Евгений Щепетнов
Бандит-6. Король

А шел я к капитану. Мне вдруг пришла в голову мысль захватить его, используя как заложника – пускай отдаст приказ остановить бойню. Один человек – это еще ничего, но когда погибнет сотня…

– ААА!

Удар меча я принял на поле, которое даже слегка заискрилось – такой силы был этот самый рубящий удар. Сильна, скотина! И как это Сонька с ней справилась? Впрочем – тут важна скорость, масса и сила еще не все. А Сонька невероятно быстра – она уже умеет ускоряться, как и положено сильному магу. Я быстрее ее, но в сравнении с обычным человеком – Соня просто Терминатор. То-то девчонки не смогли с ней справиться…

Это была та самая баба, Гвинера, которую Сонька нормально превратила в отбивную. Здоровенькая…почти. Только следы от фингалов, уже почти рассосавшиеся. Ну а что – если есть маг-целитель, почему бы не зарастить переломы и полечить отбитые внутренности? Пусть скажет спасибо, что не зарубили. Сонька это может на-раз.

Гляди-ка, что делает…знает ведь, как преодолевать силовую защиту! Теперь не рубит, теперь колет – медленно двигающийся меч проходит через силовое поле. Если бы так не было – маг просто задохнется. Ведь через сплошное силовое поле не проходит воздух. Поле срабатывает только тогда, когда в него врезается предмет, движущийся со скоростью выше, чем положено.

Ладно! Держись тогда! Уворачиваюсь от клинка, пропуская его у левого бока, снимаю защиту и выхватывая меч, сходу бью им по голове нападавшей. Плашмя! Глухой удар, смешанный со звоном, хруст – наверное череп раздробил, перестарался (слишком шибко рассердился!), и воительница падает на меня как подрубленное дерево. Я подхватываю ее на плечо и волоку в трактир, снова устанавливая защиту от стрел. Но наверное напрасно ставлю – никто не стреляет, наверное боятся попасть в пленницу.

Почему я ударил ее плашмя – сам не знаю. Повернул клинок в самый последний момент, повинуясь мелькнувшей в голове мысли. Какой? А вот какой: эта тупая здоровенная тварь точно знает, кто убил командиров. А если не знает – узнает. Главное – подчинить ее сознание, а это я умею.

Дверь захлопнулась за моей спиной, и тут же в нее вонзились несколько стрел. Зачем? Большой вопрос. Как можно мне навредить, превратив дверь в дикобраза? Вероятно от полноты чувств постреляли, и это доказывает тот факт, что больше никто не стрелял.

Ну а я сбросил тушу на пол (амазонка, черт подери! В ней под сотню кило веса!), и тут же занялся связыванием торчащего рядом призрака зловредной бабы, а потом – лечением ее носителя. То бишь – изукрашенного кучей шрамов тела Гвинеры.

Моя шайка все это время стояла рядом, не задавая никаких вопросов. Все с мечами в руках – кроме бабушки. Лера, кстати, тоже с мечом – непонятно только где его взяла. У девчонок, наверное, запасной. Я не стал ничего рассказывать, дождался, когда вылеченная и заново заряженная душой бабища зашевелилась и открыла глаза, и строго приказал глядя в лицо этой валькирии:

– Никого из моих людей       не трогать. Все они – друзья. А теперь рассказывай – что знаешь об убийстве командиров?

– Я их убила – проворчала Гвинера, одним стремительным движением поднимаясь на ноги.

– Ты?! – искренне удивился я, хотя что-то подобное подозревал. Но я думал что убийц было несколько!

– Зачем ты их убила? Как так вышло? – слегка опомнившись, спросил я.

