Евгений Владимирович Кузнецов
Миг Мысли. Роман-эпилог
Часть первая
1
Голубоглазые блондинки – через несколько сотен лет… исчезнут…
На Земле, в Природе.
Дескать, прогноз…
Совсем исчезнут!
…А как же – я?
Как я буду – жить?
Не тогда когда-то, нет… Тогда – ещё что, сам подробно не знаю, будет со мною…
А – теперь. Сейчас.
После вот этих самых нескольких строк.
Горестная минута…
Как я буду жить дальше – с этим знанием?
Со знанием – этого.
Осведомлённый-то о такой… о такой – колоссально печальной… и неминуемой, пусть и в каком-то будущем, утрате…
Лучше б, ей-богу, не попадалась мне на глаза статейка эта научная!
…Да живи я хоть тыщу лет назад, хоть тыщу лет вперёд – как бы я, опять же, страдал… заведомо иль в деталях зная, что в каком-то грядущем или в каком-то прошлом… отсутствует этакое драгоценное качество – красоты, которая вообще, – моё, человека-человечества!..
Не то чтоб я блондинок, которые к тому ж и – голубоглазые, с какой-то особенной ревностью отличал от других прекрасных сочетаний, а я – о явлении жизни как о явлении жизни.
Мне – человеку как существу, урождённому от усердного Времени и ещё – что я, по себе, всю жизнь ощущаю – от Красоты, да, и от Красоты! – не целовать уже, например, когда-нибудь моими губами и глазами глаз голубых… не петь о них, не уподоблять их цветам, волне и небу… не поглаживать в мечтах иль в воспоминаниях пряди-локоны, что – в сено, в злак и в солнце…
…Но прогноз прогнозом – а не слышно что-то ни сердечных, ни мудрых воплей вокруг.
Опять, как всегда, всё самому!
«Я сорвал Небо с Земли.
И глянул, что было до Неба, до всех богов.
И даже до прямоходящих, до приматов, до рептилий…
Там вижу.
Из Вселенной град ледяных комет.
А в них молекулы-коды.
Гены-планы Замысла.
…Ещё далее, когда планета пребывала даже и без воды, смотреть было уже не очень интересно.
(Поэтому, наверно, данную, и без того краткую, тираду – всегда тут такую отрадно рискованную! – в этой моей записной книжке в заветной и обрываю…)»
2
Он – был быть.
Он ступнями своими голыми ощущал Камень.
И всем самим собой – уединённость этого Камня-Шара.
Среди огня Светила и отдалённого Блеска.
…Глазами принимал этот пламень Светила и тот измельчённый Блеск.
Ушами и кожей принимал желания и движения… ветра, дождя… птиц, зверей… и где-то крадущихся других самцов.
Ноздрями принимал шевеление и запах… листвы, травы… и его самки с его потомством рядом в пещере.
И всем самом собой принимал дыхание и настроение – всего и Всего.
…Он – прислушивался.
Всем самим собой – до кончиков своих ногтей и ресниц.
Прислушивался ко всему и ко Всему.
И слышал.
Слышал всё и Всё.
Отдельное всё разом.
И Всё тоже разом.
И он – сторожил.
И всё, и Всё.
И вбирал, и принимал.
…Сторожил, прежде всего, время, в котором он был.
И время, в котором он ещё не был таков, каков теперь есть.
И даже время, в котором он совсем ещё не был.
В том времени и пространстве, совсем недалеко, был, вместо него, волосатый зверь.
Ещё раньше… вместо этого волосатого зверя… во времени и пространстве были… огромные, с эту скалу, где его пещера, звери… Но вот из множества того блестящего света… отделился один камень-жар… стал приближаться к Камню-Шару… ударил на него… с громом и темнотой… И все те звери, что высотою с деревья, перестали быть…
Ещё когда-то раньше… во времени и в пространстве… были только хвостатые и только в воде…
До них и вместо них… были в воде лишь какие-то мелкие… чуть бы различимые и теперешним его глазом…
До них и вместо них… на Камне-Шаре была одна вода… в которой было растворено… что-то такое, которое и было и есть – всё Будущее…
А до воды на Камне не было даже времени.
