Евгений Майер
Звезды нас ждут
– Говорят, если высушить килограмм комариных ножек и сдать в аптеку, то можно получить сто рублей, – услышал Мишка голос за спиной и обернулся.
– Валёк?! А ты чего не на дискотеке?
Валёк пожал плечами:
– Я не хожу на дискотеки. Я не умею танцевать.
Самому не пойти в клуб – такое Мишка ещё мог пережить, но не вовлечь в это дело другого человека – это было уже свыше его сил.
– Послушай, Валёк, – сказал Мишка, слезая с кровати, – сегодня дискотека открытия, и надо быть обязательно.
– А ты тогда почему не там?
– Тебя ждал. Пошли!
Они вышли на улицу. Уже стемнело. Где-то в траве стрекотали сверчки, а из клуба доносилась приглушённая музыка.
– Да я и танцевать-то не умею, – продолжал Валёк.
– Это не сложно. Смотри на меня и делай, как я.
В этот момент Мишка услышал знакомую песню и крикнул:
– Побежали быстрее!
И они рванули в сторону клуба.
Я снова где-то далеко
Иду по улицам огней.
Неясный образ зовёт меня к себе,
Но это сон, всего лишь сон.
Безумный мир сделал всё не так,
Но я верю в то, что сегодня
Я увижу тебя опять, хотя бы на миг.
Дискотека была уже в самом разгаре. В полумраке клуба Мишка быстро нашёл своих и встал в круг. Он принялся ритмично переступать с места на место, выделывая при этом руками замысловатые фигуры. Валёк стоял рядом, делая маленькие шажки вправо-влево, неуверенно согнув руки в локтях. Ему было явно не по себе. Мишка жестами приглашал его повторять за ним, но тот лишь слегка улыбался и продолжал топтаться на месте. Танцуя, Мишка незаметно ещё раз рассматривал девчонок, помня о том, что он всё ещё без пары. Конечно же, тут была Яна, которая, завидев Мишку, принялась старательно выделывать различные танцевальные па, но получалось у неё, прямо скажем, не очень. Была тут и Женька, пухлые губы которой были вызывающе накрашены розовой помадой с блёстками, а голубые глаза озорным огоньком сверкали из-под накрашенных ресниц. Двигалась она хорошо, мягко. Танцевала уверенно, современно и постоянно улыбалась. Было ещё несколько девчонок, но глаз как-то ни на ком не останавливался.
Наконец, зазвучал медленный танец, и Мишка, так и не определившись, отошёл к стене, где уже стоял Валёк. Он стал наблюдать за происходящим. Вот Лёшка пригласил какую-то девочку. Звали её вроде Таня. Мишка видел её днем, но она была явно не в его вкусе. Да, она была симпатичная, можно даже сказать красивая, но какая-то как кукла. Ни эмоций на лице, ничего. Как красивая пластмассовая кукла. Мишке такие не нравились. Василёк выбрал Женькину подружку. Звали её, кажется, Вика, и она была выше его на целую голову. Это было очень смешно. Танцевали все на пионерском расстоянии. То есть мальчик должен был взять девочку за талию, а девочка положить ему руки на плечи, и между ними при этом должно быть расстояние сантиметров пятнадцать-двадцать. Пара раскачивалась из стороны в сторону в такт музыке и медленно кружилась. Мишка танцевал медленные танцы отряда с третьего. При этом танцевал он только в лагере, в школе это было немыслимо. Точно так же, как назвать девочку в школе не по фамилии, а по имени. Это было не принято. Но в лагере правила были другие. Тут была свободная жизнь, без родителей, учителей и завуча. Откуда-то из темноты появился Андрюха.
– Привет, пионеры! Что не танцуем? – с довольной улыбкой обратился он к Мишке и Вальку.
– Да чёт не с кем, – ответил Мишка как можно более равнодушно.
– Да ладно? Серьёзно?
– Ага.
– А вон та, чем тебе не подходит? Весь вечер глаз с тебя не сводит.
– Это Янка. Я танцевал с ней на прошлой смене.
– И чего?
– А ничего! Танцевать с ней только потому, что она была на прошлой смене? Разве других девчонок нет?
– Дак ты и с другими не танцуешь.
– Другую приглашу – эта обидится.
– Да, проблема…
Мишка не ответил, мысленно проклиная Янку, что она снова поехала с ним в одну смену.
– Ну, ладно, братцы, стойте, – сказал Андрюха и, прихватив какую-то стоявшую рядом девчонку, вышел танцевать.
