Евгений Николаевич Бузни
Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька
На следующий год сомалийцы потерпели поражение в войне с Эфиопией, но от своих притязаний на их территорию руководство страны не отказалось. С тех пор прошло семь долгих лет. Конфликт с Эфиопией не улажен. Экономическая ситуация в стране по-прежнему не становится лучше.
Страна, которая наряду с торговлей скотом, шкурами, кожей поставляла на мировой рынок около двух третьих мирового сбора ароматических смол таких, как ладан, камедь, мирра, на чём можно было делать большие деньги, эта страна не может справиться с нищетой и голодом, покупая в долг оружие для борьбы с оппозицией и соседним государством. Кто и зачем начал семь лет назад эту борьбу, для большинства людей остаётся загадкой.
По аналогичным сценариям начинали развиваться события в Сирии и Анголе. Но там удалось остановить нараставшую агрессию. Были наши солдаты в Египте и Ливане, на Кубе и в Никарагуа, но это были добровольцы, о присутствии которых на рубежах сражений говорить никому не полагалось. Многие из них до сих пор залечивают физические и моральные раны, не имея никаких прав на получение льгот и пенсий, как участники войны, не имея права рассказывать о том, что видели и знали. В их документах даже скурпулёзные бюрократы кадровых служб никак не обозначили пребывание за границей. Но они знали и знают, что делали дело, в результате которого многие конфликты были погашены их незаметными для других руками, а иногда и жизнями.
АФГАНИСТАН 1979 ГОДА
Наступила очередь Афганистана. Здесь сценарий имел свои специ-фические особенности, но те же племена, тоже соседние страны, тоже Соединённые Штаты Америки и Советский Союз, только фамилии главных действующих лиц были иными, да перевороты по-восточному оказывались более кровавыми.
Апрельская революция тысяча девятьсот семьдесят восьмого года влилась в страну началом настоящих социальных перемен: был создан профсоюз рабочих, в деревнях формировались крестьянские кооперативы, организовывались курсы по ликвидации неграмотности, курсы взаимопомощи. С января следующего года начал осуществляться первый этап земельной реформы, во время которого всего за полгода почти Триеста тысяч безземельных крестьянских семей получили шестьсот пятьдесят тысяч гектар отобранной у помещиков земли.
Пользуясь терминологией современных политиков, и учитывая их амбициозную уверенность, что последнее слово справедливости всегда за ними, можно было бы сказать, что всякий здравомыслящий человек прекрасно понимает правильность таких новых преобразований в Афганистане с точки зрения народа, ведь теперь значительно большая часть населения сможет лучше питаться, стать более грамотной и выше в своём культурном развитии, что в принципе важно не только для этой страны, но и для всего человечества.
Однако что значит термин здравомыслящий человек"? Тот ли это, кому, наконец, дали свой клочок земли величиной в два с половиной гектара, благодаря чему он теперь может работать не на бая-помещика, выполняя все его указания и прихоти за мизерное вознаграждение, а на самого себя и семью, чему он разумеется бесконечно счастлив? или здравомыслящий тот, у кого отняли несколько сотен гектар земли, которую он получил по наследству от своих родителей, к которой он привык с детства, как и привык к тому, что все жившие на его земле тоже принадлежали ему и должны были работать на него, за что он имел право облагодетельствовать их, если они во всём его слушались, и если ему так хотелось?
Тот, кому дали землю, считает это справедливым, поскольку все на земле родятся одинаковыми, почему же одни должны сразу жить заведомо лучше, а другие обязательно хуже. Почему один может, не работая, получать всё, а другой, работая, – ничего? Он полагает, что справедливость всемирная в том и состоит, чтобы каждый на земле трудился в меру своих сил, и каждый получал в меру своих потребностей от этого общего богатства.
Но тот, у кого отняли землю, никак не хочет согласиться с такой постановкой вопроса. Ему кажется, что если у них в роду была земля, то с точки зрения разумности она у них и должна оставаться вечно. Его не интересует, была ли эта земля завоёвана предками, отнята у кого-то или им подарена. Он понимает только один принцип: "Моё было, есть и должно быть моим".