– Я видела, как ты ходил к командиру. А я пошла следом. Хотела, чтобы он разрешил вас убить – вы же ворки, враги! Все ворки враги, их надо убивать везде, где только можно достать. С ворками нельзя вести переговоры, они не соблюдают договоров. Они мучают наших людей! Их надо вырезать – всех, до одного! Но командир отказался, и сказал, что выпорет меня за создание беспорядка. Я ударила его. Он упал. Рядом были заместители командира – я ударила их. А потом перерезала им глотки. И часового убила – он вошел, когда я добивала. Потом дождалась, когда вы уйдете из лагеря и легла спать. Утром нашли трупы, а я припомнила, что последним из палатки выходил ворк. Новый командир расспросил людей, и все как один сказали, что последним заходил ворк. Меня у палатки никто не видел – я умею скрываться. Свидетелей нет. Потом командир собрал отряд в погоню за вами – я вызвалась поехать, отомстить за наших командиров. Вот и все, что могу рассказать.

– А как нашли нас?

– А что там искать? – пожала плечами Гвинера – следов полно, а мы все следопыты, пограничники. Ну а тут уже спросили, куда вы устроились. Все.

– Сейчас пойдешь к своему командиру, все ему расскажешь – отдал я приказ – Все, до последнего слова. Про то, что я тебя связал с собой – молчишь, даже если будут резать на куски. Просто у тебя проснулась совесть и ты не хочешь гибели людей. Поняла?

– Чего тут не понять – хмыкнула воительница – Только меня потом повесят.

– Да мне плевать – мрачно бросил я – Не надо было своих командиров убивать!

– Да они еще то говно были – цыкнула зубом женщина – Командир не разбирался в службе, в прошлый раз половину батальона положил, тупо пер вперед на ворков, на их стрелы. Пришлось заменить хороших пограничников всякой уголовной швалью. Теперь не батальон, а выгребная яма какая-то! Его замы – не лучше. Тупые ослы, а не командиры. Ты думаешь капитан лучше? Он же идиот! Сказали ему что-то сделать – выполнит, даже не думая, надо это, или не надо. Думаешь, он послушает меня? Сейчас скажет, что ты меня заколдовал, и я нарочно взяла на себя твою вину.

– Мда…оказывается ты не дура! – констатировал я неоспоримый факт, одновременно раздумывая над тем, что мне сейчас надо делать.

– Так многие думают. Считают меня глупой – ухмыльнулась воительница, и ее жесткое лицо озарилось улыбкой – Такое уж тело дал мне Создатель. Все так – посмотрят на меня, и сразу же считают, что я тупая ослица. Вначале было обидно, а потом поняла – так ведь лучше! Пусть считают дурой! Зато их легче дурить.

– А за что так ненавидишь ворков? – не выдержав, спросил я, обдумывая стратегию и тактику

– Почему я должна их любить? – пожала плечами Гвинера – Я с ними воюю уже двадцать лет. Насмотрелась такого, что…другой человек с ума бы сошел. Ты видел, что твои соплеменники делают с крестьянами? С женщинами, с детьми? Уж не говорю про имперских солдат! Друг у меня был. Украли ваши. Нашли его еще живого. На колу. У него не было кожи, рук и ног. С него живого сняли кожу, а потом подлечили, чтобы не умер. Так же и с конечностями. И как ты считаешь, я должна любить тех, кто такое делает? Я бы тебе еще много рассказала о том, что вы оставляете после себя, но думаю ты и сам об этом знаешь.

Мда…миленький этот народ, который я собираюсь спасать. Что-то пропало у меня желание его спасать. Ну совершенно пропало! И королем у него быть не хочется. Ну вот представить племя людоедов – кому хочется быть королем у поедателей человеческой плоти? Кому захочется их спасать? С каждым днем моя экспедиция кажется мне все более и более бессмысленной и даже глупой. На самом деле этих ворков надо вырезать, как ядовитый борщевик! Чтобы не рос, чтобы не заливал ядом землю. Вот ведь вляпался…

– Сейчас пойдешь к капитану, и расскажешь ему все, что ты знаешь об убийстве. Если он не поверит тебе, если не отменит приказа штурмовать трактир – хватаешь этого придурка и тащишь ко мне. Главное, чтобы к тому моменту как ты его дотащишь – он был еще жив. Давай, действуй!

Я подтолкнул Гвинеру к двери, и она зашагала вперед, навстречу своей судьбе. Мне не было ее жаль. Она получит то, что заслужила.