Женька тоже была здесь и определённо выделялась из общей массы. В школе девчонкам запрещалось использовать косметику. За это могли и родителей вызвать, да и вообще из школы выгнать, но в лагере на это никто не обращал внимания. Косметики на Женьке было очень много. Она часто смеялась и улыбалась, а когда смотрела на Мишку, то в глазах загорался озорной огонёк. «Вот не было бы Яны, то можно было бы с Женькой танцевать», – думал Мишка, но тут же понимал, что и в этом случае он бы не пригласил Женьку. Было в ней что-то неизведанное, но притягивающее. Женьку никто не пригласил, и она стояла с другими девчонками и громко смеялась, словно так и должно было быть. Словно она наверняка знала, что нет здесь смельчака, который бы мог её пригласить на медленный танец. Временами она посматривала на Мишку и смеялась ещё громче. «Нет, Женька тоже не подходит, – думал он. – Такая может и в лицо рассмеяться, когда пойдёшь приглашать. Позору потом будет на всю смену».
Несмотря на то, что это была дискотека открытия, закончилась она как обычно в половине десятого. Отбой был в десять, и надо было ещё успеть дойти до отряда, умыться и вымыть ноги. После бурного, наполненного эмоциями дня Мишке не спалось. Кое-кто из ребят тоже не спал, и они переговаривались вполголоса в темноте. Было здорово лежать в темноте и переговариваться. Постепенно рассказы перешли от воспоминаний прошлых смен к страшным историям. Мишка много знал таких историй. Особенно ему нравилась история про Чёрного альпиниста.
Однажды, когда Чёрный альпинист был ещё нормальным, обычным альпинистом, он пошёл со своей женой и сыном в горы. Они часто ходили в горы и любили это делать. Так вот, однажды они взбирались на высокую-высокую скалу, которая склонилась над глубоким-глубоким ущельем. И жена Чёрного альпиниста сорвалась вместе с сыном со скалы, и они упали в это глубокое-глубокое ущелье прямо у него на глазах. Это так потрясло его, что он ослеп. Чёрный альпинист спустился на самое дно этого ущелья и принялся искать жену и сына на ощупь, но никого там не нашёл. С тех пор он ходит по горам и лесам и ищет свою жену и сына. И ходит он только ночью, потому что не выносит дневного света. Заглядывает в окна и даже может утащить ребёнка, приняв его за своего погибшего сына, если окно будет открыто…
Мишка, конечно, понимал, что это выдуманная история и никакого Чёрного альпиниста и нет вовсе, да и гор никаких в округе не было, но кровать у окна как-то старался не выбирать. Кто его знает, как оно? Постепенно за такими разговорами Мишка начал засыпать и наконец полностью погрузился в сон.
Проснулся он от какого-то шороха. Несколько мгновений Мишка лежал в темноте и прислушивался. В палате всё было тихо, и лишь сопение ребят разбавляло тишину. Он повернулся к Лёшке, который спал возле окна, и замер. Свет от уличного фонаря матовым прямоугольником падал через раскрытое окно прямо на кровать. Лёшки в кровати не было. Лёгкий ночной ветерок неспешно колебал занавески, и ночные мотыльки кружились возле фонаря. История про Чёрного альпиниста всплыла в Мишкином мозгу. Неужели Лёшка забыл закрыть окно? Что теперь делать? Вдруг он услышал осторожные шаги и вжался в кровать. Чёрная тень появилась в окне и медленно поползла внутрь. Мишка уже приготовился изо всех сил вдарить по ней кулаком, как вдруг понял, что это Лёшка.
– Ты чего? – полушепотом произнёс он.
– Ничего. В гости ходил, – также полушепотом ответил Лёшка.
– В какие гости? Куда?
– К девчонкам. Всё, спи.
Мишка ещё хотел что-то спросить, но Лёшка тут же закутался в одеяло и уснул.
