Евгений Щепетнов
Грифон

– Давай на Луначарского. Знаешь, где склады «Супрапрома»? Нет? Какого хрена ты вообще в полиции работаешь, раз ничего не знаешь? – как всегда завелся Семеныч. Рожа Андрюхи его раздражала до последней степени.

Мы захлопнули дверцы, водила нажал на газ, машина зачуфыкала, как чайник, выбросив клуб пара и понеслась вперед. Чем еще отличался Андрюха – это безумной манерой езды. Он несся по улицам города так, что машина кренилась, скрипела всеми сочленениями и грозилась развалиться, как старый сарай, коим, впрочем, она и была.

– Скоро надо камень в камере нагрева разогревать! – крикнул водила, перекрывая грохот сотрясающихся на ходу деталей. – И вообще – какого рожна вы сами не летаете, вы же маги?

– А ты купишь нам пропитку для одежды? Молчал бы уж… – отрезал Семеныч и только тут обнаружил, что я выгляжу как настоящая помойка – весь в черно-асфальтовых пятнах.

– Вась, ты какого черта молчишь? Да тебя постовые-то загребут в таком виде, стоит на улицу выйти! Ты оскорбляешь своим видом человеческое достоинство!

– Семеныч, а ты что, первый раз видишь? – оскорбленно фыркнул я. – При тебе же я попал под автомобиль правосудия и весь уделался дерьмом! Вы все только себя замечаете, а такая маленькая сошка, как я, – муравей под вашими ногами!

– Сейчас… хватит истерить, не маленький уже. Сказал бы – я бы сделал. – Семеныч достал из кармана пузырек с тонко измельченным порошком, насыпал немного на ладонь, произнес несколько слов и сдунул порошком в мою сторону. Тот выстроился облачком и впитался мне в волосы, стекая вниз, по шее, по одежде. Стало щекотно, как от муравьев, ползающих по телу, я выругался, а Семеныч радостно хохотнул:

– Терпи! Сейчас весь будешь чистеньким, как из бани!

– Почему нельзя сделать такое заклинание, которое чистит только одежду, а не ее владельца впридачу? – раздраженно спросил я. – У меня после твоего заклинания потом волосы дыбом стоят, как будто я увидел Андрюху, скачущего по улице в голом виде! Кстати, в прошлый раз, когда ты меня чистил, это после того как я свалился в мусорный бак, преследуя Шумака, твое облачко сожрало у меня все волосы на теле!

– Ну и хорошо, – философски заметил Семеныч, ковыряя в ухе свернутым в трубочку кусочком газеты – гигиеничнее так. – Чем ты недоволен?

– Это для женщин хорошо. Аппетитно выглядит. А Машка, когда увидела у меня это дело, спросила – не подцепил ли я чего-нибудь от девок, с которыми общаюсь по подворотням! Насекомых, например!

– А ты общаешься с девками по подворотням? – рассеянно ответил Семеныч, держась за поручень одной рукой и рассматривая то, что он достал из уха на кончике бумажки.

– Тьфу! Как вы меня все достали! Какой сегодня отвратительный день! – в сердцах выругался я.

Облачко закончило свою работу и рассыпалось на полу кучкой черной грязи. Андрюха покосился в зеркало заднего вида и недовольно сказал:

– Опять напакостили в машине! Вас хоть не пускай сюда! Завтра встану на ремонт, и бегайте по свои преступлениям сами, ножками. Вон пэпээсники ходят сами, и ничего. А вам обязательно лимузин подавай!

– Лимузин! – фыркнул Семеныч. – Да твой лимузин надо давно на помойку толкнуть, и вместе с тобой притом! Сержант Пяткин, веди машину и не доставай старших по званию! А то получишь у меня за разговорчики! И смотри, куда едешь – пацана на коврике чуть не сбил!

– А не хрена ему летать над проезжей частью! Что, места другого нет?! Вот видите – даже пацаны сами летают, пусть и на ковриках, а вы, маги, не можете сами долететь до Луначарского! Машину вам подавай!

– Мальчики эти – мажоры. Чтобы пропитать этот коврик, надо леталки столько, что она по стоимости сравнима с автомобилем! И, кстати, воняет, как помойка! Ты хоть раз нюхал летательный коврик? Нет? Понюхай, понюхай… больше не захочешь. В составе леталки секрет скунса – воняет так, что блевать охота. Не знаешь, так не говори!

