Евгений Лыткин
Бесконечный [вечный] импульс перемен

Пролог

Мы, импульсы, – для мира, как буря. Мы встряхиваем его, давая толчок для перемен. Поэтому нас боятся. Поэтому нас ждут. Ставят подножки, не думая о том, что весь невидимый груз, цели и надежды, которые судьба на нас возложила, рухнут вместе с нами, как смертоносный оползень, погребая всех вокруг заживо. Мы приносим себя в жертву в какой-то радостной надежде. И если судьба – это механизм, то мы её верные шестерёнки. Единственное, что нам остаётся – верить, что этот механизм безупречен.

С самого начала я был непростой парень. Но я хотел большего, и я получил. Кажется, я сумел обмануть судьбу, или она просто мне подыграла. А значит, я смогу вернуться, даже если не вспомню об этом. И всё-таки, оборачиваясь назад, голос в моей голове каждый раз спрашивает:

«Не жалеешь ли о том, что наделал?»

И каждый раз я вздрагиваю, не зная, что ответить.

Даже за одного хранителя – люди платят невероятную цену. А сколько же придётся заплатить за двух?

Вечность и бесконечность. Две противоположные силы, которые лежат в основе всех прочих сил, должны объединиться.

Глава 1. Урок на всю жизнь.

Дмитрий зашёл в комнату сына и не закрыл за собой дверь. Окинул придирчивым взглядом небрежно застеленную кровать и покрытые пылью полки. Он хотел поговорить о чём-то важном, и судя по лицу сына, тот сразу догадался об этом. Но Дмитрий почему-то не решался, словно его привела за руку чья-то воля, но не объяснила, с чего начать.

– Садись, пап, – сказал Рома и кивнул на кровать.

Его родной сын, – темноволосый юноша, бросил на него короткий неприятный взгляд и поморщился, словно раньше самого Дмитрия понял, о чём будет разговор.

– Самое ценное, что есть вокруг нас, Рома, – это люди! – неожиданно для самого себя ляпнул Дмитрий без всяких вступлений.

– Люди глупые, – небрежно бросил Рома в ответ и сделал глоток крепкого чая.

Что ещё мой упрямый сынуля мог ответить?

– Откуда ты семнадцатилетний можешь что-то знать о людях? – нетерпеливо фыркнул Дмитрий. Потом, словно одумавшись, добавил:

– Ладно. Согласен. Глупые. Но и, слава Богу! Хуже, если бы все были умные.

Он замолчал, пытаясь найти точные слова, чтобы зайти с другой стороны. Но не нашёл.

– Посмотри на себя! Подойди к зеркалу! Ну и кого ты там видишь? Спортсмен? Вундеркинд? Кем ты себя возомнил?

Сын улыбнулся одними губами и смачно растягивая слова, произнес:

– У родителей-неудачников и дети – такие же!

– Ох, уж этот максимализм, – вздохнул Дима. – Ты дослушай сначала. Суть в том, что нельзя быть первым во всём. Конечно, упорство и труд принесут плоды. Человек сможет добиться успеха в любой сфере, но его легко обгонит тот, у кого будет талант.

Отец сделал паузу, чтобы сын успел переварить услышанное. Рома задумчиво глядел на него своими зелёными глазами.

– Однако преуспеть везде реально. Всё, что нужно для этого, это знать людей, которые сильны в этой сфере. Знать, дружить, общаться и… использовать. Люди – это бесконечное сокровище возможностей. Цени талантливых людей, цени связи с ними, ведь ты никогда не знаешь, кто будет полезен тебе. А когда ты соберёшь полную коллекцию всех талантов, считай, что ты научишься всему.

Рома в раздумье провёл рукой по щеке и впервые почувствовал редкий ёжик молодой щетины. Удивился.

– Но где найти талантливых людей?

– Поверь мне, каждый человек в чём-то лучше остальных. У каждого есть своя роль в этом театре жизни.

– Вся жизнь Илья. А люди в ней Егоры! – вспомнил Рома шутку из интернета. Дмитрий улыбнулся.

