просторный зал, в центре которого красовалась невысокая круглая сцена, переливающаяся неоновыми огонёчками. Всё освещение было направлено туда, накрывая сумраком небольшие круглые столики, хаотично разбросанные вокруг. Это была какая-то волшебная атмосфера интимности, таинственности и соблазнения… По коже побежали мурашки, подогревая чувство лёгкого возбуждения.

В зале играла тихая музыка, вокруг столиков сновали официанты в строгих костюмах и чёрных карнавальных масках, и лишь негромкий гомон голосов намекал на то, что мы не одни. Нас подвели к единственному свободному столику у самой сцены.

– Меню, – администратор грациозно поклонился, вручил нам золотые папки с эмблемой ресторана. – Могу я предложить вам холодное шампанское?

– Боже, как красиво! – зашептала я, когда мы остались одни. – Люсь, а где мы?

– Наконец-то! – рассмеялась подруга. – Это кабаре, детка.

– Что?

– Да-да… Это откровенное шоу с эротическим подтекстом, – Люся восторженно хлопала ресницами, рассматривая шикарный зал. – Сюда не пускают абы кого. А билет стоит больше, чем я трачу на продукты за полгода.

– Ого…

– Это тебе не туфельки. За отличный вечер? – элегантно взмахнула Люся запотевшим бокалом в воздухе.

– Ни пуха, ни пера… – я даже договорить не успела, как на плечо моё опустилась тяжёлая рука. Смотрела на меняющееся выражение лица подруги ровно до того момента, как за ней не возникла откровенно хитрая морда того самого Чибисова.

– Дамы… – обжег ухо выдох, и меня вновь затянуло в утреннюю лесную свежесть.

– К чёрту, – пропищала Люська, задирая голову. – Чибисов! К чёрту! Изыди!

– Я тоже рад тебя видеть, Милочек, – парень махнул официанту и абсолютно беспардонно толкнул задницу подруги, устраиваясь на диване рядом. И что-то мне подсказывало, что даже МЧС не сможет сдвинуть его с места.

– Сквоз-ня-чок, – по слогам прошептал Лёвка, садясь рядом со мной. – Признаться, я шокирован. Даже думал, что ты мне померещилась, потому что хорошие девочки не ходят в подобные места.

– А природную скромность хороших девочек всегда компенсируют подружки и их непреодолимая тяга к приключениям, – тихо рассмеялся Чибисов, стрельнул в Люсю хищным взглядом и протянул мне руку. – Кирилл.

– Вероника…

– Вы кого здесь забыли? Мы вообще-то хотели провести время в одиночестве, – Люся начала дёргаться и крутить головой, чтобы найти управляющего, а найдя, так резко взмахнула рукой, что чуть не сшибла бокал, пойманный в последний момент Кириллом.

– Лев Александрович, – расшаркался управляющий перед Донием, похоронив надежду Курочкиной на то, что этих шутников можно отсадить. – У вас всё хорошо?

– Шампанское нормальное принесите, – Лёва закурил и так нагло положил руку на высокую спинку дивана, проскользив по моим открытым плечам. – Дамы, ознакомились с меню?

– Стейк с кровью! – многообещающе выпалила Люся, складывая руки под грудью, но, наткнувшись на шокированный и такой звериный оскал Кирилла, тут же убрала их под стол.

– Тартар из говядины, – махнула я рукой, поняв, что этот вечер уже не спасти.

– Прекрасный выбор, – управляющий забрал меню и исчез…

– Лёва, ты меня преследуешь?

– Иногда мне кажется, что это ты за мной следишь. Ну, признайся, Сквознячок, прошерстила электронную почту босса, да? Видела, что там приглашение на закрытую премьеру? – Лева выдыхал дым в сторону, лениво осматривая зал с видом абсолютно скучающего человека!

– Кирилл, вы же из полиции? – я сжала губы и повернулась к симпатичному брюнету с охренительно красивыми голубыми глазами. – Как считаете, это можно считать преследованием?

– Вероника, – хрипло рассмеялся Чибисов, с трудом вынимая взгляд из глубокого декольте Милки, – я думаю, что у вас недостаточно фактов для обвинений. Я прав, Людмила Аркадьевна?

– Отвали, Чибисов!