Пока не прилетели те глыбы льда.
И не растаяли.
И Время – началось.
…Он стоял на Камне и сторожил всё это «было».
И сторожил это своё «есть».
Это «есть» было эхом того «было».
И поэтому он сторожил и всё «будет».
Так как это «будет» есть эхо того «было» и эхо этого самого «есть».
…Как когда-то он был с волосами по всему, с лапами, телу… так когда-то в том «будет» он окажется… с обнажёнными руками… а потом, в тех руках, и с каким-то предметом, который назовёт колесом…
Вот… вот…
Он прислушивается… к запаху каменного жёрнова… прислушивается… к запаху сыпучего и затаённого пороха… к запаху видимого и тут же невидимого бензина… к запаху заключённого в стеклянные фужеры зловония… к запаху горящего в атомном грибе своего же собственного тела…
Однако не веет из будущего… даже дымком родового костра…
Он не мирится с этим «будет»…
Но он же смирился с тем «было», когда не было на Камне-Шаре ни его самого, ни даже ни единого таракана…
Тоску в своей груди он так и назвал: тоской.
Лишь нет тоски в бесконечном Блеске.
Так как именно оттуда прилетел вестник-лёд.
И потому нет тоски, кроме как в его груди, по всему Камню.
А есть – Дыхание и возрождение и убережение этого Дыхания!
Оно – есть!
И он назвал его душой.
И назвал это своё восклицание, которое единственное в нём постоянно, – восклицанием.
…И вот он ощутил… во времени и в пространстве того «будет»… множество каких-то пещер… каменных же… но стоящих тесно одна к другой и высоко одна на одной…
Ощутил ёмкость и запах отдельной угловатой такой пещеры… и белизну и мягкость ложа… ощутил тело и запах самки… такой же нагой и доступной… которая среди множества этих сот-пещер… и среди целого их огромного нагорья… в этой своей благоуханной пещерке-норе… совершенно одна… без родичей… без единого самца… без единого хоть чьего-то потомка… и вся в здоровых и злых слезах…
3
Я сейчас – в походе.
Опять, опять!..
В новом походе.
В далёком.
Всё – сам! И – обо всём!..
Или – в новом плаванье.
В дальнем.
А что в новом полёте – так это само собой. Точнее – в улетании. В утрате веса… довлеющей значительности… видимого тела… Уж так – совершенно верно.
Я в походе – по зову, конечно, Пространства.
Что же ещё меня смогло бы позвать…
И в движении к этому самому Пространству.
В движении теперь уже – раз позван и вышел – обречённом и неумолимом.
К некой области в Пространстве.
Где я ещё не был. – Так как о ней даже и не знал.
Разумом.
Значит, разве что – духом.
В этой области, вернее, теперь уж и оглядываюсь…
Хочется и в ней сделаться, так сказать, – домашним.
Хочется, чтоб и она сделалась моим домом.
Эта область – ещё одна комната в доме Истины.
Лишь в её стенах – покой.
И вот – обхожу, обживаюсь…
И без похода – никак.
Потому что Пространство… меня и не спросило!
Я – всегда в походе.
Теперь же – что.
А как всё – по-настоящему? – На самом деле, реально, действительно, в натуре…
Как всё и Всё – окончательно подлинно!
Часть вторая
1
Грезится мне с недавнего времени… первобытный человек!
Тот – доисторический.
И что же?..
–– Но он ведь – такой же, как я!
Просто у него нет не то что мобильника, но даже бумаги и пера… нету даже и самой азбуки, хоть какой-то бы письменности…
Никак, то есть, он свои мысли и чувства искусственно не зафиксировал – и вот потом, много потом и был обозван… до-историческим.
–– Но он же – такой, как и я.
Притом был таким, как я, – без единой буквы и цифры! – целые сотни тысяч лет…
Сотни тысяч лет!
Думал. Чувствовал. Радовался. Горевал.
Куда же девались все его эти усилия?!..
Без пера и бумаги – которым всего-то… несколько тысяч…
И как он – без каких-либо средств – общался?..
Со своими современниками.
–– Точно такой же и с точно такими же, как и я!
Тем более – когда расселился-разлучился по всей планете.
А как общался – между поколениями?..