В связи с разным пониманием разумности и возникают конфликты. После апрельской революции семьдесят восьмого года появились недовольные бывшие землевладельцы. А так как их было меньше, чем довольных, то призвали они себе на помощь кого только могли. Потекли из соседнего Пакистана банды с оружием, которое в свою очередь поставлялось им Америкой.
Уже в марте тысяча девятьсот семьдесят девятого года крупным вооружённым выступлением вспыхнул город Герат, зачастили перестрелки и перепалки на границе с Пакистаном, зашевелилась, засверкала недобрыми глазами оппозиция.
Десятого сентября Председатель Революционного Совета и почти пятнадцать лет как Генеральный секретарь Народной демократической партии Афганистана Нур Мухаммед Тараки, возвращаясь с далёкой Кубы в свои родные места, остановился для краткого отдыха в Москве, где встретился с главой Советского правительства Леонидом Брежневым.
Обсудили они между собой первые результаты демократических преобразований и перспективы дальнейшего развития Афганистана, получил Тараки напутственные советы и обещание в помощи, но не успел ими воспользоваться для своего народа, так как менее чем через неделю после возвращения, шестнадцатого сентября оказался жертвой переворота, был смещён со всех постов, а, спустя три недели, то есть восьмого октября того же года, убит.
Тараки искренне любил свой народ и хотел сделать его счастливым, но был очень наивным, что характерно для творческих личностей, а Тараки был учёным и, несомненно, личностью. Председатель Комитета Государственной Безопасности СССР Крючков в одной из бесед с Тараки услыхал от него:
– Товарищ Крючков, передайте Москве, что вы строили социализм шестьдесят лет, а вот мы построим его за пять лет. Приезжайте, пожалуйста, к нам через год и вы увидите, что наши мечети будут пустыми: в них никто не пойдёт.
Как когда-то Ленин со своими соратниками верили в скорую всемирную революцию, которая установит всеобщую справедливость и сделает всех людей счастливыми, так и Тараки верил, что после победы апрельской революции дело осталось за немногим – понять народу своё счастье и полностью изменить жизнь. Не исключено, что уверенность такая была от ощущения могущества ближайшего соседа и друга – Советского Союза. Однако друг помочь вовремя не сумел, и мечтатель востока был убит.
А предугадать возможный исход событий следовало не только самому Тараки, но и его друзьям. Холодная война в этом регионе между США и Советским Союзом находилась на кульминационном пике своего развития. Непослушный боевой Иран грозил поднять всех мусульман против Америки. К Персидскому заливу приближался военный флот Соединённых Штатов Америки для усмирения востока. Угроза его мощных орудий простиралась не только на Иран, но и дальше к Афганистану.
Американские эксперты в различных областях будто бы народного хозяйства давно начали проникать в южные районы Афганистана под предлогом оказания помощи советами. И они советовали, но в своих интересах, а не в интересах бедного народа. В северную часть страны проникали с аналогичной целью эксперты Западной Германии, Франции, Великобритании.
В Пакистан для встречи с Зиёй Уль Хаком, палачом своего предшественника Зульфикара Али Бхутто, приехал главный советник – Государственный секретарь США господин Бжезинский. По его рекомендациям начали в Пакистане готовиться и переправляться в Афганистан миллионные тиражи антисоветских листовок и плакатов.
Для осуществления конкретного руководства будущими действиями Государственный секретарь далёкой заокеанской страны, не имеющей, казалось бы, никакого отношения к данному региону, выезжает на границу Пакистана с Афганистаном и, взяв в руки автомат, недвусмысленно направляет его на север, указывая направление предстоящих атак. Америке нужен был Афганистан без учёного и писателя Тараки.
А Тараки, упоённый начавшимися успешно переменами, не заметил ядовитую змею совсем рядом. Впрочем, можно ли его винить в этом? Не стало ли уделом почти каждого великого умирать от руки ближнего?
Так было всё устроено, что будто на самого верного соратника Тараки, его сподвижника Амина, сыпавшего словами верности делу революции и его вдохновителю, было совершено неудачное покушение. Обвинили в нём самого Тараки, и он был арестован.
Пока советское посольство и другие компетентные представители великой соседней державы предпринимали в Кабуле шаги по спасению арестованного главы Афганского государства, Амин действовал по рекомендациям другой более далёкой державы и действовал быстро.