Ждать пришлось около получаса. Все это время осаждающие нам не досаждали – я видел перемещение бойцов, похоже что они ходили к Гвинере за подробным рассказом. Потом перемещений на стало, все затихло, будто перед бурей. И когда я увидел воительницу, бегом направляющуюся к дверям трактира – даже слегка удивился. Мне представлялось, что ей должны были перерезать глотку на месте – как заколдованному агенту злых ворков. Однако она как-то выжила, и бежала сейчас очень шустро, несмотря на то, что на плечах у нее висела немаленькая тушка своего командира. В нее стреляли, и пара стрел вонзилась ей в левую лопатку, что впрочем ни на сантиметр не уменьшило скорость ее бега. Сознание она потеряла уже в трактире, повалившись на пол после того, как аккуратно положила бесчувственное тело капитана на пол.

Я проверил оба тела – капитан был просто в отключке, на макушке у него наливалась здоровенная шишка. А вот с Гвинерой все было гораздо хуже. Одна стрела прошла ей через сердце, и как она бежала с обрывками вместо этого насоса – одному богу известно. Берсерк, не иначе.

С минуту я думал – стоит ли ее воскрешать. Нафига этому миру злобная гадюка под два метра ростом и ста килограммов веса, готовая убить за любое, даже ненароком сказанное слово? Но потом все-таки решил ее вылечить. Пусть одним верным человеком в этом мире станет больше. Кстати – можно забрать ее с собой, пусть охраняет, зверюга цепная. Не все же моим девчонкам стоять ночные вахты.

Вылечил. И это стоило мне труда. Крепко ее приложили стрелки. Интересно, что бойцы сейчас делают, когда командира унесли к врагу? Кто командует? И командуют ли вообще?

Пока лечит Гвинеру – очнулся капитан. Пришлось без затей проткнуть ему сердце, ну а потом уже сделать все, что нужно для воскрешения.

И опять моя команда приняла все молчком, не спросив и не сказав ни слова. Возможно, что девчонки уже догадываются, что со мной не все просто. Или списывают это на специальную воркскую магию? В любом случае – меня устраивает такое молчаливое согласие со всеми моими действиями.

– Переговоры! Эй, там! Переговоры!

Выглядываю в окно – точно, машут тряпкой натянутой на палку. Переговорщиков трое – лейтенант, и два сержанта. И чего хотят? Типа – отдай нам капитана, и мы снимем осаду? Хмм…чего я гадаю? Надо идти и послушать, что скажут эти многоумные.

– Гвинера, капитан – пока остаетесь здесь. Когда крикну – выйдете. И капитан…даже под пытками ты никогда и ни за что не должен рассказать о том, что с тобой приключилось. Для твоих сослуживцев версия такая: я тебя убедил, и ты поверил словам Гвинеры, предоставившей тебе убедительные доказательства. И вот еще что – Гвинеру не вешайте. Дай ей возможность бежать. А ты, Гвинера, присоединишься к нам. За то, что ты принесла нам столько неприятностей – будешь моей рабыней столько, сколько я захочу! И будешь делать то, что я тебе скажу!

Гиневра несколько секунд таращилась на меня взглядом жующей силос телки и внезапно спросила:

– И в постели?

– Что – в постели? – непонимающе переспросил я, и только когда Сонька тихонько хихикнула, понял, и невольно фыркнул – Нет, не в постели.

– А жаль! – грустным голосом протянула воительница – У меня давно не было мужчины! Вы много теряете, господин! Я очень горячая штучка!

Она потянулась, и скосила на меня глаза. А я стоял и смотрел на нее, не нашедши что сказать, потому что не понимал – то ли стебается, то ли говорит всерьез, то ли…и стебается, и всерьез. С двойным дном баба-то. Или даже с тройным.

К переговорщикам я вышел сохраняя на лице благожелательную, добродушную мину. По большому счету мне ничего не угрожало – мага у них больше нет, а если бы и был – против меня он как первоклассник против студента спортвуза.

