Евгений Таганов
О личной жизни забыть
Глава 4
При переезде в Лимон Карлос не прекратил компаньонства и с сеньорой Селией, так и мотался еженедельно между двумя городами, что служило хорошим прикрытием для любых его сторонних встреч и поездок.
Поменяв на новом месте жительства две съемные квартиры, Гонсалесы выстроили себе, наконец, и собственный дом. В отличие от первой показной виллы, это был весьма скромный особняк с шестью комнатами, подземным двенадцатиметровым тиром и садом в три акра. Его скромность объяснялась желанием иметь лишь приходящую прислугу: кухарку-горничную и садовника, поддерживавшего сад и небольшой декоративный бассейн в идеальном состоянии.
Странность с подземным тиром объяснялась тем, что супруги Гонсалес сразу же вступили в местный стрелковый клуб, куда входили многие предприниматели средней руки – все те, кому хотелось иметь в доме огнестрельное оружие на законных основаниях.
Помимо собственно стрельбы на их сборищах часто обсуждалось, как именно вести себя в ситуациях, когда доведется эти пистолеты применить. Карлос придерживался самой миролюбивой точки зрения, говоря на каждом углу, что лучше самому получить физические травмы, чем стать виновником чужой смерти. Тем не менее однажды в лимонской вечерней газете была помещена короткая заметка следующего содержания: «Сегодня ночью в дом известного предпринимателя Карлоса Гонсалеса пытались проникнуть два грабителя. Оба с тяжелыми ранениями были доставлены в больницу. Ведется следствие».
И в глазах окружающих разом сложился весь пазл в отношении семейства «мастера Карлоса»: и некоторая их закрытость, и удивительная бытовая самодостаточность, и увлечение стрельбой. В заслугу было поставлено даже то, что супруги стреляли грабителям именно по конечностям, чтобы не нанести слишком тяжелые увечья.
Наибольшее количество лавров, как ни странно, досталось Алексу – в школе он стал настоящим героем, хотя и не скрывал, что основную ночную пальбу просто проспал: проснулся и спустился в холл, когда отец уже вызывал по телефону полицию и скорую.
– А какие они, какие? Страшные, наверное? – с замиранием спрашивали окружающие двенадцатилетки.
– Откуда я знаю? Они на полу уже лежали. Кажется, среднего роста. Лет по двадцать, двадцать пять. У одного был пистолет, у другого нож.
– А твоя мама что делала?
– Перевязывала того, что с ножом был. Он плакал, говорил, что ему теперь руку ампутируют.
– А твой отец что?
– А папа ему говорит: «Ничего, у тебя еще другая рука есть».
– Ну у тебя папа и хохмач. Так ему и сказал?! А мама что, совсем не испугалась?
– Ее только потом сильно трясло, когда скорая уже уехала.
Глава 5
Все бы так, наверно, и катилось по намеченному графику: сбор никому не нужных секретных данных о Центральной Америке, выполнение разовых заданий мексиканского резидента, постоянная готовность к активным действиям при наступлении часа «Ч», даже раскрытие перед сыном семейной тайны в восемнадцать лет выглядело вполне запрограммированным, для чего Гонсалесы начали откладывать деньги на крейсерскую яхту, чтобы именно на ней, посреди океана сделать сыну сие признание. Но тут наступили приснопамятные перестройка и гласность. Поначалу Гонсалесы даже гордились ими: наконец-то «империя зла» показывает всем свое нормальное, не враждебное лицо. Однако год отщелкивался за годом, и у Карлоса возникало все больше тревоги:
– Ну нельзя же так уж перед американцами и Европой стелиться! Потом же самим стыдно будет.
Исабель не разделяла его страхов, всячески защищая «меченого генсека», мол, все это хорошо продуманная многоходовая стратегия. Но у Карлоса уже было с кем и без нее поговорить на эту тему. В их доме стал время от времени появляться Альберто, нелегал из Панамы; будучи торговцем офисной оргтехникой, он мог раскатывать по всей Перемычке, как они называли Центральную Америку, как угодно. Альберто прибыл из Москвы совсем недавно, поэтому знал массу таких совдеповских подробностей, которые не почерпнешь ни на каком Си-эн-эн или Би-би-си. Тонкий и прямой, больше похожий на англичанина, чем на латиноса, он был еще более Карлоса резок в суждениях о делах в Союзе.
– Боюсь, что повторяется февраль семнадцатого года. Только там дворянское быдло предало свою страну, а теперь наше хваленое политбюро предает.
Когда случился ГКЧП, Альберто примчался к Гонсалесам среди ночи с радостной вестью:
– Наконец-то нашелся кто-то прекратить этот бардак!
Но два дня спустя уже не было несчастней его человека:
– Господи, ну что за придурки! Трех трупов испугались!
И теперь уже Карлос, хотя и был полностью с ним солидарен, утешал его:
– Ничего, зато москвичи оторвались за эти три дня по полной. Конечно, обидно, что они все решают за всю страну, но ведь так было всегда.
Катастрофу декабря девяносто первого года Альберто с Карлосом встретили чисто по-русски: отпустили прислугу, отправили Исабель с Алексом загорать на тихоокеанское побережье, а сами закрылись в подземном тире, вдрабадан напились и израсходовали почти тысячу патронов по мишеням-президентам.
Вскоре после этого в жизни Альберто и в жизни Гонсалесов наступило тревожное время. Регулярно поступали сведения уже не только о нелегалах-перебежчиках, но и о крупных чинах московских спецслужб, которые, ничего не боясь, чуть ли не на пресс-конференциях выдавали госсекреты.
Однажды Карлос даже услышал знакомую фамилию такого штабного разведчика и стал готовиться к своему возможному аресту здесь, в Коста-Рике. Но прошло месяца четыре, а его никто не арестовывал. Альберто объяснил это по-своему:
– А зачем американцам лишний раз суетиться? Ты же «спящий» агент, большого вреда пока не приносишь, зато всегда под рукой, если понадобится обмен раскрытыми шпионами. – И чуть подумав, добавил: – Подозреваю, что вы у них сейчас в качестве учебного пособия. Помню, в Москве мне тоже показывали такого «спящего» американца, чтобы я за ним просто походил, понаблюдал, как он ведет себя, чем выделяется, как старается на своей легальной службе. Полезная штука, между прочим.
Разумеется, такое предположение особой радости Гонсалесам не принесло. Навострив все свои интуитивные радары, Карлос и в самом деле вскоре заметил двух ошивавшихся вокруг него типов, которые вполне подходили на роль топтунов-стажеров.
Самое удивительное, что как раз в это время в руки Гонсалесов попала действительно важная секретная информация. Одна из выстроенных Карлосом вилл принадлежала богатому техасцу Сайрусу Джонсу, с которым Гонсалесы настолько сдружились, что посылали к нему на ранчо Алекса на целый месяц, а сын Джонсов Чарли тоже неделями не покидал Гонсалеса-младшего, когда техасцы приезжали поголливудить на свою лимонскую виллу.
И вот как-то в очередной свой приезд Джонсы пригласили чету Гонсалесов к себе на ужин вместе с еще одной американской семейной парой и неким Гарри, мрачным сорокалетним господином, по виду явным госслужащим. Сайрус сватал американцам Карлоса как лучшего местного подрядчика и дизайнера по строительству вилл и особняков. Сам подрядчик, особо не чинясь, с готовностью показал свои интерьеры, которые всегда были у него с собой на представительской дискете.
Словом, вечеринка была как вечеринка. Три женщины щебетали о своем, девичьем, четверо мужчин пили виски и играли в бридж. Игра перебивалась постоянными теленовостями о России и о политической ситуации 1992 года в Панаме.
Гарри, изрядно напившись, стал расспрашивать Карлоса о его отношении к российской перестройке. Карлос как мог насмешничал над страной льда и медведей. Гарри, чуть обидевшись на такое суждение, принялся с жаром ему рассказывать про Сталинград и Гагарина. Потом его настроение, как бывает у пьяных, снова поменялось, и он стал всячески ругать русских за их подозрительность и неповоротливость. Новая порция иронии Карлоса заставила Гарри выхватить из кармана рубашки дискету и для убедительности покрутить ею:
– Вот здесь информация, которая может перевернуть всю их жизнь, а они, в русском посольстве, даже отказались просмотреть ее у меня.
Они стояли на террасе второго этажа, освежающе обдуваемого вечерним бризом с Карибского моря.
– Там, наверно, план ядерной атаки Штатов на Россию, – предположил с ухмылкой Карлос.
– Нечто гораздо лучшее. – Гарри покачал пальцем в воздухе. – Да что ты знаешь, костариканец, про русское каннибальство. Когда они друг другу главный враг.
Если бы это произносил кто-либо из соотечественников, Карлос и ухом бы не повел, но из уст американца такие слова прозвучали как-то особенно обидно и оскорбительно. Он с балкона глянул во внутренний дворик, где находились хозяева и остальные гости. Исабель, словно он позвонил ей по сотовой связи, тотчас подняла голову. И с улыбкой что-то сказав хозяйке дома, двинулась на выручку мужу.
– Пошли лучше в лежачее положение, – сказал Карлос Гарри.
– Ну пошли, – послушно согласился тот. Его сильно повело в сторону, и, если бы не крепкая рука подрядчика, он наверняка свалился бы на пол.
Исабель поднялась к ним, когда Карлос полуусаживал-полуукладывал американца на один из диванов, находившихся в верхней гостиной.
– Гарри, что же вы нас так бессовестно покинули, – укорила она, переключая на себя внимание пьянчужки, в то время как Карлос вполне бесцеремонно, словно так и надо, расстегнул у того карман рубашки и извлек оттуда дискету.
– Вам надо взбодриться. – Исабель протянула Гарри свой стакан с соком.
Гарри понес какую-то околесицу, а Карлос под шумок удалился в детскую комнату, где у младшего Джонса стоял компьютер с двумя дискетными гнездами. Сорок секунд – и содержание дискеты Гарри перекочевало на представительскую дискету «мастера Карлоса». Еще минута – и ворованная дискета с вытертыми отпечатками пальцев снова в кармане у американца. Заметил ли пьянчуга такой наглый грабеж, Карлоса не слишком волновало – он мог объяснить его своим собственным желанием заработать на этой дискете с тем же русским посольством.
– Ты сошел с ума, – говорила Исабель по дороге домой. – Ну кто так действует?! Кто? И вообще все это похоже на большую подставу. Никто так, на дурочку, тайны не добывает.
Карлос молчал – он верил в везение и в тот счастливый случай, который один раз непременно выпадает всякому разведчику. Да и осточертело все время фигней заниматься.
Недоверчивость жены еще больше возросла, когда она увидела на мониторе компьютера то, что они украли. Это был список агентов влияния, все сплошь российские фамилии, и номера их заграничных банковских счетов, на которые отправлены полученные ими гранты и бонусы, с указанием чисел и сумм. Так что при сопоставлении фамилий с событиями, местом службы и размером денежных вливаний легко можно было докопаться, кто там и за что получил сию мзду. Сразу стала понятна и позиция Гарри: выдавая российских чиновников-предателей, он не подставлял ни одного американца, разве что тех, кто находился под дипломатическим прикрытием и мог получить за эту утечку информации максимум выговор от своего начальства за халатность по службе. Заодно это была проверка на хваленый русский патриотизм: хватит ли у вас духа устроить свой российский уотергейт и разоблачить всех этих откровенных предателей?
– А может, это чистой воды провокация? – тут же усомнилась Исабель.
– Провокации так просто и убедительно не выглядят. – Карлос был полон самых нехороших предчувствий по поводу отсылки подобного сообщения в Москву.
Приехавший на следующий день Альберто полностью согласился с ним и добавил новых страхов:
– Это действительно бомба. Но она будет приведена в действие, только если найдется достаточно решительная группировка в самых верхах, которая захочет это использовать.
– Предлагаешь вообще не посылать? – Карлос не столько спрашивал Альберто, сколько хотел услышать больше вариантов для своих действий.
– Я так не сказал. Посылайте, а потом спокойно сидите и ждите отзыва на родину для продолжения карьеры в Коми-Пермяцком автономном округе. – Слова вроде были и саркастические, но тон не оставлял сомнений в серьезности заезжего гостя.
– А ты поучаствовать не хочешь? – предложила Исабель.
Карлос смотрел на панамца тоже с пристальным вниманием.
– Почему бы и нет, – обаял обоих Гонсалесов лучезарной улыбкой Альберто. – Я тоже люблю Коми-Пермяцкий округ.
Решили сделать так: перегнать информацию на 5 крошечных чипов, не читаемых обычными компьютерами. Один чип пошел в Москву по официальному каналу через посольство, три каждый взял себе, и пятый должен был быть запрятан в нейтральном месте, в котором его по точной наводке потом мог взять еще кто-то посторонний.
После отправки первого чипа потянулись недели тревожного ожидания.
Глава 6
Происшествие с горе-грабителями повлияло на Алекса гораздо сильнее, чем он сам думал. Мир взрослых, который он считал унылым, ложно-умным и узкоколейным, вдруг открылся ему новой стороной: оказывается, и у стариканов бывают приключения не только в голливудских фильмах, но и в повседневной жизни. Блестящую деловую карьеру и зарабатывание больших денег он в счет не принимал – ведь в этом не больше доблести, чем в добывании школьных пятерок. А вот личная смелость в вооруженном поединке – это да, это действительно супер. Нет, своим родителям он нисколько не завидовал, просто теперь у него появилась точка отсчета для сравнения его собственных кулачных подвигов.
В тропических странах подростки созревают гораздо быстрей, чем в умеренном поясе. Не обошла игра гормонов стороной и Алекса. В свои наступившие увесистые тринадцать лет он уже успел влюбиться дважды. Пятнадцатилетняя Эстелла из старших классов была его заветной мечтой на протяжении целого полугода. Но два года разницы постоянно ставили кавалера в неловкое положение, и уязвленное самолюбие в конце концов настолько взбунтовалось, что в один прекрасный день он без всякого видимого повода отправил недоступную пассию на свалку сердечных отходов. Кстати, сама Эстелла о его пламенном чувстве так и не успела узнать.
С двенадцатилетней Камиллой было проще, она жила по соседству и ходила в обычную, не американскую школу, но с ней возникли другие трудности. Во-первых, изо всех сил приходилось делать вид, что ему просто с ней интересно разговаривать, и только; во-вторых, убедить в этом заодно всех случайных свидетелей, включая своих и ее родителей; в-третьих, в самом деле не сделать ничего опрометчивого, чего потом пришлось бы стыдиться. Родители никогда не говорили с ним о таких вещах, как благородное и не благородное поведение, более того, частенько иронизировали над семейными ценностями в голливудских фильмах, тем не менее представление о табу в собственном поведении Алекс имел совершенно четкие.
Как ему приходилось напрягать собственную голову, чтобы просто придумать тему для продолжительного телефонного или очного разговора с Камиллой! Сколько лицедейства напускал он на себя, чтобы выглядеть перед ней предельно возвышенным и искренним, не имеющим ни одной задней мысли! Как одновременно хотелось и было боязно любого физического прикосновения! И сколько раз он ловил обращенные на них с Камиллой бесцеремонные взгляды взрослых, которые недвусмысленно говорили, что они прекрасно понимают все его скрытые желания и намерения. Но такова уж природа подростковых чувств, что они умеют игнорировать и прорываться сквозь любые оскорбительные обстоятельства.
Два раза уже удавалось Алексу заманить Камиллу к себе домой. Сначала для показа своего нового компьютера, к которому девчонка оказалась совершенно равнодушна, потом – для тайного проникновения в подвальный тир, тоже не вызвавший у нее особых восторгов, и, наконец, сегодня он позвал ее для опробования подарка родителей на день рождения: дорогого фотоаппарата.
Это последнее приглашение неожиданно принесло полный успех. Польщенная тем, что ее хотят снять в самом красивом виде, Камилла с таким восторгом и доверием смотрела на своего кавалера, что Алексу не оставалось ничего другого, как и дальше выжимать из нее новые восклицательные знаки. В комнатах виллы развернуться особо было негде, и они поневоле переместились в сад. Родители отсутствовали, но в дальнем углу подстригал что-то старый садовник Гаспар да на террасе время от времени мелькала со щеткой служанка Хасмина. Однако разыгравшимся подросткам это уже помешать не могло.
Алекс поменял в «Никоне» уже третью пленку, изображая из себя опытного фотомастера, даже пытался указывать Камилле, какие именно ей принимать позы.
– А теперь голову чуть набок и задумайся.
– О чем задумайся? – удивленно спрашивала юная гостья.
– Умножь в уме одиннадцать на одиннадцать, – тут же придумал он.
Камилла рассердилась.
– Алекс, ты с ума сошел, я и на бумаге это не сосчитаю.
– Ну тогда десять на десять, – продолжил он игру.
– Этого тоже нет в таблице умножения.
– Ну что, трудно к десяти ноль в уме прибавить?
– К десяти ноль прибавить? – Она на секунду задумалась. И Алекс успел сделать два снимка. – Ну ты совсем надо мной издеваешься. Я больше не буду сниматься.
– Все, все. Ничего умного больше не будет. Клянусь!
Малолетняя кокетка, надув губки, направилась к воротам. Алекс поспешил следом.
– Ну, Камилла, я же пошутил. Давай еще с цветком в волосах щелкну.
Она оглянулась.
– С каким цветком?
Кругом было полно цветущих кустов, но это все было не то. Камилла указала на декоративный прудик, который украшали три белые лилии:
– С тем хочу.
Алекс чуть замялся:
– Это любимые цветы мамы. Она не разрешает их рвать.
– Ну тогда и оставайся здесь, а я пошла. – Камилла сделала нетерпеливое движение в сторону ворот.
– Хорошо, сейчас.
Он сбросил шорты и в плавках зашел в воду. Возле лилий ему было по пояс. Нагнувшись по шею в воде, он нащупал стебель цветка у самого корня. Руки натолкнулись на гладкий, ровный предмет. Напрягшись, Алекс вытащил из воды металлический, герметически закрытый ящик чуть больше дипломата. Поставил его на декоративную каменную горку посреди прудика и осмотрел, пытаясь догадаться, как он открывается.
– Что ты нашел? – Девушку разбирало любопытство.
– Пиратские сокровища, что еще?
Она его шутки не приняла.
– Я же просила лилию. До свидания.
Не найдя, как открыть ящик, Алекс снова погрузил его в воду, быстро сорвал цветок и устремился за девушкой.
Они обогнули угол дома и оказались вне поля зрения садовника и служанки. Алекс нагнал Камиллу и протянул ей лилию.
– Ну вот и твой цветок.
Она великодушно приняла его.
– Уже темно совсем. Фото не получатся.
– А мы наверх, на террасу, поднимемся, – нашелся Алекс. – На закате очень классно будет.
– Нет. В другой раз как-нибудь.
– Цветок сорван – значит, должен быть использован. Стой, не дергайся.
Он прикрепил цветок к волосам девушки. Не удержался и чуть погладил ее по волосам, рука коснулась и шеи. Оба вздрогнули, прикосновение было уже за гранью детской игры.
– Красиво? – смущенно спросила она.
– Супер и гипер.
Алекс неожиданно склонился и поцеловал Камиллу в щеку. Оба снова замерли, прислушиваясь к собственным ощущениям.
– А мне тебя можно? – попросила она, трогательная в своем смущении.
– Можно.
Ее поцелуй тоже пришелся ему в щеку.
– У нас девчонки в классе все уже и в губы целовались, – сообщила она, чтобы хоть что-то сказать.
Алекс был не против и подставил губы. Камилла слегка дотронулась до них своими губами.
Где-то рядом на шоссе раздался резкий сигнал грузовой фуры. Ребята испуганно отстранились друг от друга.
– Теперь я тебя в губы, – снова осмелел Алекс.
– Нет, давай не сегодня, а завтра. Хорошо?
Он был сильно разочарован.
– Почему не сегодня?
– Я хочу всю ночь думать об этом. Все! Завтра меня поцелуешь. Хорошо?
– А ты не передумаешь?
– Ни за что! – задорно пообещала Камилла и побежала к воротам.
Глава 7
Алекс уже засыпал, когда услышал звук подъехавшего к вилле отцовского «форда». Вставать ужасно не хотелось, но он пересилил себя – надо было все же выяснить насчет металлического ящика.
Когда родители проходили по коридору в спальню, он выглянул из своей комнаты.
– Пап, а что это за герметичный ящик, что я в пруду нашел?
Карлос застыл, не находясь сразу с ответом.
– Ты его положил на место? – спросила Исабель.
– Да. Ну так что там за сокровища?
– Сынок, давай все завтра, – предложил Карлос. – Сегодня голова уже не соображает.
– А вы точно покажете, что в нем?
– Тебе – со всей душой! – пообещала мать. – Быстро ложись.
Сын повиновался, в общем он был еще вполне послушным чадом.
Зато Карлос недоумевал: как именно жена собирается выполнить свое обещание.
– Очень просто, – сказала она уже в постели. – Положим туда все деньги, акции и драгоценности из сейфа и предъявим сыну как заначку на черный день.
При всем его уме с Карлосом иногда случались приступы беспросветной тупости.
– А как мы это сделаем технически?
– Очень просто. В шесть утра ты встанешь и поменяешь содержимое ящика.
– И принесу ему в комнату?
– Зачем? Пускай Алекс сам сходит и принесет ящик, а ты ему за завтраком откроешь его, – рассудила Исабель.
Но утреннему завтраку у них не суждено было состояться. Полпервого ночи зазвонил сотовый телефон Карлоса. Это был Альберто.
– К вам из столицы на трех джипах направляются «гости», – сообщил он.
– А почему из столицы? – еще не совсем проснувшись, поинтересовался Гонсалес-старший.
– Попробуй догадаться сам.
Карлос попробовал и окончательно обрел ясность мысли. Вспомнил: у Альберто есть человек, который прослушивает телефонные разговоры спецслужб Сан-Хосе.
– Ты как? – спросил он.
– Еду к вам. Как договаривались, – сказал Альберто, даже через трубку ясно чувствовалось, как он хищно улыбается – наконец-то томительное ожидание провала превратилось в активное действие. – Еще минут тридцать – сорок.
– Что?! – тревожно выдохнула Исабель, когда муж положил трубку.
– Как и следовало ожидать.
– А подтверждение? – Как же ей хотелось хоть чем-то все остановить!
– Альберто через тридцать минут будет здесь. Поднимай Алекса и сама знаешь…
Он встал и чуть растерянно огляделся вокруг, словно прощаясь с окружающим благополучием. И это движение сказало Исабель больше, чем любые объяснения. Молча они разошлись в разные стороны. Каждый знал, что именно ему делать. Карлосу – доставать металлический ящик, готовить оружие и дымовые шашки, ей – заниматься Алексом, деньгами и паспортами.
Исабель вошла в комнату сына и включила ночник, чтобы избежать яркой иллюминации, заметной снаружи. Поднять чадо быстро было не просто. Но ничего не поделаешь – она резко сдернула с него простыню и одной рукой за шею, другой под колени одним движением привела сына в сидячее положение.
– Алекс, подъем! Через десять минут мы выезжаем.
– Не понял. Куда? – сонно промямлил он.
– Быстрей давай.
Она вышла, не вдаваясь в какие-либо объяснения. Сын натянул шорты и рубашку и поплелся за матерью.
В кабинете мужа Исабель открыла сейф и быстро опорожнила его. Деньги и кредитки – в один пластиковый пакет, паспорта и финансовые документы – в другой.
Вошедший сын изумленно наблюдал за всем этим.
– А мне что брать?
– Зубную щетку, больше ничего не надо, – сказала она, не отрываясь от своего занятия.
– Ну, мам, я серьезно.
Последним Исабель достала восьмизарядный кольт 45-го калибра с двумя запасными обоймами. Первое, что пришло Алексу в голову, это новый налет мафиози, возможно, в отместку за предыдущих двух грабителей. Только вот почему надо уезжать?
– Темные очки и бейсболку возьми, – распорядилась она, выходя из кабинета.
План возможного внезапного бегства был намечен у них еще при строительстве дома, особенно после того, как они узнали, что собой представляют коста-риканские тюрьмы. Их земельный участок одной стороной упирался в склон холма. Там шла подпорная стенка, а над ней возвышалась железная ограда. В самом заросшем углу сада один из прутьев ограды намеренно был слабо закреплен, чуть отжать – и он легко вынимался. Дальше вверх по склону через густой подлесок можно было выбраться на верхнее шоссе. Наличие Альберто на своей машине решало проблему транспорта, так что собственные две машины можно было оставить в гараже.
Когда Исабель с Алексом спустились в холл, Карлос там уже переодевался в сухую одежду, рядом на каменном полу стоял металлический ящик. Алекс ни о чем не спрашивал, только глядел во все глаза на сборы родителей.
– Я за шашками, – сказал отец и направился к двери, ведущей в подвал.
Наедине с матерью Алекс все же решился на вопрос:
– Мам, что?
Она строго и, как ему показалось, отчужденно посмотрела на сына.
– Все потом. Только ничего не забыть.
– Я сейчас! – Сорвавшись с места, он кинулся назад в свою комнату за «Никоном», отснятыми пленками и часами.