– Все, – богачи, прокуроры, медики и прочие уже имеют множество знакомых, которые вешаются им на шею. Толку им от меня?

– Любой богач, прокурор и полицейский когда-то играл в песочнице, ходил в школу, учился в университете, возможно, был беден и никчёмен. Самые лучшие связи создаются с теми, кто ещё не успел разбогатеть или стать полезным. Учись замечать таких людей, когда они только в начале своего пути. Присматривайся к ним, иди рядом с ними, помогай. Пусть дружба с тобой будет им выгодна, если они смогут быть полезны тебе.

Рома задумался, пытаясь найти хоть какую-то слабину в этих простых истинах.

– А что я могу им предложить взамен? Как быть полезным им?

– Будь тем, кто знает всех. Ведь они тоже нуждаются в других людях. Но только ты будешь обладать этими полезными знакомствами, – Дмитрий расправил плечи и свысока посмотрел на сына:

– К нужным людям относись хорошо, а к остальным – взаимно!

Он с облегчением выдохнул, словно сдал экзамен, которого сильно боялся.

– Зачем ты мне это говоришь именно сейчас? Потому что я поступаю в университет? Или потому что я начинаю взрослую жизнь? – перечислил Рома, каждый раз постукивая чайной ложечкой по столу. А потом ехидно добавил: – А может потому что вы уезжаете на отдых без меня?

И вправду, зачем я об этом заговорил?

– Э-э-э, – промычал Дмитрий, каждым нервом почувствовав, как развалился его самоуверенный образ, оголяя правду.

– Ах, забей, пап…

– Ты сам всё знаешь, Ром. Каждый год в это время мама становится сама не своя…

– Всё из-за того давнего случая… – перебил его Рома.

– Всё из-за того случая, – медленно повторил Дмитрий. – Давнего. Случая.

Случая, когда Рома был ещё слишком мал, чтобы запомнить всё.

Но недостаточно давнего, чтобы о нём забыл сам Дмитрий и его жена, которую, кажется, он до сих пор любил. Это был скелет в шкафу его семьи. И эта трагедия была настолько сильна, что, если бы о них снимали сериал, эта тайна стоила того, чтобы её «жевали» до финального эпизода. Жуткая тайна, ужасная трагедия молодых родителей.

– Ты же знаешь, мы стараемся не говорить об этом. Мама всё ещё винит себя. Каждый год я надеюсь, что время поможет ей. Но, – Дима сглотнул. – Это тяжело. Особенно, для женщины. Поэтому каждый год, в начале июля, я увожу её куда-нибудь на недельку, чтобы отвлечь от этих воспоминаний. Надеюсь, ты понимаешь.

Он знал, что его сын, его Ромка понимает, – понимает даже больше, чем было сказано вслух. Порой Рома переставал быть обычным подростком, порой в него словно что-то вселялось и смотрело на Дмитрия словно насквозь так, что тот чувствовал себя голым грешником.

Ох, что за чушь я несу! Ромка – обычный ребенок, что с него можно взять…

– Я всё понимаю, пап. Статистика детской смертности в этом возрасте из-за неопытности родителей действительно пугает, – Роман отвёл взгляд, лишь бы только не смотреть на отца, оттолкнулся ногой и повернулся на вращающемся кресле. – Езжайте, всё норм.

Дима замер. Почему из тысячи вариантов ответов, Рома произнёс именно эти слова? Слова, которые уже несколько дней крутились в голове самого Дмитрия.

Он коротко кивнул:

– Поздно, мы будем ложиться. Спокойной ночи, сын.

Как обычно, выходя из комнаты сына, он забыл закрыть за собой дверь. Роме пришлось встать и захлопнуть её. Погасив свет и оставив нежное освещение настольной лампы, он сел за компьютер.

От лучшего друга Кирилла пришло сообщение. Рома тут же ответил:

«Уезжают. И это замечательно. Их боль невыносима. Я словно схожу с ума».

Дмитрий тем временем вернулся в спальню.

– Не спишь, Свет? – зачем-то спросил он, хотя и так видел, что супруга сидела на пуфике рядом с зеркалом. Бра на стене тускло освещало комнату, создавая на её лице глубокие тени. В углу стояла пара запакованных в полиэтилен чемоданов, напоминавших два жирных бутерброда на прилавке магазина.

– Всё взяли? – тупо спросил Дмитрий, чтобы заполнить тягучую, как смола, паузу.

– Сегодня тринадцатое, – безжизненным голосом сказала она.

Он опешил. Представил календарь и мысленно сверил даты. Не сходится:

– Но всё случилось пятнадцатого, – нерешительно возразил он.

– Ты ничего не помнишь! – внезапно огрызнулась жена и тут же пожалела об этом.

Дмитрий промолчал, лишь в который раз подумал о том, как легко и непринужденно женщины возводят редкие, штучные явления в статус нерушимого «всегда».

– Да. Он умер, пятнадцатого. Но его день рождения сегодня, – всё так же резко отчеканила она.

– Виталик! Его звали Виталик, – не выдержал Дмитрий. Его взбесил тон жены. – Хватит бояться этого имени!

– Да. «Виталик», – уже еле слышно прошептала она и закрыла лицо руками. – Ему бы сегодня исполнилось двадцать, – Светлана резко дернула плечами, не давая заключить себя в объятия. – Не трогай меня! Не трогай, – уже сквозь слёзы сказала она, но муж всё равно прижал её к себе.

– Успокойся. Не плачь. Это было давно.

– Ему тогда было четыре годика. Он подавился. Кашлял, а потом затих. Я думала, что всё нормально, что всё прошло. А когда пришла, он уже был синим. Дура. Врач-недоучка, я растерялась. Забыла всё, чему меня учили. Стучала по его спинке, как ненормальная, делая только хуже. А он синел. Синел у меня на руках! Умирал у меня на руках. Я до сих пор вижу его испуганные до смерти глаза.

– Успокойся. Ты не педиатр, ты – гинеколог. А статистика детской смертности в этом возрасте из-за неопытности родителей действительно пугает, – зачем-то добавил он.

Дмитрий встревожился. Давно он не видел Свету такой. Обычно она хандрила тихо, могла впасть в депрессию. Истерики были ей несвойственны.

– Родная, что случилось?

– Я вспомнила кое-что. Я чувствовала. Понимаешь, чувствовала тогда, что произойдёт нечто ужасное. И сейчас, спустя столько лет, я вдруг ощутила то же самое.

Дима беззвучно ругнулся, мысленно отметая эти суеверия.

– Я боюсь за Рому. Боюсь, что что-то случиться с ним. И это что-то перевернёт всю нашу жизнь.

– Света, – остановил её Дмитрий. – А ты помнишь, что мы друг другу пообещали после смерти Виталика? Помнишь?! – он чуть встряхнул её за плечи. Его любимая женщина по-детски опустила взгляд и что-то пробормотала.

– Не слышу!

– Жить, – повторила она.

– Жить! Когда она, когда эта старая карга смерть, пришла в нашу семью и забрала нашего первенца, мы поклялись, что будем жить. Ради Ромы, ради самих себя. Жить настоящим. Не съёживаться от страха, думая о её возможном визите, а радоваться и наслаждаться сегодняшним днём. Жить, Света! Потому что мы все умрём, – сказал он, возможно, чересчур резко. Но он знал, что был прав.

Любимая всхлипнула, затихла, но снова не сдержала слёз в объятиях Дмитрия.

Было уже за полночь, когда родители, наконец, легли спать. Но сам Рома, взбудораженный этим взрывом эмоций, уснуть не мог. Их старая семейная рана вновь кровоточила.

За много лет он научился скрываться от подобных отголосков семейной трагедии. Он представлял, как окружает себя непроницаемым коконом. Закрывает себя в белой комнате без окон и дверей в главном зале неприступного замка его подсознания. И не было такой силы, которая могла бы пробиться через эти стены. Через эти…

Барьеры?

Однако сегодня убежать от эмоций родителей у него почему-то не получилось. Словно сама судьба возжелала, чтобы именно в этот момент он был здесь.

