Евгений Вальс
Ялиоль и маска богини Нарсахет
В тот момент, когда невидимый маг почти высвободился из смоляной ловушки, произошло нечто странное. Щебневые воины, стоящие возле него, как по команде, вытянулись в струну и рухнули на землю, а вместе с ними замертво упало несколько лошадей. Послышался утробный звук, и те, кто ещё держался на ногах, увидели выползающее к своим жертвам существо. Грозовая фирена походила на громадного тюленя, она вонзала в сырую землю острые когти, подтягивая грузное тело к убитой добыче. Фирена высовывала тонкий синий язык и смачивала им крохотные слепые глазки. Красноватые веточки жабр пульсировали по бокам её круглой морды, улавливая вибрации, отчего голова фирены поворачивалась в сторону от малейшего движения.
Она приближалась к мёртвой лошади, рядом с которой находился Арсений, спасшийся только благодаря магической защите. Он сделал шаг из растекающейся смолы, а грозовая фирена, почувствовав движение, подняла утолщённый хвост и ударила им о землю. Разряд тока заставил вздрогнуть лежащих на земле и приходящих в себя щебневых воинов.
Тем временем второй маг освободил руки от смолы и решительно взмахнул ими, надеясь расправиться с опасным существом. Но тут появилась вторая фирена. Она незамедлительно ударила хвостом о землю. Разошедшийся в стороны смертоносный заряд повалил с ног ещё около дюжины стоявших.
Почуяв соперника, первое существо тоже ударило хвостом, и началась схватка, похожая на ту, что разыгралась между магами. В какой-то момент фирены одновременно ударили хвостами, отчего произошёл взрыв и невидимого мага в искрящемся облаке подбросило над землей.
Арсений решил воспользоваться ситуацией. Он услышал, как Хельга велит своим людям отходить от места сражения фирен, и заметил, что её голову не защищает шлем. Но когда Арсений произнёс заклинание, Хельга заставила палому совершить скачок, отчего магический разряд пролетел мимо её головы.
Арсений решил не сдаваться. Он сменил тактику. Теперь он нацелился на палому. Его магия была для неё родной, а значит, опасной. Несмотря на способности бантолианских прыгунов, ускакать от него ей не удалось. Арсений побоялся применять заклинание пут, когда она была в небе, и дождался неизбежного приземления, а поскольку Хельга направила палому в сторону от лагеря, невидимый маг уже не мог ей помочь, отвлечённый фиренами. Юноша превратил бантолианского прыгуна в первое, что пришло в голову – в медузу, которая никуда бы не убежала, не съела бы свою наездницу и оказалась бы мягкой подушкой.
– Пепла тебе в рот!!! – взревела Хельга, барахтаясь в скользких щупальцах.
– Ялиоль! – крикнул Арсений, едва предводительница щебневых воинов плюхнулась на землю.
Так рыжая воительница стала пленницей двух молодых людей, которые подняли её на каменный диск и быстро скрылись за рощей исполинского хвоща.
***
Отлетев на безопасное расстояние, они нашли сухое место, которое дождь обошёл стороной. Здесь начинались заросли воллелии. Эти хвойные пальмы с оливково-жёлтой кроной были украшением Саматронии. Прямые крепкие стволы возносили к солнцу пышный букет из упругих ветвей, покрытых длинными жёсткими листьями. Каждая ветвь заканчивалась шишкой, испускавшей сильный хвойный аромат. Ялиоль решила остановиться тут для беседы с пленённой воительницей. Арсений сковал ноги Хельги заклинанием пут и усадил её возле мшистого пня. Воительница разлепила глаза и с ненавистью уставилась на Арсения и Ялиоль.
– Ну, жалкие личинки, вам удалось меня заинтриговать, – произнесла Хельга, как только ей позволили говорить. – Кто начнёт первым?
– У нас были веские причины, чтобы пленить вас, – твёрдо сказал Арсений.
– Подбирай слова, молокосос! Ещё одно неверное – и твои руки появятся на стене в зале моих трофеев, – усмехнулась Хельга. – Продолжай…
– Прежде чем оскорблять нас и сыпать угрозами, прочтите вот это письмо, – протягивая лист пергамента, сдержанно произнесла Ялиоль. – Оно адресовано вам.
