Евгений Назаренко
Обыкновенный человек
Он тряхнул головой, чтобы развеять наваждение, и вновь посмотрел на усатого. Перед ним сидел обычный человек. В чёрном пальто и с нагловатой насмешливой физиономией. И ничего сверхъестественного в нём не было. Гипноз – дело такое. Действует, пока визуальный контакт есть, а стоит его прервать, как всё исчезает.
– Ну вот что, милейший. Не знаю, зачем тут весь этот спектакль был, только хорош уже мне на мозг капать. Трындеть, как известно, не мешки ворочать. Побалакали – и будет, я домой пошёл. А тебе рекомендую настоятельно отсюда исчезнуть, пока я не набрал куда следует. Ариведерчи.
– Ну что ж, давай, дорогой, скатертью дорога, – улыбнулся усатый во весь рот. – И до скорой встречи!
Пахом не обратил внимания на последнюю фразу. Дойдя до этажной площадки, он обернулся. На подоконнике никого не было. Он плюнул и пошёл дальше.
На последнем пролёте подниматься стало вдруг неожиданно тяжело. Не хватало воздуха, грудь сдавило, словно бы он надел очень тесный пиджак. «Надо уже сесть на диету, чтобы наконец-то сбросить вес», – мелькнуло в голове. Наконец, ступеньки кончились. Он достал ключ, но рука слушалась плохо. Сердце колотилось, как бешеное. Он с трудом вставил ключ в замочную скважину, открыл и вошёл в тёмную прихожую. Плечом включил свет – поднимать руку было тяжело.
Навстречу вышла Ирина. Она взглянула на мужа, и лицо её вдруг стало пепельным.
– Дорогой, что с тобой? Тебе нехорошо?
– Да нет, не переживай, – с трудом улыбнулся он, – тяжело по лестнице подниматься, организм слегка подразболтался. Сейчас всё прой…
И тут в груди у него всё как будто сжалось. Пахом прервался на полуслове, хотел вдохнуть, но почувствовал, что не может. В глазах начало темнеть, он облокотился на стену и стал медленно оседать на пол.
– Пахом! – крикнула Ирина. – Пахо-ом!!!
Но голос её звучал для него уже словно издалека. А потом и вовсе умолк. Свет померк, и он полетел в глубокий тоннель, тёмный, только впереди что-то мерцало. Неожиданно сбоку возникла фигура в чёрном пальто, приобняла за плечи, и дальше они летели уже вдвоём. Лицо его спутника было тонким, с элегантными усиками, не насмешливым, но очень серьёзным. Глаза словно бы горели огнём, и они летели всё дальше и дальше, туда, откуда уже нет возврата. Никогда.