Скрестив руки на груди, он стоял за шторой у подоконника. Зелёные глаза всматривались в темноту ночного горизонта. Город спал, люди отдыхали. Через открытое окно дул лёгкий ветерок.

Рядом стоял горшок с денежным деревом – ветераном цветочного «геноцида» Ромы. Он не любил это растение с толстыми, вечно покрытыми пылью, листьями. Потому и не поливал его, надеясь, что оно вскоре завянет. Но каждый раз мама его спасала, щедро заливая водой.

Вдруг, вдали у горизонта что-то сверкнуло. Вспышка осветила высокую башню заброшенного элеватора. Гроза наверно, подумал Рома, и начал считать про себя секунды в ожидании грома.

..5..6…8…9…10, но грома всё не было.

Он удивился, подумав, что может это чей-то грандиозный бой в небесах, и от этих мыслей улыбнулся. Чушь. Хотя? Рома всегда жаждал подобной мощи.

Он постоял ещё несколько минут, глядя в ночную пустоту, и лёг в постель.

Рома ещё не понял того, что в этот самый момент его жизнь перевернулась. Начался отсчёт его последних беззаботных дней.

Глава 2. Тёмная Бесконечность и Золотая Вечность.

Перед важными событиями всегда что-то происходит. Случается что-то необычное, как бы намекая, что нужно приготовиться, сделать глубокий вдох. Но не в этот раз.

Эта была самая обычная летняя ночь. Прохладное время покоя после многих часов изнурительной жары. Город спал, замкнувшись в круге собственных ничтожных проблем.

Когда Рома только начал рассматривать ночной горизонт, звёзды уже были готовы и терпеливо ждали, предвкушая поединок, который вот-вот начнется. Они надеялись на перемены, которые давно были предначертаны. И нет в мире ничего более пунктуального, чем то, что запланировала судьба.

Одновременно в разных концах города появились двое. Две души. Два призрака из прошлого, которым судьба дала шанс переиграть свою жизнь.

Перо. Обычное чёрное перо с белыми прожилками, напоминающими седину, возникло из ниоткуда.

Словно вылетело из бесконечной пустоты.

Подмигивающие из темноты звёзды, тут же устремили свои взгляды на крышу этой высотки. Пёрышко медленно парило над грязным рубероидом. И плевать ему было на ветер. И плевать ему было на судьбу и на предназначение. Оно упрямо летело туда, куда ему было нужно. А всё потому, что наконец-то! У человека, который внезапно появился на месте этого пера, – возникла цель!

Этот человек проигнорировал пропасть и встал на самый край. Его воспоминания были смазаны и спутаны. Вся его жизнь была как слово, которое вертится на языке, но которое невозможно вспомнить. Образ его был нечёткий, как у призрака. Он то исчезал, то появлялся.

– Я всё ещё не часть этого мира, – сказал этот парень.

Молодой человек был красив. Светлые волосы были стильно уложены. В одном ухе была серьга, а в левой брови – две серебряные бусинки пирсинга. Он был одет в нечто напоминающее тёмно-бордовый плащ, который полностью игнорировал порывы ветра.

Парень попробовал вспомнить детали, – своё имя, кем он был. Не получилось. Он только наткнулся на неясные образы прошлого, которые оставили в его душе глубокие шрамы, и стоило подумать о них, внутри начинало что-то неприятно зудеть.

– А к чёрту это всё, – отмахнулся он от неприятных мыслей, словно от мерзкого зловония. – Не помню, значит это мне не нужно.

Он вытянул перед собой руку и медленно, наслаждаясь каждым движением, сжал кулак, словно цепляясь за реальность, всё ещё не веря, что он вновь вернулся. Словно хватаясь за этот мир, желая остаться в нём как можно дольше. Ведь чтобы жить, нужна одна простая вещь:

– Цель. У меня, наконец-то, есть цель, – сказал Тёмный хранитель бесконечности и резко взлетел, растворившись в темноте ночного неба.

Второе перо появилось на несколько секунду позже первого. Со свистом авиационной бомбы оно неслось к земле. Пёрышко было полностью из зеркального стекла, словно чья-то невероятная ювелирная работа. Хрупкое и прекрасное оно должно было вот-вот разбиться. Но нет.