В футбол Мишка играл не очень. Он не умел делать всех этих финтов ногами, обманывать соперника и бить по воротам. В защите его тоже часто обыгрывали, особенно, если появлялся сильный соперник. Поэтому ему оставалось либо сидеть в запасе, либо вставать на ворота. Стоять на воротах он любил. Даже считал, что у него неплохо получается, но в эту смену вратарем выбрали Золотце. Тот и вправду был хороший вратарь, и это слегка задевало Мишку. Он искал шанс показать себя, и этот шанс выпал ему в первой же игре с соседним лагерем. Лагерь тот назывался «Красная гвоздика», и футбольное поле находилось у них за территорией. Это был небольшой участок зелёной поляны, огороженный невысоким деревянным забором. Ворота тоже были деревянными, но гораздо шире, чем в Мишкином лагере. Первый тайм в ворота встал Золотце, а Мишка неистово болел со скамейки запасных. Он кричал: «Лёшка! Вася! Справа заходи, справа! Пас! Пас давай! Бей!» Девчонки с их отряда тоже были здесь и болели за ребят. Они даже нарисовали плакаты гуашью и кричали обидные речёвки соперникам. Игра складывалась непросто, но открыть счёт в первом тайме ни той, ни другой команде так и не удалось. В перерыве Мишка подбежал к Золотцу:
– Давай я на ворота встану! Отдохнёшь пока.
– Да я не устал, – ответил тот.
– Ну, хотя бы на полтайма.
– А ты можешь? Тут команда сильная.
– Да, конечно, – крикнул Мишка и помчал на поле к воротам.
Игра началась. После розыгрыша наши кинулись в атаку. Удар! Выше ворот! Свободный мяч летит на Мишкину половину, но тут его перехватывает Василёк и уходит к краю. Соперник напирает, и, чтобы дать нашим время вернуться и начать новый розыгрыш, Василёк пинает мяч в сторону Мишки. Мяч был простой, не сложный. Он легко катился по земле, и нужно было лишь наклониться и поднять его, но неожиданно мяч выскользнул из Мишкиных рук, не спеша прокатился между его ног и продолжил свое движение к воротам. Мишка понял свою ошибку и быстро развернулся, но было уже поздно. Мяч пересёк черту. Гол. Мишка не помнил, было ли ему когда-нибудь так стыдно, как в тот момент после пропущенного мяча. Так опозориться перед всеми! Так подвести команду! Пропустить гол от своих же! Он молча вытащил мяч из сетки и передал его подбежавшему Васильку.
– Ну, ты что? Голова два уха. Я же легонько тебе дал, – раздосадованно произнес тот.
– Юбку надень, – крикнул Андрюха. – Кто его поставил на ворота?
Мишка молчал, не в состоянии произнести ни слова.
– Золотце, давай выходи, – крикнул с центра поля Лёшка.
Мишка вернулся на скамейку запасных и молча продолжал наблюдать за игрой. Изредка он бросал взгляд на девчонок, пришедших их поддержать, но никому не было до него никакого дела. Все продолжали кричать и болеть за команду. Лишь Женька иногда смотрела на него и улыбалась своей широкой улыбкой.
К счастью для Мишки, команда всё-таки выиграла тот матч. Его ошибка перестала быть фатальной, а радость победы затмила всё остальное. Они возвращались в лагерь, когда Золотце подошёл к Мишке и похлопал его по плечу:
– Не переживай ты так, с кем не бывает.
– Такая глупая ошибка, – расстроено произнёс Мишка в ответ.
– Зато теперь ты знаешь, что так делать нельзя. Когда ты ловишь мяч с земли, то ноги не должны стоять широко. Они должны стоять вместе, создавая дополнительную преграду мячу, страховать на случай, если мяч выскользнет. А ещё лучше ловить такие мячи с колен всем корпусом. Нельзя думать про мяч, что он лёгкий. К каждому надо относиться серьёзно. Надёжность – самое главное качество вратаря! Поэтому, чем больше ты страхуешься, тем лучше. Так что это не ошибка – это опыт.
После этих слов у Мишки как-то всё посветлело.
– Спасибо, – произнёс он и протянул руку Золотце.
– Да не за что, у нас впереди ещё много игр, – ответил тот, пожимая протянутую руку.
Практически всё своё свободное время ребята проводили на футбольном поле. Играли, разыгрывали ситуации, били по воротам. Но в тот день тренировка была сорвана. На поле прибежал Валёк крича:
– Андрюха! Где Андрюха?! Близнецы! Они сейчас поубивают друг друга!
Андрюха был самым сильным парнем в отряде. Он подтягивался сорок раз, легко делал «выход на две» и делал ещё много таких вещей, которые Мишке и не снились. Он был единственным, кого слушались близнецы – два здоровенных брата Федя и Боря. Они хоть и не были похожи друг на друга, но для простоты все их называли близнецами. Было удивительно, как эти две родные души ненавидели друг друга. Раз за разом у них возникали стычки, перераставшие в серьёзные драки. Силы у них было хоть отбавляй, и в пылу борьбы они могли покалечить кого угодно, поэтому никто не мог их разнять. Лишь Андрюха пользовался у них каким-то волшебным авторитетом и мог заставить их прекратить драку. Ребята бросили футбол и дружно помчались в отряд.