Лейтенант – мужчина около сорока лет возрастом – был темен лицом, коряв, как старый дуб, и его глаза смотрели на меня без радости, но и без ненависти. Он никак не выразил свое презрение ко мне, не сказал ни одного неуважительного слова, и потому даже понравился. Я предпочитаю иметь дело с такими вот, прямыми как палка солдафонами, служаками, знающими, чего хотят от жизни. А хотят они – покоя, домик у речки, хорошую пенсию и тихих соседей. А чтобы дожить до домика, прилагают все свои усилия и всю мозговую мощь. И они редко пускаются в авантюры – такие, например, как отлов группы боевых магов по надуманному, тупому обвинению.

– Предлагаю освободить нашего командира. За это мы дадим вам возможность уйти из селения.

– Чтобы перехватить нас потом, по дороге?

– Это уже другой вопрос – лейтенант смотрел в глаза твердо, не опуская взгляда – Гарантирую, что вы уйдете свободно.

Смотрю в лицо лейтенанта, раздумывая, что ему сказать. Затем решаю:

– Ваш командир у нас в гостях. Сейчас допрашивает виновницу убийства трех ваших командиров. Гвинера во всем созналась, и готова понести наказание. Капитана никто не удерживает.

Лейтенант недоверчиво помотал головой, и тогда я поднял руку и крикнул в пустоту:

– Капитан! Гвинера! Сюда!

Дверь трактира открылась, и следом за капитаном вышла воительница – слегка похудевшая, но такая же могучая и жилистая, как и была.

***

Мы выехали из деревни через час. Под причитания испуганного происшедшим трактирщика купили себе в дорогу пирогов и копченого мяса, лепешек и корма для лошадей, и поехали, погоняя лошадей, надеясь, что нам не выстрелят в спину. Но скорее всего такого не будет. Я предупредил лейтенанта, что если хоть одна стрела полетит в нашу сторону – я вернусь, и убию их всех, сколько бы времени это не заняло. Но это так, для проформы – капитан тут старший. Его могут заподозрить в том, что мы обработали его магией, но это надо еще доказать, а выступление против старшего командира – это бунт, а бунт всегда заканчивается смертью бунтовщика. Таков закон.

Глава 6

– Сюда! Заворачиваем!

Я махнул рукой, и весь наш небольшой отряд послушно втянулся в лес, по тропинке вдоль большого ручья (или маленькой речки?). Сразу стало прохладнее, на солнцепеке – дикая жара. Зато начали терзать комары с жалом чуть не в палец. Преувеличиваю конечно размер жала, просто я очень не люблю этих кровососущих тварей. Если бы мог – уничтожил бы всех летающих гадов во всем мире, и черт с ней, со страдающей рыбой рек и ручьев. Типа – без личинок комаров никак. Лишь бы тварей не было! А пока – отмахиваюсь руками и с досадой давлю гадов на лице и кистях рук, открытых для разграбления.

Сзади послышался смешок, что-то прозвенело, как совсем тонкая струна, и…комары перестали интересоваться моей персоной. Магия, ага…

– Учись, король! – моя бабка насмешливо подмигнула мне, скорчив забавную рожицу.

Активная старушка. И для своих сотен лет выглядит просто отпадно.

– Ты и простого заклинания отпугивания комаров не знаешь! И не стыдно?

– Знаю. Просто забыл! – сознался я, и замолчал, не стал рассказывать о том, что для меня, землянина, магия до сих пор является чем-то фантастическим, и больше всего я рассчитываю на свою силу и ловкость. Тем более что как следует управлять своей Силой я так и не научился. Могу ненароком разнести все вокруг вместе с супостатом. Так что мне следует сдерживать рвущееся наружу желание покарать врагов магией.

Вообще-то я сейчас вспомнил, как отгонять комаров – всплыло знание. Но могу поклясться – я этого не знал пять минут назад. Неудобно, когда знания всплывают вот так, с запозданием. Ну и дал повод «старушке» как следует надо мной поглумиться.

– Хельга, Фелна, Соня – держите лошадей. Бабушка и Лера – раздевайтесь.

– Совсем? – спокойно осведомилась бабушка, глядя мне в глаза.

– Совсем. До нитки! – слегка злорадно ответил я, и бабушка равнодушно пожала плечами, спокойная, как змея. Лера же испуганно покосилась на родственницу, увидев, что та раздевается, тоже схватилась за шнуровку платья, еще не понимая, что я хочу сделать.