Ударная волна смела витрины магазинов. Лампы фонарей треснули и разлетелись на осколки. Сразу стало темно. Завизжала сигнализация, а по асфальту пошли глубокие трещины. Но в самом эпицентре этого хаоса, в небольшой воронке, было это перо. Невредимое и целое. Оно воткнулось кончиком в твердь асфальта. И вдруг исчезло. Все стеклянные осколки вмиг притянулись к воронке, словно железная шелуха к магниту. Сразу после этого в воздухе появился силуэт второго хранителя.

Он выглядел старше первого, но ненамного. Тоже умер молодым. Голова и плечи были опущены, словно под тяжестью невидимого груза. Тёмные волосы завязаны в короткий тугой хвостик, а на лице тенями лежали чуждые его возрасту морщины. Он упрямо посмотрел перед собой тяжёлым взглядом. Взглядом человека, который пережил слишком много для одной короткой жизни.

– Опять сражаться, – сквозь зубы процедил он и выпрямился, почувствовав ту тяжесть, которую и при жизни нёс на себе. Окинув взглядом вокруг, удивился непривычной тишине внутри себя. – Как же мне не хватает твоего голоса, хранитель мой.

«Для перемен нужен толчок, – когда-то сказал ему тот самый внутренний голос. – Энергия, которая приведёт всё в движение. Порыв, который изменит колею будущего. Я, голос в твоей голове, твой хранитель. Мы, – души прошлого, всегда появляемся парами, чтобы сразиться в беспощадной дуэли. Дуэли, у которой всегда только один свидетель. Победитель становится его хранителем, а сам свидетель становится импульсом. Он получает редкий шанс сделать нечто значимое в своей жизни. Сделать то, что изменит целый мир».

– Когда-то и я был импульсом. Когда-то был импульсом и мой противник. Но я проиграл. Умер за миг до финала, – вдруг его голос стал низким и безжалостно упрямым. – Неужели ты, мой враг, думаешь, что я позволю этому повториться вновь?

Золотой хранитель вечности заметил во мраке магазина уцелевшее зеркало. Увидел своё отражение. Увидел упрямого стойкого бойца с гордо поднятой головой и прямой спиной. Увидел себя прежнего. Но было и кое-что новое. За его спиной отражались два крыла из зеркальных перьев.

– Словно чья-то невероятная ювелирная работа, – прошептал он.

Крылья медленно растаяли в воздухе, запустив таймер обратного отсчета, после которого оба хранителя всецело станут частью этого мира. Но только один из них будет жить после.

Это был старый промышленный район. Ржавые ленты железных дорог, дырявые заборы и тёмные заброшенные дома, в бетонных трещинах которых уже проросли деревья. Недалеко от этого «великолепия» возвышалась старая башня элеватора, с наполненными темнотой, окнами.

Два призрака. Две души прошлого парили в темноте, спускаясь в плавном падении к земле. К миру, частью которого они пока не стали. Они избранники судьбы. Они её орудия. Они источники энергии, которая изменит мир.

Золотой мягко коснулся крыши заброшенного здания, стоящего рядом с башней элеватора. Тёмный – завис над самой башней. Они не были частью этого мира, а значит и его законам подчиняться были не обязаны. Разбитая пустота окон буравила их, как чёрные глазницы мертвеца.

– Забавно, – низким голосом произнёс Золотой хранитель, глядя на элеватор. – Мы такие же призраки прошлого, как и это место. И только один получит билет в будущее. Остальные погибнут под обломками перемен.

Мгновенно!

Словно по щелчку рубильника, открылись источники колоссальной силы. Родники мощи способные искривлять материю мироздания. Ломать её. Рвать. Низложить пространство, из которого состоит наш мир, до уровня тряпки, рванья, старой наволочки.

За спиной Тёмного порвалось само небо. Огромным разрезом разошлась материя, открыв глазу чёрную нагую пустоту. Если бы не ночь, тысячи людей увидели бы как кусок неба, словно вырезали невидимым ножом, оставив широкую тёмную дыру.