Начальник правительственной разведки Афганистана Мухаммед Исбаль был вызван к командиру гвардии, который сказал:
– По решению Центрального Комитета партии Тараки приговорён к смертной казни. Приказываю осуществить данную операцию. Получите пятьсот афганей для приобретения материала на саван казнённому.
Группа отобранных головорезов-душителей прибыла в дом, где под охраной находился президент. Мухаммед Исбаль сообщил ему, что его переведут в другое место, попросил спуститься с ними вниз. Затем предложил президенту лечь на кровать отдохнуть и ни о чём не беспокоиться. По сигналу все бросились на лежащего президента и, удерживая его за ноги и руки, задушили подушкой. Так была осуществлена казнь по-восточному писателя, учёного, главы государства.
Его палач Амин не гнушался социалистических лозунгов, как и его предшественник, но поворачивал их по-своему так, что все идеи апрельской революции в новой интерпретации оказывались ложными и неправильными.
На помощь Амину поспешил заокеанский капитал и оружие. Только что обретённые народом небольшие пока, но блага оказались под угрозой ликвидации. Создавались условия появления в стране американских вооружённых сил с возможным строительством военной базы. В этих условиях и обратилась Народная демократическая партия Афганистана к Советскому Союзу за помощью.
Двадцать седьмого декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года Амин был свергнут, точнее захвачен группой советских солдат специального назначения, и расстрелян по приговору революционного трибунала. Двадцать восьмого декабря главой правительства и лидером Народной демократической партии стал Бабрак Кармаль, а в Афганистан торжественным маршем, стройными колоннами входили солдаты ограниченного советского воинского контингента с целью содействия афганскому народу в отражении агрессии извне на основании Договора о дружбе и сотрудничестве. Так, во всяком случае, сообщалось в официальных источниках информации. На самом деле всё было несколько иначе, но войска шли.
Если бы они не шли так торжественно? Если бы, как обычно, де-сантным порядком и без помпы? Если бы так, как и планировалось?
Генералу Варенникову была хорошо известна предыстория.
Восемнадцатого марта семьдесят девятого года в связи с тревожными событиями в Герате Председатель Революционного Совета Тараки срочно связался по телефону с Председателем Совета Министров СССР Косыгиным. Этот разговор записывался Косыгиным от руки и был зачитан на другой день на заседании Политбюро в присутствии секретарей Центрального Комитета партии. Беседа по телефону была краткой, но конкретной.
Тараки изложил свои опасения за судьбу апрельской революции.
Косыгин: Какие ваши предложения по этому вопросу?
Тараки: Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь нашей Родине и вооружением. Мы предлагаем, чтобы вы на своих танках и самолётах вошли к нам переодетыми, и никто ничего не узнает. Ваши войска направьте со стороны Кабула.
Косыгин: Я не хочу вас огорчать, но скрыть этого не удастся. Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция со стороны Советского Союза. Мы ещё вам позвоним и скажем своё мнение. До свидания.
Положительный ответ на просьбу Тараки был дан не скоро. Ситуация изучалась всесторонне. Рассматривались все возражения. Предложение Андропова и Огаркова, обсуждавшееся за три недели до ввода войск на заседании Политбюро, отличалось по своей схеме от реального воплощения. А они, как записано в протоколе, предлагали вариант, не однажды уже испытанный:
"С учётом сложившейся обстановки и просьбой о помощи считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этой цели специальный отряд групп Генерального штаба общей численностью около пятисот человек, не раскрывающих его принадлежность к вооруженным силам СССР.
Возможность направления его была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29 июня 1979 года. В связи с тем, что вопросы направления отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолётами военнотранспортной авиации в первой декаде декабря сего года.
Товарищ Устинов согласен.
Просим рассмотреть.
Андропов, Огарков".
Осуществись всё таким образом, события развивались бы совсем иначе. Но кому-то это не понравилось. Кому-то нужен был шум.
АНДРЕЙ САХАРОВ
Варенников расстегнул ворот рубашки, почувствовав, как стало жарко. Хоть и не лето, но жара здесь даёт себя знать достаточно быстро. Пришлось снова включить кондиционер и постоять минутку под холод-ными струями воздуха.