– Вот видишь, – Лёва убрал руку, к теплу которой я уже так привыкла, и чуть сдвинулся в сторону, увеличивая дистанцию между нами. Я получила то, чего хотела, но почему-то стало так грустно…

Доний будто игру какую-то затеял, сменив откровенно хищную осаду на довольно ровную дружескую беседу. Он держал дистанцию, делая вид, что меня просто не существует! Даже Люська купилась на его уловку, начав довольно легко втягиваться в диалог. Они сыпали воспоминаниями о школьной жизни, громко смеялись и то и дело чокались бокалами.

А я не могла…

Ковыряла любимый тартар, украдкой осматривая Дония. Чёрные джинсы и футболка, открывающая рельефный рисунок бицепсов, и расслабленное выражение лица без тени напряженности от трудовых будней. Даже не помню, чтобы видела его таким. Он всегда был одет с иголочки: идеально сидящий костюм-тройка, начищенные туфли и лучезарная улыбка, по которой было невозможно понять, играет он или просто бесконечно счастлив.

Он будто всё это время мастерски притворялся, скрывался за строгим костюмом, аккуратной бородой и длинными волосами, небрежно стянутыми в хвост на затылке. А сейчас он другой… В последний раз в таком неформальном прикиде я видела его на выпускном, когда он пришёл на вручение аттестата не в лоснящемся костюме, а в косухе и драных джинсах с металлическими клёпками.

Смотрела на него тогда из зала и слюни пускала, да что я… Полшколы издавало томные вздохи, когда троица вытащила огромную корзину цветов, чтобы отблагодарить классуху, вечно прикрывавшую их «невинные шалости».

Он был недосягаемый и манящий хулиган. С ним хотелось сбежать с уроков, прыгнуть на его чёрный мопед и умчаться в закат. С того выпускного мы не виделись. Долго. Очень долго… Плохиш из квартиры напротив съехал от родителей, а я заставила себя влюбиться в его лучшего друга Мирона Королёва, чтобы забыть чёртового Лёву Дония. И даже получилось… Вроде.

Встретились мы только лет через пять. Мама всегда говорила, что профессия преподавателя бессмертна. Да, она права, конечно. Только вот, чтобы прожить на эту зарплату, и правда нужно самой быть бессмертной, отказаться от непреодолимой любви к красивой обуви и желанию путешествовать.

Проработала в школе я недолго, и то, скорее, чтобы порадовать матушку. А когда она наигралась в династию учителей, я со спокойной душой уволилась и стала экспериментировать со сферами деятельности. Вот в последнем эксперименте меня и нашёл Керезь. Я работала в приёмной администрации города. А что? Работа не пыльная, если умеешь руководить людьми, а этот опыт я ещё со времен преподавания вызубрила на пятёрку. И каково же было моё удивление, когда, придя по приглашению Германа Львовича на собеседование в старый офис «Сэйф-групп», встретила всю школьную компашку в полном сборе. Царёв, Королёв и, мать его, Доний…

Не знаю, что меня соблазнило больше: обворожительная лыба Лёвы или по-дружески щедрая зарплата, озвученная Мироном. Иногда, прячась от Дония в самых укромных местах офиса, до сих пор представляю, как я гордо отказываюсь от этой должности и выхожу из кабинета, виляя задницей… НО! Не сделала. Поэтому и сижу сейчас, пьянея не от шампанского, а от его ужасающей близости. Лёва… Он рядом.

Не успела понять, что делаю! Честно, не успела. Моя ладонь сама скользнула по его ноге вверх от колена. Впивалась ногтями в грубую ткань джинсы, слышала скрежет, чувствовала, как напрягаются его мышцы. Кожу жгло, внутри всё клокотало от всплеска адреналина, ударяющего в мозг в синхрон с сердечными импульсами. Я не могла дышать… Задыхалась, умирала, но так тихо, неслышно ни для кого, кроме мужчины, что сидел так близко.

Внутри всё смешалось: страх, возбуждение и желание, что буквально расплескивалось с каждым миллиметром опасного пути по его джинсам. Скользила, пока не встретилась с горячей ладонью. Лёва, очевидно, тоже не успел подумать, потому что тут же сцапал мои пальцы, сжимая их с такой силой, что вскрикнуть захотелось, но вместо этого я лишь сжала бёдра. Внутри все запылало, воздух вылетел из лёгких, а глаза закрылись, впуская меня в густое облако тумана. Это сон, Ника… Это сон, в котором я смелая, взрослая, сижу рядом с мужчиной, до которого не дотягивал ни один из моих парней…