– Техники бесконечности, – буркнул Золотой.

Из этой тьмы показались кончики мечей, словно когти, которые вот-вот обнажит кот. Тут же эти сотни клинков, подобно стрелам, полетели в сторону Золотого.

В тот же момент хранитель показал силу вечности. Колоссальная преграда, еле заметного золотистого цвета, словно разделила мир на две части. Барьер, сначала невидимый, срезал угол здания и устремился дальше во все стороны, отделив Золотого от Тёмного. И если бесконечность разрушала материю, то вечность её укрепляла.

Сотни чёрных клинков единым залпом врезались в эту нерушимую защиту. Раздался грохот, и небо осветила яркая, подобно молнии, вспышка.

Но ни один человек, кроме семнадцатилетнего подростка Ромы, не увидел этого. Потому что люди, сами того не зная, чувствовали эленну. Точно так, как звери опасаются огня, люди опасались этой энергии. При этом так сильно и неосознанно избегали её, что даже не замечали этого страха.

Гигантский вечный барьер, встретив напор извне, мгновенно окрасился в свой истинный золотистый цвет. По его поверхности пошли круги, словно разводы на воде. Все чёрные клинки разбились на мелкие осколки.

Нерушимая стена, как гигантский пресс, неожиданно быстро двинулась в сторону Тёмного. Последний легко увернулся, хотя барьер и снёс верхушку башни элеватора. Не мигая, Золотой упрямо смотрел далеко вперёд. Плевать он хотел на своего противника. Главное, сшить дыру бесконечности.

Вечный барьер, как заплатка, закрыл собой пустоту. Края его превратились в тонкие золотистые нити, стянувшие разрезанную материю. Всё пришло в норму.

Оба хранителя устремились навстречу друг другу, чтобы столкнуться в небе подобно двум хищным птицам. Атакуя и защищаясь, они высекали вспышки света и чудовищной силы потоки энергии, которые сносили ветхие постройки вокруг них.

Золотой хранитель вечности приземлился на плоскую крышу здания в тени безобразной башни элеватора. Его противник, зависнув в небе, ухмыльнулся и закрыл один глаз. Золотой почувствовал тот самый холод, с которым техники бесконечности вспарывают пространство. Рядом с ним появилась чёрная точка не больше пятикопеечной монеты.

– В чём разница между этими способностями? – спросил он когда-то у своего хранителя.

– Вечность – использует материю для создания чего-то нерушимого. Бесконечность – разрывает материю, скрывающую необъятную пустоту и поглощающую всё вокруг, – ответил ему голос из прошлого.

Раздался взрыв. Чёрная точка мгновенно стянула пространство, создав эффект обратной взрывной волны. Всё здание подпрыгнуло, разлетаясь на куски, которые устремились вверх. Потом всё с грохотом рухнуло. Ветхое строение сложилось как карточный домик под тяжестью обломков.

Золотой рухнул на землю, буквально завернувшись в кокон многочисленных барьеров. Тёмный выскочил на него, сжимая в руках два чёрных меча, вроде тех, которыми он начал этот бой. Поединок продолжился. Тёмный хранитель бесконечности улыбался, размахивая своими мечами. Его противник – хладнокровно отбивался.

Материя, упав до уровня тряпки, то тут, то там расходилась под напором бесконечности и тут же с шипением стягивалась под твёрдым влиянием вечности. Стоял какой-то непонятный гул. Воздух, переполнившись эленной, становился тяжелее с каждой секундой. Новая череда взрывов снесла ещё пару зданий вокруг. Но оба хранителя по-прежнему оставались невредимыми. Вот только Тёмный стал тяжелее дышать.

– Что? Блицкриг не удался? – твердым голосом спросил Золотой.

– Говорящий? А я подумал, кроме как светить долгом из всех щелей, ты ничего не умеешь, – Тёмный оскалился в улыбке и попытался вспороть пространство рядом со своим противником. Но тонкий разрез мгновенно был стянут золотыми нитями.

– Я видел твою смерть, – всё так же холодно и спокойно продолжил хранитель Вечности.