– Да-а, – если бы не так торжественно и официально, продолжал размышления генерал. – По крайней мере, хоть бы академик Сахаров не выступал бы столь напористо против советской армии и этой войны в Афганистане. А то, в первое время не придали особого значения его критическим замечаниям, но он – известный академик, сначала, правда, в определённых узких кругах, лауреат многих премий, обладатель бесчисленных наград и почестей, стал настолько привлекать к себе внимание журналистов, особенно зарубежных, своими пацифистскими речами и критикой действий советского руководства, что развернул вокруг себя целую бурю негативных настроений не только по отношению к афганской проблеме, но и к советской армии вообще и в целом ко всему советскому строю. Реакция от его выступлений напоминала термоядерную реакцию, вышедшую из-под контроля, хотя сам он работал над управляемой реакцией для водородной бомбы.
Сахаров казался личностью чрезвычайно парадоксальной. Будучи автором первой в мире водородной бомбы, испытанной в тысяча девять-сот пятьдесят третьем году и по мощности превышавшей атомную, сброшенную на Хиросиму, в двадцать раз, что позволило ему стать академи-ком в тридцать два года, Андрей Дмитриевич между тем не посвятил этой науке всю свою жизнь, а давно отошёл от неё и стал апологетом, так называемой, конвергенции, то есть полного плюрализма мнений при совмещении капитализма и социализма, заявляя при этом, что единственным путём кардинального и окончательного устранения термоядерной и экологической гибели человечества, решения других глобальных проблем является глубокое встречное сближение мировых систем капитализма и социализма, охватывающее экономические, политические и идеологические отношения.
Мысль эта сама по себе не является такой уж новой, ибо ещё Ленин говорил, что, сбросив ярмо царизма и строя новое общество, мы не должны ни в коем случае пренебрегать всем тем хорошим, что есть у капитализма.
Генерал армии Варенников, всю свою жизнь посвятивший военному делу, не раз встречавшийся на войне со смертью лицо в лицо, знающий, что такое горе утрат родных и близких, готов был согласиться с Сахаровым в том, что, если объединить две враждующие сейчас системы – капиталистическую и социалистическую, сделать один общий мир, в котором нет бедных и богатых, то, конечно, тогда и партии не нужны будут, и армия останется лишь в истории, и люди перестанут враждовать, а станут думать только о мировом прогрессе да сохранении экологии.
Но вот ведь беда – никто пока не знает, где взять такую волшебную палочку, чтобы махнуть ею и все бы сразу объединились. Всё это пока из области фантастики. Сам Сахаров такой палочкой тоже отнюдь не является.
В мире правит и вызывает войны жажда наживы, а здравый смысл социалистической идеи на сегодняшний день ещё не охватил весь мир, чтоб победить.
Разве не известна Сахарову история возникновения ядерного оружия, в которой советские учёные, в том числе и Сахаров, вынуждены были гнаться за американцами и перегонять их с одной целью – не оказаться под ударом, как в сорок первом, не позволить народу страдать, как японцы Хиросимы и Нагасаки в сорок шестом, не быть раздавленными чужой, более мощной силой?
Варенников эту историю тоже знал.
– Смешно подумать, – рассуждал он, – что Сталина сейчас в средствах массовой информации иначе как извергом и не представляют читателям, а ведь он именно, Сталин, не хотел создавать оружие массового уничтожения до тех пор, пока ему не доложили об угрозе, что такое оружие будет сделано и уже делается другими.
Дело в том, что наши советские учёные сотрудники института химической физики Зельдович и Харитонов ещё в тридцать девятом и сороковых годах провели расчёты по разветвлённой цепной реакции деления урана как регулируемой управляемой системы. Уже тогда ими предлагалось использовать тяжёлую воду и углерод в качестве замедлителей нейтронов.
Над этой же темой успешно работали в довоенное время Флёров, Русинов, Петржак. Их исследованиями были фактически установлены условия возникновения ядерного взрыва. Поэтому директор института химической физики Семёнов в тысяча девятьсот сороковом году вышел с предложением создания ядерного оружия. Но Наркомат не дал на это своё добро.
