Евгений Михайлович Лето
Город-изгой
Ценности Нового Демократического Мира прививались с самого раннего возраста. Насколько я был осведомлен: сейчас он составлял не пять, а уже четыре годика и существовала тенденция к сдвигу до трех. В обществе шла постоянная дискуссия о более прогрессивных подходах и методах воспитания. Мировые конгрессмены рассматривали закон о вживлении ресурсов сразу после рождения»
– Что ты вытворяешь мерзавец!
Кто-то истошно крикнул совсем рядом, вернув меня к действительности. От неожиданности я вздрогнул и резко обернулся назад. Передо мной стояла какая-то незнакомая женщина и во все глаза таращилась на меня.
– Что случилось? Что вы так кричите? – Как можно дружелюбнее постарался я сказать, подозревая, что предо мной, по всей видимости, сейчас стоит ненормальная.
– Ты с дуба рухнул или умом тронулся выделывать такое? – продолжала, тем временем возмущаться эта незнакомая женщина.
«Полоумная однозначно!», вынес свой вердикт я, когда она упомянула дерево.
Тут на ее крики отреагировали прохожие, стремительно, словно, как будто только и ожидали этого момента, подтянувшись скопом. Вид при этом они имели достаточно агрессивный.
Инстинктивно я попятился от них и собирался примирительно поднять руки, когда обнаружил правую свою внутри ширинки. Меня прошиб холодный пот. Совсем забывшись, я позволил себе немного расслабиться и получить удовольствие. Такое поведение вполне было в духе Конституции Мира, но никак в этом рассаднике нетерпимости.
– Смотри, что он делает при детях! – тыкала пальцем, поднявшая гвалт женщина. – Он, он… – она задыхалась от возмущения. – Я не могу произнести вслух это… это просто ужасно!
– И не надо, мы и так все видим! – В ответ ей летело гневно из толпы.
– Он смотрел на наших детей и занимался этим!
Кто-то истошно выкрикнул. Тут же, посыпались громкие проклятия и угрозы, перечислять смысл которых будет долго, да и сложно понять образованному и просвещенному человеку. Скажу лишь, что чаще всего звучало слово кастрация.
Я уперся спиной в ограждения садика, за которым уже воспитатели во всю мощь своих легких загоняли ничего не понимающих детей внутрь. Вот-вот должно было произойти что-то. Я буквально кожей ощущал сгустившуюся вокруг меня опасность.
От натурального линчевания меня спас проходивший мимо наряд полиции. Бесцеремонно растолкав тесно сгруппировавшихся людей. Они строго потребовали от них разъяснить свои действия и поступки, направленные в мой адрес.
Но когда им разъяснили суть происходящего, те резко поменялись в лицах. У меня даже промелькнула мысль, что полицейские сейчас сами присоединяться к расправе. Но, нет – чувство долга все же превысила ненависть, не позволив им пойти на служебное преступление. С каменным выражением лиц они приказали разойтись людям, а меня усадили в электромобиль и увезли в участок.
– СБД. Агент 707117.
Протягивая ладонь для сканирования своих данных, представился я, шефу полиции, лично ведущему допрос. Тот достаточно нетривиально отреагировал, на это, несмотря на какую организацию, я работал.
СБД – служба безопасности демократии. Это была самая могущественная структура, занимающаяся особо важными делами, касающимися уклада и порядка сложившегося миропорядка после окончательной победы демократических сил.
– Мне плевать, кто ты и на кого работаешь! – Бросил шеф полиции, поглядывая брезгливо на меня из-под своих кустистых черных бровей. – Для меня ты грязный подонок! – Не сказал, а выплюнул он.
– Значит ли это, что вы отказываете мне в помощи и содействия? – Мне понадобилось призвать все свое хладнокровие, чтобы не выдать бушевавшего внутри возмущения от подобного обращения в свой адрес.
– В чем? В содействии и помощи в растлении малолетних? – Чувствовалось, что офицер еле сдерживает себя, говоря это.
– Я не уверен, что вас правильно понимаю – в чем конкретно вы меня обвиняете? Какой закон, какой его параграф я нарушил полковник?
– Оставьте свои извращенные законы со своими параграфами, сносками и подпунктами при себе! – Обрушился, он на меня с гневной тирадой. – Для меня ты являешься нарушителем, исполняя и защищая все эти мерзкие отвратительные нормы поведения, что прививаются и навязываются, так называемым прогрессивным обществом.
– Ушам своим не верю! Человек, который признан соблюдать законы и требовать от остальных того же самого – является первым его нарушителем! Кто из нас, что извращает офицер? Вы не находите это странным? – Я не удержался, чтобы не расплыться в саркастической усмешке.
Шеф полиции смерил меня суровым взглядом, и тяжело печатая слова выдал:
– Я, как и все мои коллеги, а также все жители нашего города больше не подчиняемся аморальным законам и принципам псевдодемократического мира.