Рыжая воительница окинула её оценивающим взглядом чёрных глаз и взяла послание от Матери рода. По мере того как она углублялась в смысл написанного, выражение её лица кардинально менялось. От вызывающе-насмешливой маски не осталось и следа: складка меж бровей стала заметнее; ещё пара строк – и брови Хельги взметнулись вверх, а глаза округлились. Она явно была чем-то удивлена. Закончив чтение, воительница раздражённо поморщилась и опустила пергамент. Мельком глянув на Ялиоль, она вновь развернула послание. Ещё раз пробежавшись взглядом по строчкам, Хельга задумалась, точно выбирала слова для ответа.
– Эта хворостина по-прежнему красноречива. Сколько высокопарных слов! – фыркнула она. – Но я не намерена исполнять чьи-либо указания… Невероятно! Насколько нужно быть самоуверенной, чтобы ожидать моего повиновения!
Хельга, казалось, разговаривала сама с собой, гневно размахивая руками, а Ялиоль и Арсений могли лишь наблюдать за столь бурной реакцией.
– Желаете сами прочесть сию писанину? – Воительница помахала перед их лицами смятым пергаментом. – Чего-то боитесь?
В ответ они замотали головами.
– Ну, что ж, приготовьтесь услышать правду от меня, – сказала Хельга и, указав кивком на Ялиоль, изрекла: – Я твоя мать. Как тебе такая правда?
Ответа не последовало. Ялиоль замерла, вглядываясь в неё, словно пыталась вспомнить. Тогда Хельга продолжила:
– И вот ещё одна: я – угроза тебе, моему ребёнку! Угроза, которую Талас так страстно желал предотвратить. Удивлена?
Ялиоль задумалась, а её спутник устремил на Хельгу изучающий взгляд, не понимая, почему дочь совсем не похожа на мать.
– Нет, я вам… почему-то верю, – наконец ответила девушка. – Я как будто всегда знала правду, но забыла, а сейчас вспомнила.
– Вижу, ты не спешишь обнять меня… И это естественно.
Ялиоль действительно не чувствовала особого трепета, но заметила, как взволнована Хельга. Наверняка в душе рыжей воительницы сейчас бушевали смешанные чувства: боль, обида, тоска и, может, даже надежда, но внешне это почти не проявлялось. Видимо, холодную сдержанность Ялиоль унаследовала от неё. Однако сейчас в сердце девушки внезапно начало пробуждаться странное чувство, будто там заплакал кто-то маленький и совершенно беззащитный.
– Я представляла себе раньше нашу встречу, но никогда не думала, что она будет такой скупой и сдержанной, – продолжала Хельга. – Впрочем, чего я ожидала, когда уступила Таласу и бросила своего ребёнка?
– Я ни в чём вас не виню!
– А могла бы, я ведь твоя мать! Я должна была бороться за тебя, а вместо этого… – Голос рыжей воительницы дрогнул, и в её глазах блеснули слёзы, но она тут же овладела собой.
– Отца невозможно переубедить, если он принял решение…
Глядя на то, как женщина с репутацией беспощадной предводительницы бандитов пытается сдержать набегающие слёзы, Ялиоль прониклась к ней необычайной теплотой.
Хельга как будто боялась взглянуть в лицо своей дочери и смотрела на неё украдкой, когда Ялиоль переводила взгляд на молчаливо наблюдавшего за ними Арсения.
– Талас поступил правильно: я не достойна быть матерью!
– Не говорите так! – не выдержала Ялиоль и обняла Хельгу. – Я не считаю, что отец поступил правильно, мне пришлось поверить на слово, – призналась она. – Я даже не знаю причины, побудившей его поступить столь жестоко.
Маленькая девочка в сердце Ялиоль перестала плакать, словно ощутила, что теперь всё будет хорошо. Девушка понимала, что должна сказать что-то ещё, но слова куда-то улетучились. Она просто обнимала свою мать, а та крепко прижала к себе её руку.
Глава 8. В изгнании
Им явно следовало поговорить, это понимали все трое, но прежде не помешало бы отойти от шока, и потому Хельга не торопилась. Она встала, когда Арсений снял с неё невидимые путы, и растёрла затекшие ноги. Для беседы она выбрала пальмовую рощу поблизости, и все трое прогулялись до неё неспешным шагом, обдумывая произошедшее. Там, в роще, в тени высоких валлелий, Хельга удобно устроилась прямо на земле, прислонившись спиной к шершавому стволу, и, кажется, впервые с момента их битвы, посмотрела на спутника дочери долгим изучающим взглядом. Арсений выдержал его, не опустив головы. Хельга усмехнулась и жестом пригласила его и дочь занять места подле неё, на земле, что они и сделали без лишних разговоров. Сейчас ни у кого не было желания спорить из-за таких пустяков. Прежде чем начать рассказ, Хельга тяжело вздохнула, набрала побольше воздуха в грудь и произнесла с приглушенной горечью:
– Не подумайте, что я совсем бесчувственная, что бросила дитя, не пытаясь сражаться. Всё дело в пророчестве. – Она сложила руки на груди: – Талас увидел в нём, будто я убиваю свою дочь, и потому сделал всё, чтобы разлучить нас с тобой. – Хельга поймала взгляд Ялиоль и печально улыбнулась. – К тому моменту он прожил на свете уже три сотни лет, но испугался, точно ребёнок. Видно, ты была для него слишком важной. Ты же его первенец, плод жаркой страсти!
– Я ничего не знала о пророчестве.
– Конечно, иначе и быть не могло, ведь рядом с твоим отцом всегда находилась Женевьева, которая видит смысл своей жизни в создании новых тайн. За пятьсот лет она наверняка выжила из ума.
– Я помню, что мою мать звали Гассила, – вдруг сказала Ялиоль, пропустив мимо ушей остальное. – Почему вас зовут иначе?
– О, это долгая история! Если вы готовы её выслушать, я могу поведать о жизни матери, которую заставили бросить своего ребёнка.
Разве Ялиоль могла сказать «нет»? Она вдруг обрела мать, и рассказ мог восполнить огромный пробел в её жизни! Пусть девушка ещё не прониклась к Хельге тёплыми чувствами, однако надеялась, что это всего лишь вопрос времени.
Хельга подтвердила, что её настоящее имя Гассила, и заговорила о годах скитаний в поисках утраченного смысла существования. Талас был непреклонен в своём решении. Он не позволил ей остаться в Бантолии у родственников и отправил к троюродному дяде Вражену. Тот жил в Рардисе, на юге Фалидара. Гассила собрала немного личных вещей и, в последний раз поцеловав дочь, покинула дом.
Путь выдался нелёгким, через горы, с караваном торговцев. Гассила всю дорогу думала о том, что больше никогда не увидит свою дочь, и рядом не было никого, кто мог бы её утешить, а людям, окружающим её сейчас, нет никакого дела до матери, вынужденной оставить единственное дитя. В голове не было места для других мыслей, и она забыла пополнить запасы воды, когда караван остановился в маленьком селении на границе Бантолии. Гассиле пришлось покупать воду за тройную плату у караванщиков. Затем на горной тропе кобылу, что тянула её повозку, напугала змея. Лошадь понеслась и едва не сорвалась в обрыв. Гассила выпала из повозки и чуть не сломала ногу.
– Вставай, иначе мы оставим тебя здесь! – рявкнул на неё один из торговцев.
– А вы мне не поможете? – Гассила растерянно глянула на него.
Мужчина нехотя протянул ей руку. Гассила ухватилась за неё, в надежде подняться. Но боль в ноге была такой пронизывающей! Мужчина закряхтел, пытаясь её удержать, и едва не упал на землю.
– Ты слишком тяжёлая, – проворчал он и зашагал к своей повозке. – Такая огромная!
Гассила действительно была выше всех мужчин каравана и крупнее некоторых. Она никогда не стеснялась своего роста, но сейчас не знала, куда спрятать глаза от стыда.
– Да её саму надо запрячь в телегу! – долетели насмешливые слова из толпы торговцев.
Всё же кто-то отважился остановить её напуганную лошадь, и когда Гассила добралась до повозки, караван двинулся дальше.
Троюродный дядя Важен не отказал в приюте жене бантолианского сантория. Он нашёл для неё место в кладовке, в окружении связок сушёной рыбы и мешков с зерном. На мешках она и спала, укрывшись лоскутным одеялом, которое привезла с собой.
– Ночлег у тебя есть, но, чтобы сесть за мой стол, ты должна на него что-то поставить, – сказал дядя.
Гассила и не думала быть нахлебницей. Утром она пошла искать работу. Но что она умела делать? Талас забрал её в шестнадцать лет из богатой семьи, где было много слуг. Она даже готовить не умела. Взглянув на неё, фалидарцы предлагали Гассиле мужскую работу: колоть дрова, таскать бочки с водой и вычищать выгребные ямы. Выбор был невелик, но Гассила успокаивала себя тем, что тяжёлый труд отвлечёт её от мыслей о дочери. Она соглашалась и выполняла всё, что ей говорили, но, едва заметив насмешливый взгляд, тут же всё бросала и искала новое занятие.
– Вот как должен работать мужик! – услышала она однажды за спиной, расколов гору поленьев.
Гассила обернулась и увидела хозяина и его малолетнего сына.
– Так это же… – воскликнул пацан и не договорил под грозным взглядом Гассилы.
– Тебе бы в рудокопы податься, – сказал его отец, протягивая плату за работу, – с такой-то силищей!
Гассиле почему-то захотелось запустить ему в голову колуном, но она сдержалась и, поблагодарив за совет, забрала деньги.
Дядя Вражен сам работал в шахтах и как-то обмолвился, что получает достойную плату за труд, а не жалкие крохи, что приносит она. Гассила предложила взять её с собой, когда он в следующий раз пойдёт в шахту.
– Это тяжёлая работа! – возразил он, вскинув кустистые брови, – Там трудятся только настоящие мужчины!
– Да неужели? – не сдержалась Гассила. – Увидеть бы хоть одного…
Он оскорблённо сложил на костлявой груди вечно грязные ручищи с обломанными ногтями и, высоко задрав лысую макушку, отказался брать её в шахту. Тогда Гассила сама встретилась с Ириллом – руководителем горных разработок.
– Видать, нелёгкая судьба толкнула тебя к нам, – сказал он, окинув Гассилу внимательным взглядом.
Этот коренастый, начинающий седеть мужчина говорил без насмешки и даже с участием, и впервые за долгое время Гассиле не захотелось бросить в ответ что-нибудь тяжёлое.
Первые дни после работы на шахте она приходила домой едва живая. Болело всё: ноги, руки, спина. Дядя Вражен не разговаривал с ней и в шахте старался держаться подальше.
– Что-то твой родственник не очень приветлив с тобой, – как-то отметил Ирилл, поглаживая аккуратную остренькую бородку. – Хочешь, я с ним побеседую?
– Меня это совершенно не беспокоит, – сухо ответила Гассила, хотя ей была приятна забота Ирилла.
С этого дня она работала с большим усердием, и вскоре случилось то, о чём она и не подозревала. Однажды в шахте её окружила толпа мужчин. Гассила замахнулась киркой и приготовилась отбиваться от них. Но вперёд вышел Ирилл и вручил ей каменный сосуд, наполненный монетами.
– Что это? – удивлённо глянула на него Гассила.
– Признание! – с улыбкой ответил Ирилл.
Она даже и не знала, что здесь все соревнуются друг с другом за приз. Ирилл объяснил, что Гассила выиграла кубок шахты, и пригласил её в трактир, отметить победу.
***
В компании мужчин Гассила впервые оказалась в подобном заведении. Там вкусно пахло едой, и местные музыканты наигрывали весёлые мелодии. Стройные, как лезвия, девушки в коротких фартуках порхали между многочисленными столиками, удерживая в обеих руках по четыре каменные кружки, наполненные до краёв пенистым напитком. Трактир был полон шумных гостей, они как будто старались перекричать музыку. Ириллу сразу нашли свободный столик возле квадратного возвышения, на котором играли музыканты. В углах этой сцены, на резных столбах блестели железные чаши, в которых полыхал огонь.
– Не знаю, хотела ли, но ты превзошла всех! – сказал Ирилл, поднимая тяжёлую каменную кружку. – И те, кто косо на тебя смотрят, просто завидуют!
Он глянул на сидевших возле неё мужчин, и те в знак согласия живо подняли кружки. Гассила никогда не пила ничего горячительного, и фалидарская настойка обожгла ей горло так, что дыхание перехватило, а из глаз потекли слёзы. Горлодёрка мигом ударила ей в голову. На душе у Гассилы потеплело, она расправила плечи и откинулась на спинку стула.
– А мне даже нравится видеть их недовольные морды, – сказала она, – ведь подойти ко мне они боятся…
– Наверно, думают, что ты легко загонишь кирку им в глотку! – подхватил Ирилл.
– Думаешь, я не смогла бы? – захмелевшим голосом проговорила Гассила. – Не представляешь, как часто мне хочется это сделать!
– С таким желанием ты легко можешь оказаться на турнире!
Гассила удивлённо уставилась на Ирилла.
– Ты ничего об этом не слышала? – изумился Ирилл.
Гассила замотала головой. Тогда он долил в её бокал горлодёрки и поведал, указывая на сцену, о поединках, которые устраивают здесь каждую неделю. И сегодня как раз был такой вечер.
Когда музыканты закончили развлекать гостей, хозяин трактира быстро натянул верёвки между столбами на сцене, словно боялся, что с неё кто-то может упасть. Затем он взял извитой рог и, протрубив в него, открыл состязания. Зрители подступили к сцене, на которую вышли два бойца.
Гассила с таким интересом наблюдала за состязанием, что вместе с остальными стала выкрикивать фразы, которые раньше постеснялась бы произнести даже шёпотом. Но тот, кого она не щадя горла, поддерживала криками, проиграл. Противник применил подлый приём, и зрители загудели, а вместе с ними и Гассила. В какой-то момент победитель заметил её, ткнул в неё жирным пальцем и прокричал:
– Может, сама выйдешь сюда и покажешь, как надо биться?!
– А вот возьму и выйду! – с вызовом ответила Гассила.
Ирилл перепугался и начал отговаривать её:
– Лучше не надо. Пойдём отсюда.
Гассила нехотя зашагала прочь, увлекаемая Ириллом, но тут ей в спину прилетели слова:
– Всё верно! Иди пожуй овса, кобылина!
Гассила резко остановилась, её лицо побагровело от злости, и она прорычала сквозь зубы:
– А ты попробуй меня оседлай!
Раскидывая в стороны гостей, она метнулась к сцене. Ирилл кричал ей что-то вслед, но она его уже не слышала. С обезумевшим видом Гассила разорвала верёвки, мешавшие ей взобраться на сцену. Одна пылающая чаша упала со столба и облила горячим маслом зрителей. Не обращая внимания на их крики, она шагнула на сцену.
Победитель, бросивший ей вызов, уже не выглядел таким грозным. Он побледнел и предупредительно поднял руки.
– Я был не прав, погорячился, – пробормотал он.
– Зато я не передумала!
Гассила с размаху врезала ему кулаком в челюсть. На мгновение в трактире воцарилась тишина, а затем послышался грохот падающего тела.
– Не думал, что ты умеешь драться! – шепнул Ирилл, стягивая её со сцены.
– А я и не умею, – пробормотала Гассила. – Просто накопилось…
С тех пор её начали приветствовать все, кто встречался на улице, особенно работники шахты. Вот только дядя Вражен указал ей на дверь, заявив, что она больше не нуждается в его покровительстве. Гассила не огорчилась, она сняла себе комнату в том же трактире, наняла учителя и стала брать уроки рукопашного боя. Каждую неделю выходила на поединок с мужчинами.
***
Скоро имя Гассилы стало известно далеко за пределами Рардиса. Её начали приглашать на турниры по всему Фалидару. Гассила соглашалась, ведь за победу в поединке щедро платили. Она перестала появляться в шахте и всё время проводила в тренировках и разъездах.
Так она оказалась в Риштене – самом северном городке Хильтерана. Почва там была каменистая, бесплодная, жители не видели зелени бескрайних пахотных полей и цветущих садов и вынуждены были питаться рыбой, которую добывали в океане, и охотились на огромных китов. Их любимым развлечением были рукопашные бои.
Гассила не проиграла ни одного боя. И в последний день на арену вышел противник, перед которым она растерялась. Это была женщина, во всём похожая на неё, даже коротко остриженные волосы отливали медью. Под взглядом её хитро прищуренных зелёных глаз, словно обладающих магией, у Гассилы по спине пробежался неприятный холодок. Соперница поправила длинные перчатки под цвет глаз и приготовилась атаковать. С первого же удара Гассила почувствовала, что на тыльной стороне перчаток есть металлические пластинки, а ещё она заметила острые, как когти, лезвия на каждом пальце. Это не запрещалось правилами. Гассила пропустила пару следующих ударов и едва не потеряла сознание, но удержалась на ногах.
– Нападай, выскочка! – хищно улыбнулась соперница, жестом призывая к себе Гассилу.
Но как ни скандировала толпа её имя, Гассила не атаковала. Она и защищалась так, будто забыла всё, чему её учили. Очень скоро она рухнула к ногам новой фаворитки Риштены.
***
Когда туман в голове и красные круги перед глазами рассеялись, Гассила увидела деревянные перекладины высокого потолка, глянула в сторону и поняла, что лежит на полу. Это точно была не арена. Видно, её перетащили в какое-то помещение и уложили на пол, только вот она ощущала под спиной не твёрдые доски, а мягкий мех. «Шкура снежного буйвола», – поняла она, приглядевшись. Казалось, уши точно заложило – такая тишина стояла вокруг. И тут слева послышался шорох. Вздрогнув, Гассила резко повернула голову и увидела свою недавнюю соперницу. Та сидела на корточках и, чуть склонив голову набок, смотрела на неё. Гасила заметила у той в руке флакон с нюхательной солью. От резкого движения её замутило, и она болезненно поморщилась. Женщина криво усмехнулась и сказала:
– Очухалась. – Она убрала флакон и, когда Гассила с трудом приподнялась, протянула руку для приветствия. – Меня зовут Хельга.
Гассила пробормотала своё имя и поинтересовалась, как оказалась тут.
– Это я велела перетащить тебя сюда, – ответила Хельга. – И у меня два вопроса. Первый: почему кроме растерянной медведицы я никого перед собой не увидела? Слухи о твоей непобедимости преувеличены?
– Обычно я побеждаю. – Гассиле удалось сесть, хотя голова ещё кружилась. – Не знаю, что произошло…
– Ты никогда не боролась с женщиной?
– Да, я не ожидала увидеть кого-то вроде тебя.
– Сильную и дерзкую? – вновь хищно улыбнулась Хельга.
– Я всегда представляла на месте соперника конкретного человека, и это помогало! Но сегодня не вышло…
– Представляешь супружника? – усмехнулась Хельга.
Гассила кивнула.
– Тогда второй вопрос. – Цепкий взгляд колдовских глаз Хельги прожигал насквозь. – Готова ли ты забыть свою прежнюю жизнь и присоединиться к моей банде отчаянных смельчаков, которым плевать на запреты и глупые указы жалких правителей?
– Ты что, предлагаешь мне стать разбойницей? – Гассила ощутила, как неприятно сжался желудок.
– Ну, если тебе так будет угодно… – На губах Хельги появилась опасная, кривая ухмылка. – Впрочем, мы обычно не называем себя разбойниками, ведь мы не делаем ничего плохого.
– А как же вы себя зовёте?
– Вольные воины. – Она наконец отвела взгляд, и её улыбка стала мягче. – И знаешь, что? Люди нас уважают.
– Зачем тебе нужна та, которая проиграла в бою?
– Ты сильная, – Хельга окинула Гассилу оценивающим взглядом. – К тому же ещё не родился воин, который смог бы одолеть меня в честном поединке, и твой проигрыш ничего не значит. Ну так что, хочешь присоединиться к моему отряду? Обещаю кров над головой, хорошую пищу и много-много золота. Если ты слышала обо мне, то знаешь: я никогда не скуплюсь на оплату своим ребятам.
– Предположим, я соглашусь. А что дальше? – Гассила всё ещё сомневалась, но предложение звучало заманчиво. Она понимала, что не сможет бесконечно зарабатывать боями и что ей нужно найти себе другое занятие.
– А дальше… – Хельга махнула рукой. – Мы отправимся с тобой в Саматронию, я здесь присматриваю людей в свою команду, и большая удача, что мы повстречались. Соглашайся, подруга, никто никогда не предложит тебе то же, что я.
Чуть подумав, Гасилла кивнула. Бандиты они или нет, но ей позарез требовались деньги, а возвращаться назад, к работе в шахте не было никакого желания.
***
Хельга не солгала: она, и правда, была щедра и никогда не скупилась дать монету-другую, чтобы поселиться не в грязном трактире, где останавливалась чернь, а на приличном постоялом дворе, где не кусали клопы и на кроватях лежали матрасы, набитые не соломой, а пухом. Вечерами она закатывала настоящие пиры, заказывая самые дорогие вина и кушанья и не скупясь на чаевые подавальщицам. Её обожали кучера, ведь она никогда не торговалась и платила даже больше, лишь бы ехать быстрее, а служанки на постоялых дворах суетились вокруг них, зная, что получат за свой труд куда больше, чем обычно. В одном крупном городе, где они остановились на несколько дней из-за дождя, размывшего дороги, Хельга отвела Гассилу к портному, и тот сшил ей богатый наряд, украшенный золотой нитью и лентами. Себе же она купила накидку из тонкого шёлка и широкополую шляпу, украшенную яркими перьями тропических птиц.
Рядом с Хельгой Гасилла ощущала себя по меньше мере королевской особой. Ведь она успела позабыть, как ей прислуживали в доме Таласа, расчесывали волосы, таскали горячую воду, чтобы она могла принять ванну, и смотрели как на высокородную бантолианку. Ей опять начало это нравиться, и она забыла, откуда берутся все эти богатства.
Хельга с такой лёгкостью сорила деньгами, словно была самым богатым человеком на Алории. Гассилу подкупала её щедрость и забота. Они до упаду кутили в тавернах и трактирах, расслаблялись в жарких банях и отдыхали на привале под шёлковым шатром. Вокруг них, будто королевские пажи, всегда суетились молодые крепкие парни: подносили еду, разминали ноги, массировали спину, расчёсывали и укладывали волосы. Они исполняли любые прихоти, за что получали вознаграждение.
Они прибыли в Саматронию около полудня и, изнывая от одуряющей жары в непроветриваемой карете, направились прямиком к логову Вольных воинов, как звала их Хельга. По дороге Гассила с интересом разглядывала из окна кареты блеклый, точно выцветший на солнце город с безлюдными улицами и домами, окна которых закрывали белые непрозрачные ставни. Дворы тут были просторные, и в них густо росли незнакомые жительнице Бантолии деревья и кустарники с крупными яркими цветами. Гассиле хотелось узнать, как выглядит дом Хельги и растут ли в её саду такие же цветы, но Хельга спала, и она не решилась разбудить её, чтобы спросить. Она лишь представляла себе просторные комнаты, залитые солнечным светом, с резной мебелью, гобеленами на стенах, какие она видела на постоялом дворе в соседнем городке, и кучей слуг. Каково же было её изумление, когда они проехали город насквозь и остановились перед невзрачным разрушенным строением!
– Мы приехали, – Хельга сладко потянулась и первая вышла наружу.
Выбравшись из кареты, Гасилла вдохнула влажный жаркий воздух и ощутила, как спина мгновенно покрылась липким потом.
– Ты живёшь тут? – Она с ужасом глядела на дом без крыши и сухие чахлые кустики, торчащие то тут, то там. От дома остались лишь обломки, и они даже не давали тени, чтобы можно было скрыться от палящего солнца.
– Сейчас всё увидишь, – лукаво улыбнулась Хельга из-под шляпы и, расплатившись с кучером, отпустила его. Когда карета скрылась в клубах дорожной пыли, она объяснила: – Мы живём под землёй, там прохладно и безопасно.
– Под землёй? – ошарашенно повторила Гасилла: поверить словам Хельги оказалось не так просто. – В норах?!
– Нет, конечно! – рассмеялась Хельга. – Да не пугайся ты так, это только звучит страшно, а на деле мы заняли заброшенный пещерный город, он там. – Она указала на возвышающееся холмы, начинающиеся сразу за разрушенном домом. – Придётся немного пройтись пешком, подруга.
– И, подмигнув Гассиле, первая ступила на пыльную дорогу.
Гассилу удивила величина пещерного города, где разместилась банда Хельги, но ещё больше её поразило то, какими головорезами выглядели Вольные воины. Только тут она осознала всю правду: если она присоединится к ним, то ей до конца жизни придётся заниматься самым настоящим разбоем и скрываться от стражи. Замаравшись, она уже не сможет снова стать прежней, и Гассила поняла, что хочет как можно быстрее сбежать отсюда. Поспрашивав людей, она убедилась в том, что Вольные воины самые настоящие бандиты и деньги, которыми сорила Хельга по дороге, добыты нечестным путём. Когда она поделилась сомнениями с Хельгой, та ответила равнодушно:
– Ты не ребёнок и наверняка давно поняла, как несправедлива жизнь. Такие, как мы, никому не нужны. Только от тебя зависит, будешь ли ты жить в нищете и пресмыкаться перед правителями, ожидая чуда, или возьмёшь всё в свои руки. Здесь… – Она обвела широким жестом помещение с низким каменным потолком. – У тебя есть шанс стать кем-то большим, чем простолюдинка, получить богатство и уважение
– Ты предлагаешь мне грабить и убивать! – возмутилась она. – Делать других людей несчастными!
– Удивительно, тебе есть дело до людей, которым на тебя наплевать! – усмехнулась Хельга. – Я не буду тебя останавливать, но когда тебе не протянут руку, чтобы помочь подняться, когда не разделят с тобой последнюю корку хлеба, вспомни о том, что здесь тебя ждут…
Гассила ушла.
***
Она пыталась забыть Хельгу и совместное путешествие, но чем сильнее старалась жить по совести и честно трудиться, тем чаще вспоминала её слова. Ей каждую ночь снились все те радости, которые окружали её в пути до Саматронии.
Она отказалась от кулачных боёв и зарабатывала тем, что перемывала горы посуды в таверне на окраине Тубирана и полночи натирала там пол после ухода последних посетителей. Насмешки и косые взгляды преследовали её почти каждый день.
Однажды хозяин таверны отправил её убирать со стола, на который вытошнило посетителя. Гассила поморщилась, но не отказалась. Она старательно соскребла со стола в помойное ведро склизкую массу с кусками пережёванного мяса и овощей. От вони её саму чуть не стошнило.
– И принеси мне новую порцию! – заплетающимся голосом проговорил посетитель, чьё содержимое желудка только что было на столе.
Когда Гассила почувствовала, как он ущипнул её, она развернулась и едва не вогнала его длинный нос в череп. Она до боли сжала кулаки и процедила сквозь зубы:
– Тебе домой не пора?
Посетитель скривился и ткнул в неё пальцем:
– Живо метнулась на кухню, глыбина!
Гассила не помнила, в скольких местах хрустнула его костлявая рука и что он вопил, когда она втаптывала его сальную морду в пол. Её от него смогли оттащить лишь четверо крепких мужиков, да и то потому, что она не сильно сопротивлялась.
***
Хельга крепко обняла её при встрече и пообещала, что сделает всё, чтобы она никогда не пожалела о том, что вернулась в подземный город. И в доказательство даже хотела вырвать печень у её супружника и самолично запечь с душистыми травами. Но Гассила отказалась.
– Вскоре я стала её правой рукой, – с тяжёлым вздохом закончила она свой рассказ. – Мы всем делились друг с другом как лучшие подруги. Но однажды мне пришлось занять место предводительницы банды…
На её лицо словно нашла тень, она помрачнела и замолчала. Ялиоль и Арсений не мешали расспросами. Когда же она смогла справиться с воспоминаниями, то с горечью сказала:
