Евгений Семенов
Гниль
***
Командир группы зашел в комнату быстрым шагом. Резко опустился на кресло и несколько раз постучал ногтями по поверхности стола. Все ждали начала разговора. Тяжелое ранение члена команды, к которому привели не грамотные действия его напарника. Теперь начнутся проверки по всем направлениям, объяснительные, разбор происшествия. Возможно, что дело дойдет до суда. Но главной причиной раздражения все же оставалась обстановка внутри коллектива. Доверие напарнику, слаженность работы, уверенность в каждом коллеге, достигается не одним днем, а сейчас все может сойти на нет. Если члены коллектива не будут уверены в своем прикрытии, то с каким настроем они будут выполнять задание.
– Кротов, – резко бросил командир, – все ждем от тебя объяснений. Ты прикрывал Изотова. Он в реанимации. Жить будет, но раны тяжелые. Что могло пойти не так? Все ребята горой друг за друга. Ты пока отстранен, но дай нам веру в то, что после окончания всех разбирательств, твое возвращение будет нам не в тягость, и мы сможем доверить тебе свои жизни.
Крот встал. Он не торопился. Нужно было говорить правду.
– Моя вина, – тихо произнес он, – Димку из-за меня подстрелили. Надо было с утра к врачу идти, но понадеялся, что мелочь.
Он стянул перчатку с правой руки, размотал несколько витков бинта и показал ладонь собравшимся.
– Вчера на захвате накололся. Просто немного болело, и не стал придавать значения. Сегодня мне стрелять, а они не сгибаются.
Командир и коллеги Крота с приоткрытыми ртами всматривались в ладонь. Поднятая рука заметно дрожала. Черное отверстие с втянутыми внутрь краями размером с небольшую монету расположилось на нижней части ладони.
– Болит?
– Вообще нет. Но не чувствую руку. Вот тут, – Крот потрогал себя за середину предплечья, – еще да, а выше, будто нет ее.
– Идем к медикам, – громко сказал командир, – собрание окончено.
***
– Лиза часто принимала холодный душ с самого утра. Это настраивало на день, заряжало хорошим настроением. Это утро не было исключением. Шесть утра, душ, хорошее настроение. День обещал быть приятным. Серафиму не было необходимости просыпаться так рано. Его профессия в отличие от профессии медсестры позволяла нежиться в кровати хоть до обеда. Вечерний концерт. Сегодня Лиза на него не успеет. Смена еще не закончится, когда концерт будет в самом разгаре. Перед тем, как покинуть квартиру, девушка прошла в спальню, чтобы поцеловать на прощание спящего почти мужа. Тот лежал на животе, одеяло сбилось в ногах. Она любила заботиться о Серафиме. Тот никогда не отказывался от этого. Поправляя одеяло, она посмотрела на место укола. Черная рана под правой лопаткой смотрела на нее зияющим отверстием. Маслянисто черные края обваливались вовнутрь. Лиза аккуратно прикоснулась к неповрежденной плоти, рядом с раной. Серафим не отреагировал. Она толкнула сильнее. То же самое.
– Серафим, – нервно вскрикнула Лиза и встряхнула его за плечо.
Испуганно открыв сонные глаза, почти муж приподнялся.
– Да, любимая, что такое?
Девушка выдохнула.
– Спина не болит?
Он отрицательно покачал головой.
– Там рана. От иглы. Сходи к врачу. Обещай, что сходишь. Только обязательно.
– Конечно.
Лиза наклонилась, поцеловала его в губы и отправилась на работу.
***
Затевать скандал вечером, оказалось бессмысленным занятием. Супруг спал в полумертвом состоянии. Ольга несколько раз порывалась поехать к маме или подруге, но, не желание выглядеть в их глазах женщиной, не справляющейся со своим супругом, остудило ее пыл. К утру злость несколько поутихла, и все свелось к обиженному молчанию во время завтрака. Муж суетился, исправляя свой проступок, сготовил завтрак, побрился. Теперь ждал, пока она накрасится, чтобы отвести на работу.
Отражение в зеркале намекало женщине, что за последние годы она превратилась из привлекательной пышки, в несколько неуклюжую толстушку. Не было смысла себя обманывать. Ольга еще носила достаточно короткие юбки, ярко красилась, но возраст не шел ей на пользу. Она поправилась и уже не была так интересна мужчинам как раньше. Она начала расчесывать уже приведенные в порядок волосы и в глаза бросилось темное пятно на шее под правым ухом. Правой рукой Ольга дотронулась до него. Указательный палец провалился на глубину фаланги.
– Чертов бомж, – выругалась она, вспомнив, что именно в этом месте почувствовала вчера укол после неожиданных объятий.
На кончике пальца капля черной жидкости переливалась маслянистыми боками.
***
– Это мое место.
Ольга громко опустила свою дорожную сумку на лежак.
– Мое этажом выше. Я временно занял, – ответил ей, излишне робкий, молодой человек.
Мужчина напротив, закинул свой рюкзак на верхнюю полку и кивком головы предложил присесть на его сторону.
– Серафим, будем знакомы.
Мужчина протянул для приветствия левую руку.
– Кротов Александр. Друзья и коллеги зовут Крот. Я уже привык, так что как будет удобнее.
Поезд отсчитывал стыки рельс сталью колесных пар. Слабый свет по вагону еще не отключили. За окном в свете уличных фонарей мельтешили провисшие провода. Женщина приготовила себе место и, устроилась, полулежа в углу купе. Она листала страницы соцсетей, и краем глаза наблюдала за попутчиками. Четвертое спальное место оставалось свободным. Мужчина напротив, что пожал руку левой, от Ольги это не ускользнуло, смотрел в окно. За час, что она уже находилась в поезде, она успела заметить, что он крайне бережно относится к своей правой руке. Несколько раз аккуратно дотрагивался до кисти, скрытой под длинным рукавом. Напряженное лицо выдавало его тревожность.
Второй, более молодой попутчик, смотрел в экран своего смартфона. Время от времени его глаза начинали закрываться, и голова резко опускалась вниз, отчего приходилось выпрямляться, и в этот момент Ольга отчетливо видела. У него проблема со спиной.
– Не сочтите за наглость, – начала она неожиданно для спутников разговор, – вы как далеко направляетесь.
– Счел за наглость, – тут же ответил мужчина у окна.