– Так можно убрать запах – есть же специальные заклинания! – упорно возразил водила. – Вы же маги, должны это знать.

Семеныч промолчал и не стал говорить туповатому парню, что заклинание, убирающее такие запахи, чуть не дороже того, что идет на пропитку коврика. Все равно бесполезно метать бисер перед свиньей, недовольной, что ее заставили работать и вырвали из лап Морфея. Вдруг еще до чего-нибудь докопается. А понедельник не такой день, чтобы вести просветительские беседы с кем-то вроде Андрюхи.

– Стой! Куда разогнался, ошалелый! – грозно крикнул Семеныч. – Сдай назад! Спрячь машину за угол и жди. Да не спи, черт тебя задери!

– А я не сплю! – возразил водила и тут же застыл на сиденье, закрыв глаза с блаженной улыбкой идиота.

– И кого набирают в полицию, – сокрушенно сказал Федоренко, спрыгивая с подножки старого джипа. – Да его даже в сторожа брать нельзя! Вася, давай, настраивайся, ищи! Скорее, скорее – я даже группу поддержки не стал брать, чтобы он свалить не успел.

– Сейчас, сейчас… – пробормотал я, закрыл глаза и буркнул. – Направляй меня, а то я башкой столб разобью, как в прошлый раз.

Сосредоточившись, я выбрал направление. Перед моим взором где-то в пространстве вспыхнула нить, красная, довольно толстая – значит, девушка где-то рядом. Если разыскиваемый человек находится далеко, нитка тонкая-тонкая, даже пунктирная, и бывает, что исчезает. А это – толстый канат, чуть не в два пальца толщиной!

Не открывая глаза, я пошел вперед, следуя за нитью. Можно было, конечно, открывать глаза и ориентироваться на местности, чтобы не свалиться в помойку и не врезаться в придорожный столб, но я предпочитал не прерывать процесс – потом снова настраиваться, снова вызывать нить… а вдруг не смогу вызвать? Бывали и такие случаи – вражеский маг поставит защиту, и как не бывало нити. Только защита дорогая, не все умеют ее делать, да и поставить ее можно только на пути своей, личной, нити, но кто знает? Может, уже научились.

Семеныч подталкивал меня по ходу движения, направляя в обход препятствий в виде мусорных бачков и ларька с сигаретами. Потом он дернул меня за пояс штанов:

– Стой. Подожди.

Я открыл глаза и увидел, что стою возле проходной складского комплекса и на меня, вытаращив глаза, смотрят два охранника в черной форме ЧОПа.

– Вы к кому? У вас есть пропуск?

– Полиция! – веско сказал Семеныч и продемонстрировал красное удостоверение.

– И что? – пожал плечами охранник. – Давайте решение суда или постановление прокурора, тогда и пущу! Без этого – валите-ка отсюда, ребята! Я сам из бывших ментов и закон знаю.

Вот уже лет пятьдесят прошло с тех пор, как полиция назвали полицией, а прозвище «менты» так и осталось. Русский народ консервативен и никак не желает на пиндосский манер называть нас копами, подумалось мне.

– Вась, ты уверен в том, что видел? – тихо спросил Семеныч, глядя мне в глаза. – Если да – будем прорываться. Если нет – лучше съездить за прокурорским постановлением, иначе проблем будет выше крыши.

– Семеныч, я с пяти лет магичу. Ты чего спрашиваешь меня такие вещи? Даже обидно…

– Ладно. Я понял. – Он достал из кармана пузырек темного стекла, высыпал на ладонь немного пыли (кал летучей мыши, толченая кость черного петуха, табачная пыль, земля, с могилы взятая в полнолуние), потом резко бросил этот порошок в сторону охранников, выкрикнул три слова заклинания. (Завидую Семенычу – память у него абсолютная. Такого запаса заклинаний, как у него, нет ни у одного знакомого мага. Настоящий опер!)

Охранники протестующе взмахнули руками и осели на пол, вырубленные могучим сном.