– Ни у полиции, ни у представителей местной власти нет такого права отменять законы Нового Демократического Мира. То, что вы говорите, является прямым бунтом и изменой!
– Называй это, как хочешь! Так решило, единогласно проголосовав собрание жителей нашего города.
– Закон о референдумах давно отменён. Он призван не состоятельным, так как искривляет волеизъявление людей путем манипуляций при постановках вопросов.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвался представительный мужчина, лет сорока пяти. Несмотря на то, что вживленные ресурсы мои были временно недоступны и как следствие я потерял много информации – этого человека я узнал сразу. Мэр города – Чейз Иванкович. Коренной житель города «Z», возглавивший местную власть два года назад путем проведения досрочных выборов. Более я ничего не мог сказать о нем.
– Это он? – Глядя на меня, но обращаясь к шефу полиции, спросил тот с порога.
– Да. – Не замедлил с ответом служитель закона.
– Курт, вы его допросили уже?
– Как раз этим занимаюсь, – брезгливо поморщился он.
– Я вас прекрасно понимаю, мне самому не только разговаривать, но и находится в одном помещении с этим человеком невыносимо. – Поморщился мэр, будто, внезапно очутился на помойной яме.
– Служба, – просто ответил полицейский.
– Хочу вас предупредить. Там под участком собираются люди требующие покарать извратителя… – Сообщил в первую очередь для меня неприятную новость Иванкович.
– Я их не осуждаю за это… – Пожал плечами шеф полиции, явно и сам прекрасно осведомленный об этом.
– Я тоже. Напротив мне самому, лично хочется присоединиться к ним! – При этом он с ненавистью посмотрел в мою сторону. Затем продолжил, – но все же мы не можем опуститься до насилия. Ты сам знаешь почему…
– Более чем. – Не стал возражать представитель закона. – Мэр, что вы предлагаете? – После небольшой паузы спросил он.
– Думаю, его следует вывести из города и отпустить на все четыре стороны! Мы не можем запятнать себя убийством! – Недолго думая выдал Иванкович.
– Хорошо. – Соглашаясь, медленно произнёс шеф полиции. – Я сделаю это, а вы попытайтесь объяснить все людям…
– Надеюсь, негодяй, больше ни твоей ноги, ни твоих одно думцев здесь мы больше не увидим! – Уже обращаясь непосредственно ко мне, воскликнул мэр.
– Чейз Иванкович вы угрожаете не мне – вы угрожаете всему свободному народу нашей планеты! – Посчитал необходимым заявить я. – Вы преступник, как и все те, кто поддерживают вас, так и знайте!
– Да, как ты смеешь обвинять меня, когда сам погряз по уши в разврате и похоти!? – Аж, задохнулся мэр от возмущения и даже поднял кулаки, будто намеривался их обрушить на меня.
– Упокойтесь Чейз. – Вмешался шеф полиции – вы забыли, кто перед вами. Он один из заблудших…
– Курт ты прав. – обритая вновь над собой контроль, признал мер. – Не стоит метать бисер перед свиньями… – Заученно объявил он.– Вывези его побыстрее с города, пока возмущение народа не вырвалось наружу и не произошло непоправимое. – Сказав это, он окинул полным ненавистью взглядом меня и поспешил выйти прочь.
Меня, не откладывая, быстро вывели через черный ход и, усадив на заднее сиденье полицейского электромобиля, отвезли, как и распорядился мер за город. Ни говоря, ни слова двое молодчиков в форме, так как представителями закона я их уже более не считал, остановились за знаком «Конец населенного пункта».
– Вылазь! – Пренебрежительно сказал, не оборачиваясь один из них.
Я молча, выполнил его приказ и уже через минуту наблюдал, как электромобиль уносится прочь обратно к городу. К убогому, сошедшему с ума городу…
В моем кармане запиликал «комбик» – звонил неизвестный абонент.
– Слушаю, – быстро произнес я, предчувствуя, кто звонит мне.
– Семерка, как ты? – Раздались приятно щекочущие слух нотки баритона моего шефа – трансгендера.
– Я в полном порядке! – Как можно бодрее отрапортовал я. И, не дожидаясь вопросов, выступил с собственным заявлением. – У меня есть срочная информация…
Руководитель отдела, внимательна, изредка вставляя уточняющие вопросы, выслушала мой устный доклад. После чего попросила, немного подождать, оставаясь на линии. Повернувшись в сторону оставшегося позади города, я принялся, рассматривать, как там постепенно зажигались крохотные огоньки. Часы на комби-планшете показывали 20:55 – самое время включить освещение. До меня изредка через «комбик» долетали обрывки фраз и неразборчивые слова. Я понял, что там, на другом конце света, сейчас идёт напряженное совещание.