Вообще-то я этого делать категорически не хотел. Во-первых, не хочу, чтобы все знали о моей способности изменять внешность. «Они и так об этом знают?»? Знают, но то другое. Там я переделываю тело, долго и трудно. Здесь же практически накладываю маску – за считанные минуты. И возвращаю назад – так же быстро. Разве не ценная способность для шпиона? А я не хочу быть шпионом, тем более на службе Империи. Сболтнут девчонки…

Во-вторых, не хотелось изображать из себя имперцев. Вдруг налетят ворки, и что тогда? Будем жалобно кричать: «Да мы ворки! Не надо нас бить по башке!»

Между прочим ворки до этих мест теоретически могут добраться. И добирались. Тут конечно же не Лес, но…лес.

Тем временем бабушка и внучка разделись, продемонстрировав свои великолепно сложенные фигуры, и я не теряя времени приступил к работе. И первым делом сменил цвет глаз, выдающий ворков с первого взгляда. Теперь будет карий цвет.

Следом – цвет кожи. Пускай девицы потемнеют…хмм…да, бабушка иным девицам сто очков вперед даст! Завидное телосложение. Так вот, пускай девицы станут загорелыми, будто приехали с Мальдив. Белая кожа конечно же прикольная штука, особенно в краю, где все такие, будто только что вышли с пляжа, но…нам не до экзотики. Потом верну. Еще белее сделаю, чем была! Красиво было, конечно – у Лерки так кожа вообще будто прозркчная – можно рассмотреть синие сосуды – на груди, на животе…

Скользнул взглядом ниже живота, и спохватился – вот так разведчики и прокалываются. На голове волосы цвета воронова крыла, а тут…клочок белой ваты! Долой! Терпеть не могу эти заросли там, где им быть вообще-то и не нужно. Ну вот теперь какие гладенькие, да аккуратненькие! И не надо брить, или выдергивать. Здесь, кстати, насколько я знаю – выдергивают смесью воска и какой-то смолы. Процедура, насколько мне представляется, болезненная и неприятная. А тут – осыпались волосы клочками, и все! Бабушка только головой покачала, а Лерка испуганно ойкнула. Я ей лишь сказал, чтобы не пугалась и сходила, омыла чресла – остатки волос смыть. А то колоться будут.

– А сам? – спросила бабушка, не делая попытки прикрыться. Все-таки поражают меня эти ворки полным отсутствием социализации. Им плевать на наготу и другие условности, принятые в Империи. По-моему они даже глумятся над этими условностями – в пику имперцам. И что характерно – каждая из сторон считает другую дикарями.

– Сейчас и собой займусь – пообещал я, но бабушка махнула мне рукой:

– Я все сделаю, не хуже тебя. Кстати, удивил – не ожидала, что ты можешь ТАК.

– А я удивлен, что ты можешь ТАК! – ответил я искренне. В этой даме скрывается бездна умений, и не обо всем она рассказывает.

Бабка подала команду раздеваться, и мне пришлось разнагишаться так же, как это сделали мои «пациентки». Нет, никакого стыда я при этом не чувствовал – после наших совместных с Леркой постельных игрищ, после «контролируемой» первой брачной ночи и всех на виду – какой тут, к черту, стыд? Так…некое неудобство. Стоять голым перед толпой одетых женщин – есть в этом что-то такое, что…в общем, при бабушке неудобно. Девки-то меня всякого видали.

Сработала она так же быстро, как и я, может даже быстрее. Хоп! И я почти мулат. Хоп! И Глаза карие, а волосы черные. Готово! И уже в самом конце бабка отомстила, лишив меня всех волос на теле. Кроме как на голове. А когда я присвистнул, скривился и хотел кое-что высказать мстительной колдунье – насмешливо изогнула левую бровь, мол – давай, ляпни чего-нибудь эдакое, тупое! Например о том, что никто тебя не просил заниматься эпиляцией родной бабуленции. Ладно там Лерку – я ее слегка подправил еще во время лечения, сейчас слегка обросла, видимо не до конца сработал, но бабка-то не просила этого делать. И я ничего не сказал – только унизит, зараза.

Полезли купаться, раз такой случай представился – все равно волосы надо смывать. Только влезли в воду, только слегка омыли разгоряченные тела – звон клинков, боевые возгласы оттуда, где остались три наши охранницы с лошадьми. Мы-то отошли чуток в сторону, к небольшому затону, где глубины было по пояс. Выскакиваем, я хватаю меч и бегу со всей прыти на шум – как есть, голышом, вылитый Адам, только что изгнанный из Рая.

Не успел. Полыхнуло раз, два, кто-то дико завопил…и все закончилось. Прибегаю, изображая из себя статую Аполлона работы Микеланджело, только с мечом (но Аполлон толще, жирнее), а вокруг – одни трупы. Девчонки мои спокойны, как прозекторы после обеда, и вокруг…раз, два…шестнадцать трупов. Часть – мужчины, другую часть определить невозможно, ибо они обожжены до полной неузнаваемости, и лежат в «позе боксера». То ли мужчины, то ли женщины – непонятно. Но все вооружены. Не так уж хорошо вооружены, но вполне достаточно, чтобы раскроить голову какому-нибудь незадачливому купцу, взявшему с собой мало охраны – дешевые мечи, скорее даже тесаки, топорики, что-то вроде совни (одна валяется перерубленная пополам), два лука вижу, кистени типа «Моргенштерн», боевой цеп и что-то вроде шпаги – тонкое, длинное и гибкое.

И вот еще что лежит – сеть! Самая настоящая сеть, для ловли кого-либо. В этом случае – трех молоденьких девчонок, которые могли бы украсить своими телами любой, самый дорогой и прихотливый бордель. Вероятно, разбойники уже представляли, как будут пересчитывать полученные от покупателя барыши, но…не удалось. Три дворянские девушки – это вам не крестьянок и купчих на дороге ловить. Эти с детства обучаются единоборствам. В пять утра подъем, до девяти часов физподготовка, в том числе и бег, потом завтрак, получасовой отдых, затем снова единоборства – до 12 часов дня. Обед, отдых после обеда, и занятия с учителями – математика (иначе как вести хозяйство, надо знать!), естествознание, все, что преподают в обычной школе. А кроме того – уроки хороших манер, история кланов со всеми подробностями их отношений, история государства с обучением строить интриги (с целью защиты родного Клана и семьи), и много чего еще. Учеба заканчивается только в 19 часов, с ужином. И вот после ужина – личное время. Аж три часа. В 22 часа – отбой. И так КАЖДЫЙ день.

По крайней мере – у Соньки. Она мне многое порассказала о своей жизни. Папаша с мамашей устроили ей адскую жизнь с того дня, как Соне исполнилось 5 лет. После такой потогонки Академия точно покажется самым настоящим санаторием. То-то Сонька победила на поединке других девчонок – а они ведь не слабые овечки. Та же Фелна – один из лучших бойцов на нашем курсе (я узнавал).

Итак, первыми полегли ловцы, которые попытались набросить сеть на девчонок. Если бы разбойники напали со спины, попытались убить девушек – у них еще могли остаться какие-то шансы. Не у девушек, у бандитов. Нож в спину, и никаких вариантов. Но весь смысл был именно в том, чтобы взять девушек в рабство. Ну, вот и огребли. После того, девушки как расправились с пятерыми, на них из кустов выскочили еще одиннадцать человек, и все полегли как озимые под снегом – они не ожидали, что невинные овечки приголубят файрболлами. В общем – сгорели на работе. Мерзко воняет горелое мясо…

Одно плохо – я так и не узнал, случайным было это нападение, или нет. Девчонки не оставили «языков». Порубили и прикололи всех, кто еще подавал признаки жизни. За что я минут десять ругал их самыми черными словами. Думать-то надо? Допросить кого-то надо? Как назло – ни одного призрака не осталось. Видать столько гады натворили на этом свете, что их тут больше ничего не сдерживало. Утащили их в ад.