– А я твою, – ухмыльнулся Тёмный. – Но что это меняет? Зачем тебе вообще этот бой?

– Наша разница в силе несоизмерима. Мои запасы эленны превосходят твои в разы. Ты пытался наскоком, сходу победить меня. Но твои комбинированные атаки никогда не преодолеют мою защиту.

– Давай! Задери нос ещё выше! Недооцени меня, – Тёмный сощурил глаза.

Появилось несколько чёрных точек, за которыми тут же последовала пара взрывов. Но они были слишком далеко, поэтому лишь ветер обдал обоих хранителей.

– Ближе не получится, – снова сказал Золотой. – Зачем тебе это? Уйди прочь, если всё равно не сможешь победить!

Тёмный вонзил один из своих мечей в землю перед собой.

– Сдаться? Ради чего? Ради пустоты, из которой я вернулся? Ради кого-то или чего-то? Нет, – он отрицательно махнул головой. – Назад я не вернусь. Там нет смысла. Там нет целей.

– Пустышка, – перебил его Золотой.

Тёмный хранитель сверкнул глазами.

– Ты пустышка, как и все, кто, используют техники бесконечности. Вы платите за свои силы пустотой внутри вас. Ноющей черной бездной, которая ревниво требует, чтобы её заполняли чем-нибудь. Заполняли смыслом.

Тёмный улыбнулся, вновь одев маску безразличия:

– Чем больше шкаф, тем громче падает. И не таких валили.

Снова дрогнул мир вокруг этой пары. Снова задрожало пространство, с трудом выдерживая давление двух противоположных сил – вечности и бесконечности. Оба хранителя кружили в разрушительном танце. Но полёт им давался всё труднее и труднее, теперь это были всего лишь длинные и высокие прыжки. Вечные соперники таяли в этом мире, становясь его частью.

Ревел сумасшедший ветер, поднимая и закручивая пыль подобно урагану. Лампы фонарей дрожали и трескались одна за другой, не выдерживая напряжения энергий хранителей.

Но разница в силе была очевидна. Сражаясь под взглядами звёзд, под пристальной тенью чёрных глазниц элеватора, оба хранителя чувствовали друг друга. Понимали друг друга, словно влюблённые в танце. И если у Тёмного хранителя бесконечности было целое озеро эленны, то у его противника – океан.

– А ты зачем сражаешься? – сквозь гул и грохот крикнул Тёмный и рванул в атаку. Его мечи натолкнулись на вечный барьер, тут же окрасившийся в золотой цвет в месте соприкосновения. – Как тебе мои мечи?

Золотой сосредоточенно молчал, отбиваясь и подыскивая возможность для атаки.

– Ну! Так что же ты хочешь? Изменить мир? А может спасти его? Какие бывают идеи у таких фанатиков, как ты?!

Один из мечей разлетелся на осколки, но тут же в руке Тёмного появился новый. Резко замахнувшись, он сумел срезать один из слоев защиты. Оба хранителя оказались невероятно близко, каждый из них отчетливо увидел глаза другого. И тут произошло нечто.

На миг показалось, что мир вокруг остановился, даже планета застыла в космосе на долю секунды. Замерло всё. В этот миг они увидели крылья, материализовавшиеся за их спинами. Чёрные с белыми прожилками, как будто тронутые сединой у Тёмного. И зеркальные, словно невероятная ювелирная работа – у Золотого. Они застыли, любуясь этой красотой, и тут же осознали, что произойдёт в следующий момент.

Сверкнув, их крылья разлетелись на мелкие кусочки, которые замерли в воздухе и медленно растаяли, словно внезапный снег летним днём.

Оба хранителя окончательно и безвозвратно стали частью этого мира. Они ощутили прохладу вечера и запах июльской ночи. Они увидели дома, которые разрушили, трещины, которые вспороли асфальт и землю. Увидели расколовшиеся стволы деревьев. Услышали далёкое завывание сигнализаций. А самое главное – увидели души друг друга.

– Так вот ты какой, – усмехнулся Тёмный.

Золотой отвёл взгляд и отпрыгнул назад. Но что-то пошло не так. Пространство перед ним задрожало, и раздался новый взрыв, который оказался на удивление мощным.

Поднялось облако пыли, потом новый хлопок или удар, после чего глухо треснули опоры башни элеватора.

«Плохо», – подумал Золотой, ругая себя за секундную слабость.

Он хлопнул в ладоши, и во все стороны вокруг него разлетелась сфера вечной эленны, которая смела пыль и укрепила башню, готовую вот-вот рухнуть на них. Вдалеке вполоборота к нему стоял Тёмный в бордовом плаще.

Шипение, и снова материя дрогнула рядом с Золотым.

– Хватит уже пытаться громить вокруг меня снова всё из вечности.

– Всё, да не всё, – злобно улыбнулся Темный. – Ты тоже это увидел? Тоже это почувствовал?

– О чём ты? – мрачно осведомился Золотой, хотя и так уже всё понял.

– В то короткое мгновение пока мы смотрели друг на друга, мы оба заглянули намного глубже, чем нам хотелось. Теперь я знаю, почему ты сражаешься. Ты хочешь искупить вину. Ведь ты, рыцарь добра и справедливости, убил и погубил своих любимых.

– Чёрт! – сжал зубы Золотой. Он атаковал, пытаясь дотянуться до Тёмного, запереть его в клетке вечности!

Но его противник с ядовитой улыбкой на лице невозмутимо продолжил.

– Вина может дать силы, но она всегда будет грузом лежать на твоих плечах. Мёртвыми глазами смотреть на тебя, как смотрит эта башня. И ни за какими барьерами ты теперь не спрячешься от меня. Это брешь в доспехах твоей души!

Последние слова Тёмный крикнул через рёв вечной эленны и закрыл один глаз.

Золотой почувствовал, как что-то холодное и острое вспороло где-то глубоко внутри. В том месте, которое он так оберегал всё это время. В самой уязвимой точке его души, скрываемой за толщей воли, силы и барьеров.

– Ты и твоя сила погубили твою семью, – прошептал Тёмный.

Такой боли Золотой никогда не испытывал. Разрез бесконечности вспорол его душу изнутри, пожирая его, съедая его эленну. Но несмотря на агонию он не сдался. Золотой выбросил вперёд руку, он резко сжал её в кулаке. Клетка из вечной эленны заперла Тёмного внутри золотистого куба.

– Ты вот-вот умрёшь, и клетка исчезнет вместе с тобой, – равнодушно отмахнулся Тёмный. Но больше не улыбался.

Очередная вспышка боли, и вся вечная эленна, которой было пропитано это место, развеялась. Золотой не смог её больше контролировать. Все силы ушли на клетку.

– Наконец-то, я стёр эту улыбку с твоего лица, – с трудом выговорил Золотой и упал на колени, всё ещё сжимая кулак перед собой.

В последний миг Тёмный понял, о чём речь. Еле заметный кивок Золотого в сторону башни стёр последние сомнения.

Уцелевшие бетонные перекрытия с грохотом треснули. Повреждённая во время боя заброшенная башня элеватора стояла только за счёт поддержки вечной эленны. Тёмный попытался вспороть клетку изнутри, вырваться любой ценой. Но тщетно, Золотой удержал его. И вот уже башня падала на них. Летела, буравя их чёрными глазницами выбитых окон.

Только под конец Золотой развеял клетку, погибнув вместе со своим противником под грудой бетона. Тела хранителей слегка сверкнули и разлетелись на тысячи осколков, тут же растворившихся в нашем мире так же, как и их крылья несколькими минутами ранее.

Звёзды знали, что будет так, но всё равно с любопытством наблюдали. Случилось то, чего они ждали – кто-то получил сразу двух хранителей, сразу два величайших дара или два величайших проклятия.

Звёзды искали, но не могли найти свидетеля этой битвы. Но свидетель был. Парень по имени Рома, которому не спалось этой ночью. Его новые хранители уже позаботились о том, чтобы никто – кто умеет, не смог найти его. Хотя бы на некоторое время ему подарили покой перед бурей длиною в жизнь.