Через два года, когда немцы ещё чувствовали себя уверенно на захваченных советских территориях и не потеряли надежду на победу, сотрудник лаборатории ядерной физики Курчатова академик Флёров направил письмо лично Сталину с предложением создания ядерного оружия. Но ответа не получил.
О, если бы случилось в истории так, что на нашу страну, а не на Японию сбросили бы атомную бомбу, то за это молчание Сталина, за его отказ производить смертоносное оружие невероятной разрушительной силы ему воздалось бы от сегодняшних журналистов в сотни раз больше, чем за ГУЛАГ. Но никто не публикует материалы о том, почему Сталин не хотел делать первым ядерное оружие. Таков, к сожалению, характер конъюнктурной прессы, стремящейся часто не столько к отражению правды, сколько к сенсационности на момент публикации. Когда придёт время сенсационности настоящей правды, вспомнят и этот эпизод о Сталине.
Между тем, в Соединённых Штатах Америки физик Сцилард в тридцать девятом году уговаривает знаменитого к тому времени физика Эйнштейна написать письмо президенту Рузвельту по тому же вопросу, и американский президент без долгих колебаний принимает решение по организации работ в этом направлении.
Созданием ядерного оружия занимаются в то же время и в Вели-кобритании. Там работы ведутся немецкими физиками, сбежавшими от лап нацизма. Один из них, коммунист, Клаус Фукс передаёт сведения об этом советской разведке, которая немедленно докладывает новость Сталину. И только тогда по рекомендации академика Иоффе в Ставку был вызван Игорь Васильевич Курчатов и Сталин дал ему лично команду делать атомную бомбу, для чего появляется специальный научно-технический центр по созданию ядерного оружия.
По воспоминаниям Курчатова Сталин тогда сказал:
– Атомная бомба должна быть сделана, во что бы то ни стало.
А когда в тысяча девятьсот сорок девятом году двадцать девятого августа был произведён первый в Советском Союзе взрыв атомной бомбы, то позже при вручении наград отличившимся учёным Сталин заметил весьма прозорливо:
– Если бы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, "попробовали" бы её на себе.
Возможно, Сталин уже тогда знал об американской карте территории Советского Союза, где были отмечены наиболее крупные города и промышленные центры для предполагавшейся атомной бомбардировки.
Андрей Сахаров оказался в числе тех, кто противостоял в то время американской агрессии. Окончив Московский государственный университет в тысяча девятьсот сорок втором году, через три года он начинает работать в физическом институте Академии наук СССР и публикует первые свои статьи, не связанные впрямую с будущим ядерным оружием, но будучи к нему на подходе. Его интересуют проблемы генерации жёсткой компоненты космических лучей, взаимодействие электронов с позитронами, плазма газового разряда.
В это время в Америке венгерский эмигрант Эдвард Теллер разра-батывает свою идею водородной бомбы и в сорок шестом году считает, что доказал возможность её создания. Сведения эти опять же через Клауса Фукса попадают в Советский Союз. Через четыре года Фукса разоблачают, арестовывают и после суда в Лондоне сажают в тюрьму на четырнадцать лет.
В том же году математики Уламс и Эверетт доказывают, что схема водородной бомбы Теллера практически непригодна и его путь исследований ошибочен.
А в Советском Союзе, тоже уже зная об этом, над созданием бомбы под руководством академика Тамма с полной силой работает молодой талантливый учёный Андрей Сахаров. Он и явился автором первого ядерного заряда, испытанного в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, на один год раньше американцев. Ещё через два года в Советском Союзе испытали другой заряд мощностью в миллион тонн тротила, основанном на принципиально новых физических идеях. Одним из авторов его был опять-таки Сахаров.
Сегодня родились новые идеи и новые заряды мощнее прежних в десятки раз, как у нас, так и у американцев. Венный паритет не позволяет ни одной стороне воспользоваться преимуществом и напасть на другую, ибо каждая понимает, что не только сама не останется безнаказанной, но и весь мир, весь земной шар погибнет, если начнётся глобальная война, в результате которой произойдёт ядерная катастрофа. Исчезнет навсегда во вселенной маленькая живая планета Земля с её миллиардами человеческих судеб.