Но делать нечего, надо жить дальше. И первое, что мы сделали – нашли стоянку разбойников (после получасовых поисков). Двадцать лошадей, и…десяток рабов. Вернее – восемь рабынь и двое рабов, молоденьких мальчиков. Половина нетронута, половина – со следами жестокого насилия. Пришлось срочно заниматься лечением. Не тронули самых красивых и мальчиков – не потому, что пожалели, просто не хотели снижать цену товара. Остальных пользовали как хотели, и хотелка их была в высшей степени прихотлива.

Никогда не понимал мужчин, получающих удовольствие от страдания партнерши. Мне всегда казалось, что ровно наоборот – тебе будет гораздо приятнее, если партнерша вместе с тобой получает наслаждение от секса. Зачем мучить? Зачем унижать? Допускаю, что есть женщины, которым это нравится, но мало ли в мире больных людей? Большинство женщин хотят ласки и любви, и только так.

Увы, в этот день мы так никуда и не поехали. Пришлось ночевать – куда девать нежданную обузу, толпу девушек-подростков, младшей из которых лет двенадцать, старшей не больше пятнадцати? Ну и мальчишкам лет по четырнадцать. Все – раздеты донага, из одежды только лишь сандалии, да ошейники с тонкими, но крепкими цепочками длиной в несколько метров. Нас боятся, не воспринимая как освободителей. Для них мы – новые хозяева, от которых неизвестно чего ждать. Прежние хозяева хоть не убивали – насиловали, били, но не до смерти. А мы непонятно кто такие. Пришлось еще и психику править. Но это уже моя бабуля, она специалист по лечению – в том числе и душевных болезней.

К вечеру поправили и тела (у одной девчонки имелось кровотечение, и она едва не померла. Если бы не мы… Крепко ей досталось. Красивая девчонка имела так сказать…популярность среди бандитов. Они ее насиловали целыми днями и ночами. Странно только – неужели им не нужны были деньги, которые они могли получить за здоровую девушку? Зачем было ее уродовать?

Впрочем – это риторический вопрос. Я бы сам мог дать ответ, например, такой: «Что же мы, и отдохнуть с красоткой не имеем право? Хватит нам бабла и за других рабов! Всех денег не заработаешь! А тут такая красивая телка – когда еще такая попадется?!» Девчонка чем-то напоминала Соньку – мелкая, но при этом фигуристая и с картинно-красивыми чертами лица.

Мда…хоть какая-то польза от меня есть – вот, спасли для мира красоту. Кстати, голыми их держали для того, чтобы не сбежали. Пробираться по лесу и степи без штанов очень даже несподручно – даже если рабы сумеют отстегнуться от цепи и вырваться на свободу. Распространенная практика, ничего удивительного. Да и незачем рабу зазря мять и рвать одежду хозяина. Животных ведь в одежду не одевают. Тем более что сейчас тепло и даже ночью не замерзнешь.

Выяснили, что подростки были захвачены в селении, находящемся примерно в семидесяти километрах отсюда, в сторону от тракта. Селение лесорубов, и это их дочери и сыновья. Разбойники налетели днем – пограбили, похватали тех, кто попался под руку, и вперед, пока папаши и мамаши не вернулись из леса. Представляю, что было с родителями, когда они увидели последствия набега.

После короткого совещания решили сделать крюк и забросить этих бедолаг домой. Хоть их здоровье и поправили, но они все равно находились в таком состоянии, что о полном выздоровлении речь идти не может. Заторможенные, испуганные – они до сих пор до конца не поняли, что происходит. Куда им самостоятельно добираться до своего селения? Я даже не смог как следует выяснить, когда именно произошел набег, сколько времени прошло после нападения. Разброс – от двух суток до недели.

Как ни странно – самой разумной оказалась та самая девчонка, которую мы едва успели спасти. Звали ее Кетра (так она представилась). Она-то и рассказала, что с ними случилось. ТО, что видела – о том и рассказала. Бандиты убили троих односельчан – двух стариков, которые пытались отмахиваться от разбойников, и женщину, мать одной из девчонок – та умудрилась зарубить одного из бандитов, прежде чем ее истыкали стрелами. Сильная женщина, тоже из лесорубов. Дома осталась случайно – ногу повредила на лесоповале.

Остальное Кетра не помнит. Везли, насиловали, били, снова насиловали – по ее словам, все было как в тумане. И кстати сказать – дорогу к дому она не знает, как и где искать их поселение не представляет. Эти подростки за всю свою жизнь ни разу не покидали своей деревни. Что, впрочем, и неудивительно. И не такое бывало на Земле.

В конце концов, мы все-таки выяснили название деревни, и решили, что дорогу к ней узнаем у местных жителей – они-то должны знать, где она находится! Ну а что касается задержки в пути…так всякое бывает. Кто мог ожидать такую яростную неприязнь к воркам, которых в центре империи уже как-то и не замечают.

Одежда рабов нашлась в переметных сумах разбойников, как и еда, которой с лихвой хватит, чтобы вся толпа несчастных детей не голодала минимум неделю. Так что мы одели их, накормили, напоили, и спокойно улеглись спать – выставив скрытый дозор. В дозор пошли Фелна и Хельга – будут спать по очереди.

Поднялись рано, на рассвете. Позавтракали остатками вчерашнего ужина (каша с сушеным мясом), помыли посуду, собрались, и…потащились на север, куда и шли раньше. Только гораздо медленнее и печальнее. Бывшие рабы сидели на лошадях хуже, чем я, впервые севший на коня. И опять же – были заторможены так, что казалось – они находятся под действием наркотиков.

Тут я уже все понял и приступил к бабуле с допросом – что она такое сотворила с подростками, чтобы они выглядели тупее снулой рыбы. Бабка отнекивалась, потом плюнула и созналась, сообщив, что нарочно затормозила из сознание для того, чтобы они не сошли с ума от воспоминаний. Сейчас им кажется, что они спят. Пройдет время, организм как следует восстановится, вот тогда уже воспоминания и поднимутся кверху. И ничего удивительного, если часть этих несчастных или сопьется, или покончит с собой. Слишком велико потрясение от насилия и унижений. Домашние дети, не привыкли к Злу.

Ну а ту же Кетру бабуля не стала затормаживать. Девчонка оказалась довольно-таки сильной и физически, и психически, так что ее рассудку ничего не угрожает. Да и кроме того – кто-то же должен был рассказать нам о происшедшем? Даже если потом и сойдет с ума…

Да, жесткая старушка. Вот это «даже» меня слегка покоробило, хотя логика действий лекарки здесь понятна и очевидна.

Первое селение появилось на дороге километров через двадцать – большое село, в которое мы въехали нашим длинным, печальным караваном. Лошади, везущие подростков были привязаны друг к другу и вышло что-то вроде длинного товарняка, медленно, шагом, движущегося по рельсам.

И вот в этом самом селении мы едва не влипли снова. Вина была не наша, и вышло все настолько глупо, что…в принципе – как оно в жизни и случается. Особенно в армии, чемпиону по тупым ситуациям и глупым руководителям. Мы напоролись на разгоряченных, жаждущих мести родителей спасенных нами детей.

Лесорубы не отличаются могучим интеллектом (как показала ситуация), но зато у них предостаточно имеется разнообразного оружия, начиная с топоров на длинной рукояти, и заканчивая луками и арбалетами. И первое, что попытались сделать разгоряченные погоней родители – это напасть на нас и отбить своих потерянных детишек. Они видимо посчитали нас за похитителей.

Впереди – гигантского роста мужчина на лошади, которая кажется не нормальной лошадью, а пони, настолько огромен этот тип. У него нет никакого оружия, кроме топора вроде палаческого, отрубающего шею за один раз. Без малейших усилий, но весящего в три раза против обычного, и в пять против боевого топора. Только этот топор потерялся в могучей ручище лесоруба, и размахивает он им так, будто эта штука ничего не весит.

За рыжим – отряд человек пятьдесят. Мужчины, женщины, и что очень неприятно – как минимум четверо с луками и арбалетами. И по виду – пользоваться ими умеют. Видимо охотники, не иначе. Стрелы уже на т етиве, лошадь управляется коленями – точно, охотники. Вот эти самые опасные.