banner
banner
banner
полная версияЗвезды нас ждут

Евгений Майер
Звезды нас ждут

– Постой! – сказал он и взял её за руку. – Разреши пригласить тебя на танец.

Женька одарила его своей волшебной улыбкой и слегка кивнула. Мишка взял её за талию и осторожно повёл в танец. Он думал, что его вновь ударит током от прикосновения, но нет. Женька оказалась очень мягкой и чуткой. Она очень плавно реагировала на все его движения и тактично возвращала его в ритм, если он вдруг сбивался. А сбиваться было от чего. Мишка смотрел на Женькины глаза и губы, впервые оказавшиеся так близко, и всё остальное перестало для него существовать. Он не видел ничего, что происходило вокруг, практически не слышал музыку, звучащую где-то далеко, а видел только лишь Женькино лицо, длинную смелую чёлку, осветлённую гидроперитом, улыбку пухлых губ и голубые глаза, в которые он погружался всё глубже и глубже.

Когда утихнет шум дневной,

Прошу я быть тебя со мной,

Чтоб, веря в силу чувств и слов,

Мы прекратили счёт часов.

Волшебный мир, что создан был из лучших снов,

Мне виден весь, мне виден весь…

Но лишь любовь оставит нам последний шанс

Остаться здесь, остаться здесь…

Наедине…

Но долго быть в этом раю у него не получилось. Всё когда-то заканчивается, закончилась и музыка. Закончилась как-то вдруг, внезапно. Женька на мгновение остановилась, потом быстро поцеловала Мишку в щёку, смешно фыркнула, провела рукой по Мишкиным волосам и исчезла в толпе у выхода из клуба. Мишка остался стоять, медленно соображая, что же такое сейчас с ним произошло. Потом глубоко вдохнул, скидывая оцепенение, и потянулся вместе со всеми к выходу.

Но и после отбоя жизнь в лагере не остановилась, по крайней мере, спать никто не собирался. Ребята шумели, возбуждённые событиями дня, и на все уговоры вожатой лечь спать дружно кричали: «Нет!» Так происходило довольно долго, пока помогать Олесе не вышел Андрюха. Он пинками и подзатыльниками разогнал всех по кроватям, и в отряде наконец стало тихо.

– Надо хотя бы пару часов поспать, – сказал Лёшка. – Иначе до утра мы не доживём, а там самая веселуха начнётся.

Он взял у Бори найденные часы, поставил будильник на три часа и завернулся в одеяло, предварительно пообещав всех разбудить. Несмотря на общую усталость, Мишка долго не мог уснуть. Ему вспоминались важные и не очень события смены, смешные случаи и истории. Он ощущал какую-то грусть от того, что всё это уже никогда не повторится. Он начал думать о будущем, о том, что его ждёт в городе, и незаметно для самого себя уснул.

Проснулся Мишка от того, что какие-то тени ходили в темноте по палате. Он узнал Лёшку и сел на кровати.

– Одевайся, пошли, – громким шёпотом сказал ему Лёшка.

– Куда?

– Есть план, пошли.

Лёшка разбудил Золотце и Василька и изложил им свой план, который заключался в том, чтобы собрать одежду со всех отрядов, связать её вместе, как длинный канат или знамя, и поднять на лагерный флагшток. Идея была действительно грандиозная. За все годы в лагере Мишка ни разу не видел ничего подобного. Обычно всё заканчивалось лишь парой измазанных пастой пионеров.

– Кто возьмёт мои вещи – получит в лоб, – донеслось вдруг из темноты.

Андрюха. Он, оказывается, проснулся от шума в палате и слышал разговор ребят. Конечно, никто и так не собирался брать Андрюхины вещи.

– Ты чего? Мы уж совсем, что ли? – успокоил его Василёк.

– Да кто вас знает, ненормальных.