Оставив научную деятельность, Сахаров оказался одним из центров борьбы за мир, независимость, демократию, конвергенцию. Но когда он трансформировался из человека, созидающего смертоносное оружие, в человека, борющегося с ним? И почему?
Потому ли, что осознал внезапно ужас разрушительной силы тер-моядерных реакций, как понял это пилот, сбросивший бомбу на Хиросиму и сошедший от этого с ума? Или причина в том, что обошли его на повороте истории другие, не менее талантливые, физики, заставившие тем самым искать иной способ самовыражения?
Чужая душа – потёмки, но, в конечном счёте, причины являются, хоть и важными, но деталями, а сам результат, то есть действия, направленные на сохранение человечества, по сути, конечно, заслуживают одобрения, если они искренни.
Однако как бывает в жизни? Бегут два человека по улице. Второй, что сзади, покрупнее и посильнее первого и вот-вот догонит его. А тут прохожий доброжелатель, решивший предотвратить несправедливость, как ему показалось, когда более сильный побьёт слабого, взял и подставил ножку догонявшему. Тот, зацепившись за неожиданное препятствие, естественно, упал, а первый, что убегал, счастливо успел завернуть за угол и был таков.
Сбитый с ног человек поднимается и говорит прохожему:
– Что же вы, дорогой мой, сделали? Ведь человек, которого я не схватил из-за вас, только что ограбил банк и убил двух охранников?
Тогда прохожий виновато отвечает:
– Простите. Откуда же я знал? Хотел доброе дело сделать. Ну так получилось.
Вот и выходит, что иной раз кажущееся доброе дело против человека же и направлено. Ясно, что не пойманный в тот раз грабитель может позже и того прохожего убить, не признав в нём своего случайного избавителя. Тут уж никакие извинения не помогут.
Сахаров, выступая против советских войск в Афганистане, вольно или невольно оказался в роли случайного прохожего, подставляющего ножку не только своей стране, но и простому афганскому народу, терпящему беды от наёмных банд и переворотов, организованных службами разведки США.
В мире всё время ведётся борьба за власть между теми, кто её имеют и теми, у кого её нет. В этой борьбе беднейшие, как правило, проигрывают. Но должно же прийти время и их побед?
Эту нелёгкую задачу поставил перед собой Советский Союз. Разумеется, сторонники сегодняшней демократии правы, говоря, что нужно решать спорные вопросы путём переговоров, исключая насилие. Но где же они были, когда Соединённые Штаты Америки вмешивались силой в дела Кубы, Вьетнама, Лаоса, Панамского и Суэцкого каналов, Ливии, Анголы и десятков других малых стран?
Мирное решение вопросов бесспорно лучше и необходимо, но оно возможно лишь при обоюдном желании сторон. А где оно?
Советские войска вошли в Афганистан в пожарном порядке, когда начавшееся строиться здание новой жизни запылало пожаром от кем-то разлитого бензина и им же брошенной спички. Затушить огонь можно было бы быстро, если бы в пламя не подливали новые порции бензина в виде боеприпасов и новой современной военной техники всё той же щедрой на оружие заокеанской рукой. Её следовало остановить. И этого ждали.
ЖЕНЕВА НОЯБРЬ 1985 ГОДА
Три дня с девятнадцатого по двадцать первое ноября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года проходила в Женеве советско-американская встреча на высшем уровне. Сначала беседа наедине Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва с Президентом США Рональдом Рейганом.
О чём они говорили? Беседа огласке не предавалась. Но может Горбачёв, пользуясь уединением, нахмурился и жёстко сказал?:
– Рональд, давай прекратим эту свалку в Афганистане. Вы даёте команду прекратить помощь душманам, а мы – вывести свои войска. И тогда продолжим переговоры. Иначе мы будем просто терять здесь время.
Но вопрос так поставлен не был. К беседе подключились другие члены официальных делегаций: с советской стороны Шеварднадзе, Корниенко, Добрынин, Яковлев, Замятин и Александров, а с американской – Шульц, Риган, Макфарлейн, Хартман, Риджуэй.
После многословных переговоров опять встреча глав государств наедине. Может сейчас?