…И поэтому теперь я – всё о нём и о нём: о первом, о бывшим – первым!
Что там в каком-то космосе?.. – Даже на самой Планете!
Какая разница, когда была мысль.
Самая даже простая мысль.
Или сегодня. Или вчера. Или в каком-то определённом – исчисленном – тысячелетии и веке. Или – сотни тысяч, не подсчитанных никем и никак, лет тому назад.
Мыслящий, всегда же – мыслящий.
И не может мыслить ни о чём, прежде всего, ином – как только о том, что он… мыслит и, значит, – мыслящий…
И о том не может – в понятной ситуации-эпохе – мыслить, что до него, мыслящего, таковых… вообще не было!..
И, далее, что он обитает на некой тверди… которая пребывает в некой прозрачной зыбкости…
И что, наконец, всё это – по воле какой-то властной и заповедной…
И что, в конце концов, и само-то его мышление – величественно и загадочно!
Только об этом и только эта мысль действительно – Мысль.
Все другие усилия – мыслеподобные – мозга суть бред: сонный – или больной, или самоуспокоительный…
2
С чего же, собственно, эта моя новая страда…
А нашёл в очередной новейшей научно-популярной статье – любимое, между прочим, моё чтение! – совершенно не знакомый мне термин… точнее сказать – абсолютно небывалую идею, то есть – самую что ни на есть новаторскую, прогрессивную, то самое – последнее слово науки…
«Техническая сингулярность»!..
И сам этот изящный термин и, вслед, суть его, вместе с той как бы простецкой «точкой», – мгновенно и яро осветили для меня всю целиком эту… авангардную, прямо-таки революционную идею…
А во мне породили – редкостное возмущение!
Раз уж и впрямь так, как в статье, – то об этом бы теперь только лишь и трубить во всех газетах и каналах… и даже бы – молебствия во всех храмах, да и вообще – «особое положение» бы по все планете Земля…
…Так вот. – Всё, впрочем, элементарно и очевидно.
Эволюция у животных в природе – прогрессия арифметическая. – Всё с ними, словом, ясно…
А вот у человека прогрессия – геометрическая.
То есть: скачки развития качественные – учащаются!
И радоваться бы…
Наука, тем более, развивается… ещё лет двести назад было замечено… вообще по некой экспоненте – ускоряясь…
Ускоряясь и ускоряясь!..
Экспонента (в словаре, что ли, глянуть для большей вразумлённости…) – она суть «показатель степени», «показательная кривая».
То есть, по-простому, кривая-то кривая, но – неумолимо вверх!
И – неумолимо выпрямляется!
Скачки качества в людском обществе – в технике особенно и в науке – так учащаются!.. так уже участились!.. и так скоро участятся!..
Что и явится та «точка».
Когда экспонента эта самая сделается… прямой!
Вот уж действительно – точка…
Точка, по мне, всему…
Наступит у человечества и впрямь абсолютно небывалая эпоха… или как её… вернее – его, человека!.. следует тогда будет называть?..
«Техническая сингулярность» («сингулярный – единственный, одиночный, исключительный»…) – когда эта самая прямая будет… человеком – неуправляема!.. человеком – непредсказуема!… человеком – даже неосознаваема!..
…И эта «точка» настанет, дескать, – неужто, «светлая», опять лет через двадцать?!.. – к середине текущего века.
То есть, возможно, на моих глазах…
И – по мою, то есть, душу!..
«Человек, до изобретения письменности, общался через Небо.
Через Небо!
И что стало с человеком после того, как он перестал так быть и быть таким…
Современный человек даже не способен разгадать тайны древних строений.
Даже не желает их знать.
Даже не обеспокоен этим незнанием.
Современный человек – человек?..»
Действительно – точка.
Пока-то ещё, может, – сомнительное многоточие?..
Я-то вот – жив и возмущён!
Пусть и – единственный возмущён на планете.
…Механизмы и приборы будут – сами по себе.
А коль людьми не управляемые, то и…
Нет! Просто не вымолвить…
То и – руководить прямоходящими разумными!
Да крах, крах…
Всей цивилизации.
…Механизмы-приборы будут особями разумными – управлять.
Кто?!..