– Порядок! Быстро подключайся, а то у нас в запасе всего час, притом – не дай боже их найдут, тогда скандал будет неимоверный. Хоть склад этот не используется в последние месяцы, но кто-то же здесь все равно ходит. Скорее, скорее!

Глава 2

– Осторожнее, тут трактор… давай, давай, шевелись, Вася! – Семеныч подталкивал меня, а я, как зомби, все шел и шел за нитью, как в лабиринте Минотавра.

– Стоп! – Я остановился и замер. – Семеныч, она двигается, и двигается сюда! Машина! Уходит!

Я открыл глаза, глядя вокруг, Семеныч тоже замер, держа наготове щепотку порошка для файерболлов.

– Вот она! – Начальник бросился к проезду между складами, где показалась «Мазда» в предпоследнем кузове, вполне так добротная машинешка. – Сам такую хочу. Они в этом кузове подешевле, а комфорт вполне так приличный.

Семеныч метнул файерболл, тот с шипением и свистом врезался в правое переднее колесо машины, тут же оторвавшееся и покатившееся, виляя и дымя, в сторону полуразобранного трактора доисторических времен.

– Защиту, защиту ставь! – крикнул Федоренко, речитативом выкликая слова заклинания. И вовремя – темная фигура, выскочившая из-за руля автомобиля, взмахнула рукой, и о капитана разбился огненный шар, растекшийся по поверхности магического пузыря тонким сияющим слоем.

Я тоже взмахнул рукой и пустил файерболл, но мой шарик был вялым и каким-то тухлым, как будто выцветшим. Противник с издевательским хохотом отбил его в сторону, а затем со звуком лопнувшей струны поднялся в воздух и полетел в сторону реки.

– Уходит, уходит сука! – отчаянно крикнул Федоренко и, выхватив из-под мышки «макаров», выпустил в сторону преступника полную обойму, до смерти напугав стаю грачей, торжественно возвращавшихся на родину из дальнего путешествия. Весна, мать ее за ногу! Все башмаки уделал в грязи!

Грачи дико заорали и «отстрелялись» прямо на нас с капитаном Федоренко, покрыв наши тела позором и противными слизистыми пятнами. Федоренко залепили прямо в глаз, как будто бы намекая, что надо бы целиться и получше. Я изнемогал со смеху, глядя на красного, разъяренного как бык начальника, прочищающего свое недреманное око и изрыгающего нецензурную брань такой концентрации, что она вполне могла сложиться в формулу заклятия. Оторвавшись, Федоренко обратил свой гнев на меня:

– Ты какого хрена стоял?! Ты почему не достал свой ржавый карамультук и не начал стрелять по этому подонку? Что ты ржешь, как дебил?

Я успокоился и перешел на внутреннее, скрытое осмеяние ситуации – капитан в гневе был страшен, не хватало еще попасть на внеочередное дежурство или отправиться в помощь к Андрюхе – ремонтировать наш пепелац.

– Это я над собой смеюсь, – дипломатично заметил опер Кольцов. – Второй раз за день в дерьме. А ты молодец, командир, разок, похоже, в него попал. Я видел, как он вздрогнул, когда отлетал.

– Точно? – успокоился и пришел в благодушное настроение капитан. – Не ошибаешься?

– Точно, – нахмурившись для убедительности подтвердил опер Кольцов. – Ты снайпер, каких мало! (Ага! Клюнул! Дежурство вроде отменяется! А ведь он точно попал…) Я что предлагаю – давай мы все-таки вызволим девицу, а потом уже поищем капли крови по пути следования этого ДЛО.

– Чего такое ДЛО? – не понял Федоренко.

– Дерьмовый летающий объект, – ухмыльнулся я.

– Ты не придумывай давай! Все детство в ж…е играет! Пошли, на машину посмотрим. Девка там страдает, а ты тут хрень всякую несешь!

«Мазда» стояла, как мертвая, и лишь когда мы подошли, захлопнула водительскую дверь и подняла стекла, уберегаясь от похитителей. Семеныч хмыкнул:

– Поздно боржом пить, когда печень отвалилась! (По-моему, эту остроту придумал еще шут Ивана Грозного! И вот до сих пор она, как дерьмо, непотопляема.) Открой двери, недоумок японский!

– Вы не есть хозяин! – грозно заявила машина. – Вы есть преступник, и я вас наказать!

– Какой дебил ставил ей это произношение? – сморщился капитан. – Похоже, опять серые дилеры – таскают через границу полуозвученные тачки! Щас я…

Федоренко достал из кармана синий пузырек – я знал, что в нем он хранил «пыль развоплощения». Надо было убрать одушевление машины, иначе она ни черта не даст нам влезть в ее нутро. Передать управление и владение автомобилем может только его собственник – впрочем, это любой ребенок знает.

Семеныч бросил щепотку порошка на капот машины – предположительно, мозг автомобиля, то есть то, чем он думает, находилось под капотом, в двигателе.

Кстати, распространенное заблуждение, на мой взгляд. Ну с чего люди решили, что они думают головой? (Провокационные высказывания о том, что некоторые думают головкой, оставлю на совести Семеныча!) Читал как-то в Сети – очень давно, еще в двухтысячные годы, был один преступник, который умудрялся совершать преступления, не имея половины мозга! И он нормально жил, питался, двигался, отправлял естественные надобности… черт! Я прямо-таки Андрюху описал! Может, у него вообще мозга нет и думает он задницей?

– Ты чего замер-то? – вырвал меня из философских размышлений голос Семеныча. – Вскрывай багажник, не видишь – в салоне пусто! Все-таки не май месяц, а середина апреля. Холодно, а как ты говоришь – девка голая, как младенец! Быстро давай! Сумеешь с заклинанием отмыкания справиться?

– Я что, курсов не заканчивал? – слегка обиделся я и стал лихорадочно вспоминать слова… ага, есть – данта кируса мунга! Черт – забыл из пузыречка-отмыкателя полить замок. Данта кируса мунга!

Щелк! – багажник открылся, и моим глазам предстала картина маслом – девица в первозданном виде, в позе зародыша, на локтевых суставах повязки, а из волос выстрижен довольно длинный клок, прямо до кожи головы, открывающий плешь сантиметров десяти в диаметре. А девице-то придется носить прическу «после тифа», подумалось мне. Видел я в старых кино, как после большевистской революции люди заболевали тифом и их стригли налысо. Долго не мог понять, почему, пока мне не рассказали, что главным бичом, разносчиком тифа была обыкновенная вошь. Вот и лишали несчастных насекомых привычного ареала обитания, вынуждали искать пристанища на менее вкусных существах по типу собак и кошек.

– Опять застыл! Ты что, в Андрюху превращаешься, что ли? – рявкнул за спиной Федоренко. – Ты что, голых девок никогда не видел? Я тебе потом покажу картинку с голой бабой. Сможешь даже взять ее домой и поюзать вечером, перед сном. Картинку, не бабу. Доставай ее оттуда, мать твою за ногу! Холодища, ветер, а он смотрит как баран на новые ворота! Простынет девка ведь, неужели сердца у тебя нет, не жалко!

Сердце у меня было, огромное, любвеобильное, и Вика в нем, похоже, сейчас борется с наступающей на нее новой любовью – Василисой Прекрасной.

Я осторожно подсунул под девушку левую руку, а правой накинул ей на спину мою многострадальную куртку, уберегая от далекого дыхания Снежной Королевы. Без куртки как-то сразу стало прохладнее – хоть она у меня и неказиста, но на ней лежит заклятие сохранения тепла – даже в сорокаградусный мороз можно ходить, и ничего не случится. А вот в одной-единственной рубашке теперь колотун, однако. Дрожь пробирает.

Подсунув руку под попку девушки, я поднял Василису на руки, крякнув, как штангист, – девица, несмотря на свою субтильность, была не так уж и легка! Довольно сытенькая девица, надо сказать. Или я давно не уделял должного внимания своему физическому воспитанию?

Василиса вдруг открыла синие глаза, поморгала ими и обняла меня за плечи:

– Мой принц! – Потом вдруг вцепилась мне в шею обеими руками, притянула к себе и впилась мне в губы долгим поцелуем.

– Что, заклятие подчинения наложено? – усмехнулся Семеныч. – Встречался я с таким делом. Первый, кого увидела, открыв глаза, тот и хозяин. Помню, одна баба преследовала меня, наверное, с год! Пока ее муж не увез в другой город. Так и оттуда она умудрялась бомбардировать меня письмами – откуда-то и адрес домашний узнала! Света просто бесилась, читая ее письма, где та в красочных подробностях рассказывала, что сделает со мной в укромном местечке или что должен сделать я, когда наконец-то доберусь до ее сладкого тела.

– А что, заклятие подчинения не снимается, что ли? – ошеломленно спросил я, оторвав от себя губы Василисы и тяжело дыша. – И чего ты, нарочно сказал мне, чтобы я ее поднимал? Знал, что заклятие наложено?

– А чего тебе – ты неженатый, ну попреследует слегка, и чего? Тебе в удовольствие, ей в радость. А меня Светка со свету сживет. После той истории она подозрительно косится на всех баб, что рядом со мной проходят. Говорит, это нарочно я на бабищу наложил заклинание подчинения. Мол, мне всегда нравились рубенсовские формы, то есть здоровенные сумоистки. И ничего ведь не докажешь! – скривился капитан. – Ладно, сажай ее пока в салон, на заднее сиденье. Пусть там сидит, пока не очухается. Одежду надо ей добыть, тогда и вытаскивать. Сейчас я вызову криминалиста, прокурорских, да и мамаше надо позвонить – дочку-то нашли, пускай прилетает и забирает.

Семеныч отвернулся и достал магическое зеркало. Пару слов – и в нем появилось лицо госпожи Гриньковой:

– Что, что – вы нашли ее?! Нашли?!

– Нашли. Живая и здоровая. Нужна одежда – она обнажена. Приезжайте по адресу: Луначарского, тридцать восемь «Б». Здесь находятся склады предприятия «Супрапром» – табличка такая черная на бетонном заборе. Я вас встречу.

– Едем, едем! – Изображение Князьковой исчезло, и мы остались втроем – очарованная Василиса, Семеныч, и я, полный предчувствий о грядущих неприятностях.

Они не заставили себя ждать. Плакала наша спонсорская помощь. Всегда был такого мнения, что надо обещанное брать вперед. Клиент всегда найдет отмазку, чтобы не платить.

– Околдовали! Это вы, маги, сотворили! Он говорил, что хочет на ней жениться, вот и околдовал ее! – Мадам Князькова была преисполнена праведного гнева и горела желанием сжечь проклятого колдуна (меня) на бодром очищающем огне.

– Мадам, я же вам поясняю – заклятие наложили не мы, и тем более не оперуполномоченный Кольцов. Он и накладывать-то такое заклинание не умеет, для этого нужен маг высшего разряда! Он только лишь ее пробудил, и его первого она увидела. Потому она в него и влюбилась. Это пройдет… лет через пять.

– Какие пять лет?! Вы охренели?! Снимите с нее заклятие, сейчас же! Ей жить надо, у нее жених в Каннах, а она в мента влюблена?! Издеваетесь? Я знаю – это ваши происки! Вы так и норовите все оттяпать кусок от мужнина состояния! Все так и думаете, как урвать, как подкопаться под нас!

– Никто не думает под вас подкапываться, у нас и лопат-то нет, – скучно пошутил Семеныч. – А снять его невозможно. По крайней мере, пока еще никто не нашел «противоядия» этому заклинанию. Я лично не знаю такого контрзаклинания. И вряд ли кто знает. Это заклятие очень сложное и входит в соприкосновение с глубинными слоями мозга реципиента.

– Реци… чего? Вы чего мне мозги втираете, а? – дама исходила ядом и плевалась, что твоя очковая змея. – Мы все равно снимем заклинание, за любые деньги! А вас гнать надо из полиции, раз вы не можете уберечь граждан от преступных элементов!

Дама подхватила дочь за руку и, как хороший паровоз, потащила ее к стоящему неподалеку «Майбаху» траурной расцветки, возле которого стоял отец девушки, выслушивающий объяснения прокурора, два телохранителя – «кожаные затылки», напоминающие бритых «йети», и целая делегация каких-то непонятных сопровождающих, радостно встретивших разъяренную мамашу. Василиса была засунута в салон «Майбаха», предусмотрительно открывшего дверь, стоившую больше, чем я зарабатываю за полгода. При этом девушка жалобно стенала, протягивала ко мне руки и кричала:

– Я тебя не забуду! Я тебя найду! Я люблю тебя!

– Душераздирающая сцена, – хихикнул Семеныч. – Помню, помню… как вспомню, так вздрогну. Моя-то «любовь» была ста двадцати килограммов весом. Если бы не это – может, Светка бы и не поверила, что я чист, как стеклышко. Пока они там описывают место происшествия, пошли, поищем – может, и правда кровь где-то накапала, тогда бы многое можно было изменить.

Мы прошли вдоль траектории полета мятежного мага и, пройдя по территории базы, уперлись в бетонный забор. Увы, никаких следов ранения беглеца видно не было. Уже собрались повернуть назад, когда я поднял глаза и на высоте двух метров увидел каплю крови!

– Есть! Есть, Семеныч! Глянь – вон она! – возбужденно крикнул я. – Теперь он у нас в руках!

– Ну-ну – не спеши, – охладил он мою горячую голову. – Может, это еще и не с него натекло. Впрочем, скорее всего с него, – утвердительно кивнул капитан. – Гляди-ка, свеженькая! – Он протянул руку со специальной ложечкой из старинного серебра и аккуратно собрал каплю крови в маленький стеклянный пузырек.

– Как считаешь, хватит тебе для изготовления биокомпаса? – спросил Федоренко, рассматривая содержимое пузырька на свет.

– С лихвой, – уверенно заявил я. – Там достаточно мазка, и все будет работать. А тут – целая капля! Вот он сейчас небось бесится!

Домой я попал только ночью. Пока мы нашли лабораторию этого мага-химика, пока все описали… потом в отдел, куча бумаг.

Кстати, у Семеныча бумаг оказалось гораздо больше, чем у меня, по причине того, что надо было отписаться еще за всех, кто участвовал в операции, а кроме того – списать выпущенную обойму. Предстояло определить – правомерно ли он палил по убегающему наркодельцу, или нет. Ужасно. «Контора пишет!» Неужели американские полицейские тоже столько отписываться, пальнув по «плохим ребятам»? Сомневаюсь.

Пока мы сидели в отделе, заглянул эксперт-криминалист Александр Васильевич – ушлый оборотень, вечно поводящий своим волчьим носом в поисках чего-нибудь съедобного. Я тут же спрятал два пирожка с капустой, купленные по дороге в отдел, – есть-то надо когда-то? А этот негодник, если увидит, сожрет, точно – он все съедобное сжирает. Говорят, что у оборотней повышенный обмен веществ и они всегда голодные. Брррр… вечно ходить голодным – кошмар! Хотя… я же тоже вечно хожу голодным. Вот только поем – и через час как будто месяц не ел. Мама говорит, что у меня хороший обмен веществ – в отца. Он сколько ни ест, в любое время дня и ночи, и не толстеет. И еще – что я расту. Ну куда еще расти-то? У меня и так сто восемьдесят семь сантиметров роста! Ножища сорок шестого размера! Худоват только немного… но с годами пройдет.

– Сделали анализы вашей пакости – точно, наркота. «Веселье духов». Радуйтесь! Теперь звездочки на погоны посыплются – как же – нарколабораторию накрыли! – Эксперт снова заводил носом и придвинулся к моему столу. У оборотней вообще очень тонкий нюх, тоньше, чем у собак. Их можно вместо поисковых овчарок использовать.

– Вообще-то это не наша пакость, – агрессивно заметил я. – И нечего придвигаться к моему столу! Я сам голодный, и вам, господин Бернгольц, ничего не обломится!

– А мне что-нибудь обломится? – В кабинет весело впорхнула моя мечта – Вика. Ее огромные глаза сияли, сразу располагая к откровенности и доверию – есть такое свойство у лесных нимф. Каждый, кто их видит, сразу хочет рассказать им что-нибудь сокровенное. Очень хорошо действует на преступников всех мастей. Вика колет даже безнадежно устойчивых старых сидельцев. Те вдруг решают, что им надо обязательно выговориться перед этой красавицей с сияющими зелеными глазами и зеленоватыми, как будто изумрудными, волосами.