Ответа на этот вопрос ожидали с нетерпением не только в Советском Союзе, Афганистане и США. В нём были заинтересованы десятки других стран мира и в частности особенно Пакистан.
КАРАЧИ 1980 ГОДА
На берегу Индийского океана, а конкретнее Арабского моря, буквально в каком-то десятке километров от исторического для Пакистана места, где в восьмом веке нашей эры мусульманские захватчики построили свою первую в Азии мечеть, теперь был построен при техническом содействии Советского Союза первый в Пакистане металлургический комбинат, что может оказаться для страны не менее эпохальным событием, чем появление некогда первой мечети. А рассуждать можно так, что с мечетью пришла новая религия, благодаря которой и существует нынешний Пакистан, отделившийся от индуистской Индии в тысяча девятьсот сорок девятом году на религиозной основе. Строительство же первого металлургического гиганта в практически аграрной до сих пор стране, почти не имеющей собственной промышленности, может послужить созданию крупной тяжёлой индустрии и вывести развитие страны на путь к подлиной экономической самостоятельности, которую она так и не смогла приобрести по одной причине: в отличие от Индии, которая после освобождения от английского господства сразу выдвинула лозунг "свадеши!", что означает по смыслу "Нет – иностранным товарам, да – всему своему", что и позволило хоть и с трудностями, но развивать свою собственную промышленность (не без помощи Советского Союза и других стран соцлагеря), Пакистан начал своё независимое существование после слишком раннего ухода из жизни его основателя Мухаммеда Али Джинны с крупнейших займов у Соединённых Штатов Америки, а это помогло лишь в образовании огромного валютного долга, по которому сейчас даже проценты платить не всегда удаётся.
Не зная таких деталей, трудно было бы понять, почему Пакистан является как бы правой рукой США в проведении американской политики в Азиатском регионе. А ответ очень прост: кто платит – тот и заказывает музыку.
Когда тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят чет-вёртого года в столице Индии Дели автоматной очередью была убита многолетний лидер партии Национальный конгресс, друг Советского Союза, Индира Ганди, в Пакистане все газеты известили об этом, а некоторые даже упомянули, что менее, чем за сутки до своей трагической гибели Индира Ганди, словно зная о планах убийц на следующий день, сказала в выступлении буквально следующее:
– Меня завтра может быть убьют, но дело борьбы за процветание Индии и её народа никогда не погибнет.
Многие в Пакистане с удовлетворением читали сообщение о смерти гордости индийского народа Индиры Ганди и не скрывали свою радость. Благодаря массированному нажиму на жителей Пакистана печати, радио и телевидения, Индия и её лидеры представлялись народу врагами пакистанцев. Поэтому народ Пакистана не знал в своём подавляющем большинстве, кто платил в данном случае за музыку смерти, не знал, что именно с территории Пакистана тайно поставлялось оружие американского производства в священный для одного из народов Индии сикхов город Амритсар, где оно складировалось в священном для сикхов Золотом храме, чтобы отсюда начать волнения сикхов по всей Индии.
Узнав о готовящейся операции по дестабилизации политической ситуации, Индира Ганди дала команду ликвидировать склад незаконно завезенного в Амритсар оружия. Правительственные войска окружили Золотой храм и несколько произведенных орудийных залпов повредили купола святыни. Оружие было немедленно вывезено, а повреждённые выстрелами участки храма немедленно реставрировались опытными мастерами.
Однако повод был дан, его широко разрекламировала печать, и по всей стране в сопровождении многочисленных террористических акаций развернулась борьба за выделение индийского штата Пенджаб в самостоятельное сикхское государство Халистан. Рукой сикха была убита и Индира Ганди.
Так с помощью Пакистана, валютного должника Америки, осуществилась хорошо спланированная далеко за океаном акция по дестабилизации положения в Индии, что явилось своеобразной проверкой возможностей и может даже начальным этапом последующих действий по дестабилизации положения в странах социалистического лагеря.
Обо всём этом газеты и журналы Пакистана не писали, как не писали они о том, что пакистанские "добровольцы" принимают участие в военных действиях в Афганистане против советских солдат. Печать не информировала, но народ кое-что знал по слухам и говорил об этом.