«Кто»…
Вот – Что!
Это Что, без стержня-разума, будет управлять… разумом?..
И создал это Что… сам разум?..
Почему так?
Да потому, что он, разум, давно уже – не Разум.
(Поневоле вспоминается: лет триста назад работники ручного труда ломали машины, так как те оставляли их, работников руками, без работы…)
…И это-то самое самовольное… и – туповольное!.. прямое, как рельса, грядущее «благополучие»… оно – что? – венец всех усилий всех учёных всех веков?.. и мудрецов, и поэтов?!..
Определённо – от лица их всех: отнюдь нет!
Иначе – разве что: их разум располагался… в каком месте их тела?..
Только так и ставить вопрос.
Вот наука – сама же указала: животные – арифметически…
Но ведь тело человека – и есть животное!
И – осталось таковым.
Животным.
Пусть и – уже два миллиона лет – прямоходящим.
Но всё-таки – животным.
То есть – прежде всего: разум его, ускоряющийся-то, – лишь обеспечивает ускоренно, путём науки-техники, его тело.
А не – душу! А не – дух!
Даже уже – не сам себя…
И теперь разум – развёл руками.
То есть – что же…
У разума изначально – не было цели?..
У разума как такового изначально и по сути – не было и не возникло самодостаточной, вне тела, цели и задачи?..
…То-то я, чуть достигну чего-то, – сразу, заметил, впадаю в уныние.
«Только заблуждение и поиск дают бодрость.
Точнее, у меня, современного, кроме заблуждения и поиска, ничего, выходит, и нету…
Без общения с Небом.
Исключительно бы с Ним».
…И что же?
Разум перестаёт быть Разумом-властелином?
Но ведь – эти коварные наука и техника, по их же признанию, появились всего-то тыщ пять-шесть назад…
Тогда – что же получается…
Говори, говори!
Больше – некому…
3
Да говорю… Говорю.
Моё, то есть, мнение об этой о журнальной о всей статье.
И – вот.
Первое замечание – невольное и неминуемое – я уже сделал.
Человек как живое существо – остался частью живого мира и, конкретнее, частью – животного…
Остался!
Просто в лапах-руках у животного очутился… разум. – И что с того, что разум – за его же собственными, животными, лобными дугами-морщинами.
Или – точнее и поэтичнее сказать: разум в животное – запрыгнул, наморщив ему, животному, лоб.
Второе замечание – уже, с моей стороны, даже, может быть, нетактичное и стыдливое…
А как же учёные эти самые, вообще – как таковые, никогда не задались вопросом: что было с человеком – нет, не все даже его два миллиона лет, а хотя бы – так называемым «современным», полноценно «разумным разумным», последние двести тысяч лет?..
Ведь именно эти-то сотни тысяч – и есть, по большому счёту, История!
Притом – разума и Разума.
А вовсе не какие-то последние всего-навсего пять-шесть тысяч…
Которые – всего лишь история, с маленькой, получается, буковки…
В смысле – с написанной.
…То-то я всегда чурался большого общества.
И предпочитал контакт, если постоянный, – с редкими и с глазу на глаз.
И уж всегда – ещё пуще самодостаточность! – от всех брезговал похвалами.
Да что там – мне всегда становилось стыдно… невыносимо стыдно… когда меня просто-напросто спрашивали… что я сегодня ел… что я – кушал!.. что я – жрал!..
…Замечания эти мои, по сути, о недостатках статьи…
Точнее – даже наоборот: о достоинствах, вкраплённых в неё, которые не были замечены… самими авторами…
Так – говори, говори!
А именно – что.
Уже не в добавление к статье, а – в ином расположении тех же мыслей.
Вот и говорю.
Всё то, что в ней только ещё пророчится… уже было!..
4
Ещё одно открытие…
…Даже шляпа тогда с меня не свалилась.
Да и сам не знаю своих, моих, возможностей!
Например – только, небось, теперь – спустя, может, лет десять – назрела нужда дать, наконец, название тому случаю…
…Ехал я из гостей и в гости.
Всё, как говорится, понятно.
Да только не понятно мне в тот час было – из одного-то района города в другой: на какой остановке выходить?
А за окнами автобуса – поздней осени вечерняя скучная темь.
В салоне же – ещё, конечно, скучнее.
Я, видимо, закрыл глаза… Я, видимо, чуть задремал…
А прежде, наверно, спросил кого-то, кондуктора или пассажира, далеко ли та остановка…
…И вот – чувствую.
С внезапной чётко-трезвой бодростью.
В неуютной чёрной темноте – стою.
И чьи-то руки чужие – шарят у меня по карманам… в пальто… в костюме…
Далее – сила какая-то (что как бы не моя, а – во мне) ожила – и оттолкнула кого-то…
И – светло стало!
…Вот и сетую: то же было одно из редкостных мгновений моей жизни.
…Светло стало на некоторое продолжительное мгновение.
Светло сделалось – будто у меня над головой зажёгся яркий фонарь!
Молодой человек… лет тридцати… светловолосый, аккуратно постриженный… в куртке короткой натуральной кожи… в джинсах светло-синих…
И – опять непроглядная тьма.
Тем более густая – после яркого света.
…А я уже скорее шёл прочь. Прямо по проезжей части. Лишь бы к какой-нибудь другой остановке.
Лица его – того – я не запомнил. К сожалению? Не к сожалению?.. Он – оттолкнутый – стоял на четвереньках. По его медлительности судя – весьма пьян. (Потому-то, скорей всего, он и дерзнул на грабёж… подсказав мне остановку потемнее…)
Нет, нет! На частичку мгновения – черты его лица были именно правильные… О таких-то, после чего-то случившегося, и говорят: никогда бы не подумал…
…Я спокойно шёл и пришёл домой.
Спокойно разделся.
Спокойно лёг спать.
…Между тем – мне было и слегка волнительно.
Да! В то мгновение – не фонарь над моей головой горел…
Боже, боже! Это горели-светили – мои глаза…
Я… я вдруг стал видеть в темноте!
Я могу… я способен… я видеть в полной темноте.
Потому что – сквозь несколько сотен лет.
И жаль, что подобные мгновения ущербно и досадно редки.
Так надо их в себе, во мне, – пробуждать и продлять!
А без этого я… попросту слеп.
Часть третья
1
Та «точка» – уже была!
И сингулярность – давным-давно, так сказать, прямая!
Ибо.
Да, ибо!
Ведь даже наскальной живописи всего-навсего тридцать тысяч лет.
И через океаны на другие материки он, человек, переплывал тому назад лет – столько же.
А два-то миллиона лет… или хотя бы те «современные» двести тысяч лет…
Как… он… общался?
Ведь иначе не стал бы и не был бы человеком.
Вот и говорю: общался – мысленно.
Мысленно!
Эмоциями и гримасами – это само собой. Но эти манипуляции – весьма ограничены, чтобы нарождался и рос разум.
Ведь даже зароду разума – нахмуренных бровей и взмаха ладоней – мало.
Он, разум, – он уже, уже сам по себе – в полёте, в Полёте!
И значит – предполагает полёт разума у другого – другого разума.
И значит – все разумы летали.
И значит, сами разумы – общались.
Иначе быть не могло.
Ведь другим способом и никаким образом сведенья никакие – не отмечались, не фиксировались.
Так вот.
Сам факт фиксации знаний и есть… та «точка»!
Наскальная живопись, тем более письменность – материализация мысли.
И – неважно: на скале, на папирусе или на компьютере!
И это – крах Мысли!
…Но скала – обречена на недвижность. Ей сингулярность чужда. В ней, однако, – уже догадка: о возможной фиксации сведений, мыслей… Недаром же тридцать-то тысяч лет назад человечество буквально болело рисованием!..
И вот – письменность…
Уж подлинная «точка» – Точка.
Точка – если такое слово – чему?
Точка – общению мыслями.
И даже, в основном, жестами и мимикой…
Закостенение и эмоций, и мозга.
Вот оно – буквальное Падение.
Ресниц падение – от Неба… на бумагу…
Именно – крах духовный.
Человек до письменности – до-исторический-то человек – был всестороннее! мощнее! духовнее!
Был – человечнее.
Более того.
Общение мыслями, духом – есть общение с невидимым, вообще – с невидимым. – С невидимым собеседником.
И значит – с невидимым миром в целом.
Ибо уже – с Невидимым Миром, с неким Собеседником.
Который – в чём его и роль – всегда и везде присутствует.
Рождение истинного Бога.
Так что тот «первобытный человек»… был и набожнее!
Это ведь позже он, человек, стал воплощать Его во всевозможных истуканов.
Было уж что воплощать!..
…Фиксация мысли и духа, в частности – храм, икона, писание… тоже есть та же «точка»… разве что уже – в дальнейшем своём развитии… и даже уже виртуозная – эстетическая… и даже уже освящённая… и конечно, уже закостенелая в мозгах… то есть – очередной вид того же духовного краха…
Подлинная Точка была тогда, в смысле – неуправляемая-то и даже неосознаваемая-то, потому что фиксация – неустранимая, неисправимая.
Потому что – первая, первая!
И уж тем одним – святая.
Не исправить же наскальный рисунок…
Хотя – и почему бы?..
Не переписать Книгу…
Недаром же такие попытки, считается, предпринимались!..
(А, к примеру, – призывались ли, или позже были «вписаны» те варяги?!.. А, не далеко ходить, – где «программа строительства коммунизма»?!..)
Именно Точка – так как материализация мысли и духа есть необратимость истории и культуры… есть создание архетипа… кумира, святыни… собственно быта – конфессии, школы, языка… морали, нравственности…
…Человек – опустил и голову.
Недаром – это непременное храмовое требование во всех религиях.
И уже не подымает головы, стало быть, – уже тысяч шесть лет.
(Нет, значит, ошибки – на то Священное: «от сотворения мира»!..)
По крайней мере – полноценно.
Вошёл в некий лабиринт, в тоннель.
И – в узкий!
Точнее сказать – в него заполз.
В нём, в этой трубе, только и простору – всё равно: хоть вперёд, хоть назад.
Но уже – в полной темноте.
И уж – никак не вверх!
То есть – не глядя на Небо.
Всякая попытка поднять голову или повернуть хотя бы в сторону – или грамматическая ошибка… или диссидент… или сумасброд, или клиника, или анафема…
Я не могу теперь спокойно жить.
Как даже передовые учёные современные – не зная, судя по их статьям, что человек уже несколько тысяч лет ползёт в трубе сингулярности – берутся рассуждать… при этом даже и не посещая храмы божии… о нравственности в науке!
…Но что я могу? – Проповедовать?..
Собаке – чтоб она жрала сено?..
Так они, собаки, даже своими умными глазами не могут заземлённого хозяина-человека наставить на ум – сообщить ему, например, о приближающемся цунами…
Да ещё одни только те перелётные птицы теперь – наглядно следуют Невидимому: геомагнитным линиям.
…Впрочем.
Вокруг все, прямоходящие-то, – милые, милые…
Только никого нельзя почесать за ухом.
Я его, того первобытного, – ну его! – не идеализирую.
Друг друга, да, ели…
Значит – что?..
Значит – хотелось есть…
Значит – было съедобно…
Значит – было принято… допустимо…
Не забыть бы ещё уточнить: друг друга едят, и натурально, и поедом, – с тех самых пор до сего дня едят!..
А я схватил Идею – и вот-вот осмеливаюсь открыть глаза…
Из моего окна домашнего – смотрю теперь вовне… странно, странно…
Словно – не бываю на улице совсем.
И словно – через то, непрозрачное, затемнённое стекло…
…В мире ежегодно – миллион самоубийств.
Скоро будет это – вторая, после сердечных, причина смертности.
А то слышится беззвучно невидимый вопль двух-миллионнолетного примата!
Да ещё и не допущенного, якобы, в современность!
…«У нас.
Половина работает из-под палки.
Лишь пять процентов готовы на всё ради работы-мечты.
Первые в мире по числу самоубийств среди пенсионеров, по брошенным детям, по абортам, по похищенным, по авиакатастрофам, по героину, по алкоголю…»
…Первые, значит, в мире – заключаю, пока я сейчас в нём, – и по мучительному прослушиванию наслоенных мучений.
От истории сейчас – эхо.
А от До-Истории – Эхо.