Девушка хитро покосилась на меня – знала, зараза эдакая, как на меня действует ее вид. Конечно, я тут же лишился одного из пирожков. Если бы она потребовала – я и сердце бы достал из груди для нее. При виде Вики я сразу впадаю в ступор и дурею. Впрочем, на мне это незаметно, как сказал незабвенный командир Федоренко.

Наконец, все гости нас покинули, я успокоился и приступил к священнодействию – изготовлению магического биокомпаса.

Имея кровь преступника, можно было всегда знать, где он находится в какой-то из моментов времени. Почему в какой-то из моментов? Потому что определенным заклинанием можно было сделать так, что компас покажет, где преступник был полчаса, час, сутки назад. Больше суток я сработать не могу – уровня магии не хватает. Попозже, может, разовьюсь. Магия тоже имеет свойство развиваться, как и другие способности человека. Впрочем – большинство магов и даже поисковиков и на час назад не могут «отмотать». Так что я еще супер-пупер в этом отношении. И чего это мне никак лейтенанта не дадут… досрочно. Так и буду еще полтора года младшим летехой шкандыбать, даже обидно. Хорошо хоть мы не ходим в форме. Ну – кроме смотров, конечно. Стремно с одной маленькой звездочкой ходить…

– Затихли все! Молчание! – крикнул я в бубнящий и щелкающий по клавишкам кабинет. – У меня мало крови, ошибиться нельзя!

Все замерли, даже Петька, не упускающий ни единого шанса, чтобы меня не подколоть. Впрочем, как и я его. Мы так-то не враги, даже наоборот, но… как в тех частушках: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу – то ей хрен в окошко суну, а то ж…у покажу!» Народный эпос, однако. Почти «Калевала».

Капелька крови медленно-медленно переносится наподобие компаса – стрелку, укрепленную посредине круглого циферблата пяти сантиметров в диаметре. Таких компасов у нас уже куча – каждый подписан, – чья капля крови задействована, что за человек и чем провинился. Вот так, в случае чего – ррраз! – и определили, где он есть сейчас. И как его съесть. Вот только одна незадача: маги-поисковики – большая редкость. Очень большая. Мне говорили, что если бы я стал работать частным детективом – зарабатывал бешеные бабки. Но, честно говоря, мне нравится, что у меня есть удостоверение с красными корочками, потертый до блеска «макаров» и товарищи, способные поддержать всей силой репрессивной системы государства. А частный детектив работает один – сгинул – и «никто не узнает, где могилка моя». Бешеные бабки? Так мне хватает. Родители с меня и не особо спрашивают денег, да и много ли мне одному надо? Сводить девушку в кафе хватит, одеться-обуться – тоже. Да и зарплата у меня вполне приличная – сорок пять штук, и надбавка в тридцать процентов за использование магии, да за звездочку, да выслуга, да премии – так и набегает под семьдесят штук. Ну да, машину на них не купишь – если только не будешь откладывать и совсем не тратить, но жить вполне можно. Нет – ну можно купить дурной пепелац, неодушевленный, гнилой и с почти потухшим камнем нагрева – так на кой хрен он нужен? Только позориться. Лучше такси вызвать. А еще лучше – на троллейбусе трюх-трюх, как при Иване Грозном. Что, не было при Иване троллейбусов? Печально. Опускаем этот вопрос.

Падают слова заклинания, искрится стрелка компаса… в кабинете как будто сгустился воздух и запахло озоном. Кто-то заглянул в дверь и тут же исчез – не любят люди наблюдать, как кто-то магичит. Остался в подсознании страх – древний, тяжелый, сумрачный – перед неведомым, непознаваемым. Вот молодые, вроде меня, легко воспринимают магию. Как электроток – ткнул вилку в розетку, компьютер и заработал. Зачем думать, как это случилось, какие процессы двигают этот курсор или зажгли эту лампочку. Прими как данность, воткнул вилку – заработала шайтан-машина. Сказал несколько предложений нараспев – закрутилась стрелка биокомпаса и указала на нужного человека. Или собаку. Или лошадь. Или… в общем, на все живое, по жилам которого течет кровь и чья капелька красной тягучей жидкости размещена на кончике стрелки.

– Все, готово! – облегченно выдохнул я, и, как в старом фильме «Сказка о царе Салтане», все вокруг зашевелились, ожили, заговорили, будто их разморозили.