Дело было действительно худо. Боря сидел на Феде верхом и что есть силы сдавливал руками горло брата. Федя, в свою очередь, дотянулся до Бориной головы и выворачивал её в сторону. Глаза у них были совершенно дикие, и слышно было лишь приглушённое шипение обоих.
– Так! Успокоились! – Андрюха сразу принялся за дело.
Он взял Борины руки и начал их медленно разжимать:
– Отпусти, отпусти. Теперь ты. Так, хорошо. Теперь сели. Дышим.
Эти короткие слова-приказы, словно гипноз, подействовали на братьев. Они отпустили друг друга и сели на кровать, тяжело дыша. На шее у Феди отчётливо краснели отпечатки пальцев брата. Борино лицо перечёркивали две ярко-красные борозды-царапины.
В этот момент в палату влетела вожатая Олеся.
– Вы чего! Вы с ума сошли! Под монастырь меня хотите подвести?! Что случилось?
Братья молчали, тяжело поглядывая друг на друга.
– Что молчим, партизаны? – вмешался Андрюха. – В чём причина этого побоища?
– Часы, – выдавил Федя.
– Какие часы?
– Его часы. Они пропали.
– Так, отлично, – протянул Андрюха, соображая. – А за что же ты убить его хотел?
– Он сказал, что это я их того… Стащил.
– А кто ещё? – воскликнул Боря, поднимаясь.
– Тихо-тихо, – посадил его на место Андрюха. – Так, значит, у Бори пропали часы?
– Да, – буркнул тот, кивая.
Часы у Бори были классные. Электронные, импортные. «Монтана» с шестнадцатью мелодиями. Если бы у Мишки были такие часы, то он был бы самым счастливым мальчишкой на свете, но у него никогда таких часов не будет. Он это знал и не особо переживал по этому поводу.
– Так, ребятки, давайте-ка тут быстро все перероем и найдём часы, – сказала Олеся.
– Да мы везде уже смотрели, – воскликнули в один голос братья.
– А мы ещё раз посмотрим. Давайте все дружно.
За полчаса ребята перевернули всю палату. Все тумбочки и кровати были вывернуты на десять раз, но часов нигде не было.
– А ты точно оставил их на тумбочке? – снова спросила Олеся.
– Да, точно, – снова повторил Боря.
– Значит, кто-то их всё-таки взял, – задумчиво проговорил Андрюха, и все замолчали. Поверить, что где-то среди них есть вор, было очень трудно.
– Олесь, – обратился Андрюха к вожатой, – давай на весь лагерь выносить это не будем. Соберёмся отрядом после ужина и поговорим.
Это было правильное решение. Знать, что у тебя в отряде есть вор, – это неприятно, но знать, что другие знают, что у тебя в отряде есть вор, – это неприятно вдвойне.
После ужина Олеся собрала весь отряд и рассказала, что у Бори потерялись часы и надо будет завтра тщательно осмотреть всю территорию лагеря. Все начали бурно обсуждать это событие.
– А что хоть за часы-то были? Какая марка? «Заря» или, может, «Командирские»? – спросил Пашка – светловолосый, небольшого роста паренёк.
У Пашки бабушка работала завхозом лагеря, и он проводил здесь всё лето. Особо он ни с кем не дружил и в футбол не играл, так что общались они с Мишкой мало.
– Часы электронные, марки «Монтана», серебристые, на браслете, – сказал Боря.
– Дорогие? – уточнил Пашка.
– Не знаю, мне их отец подарил.
– Наверное, дорогие, – продолжал Пашка, – думаю, искать их бесполезно.
– Почему? Паша, ты что-то знаешь? – спросила Олеся.
– Дак я давно говорил: детдомовец в отряде – жди беды. Пойду проверю, все ли мои вещи на месте.
– Паша! Что ты такое говоришь! – возмутилась Олеся.
– Вы бы лучше вещи его проверили, – ответил Пашка и пошёл в палату.
Повисла пауза. То, что Валёк был из детдома, знали немногие. Он сидел на стуле, и краска начала заливать его лицо.
– Валя, это правда? – спросила Олеся.
Валёк сидел на месте, опустив глаза, и ничего не говорил, только тихонько мотал головой. Лицо его стало пунцовым. Затем он резко встал и побежал в чемоданную. Выхватив из груды стоявших на полках чемоданов свой, он вернулся в холл и бросил чемодан перед Олесей.
