Евгений Кириллович Селезнёв
Der Prozess
Аги ненавидел это напускное дружелюбие перед казнью. Он вспомнил своих родителей, которые говорили ему, – «Милый! Ну нельзя было бросать камнем в машину mathelehrer», – делая вместе с этим замах кожаным ремнем.
– Ага, – обратился доктор уже к Ги, – я хочу, чтобы ты выложил мне все подробности. Ты должен мне всё рассказать! Всё с самого начала!
Аги отвернулся, уставив свой взор в окно. За старыми рамами произошла чудовищная смена пейзажа. Дождь сменился снегом. Липкие снежинки принялись засыпать и без того безлюдную улицу. «А когда всё началось? – думал он про себя, – может быть два дня назад, может три. Как бы то ни было, они и так всё прознали. Наверняка им известно больше, чем мне».
Кауфаман что-то шепнул услужливой девушке на ухо. Она удалилась.
– Молодой человек, не нужно упрямиться, вы ведь только оттягиваете процесс… не против, если я включу музыку? О, вы позволите Рихарда Штрауса?! О, я его просто обожаю! Молодой человек, вы когда-нибудь бывали в Мюнхене?
Из граммофона донеслись шершавые звуки потрепанной пластинки. Старый врач поставил «Friedenstag». Внутри Аги похолодело: «Откуда этот старик узнал? Неужто он вытащил это из родителей? О музыке Штрауса он мог узнать только от отца… Нет, только не это!».