– Завидую Ваське, – с сожалением сказал Коля, поглядывая на мой компас. – Вот раз-раз, и сделал такую штуку, о которой остальным можно только мечтать. Ну, вот попробуй так сделай – и ничего не выйдет. А он чего-то там побубнил – и гляди ж ты – крутится, показывает. Эдак мы злодея и вправду поймаем!

– Не поймаем – если у нас не будет хотя бы одного мага в летательной одежде, – сердито заметил Семеныч. – Сейчас вот составляю рапорт, потом пойду подпишу у начальника УВД – пускай со склада выдадут комплект «летухи». Как нам брать этого козла, если он просто улетает в небо? А мы, как лохи, стоим и палим вслед!

– Не принижай себя, командир! – лениво ответил Коля, глядя на танец бумажных катышков, пляшущих перед ним в воздухе. – Ты же все-таки в него попал! А Васисуалий соорудил шайтан-машину. Скоро найдем негодника.

– Сколько раз я говорил – не зови меня Васисуалием! Тебе приятно, если я тебя буду звать Коляхой?

– Да мне по фигу! Зови Коляхой, – индифферентно откликнулся старший лейтенант полиции Сидорчук Николай Федорович. – А я тогда тебя буду звать Васяткой. У нас котик такой – Васятка. Я его все тапком с моего дивана гоняю. А то еще подниму его в воздух и давай кружить. Он так прикольно выглядит с вытаращенными глазами! Хочешь покружиться?

Я почувствовал, как некая сила поднимает меня со стула и тянет вверх. Произнести контрзаклинание было делом секунды, и тут же я плюхнулся обратно на свое место, выпалив три нехороших слова, за которые мама надрала бы мне уши лет десять назад. Теперь бы она только скорбно покачала головой и сказала, что закончу я плохо – такие сквернословы вообще плохо кончают. (Это она зря – кончаю я очень хорошо! Но она-то об этом не знает, и сообщать данную информацию не собираюсь.)

– Ладно, парни – на сегодня хватит. Петька сегодня на дежурстве, а остальные валим по домам. Вася, хорошенько убери компас, подпиши его. Завтра будем планировать операцию. Сегодня мы поработали хорошо, всем спасибо. Особенно тебе, Вася. Если бы не ты – мы бы не вышли на этого нарко-мага. Кстати, Вась, ты бы брал ствол с собой. Поздно возвращаешься, мало ли что случится. Магия магией, но старый, верный ствол под локтем всегда к месту.

– Да у него отберут ствол-то! – ехидно пискнул Петька. – Он боится его доставать. Хулиганы обидят, отберут пукалку.

– Хватит тебе! – прикрикнул Семеныч, видя, как мое лицо наливается краской ярости. – Брек, разойдитесь! Домой все. Кстати, насчет стволов всех касается. Мы уже многим насолили, до меня дошла информация, что могут иметь место нападения на магов-оперов. Будьте очень осторожны. Особенно Василий – ты у нас уникален, так что береги себя.

– Вечно Василий на слуху! – пробурчал Петька. – А Петра как будто и нет на белом свете.

– Когда ты научишься, как он, находить людей – ты тоже будешь на слуху. А пока он в отделе один такой. И в УВД. И без него мы потеряем очень много. А вот без хилых телекинеторов и эмпатов мы как-нибудь обойдемся, хотя нам и будет очень, очень трудно. Тебе ясно, Петя? – вкрадчиво спросил Семеныч.

– Чего уж там… ясно, – погрустнел Петька. – Не так мутировал. Судьба такая! В Ваську влюбляются дочери олигархов, Васька раскрывает нарколаборатории… а я так, мимо проходил.

– Петь, ну хватит ныть! – рассердился Коля. – Ну что ты, в самом деле – уже до смешного доходит! Ну я же не ною, что у Семеныча файерболл больше моего в два раза! И что он с предметами работает лучше, чем я! А он не плачет, что я лучше всех в телекинезе! Глупо завидовать. Ну да, у Васьки способности уникальные, но я не вижу, чтобы он из-за этого задавался. И хватит тут болтаться, пошли по домам, парни. Всем пока, все до завтра.