Вещи из первого отряда ребята собирали все вместе. Важно было всё делать тихо, чтобы никто не проснулся и не поднял тревогу. Набрав целый ворох рубашек, футболок и платьев, ребята вышли на улицу и начали осторожно пробираться к линейке. Там, оставив Лёшку связывать вещи между собой, они разделились по отрядам. Золотце пошёл в корпус четвёртого отряда, Василёк третьего, а Мишка пошел собирать вещи во второй отряд. Корпуса на ночь закрывали только у младших отрядов, а у старших двери были открыты. Основная сложность заключалась в том, что все двери страшно скрипели, и приходилось их открывать медленно, миллиметр за миллиметром, слегка приподнимая дверь снизу. Мишка справился со своей задачей довольно быстро. Повезло, что двери в палаты были открыты, и он не тратил на них время. Выбираясь из корпуса, он обратил внимание на кучу обуви, стоявшей в ящике у входа. «А ведь это тоже можно использовать!» – подумал он и пошёл советоваться с Лёшкой. Вместе они связали одежду и начали тихонько поднимать связку на флагшток так, как это происходило каждый день на линейке с флагом дружины. Заржавевшие от дождя колесики флагштока предательски скрипели, и скрип в предрассветной тишине разносился по всему лагерю. Было очень странно, что их никто не заметил. Идея с обувью понравилась, и ребята вновь отправились по отрядам, на этот раз уже за башмаками и сандалями. Когда они закончили свою работу, на улице было уже совсем светло.

– Я думаю, свою одежду надо тоже привязать, – сказал Золотце, снимая рубашку.

– Зачем? – не понял Василёк.

– Верно, – подхватил Лёшка и тоже разделся. – Чтобы на нас не подумали.

Наконец, дело было сделано, и они, довольные, отправились в отряд спать.

Это было самое шумное и самое запутанное утро в лагере за все его смены. Не найдя своей одежды и обуви, пионеры поднимали сначала шум в корпусе, а потом выходили на улицу, где их ждало грандиозное зрелище. От каждого корпуса в сторону линейки вела тоненькая тропинка из ботинок и сандалий, которая превращалась в ровные прямоугольники на тех же самых местах, где стояли отряды во время линейки. Как будто это была линейка ребят-невидимок, у которых была видима только обувь. На флагштоке от самого верха до самого низа висел, слегка раздуваясь утренним ветерком, странный флаг из рубашек и платьев. И всё это – и обувь, и одежда – были настолько перепутаны друг с другом, что потребовалось всё время до завтрака, чтобы вещи вернулись своим владельцам. Мишка, Лёшка, Василёк и Золотце также ходили по линейке, искали свои вещи и возмущались громче всех, проклиная того злодея, который затеял эту дурную шутку. А после завтрака к лагерю уже подогнали автобусы, чтобы увезти всех обратно в город.

В автобусе ребята громко разговаривали друг с другом, смеялись, вспоминая события прошедшей смены, записывали адреса и договаривались о встрече позже в городе. Андрюха пробрался к водителю, выпросил у него микрофон и поднёс его к динамику своего магнитофона так, чтобы музыка была слышна по всему салону.

Ночь закрыла прошлого листы.

Одни мы в мире, я и ты,

В руке твоей моя рука.

Шанс тебе даётся только раз,

Но мир всё лучшее отдаст,

Что берегли для нас века.

Вместе мы не случайно,

Знаем мы тайны грёз,

Но после нашей встречи

Всё будет всерьёз.

Звезды нас ждут сегодня,

Видишь их яркий свет.

Люди проснутся завтра,

А нас уже нет…

Мишке разговаривать не хотелось. Он молча смотрел в окно и наблюдал, как мимо быстро пробегают кустарники и придорожные столбы, а ещё он думал о том, что с этой последней сменой в лагере закончилось его детство и впереди его ждёт совсем другая жизнь. Он точно не знал, какая именно и где проходит та грань между детством и юностью, но чётко понимал, что уже никогда не вернётся в это беззаботное время. Мишка увидел, как дорога впереди нырнула под мост, и вспомнил примету, что если загадать желание, проезжая под мостом, то оно обязательно сбудется. Особых желаний у него не было, поэтому он загадал то, что первым пришло в голову, – чтобы был мир во всём мире. А чего ещё желать мальчишке в четырнадцать лет, который живёт в самой лучшей стране в мире?

В оформлении обложки использована фотография из личного архива автора.

Рейтинг@Mail.ru