– Вот! Смотрите! Ищите! Вы думаете, что если я из детдома, то сразу и вор, да?! Вор?!
Он стоял перед всеми с раскрасневшимся лицом, а глаза его были полны слёз. Наконец, не выдержав, он развернулся и бросился из корпуса вон.
– Валя! Стой! – Олеся кинулась за ним вдогонку. На пороге она развернулась. – Никому из корпуса не выходить. По отбою всем спать!
Мишка особо не верил, что Валёк мог взять чужое. Не такой он был человек. Мишке казалось, что он неплохо разбирается в людях, хотя и было ему всего четырнадцать лет. Да и вообще, он искренне верил, что в жизни все люди хорошие, а плохие бывают только в фильмах и книгах для остроты сюжета. На следующий день под предлогом уборки территории прочесали весь лагерь, но часы так и не нашли. Олеся смогла вернуть Валька, но после этого случая он старался меньше общаться с ребятами, а всё время проводил рядом с вожатой.
Тем временем, ночные походы Лёшки в гости к девчонкам не давали Мишке покоя. Он расспрашивал Лёшку, но тот отмахивался какими-то отговорками.
– Зачем это всё? Что вы там делаете? – не унимался Мишка.
– Да ничего не делаем. Просто разговариваем.
– Неужели нельзя поговорить днём?
– Можно, но ночью веселее, – ответил Лёшка, подумал и сказал. – Ну, хорошо. Сегодня пойдём вместе.
– Ну, пойдём, – согласился Мишка и начал представлять себе, как это будет. Он не знал, к каким именно девчонкам ходит Лёшка в гости, но почему-то был уверен, что там будет Женька. Перспектива сидеть рядом с Женькой в темноте и разговаривать его немного волновала.
После отбоя Мишка изо всех сил старался не уснуть, но не смог побороть привыкший к режиму организм. Ему снилось, что Лёшка опять пошёл к девчонкам без него. Он уже хотел возмутиться, почему тот не разбудил его, как почувствовал лёгкий толчок в плечо.
– Ты что, спишь, что ли? – шёпотом спросил Лёшка.
– Не, я нормально, – откликнулся Мишка.
– Пошли.
В принципе, в соседнюю палату можно было бы пройти и через холл, но, во-первых, их могла услышать вожатая, а во-вторых, дверь в палату открывалась со страшным скрипом. Так что можно было всех разбудить, а это не входило в планы ребят. Поэтому путь был через улицу, через окно. Главное, чтобы у девчонок тоже было окно открыто. Об этом Лёшка договаривался ещё днём. Пробираться через улицу тоже было рискованно, так как ночью по территории ходил сторож с собакой, но шансов, что он будет проходить именно здесь именно в это время, было мало. Поэтому Лёшка некоторое время вслушивался и всматривался с темноту леса, потом повернулся к Мишке, махнул рукой и выпрыгнул на улицу. Мишка выпрыгнул за ним. Большой уличный фонарь стоял рядом с корпусом и ярко освещал его стены. Лёшка с Мишкой были тут как на ладони. Быстро добежав до соседнего окна, Лёшка тихонько постучал. Окно открылось практически сразу, и ребята нырнули внутрь.
Мишка ещё ни разу не был в палате у девочек, тем более ночью, и чувствовал себя немного неуютно. Он аккуратно присел на край чьей-то кровати, а Лёшка сел на кровать к Тане, той самой кукле, с которой он танцевал на дискотеках. Они начали о чём-то тихонько перешёптываться, а Мишка принялся оглядываться по сторонам. Кроме Лёшкиной подружки и её соседки в палате не спали ещё несколько девчонок. Это была Женька и пара её подружек. Но они были у другой стены палаты и не обращали внимания на ребят. Танина соседка пыталась как-то поддержать беседу и что-то спрашивать у Мишки, но особого интереса не проявляла. Это были стандартные вопросы, типа в каком районе живёшь и в какой школе учишься, но Мишка отвечал неохотно. Его больше заботил вопрос о том, как бы сделать так, чтобы оказаться рядом с Женькой, сидеть с ней рядом на одной кровати и перешёптываться в темноте. Как назло, в голову не приходило ни одной приличной идеи. Не мог же он просто подойти и сказать: «Привет! Как дела?» Он вздохнул и посмотрел по сторонам. На одной из кроватей он увидел спящую с открытым ртом Яну. «Вот ведь меня угораздило!» – в очередной раз подумал он и услышал настойчивый шепот:
